Волшебный дар

Через полчаса Хадсоны откланялись. Лавиния решила проводить их до крыльца. Тобиас оставался на своем посту перед окном, наблюдая, как Говард подсаживает жену в наемный экипаж.

Лавиния дождалась, пока лошадь тронется, прежде чем закрыть входную дверь, а когда пришла в гостиную, показалась Тобиасу куда более спокойной, чем когда вернулась домой.

– Не хочешь еще чаю, Тобиас? – осведомилась она, вновь садясь на диван и берясь за чайник. – Я бы выпила чашечку.

– Нет, спасибо.

Он сцепил руки за спиной и уставился на Лавинию.

– Что, черт возьми, стряслось, пока ты где-то гуляла утром?

Лавиния съежилась. Чай выплеснулся на столик.

– Господи, посмотри только! И все из-за тебя! – Она бросилась промокать лужицу салфеткой. – И почему тебе вдруг взбрело в голову, будто со мной что-то случилось?

– Ты знала, что у нас будут гости. Сама их пригласила.

Лавиния яростно терла столешницу.

– Я уже сказала, что потеряла счет времени и не приняла в расчет уличную толчею.

– Лавиния, ты прекрасно знаешь, что не такой уж я идиот.

– Довольно, сэр! – Она отшвырнула салфетку и мрачно нахмурилась. – Я не в том настроении, чтобы подвергаться очередному допросу! И если на то пошло, у вас нет прав совать нос в мои личные дела! Клянусь, последнее время ваше поведение все больше смахивает на хозяйские повадки подозрительного мужа!

Последовала многозначительная пауза.

Слово «муж» повисло в воздухе, словно начертанное огненными буквами.

– Когда на самом деле, – выговорил наконец Тобиас, очень тихо и спокойно, – я всего лишь ваш случайный партнер и временный любовник. Вы это хотели сказать, мадам?

Краска бросилась в лицо Лавинии.

– Простите, сэр, не знаю, что на меня нашло. Ничем не оправданная вспышка. Моим единственным оправданием служит то, что сейчас я немного расстроена.

– Вижу. Можно ли вашему обеспокоенному случайному партнеру спросить, в чем дело?

Губы Лавинии сжались в тонкую ниточку.

– Она флиртовала с вами.

– Прошу прощения?

– Селеста. Она флиртовала с вами. И не вздумайте это отрицать. Я все видела. Она даже не давала себе труда быть немного осмотрительнее, не так ли?

Тобиас был так поражен, что не сразу сообразил, о чем она.

– Селеста Хадсон? – пролепетал он. Нападки Лавинии громом отдавались в голове. – Ну… я действительно заметил, что какие-то смутные попытки в этом направлении вроде бы делались, но…

Лавиния резко выпрямилась. Судя по закаменелой неподвижности фигуры, дело плохо.

– Это было омерзительно!

Неужели она ревнует?

Мысль показалась настолько заманчивой, что Тобиас незамедлительно погрузился в состояние восторженной эйфории. И даже рискнул слегка улыбнуться.

– Мне ее кокетство показалось довольно заученным и, следовательно, не особенно польстило, но омерзительным я бы его не назвал.

– В отличие от меня. Она замужняя женщина. Замужние женщины так себя не ведут. Во всяком случае, не столь откровенно строят глазки посторонним мужчинам!

– Видите ли, по моему мнению, женщина, склонная кокетничать, делает это независимо от наличия или отсутствия мужа. Нечто вроде врожденного порока.

– Ах, бедный милый Говард! Если она вешается на шею любому встречному, как, должно быть, это унизительно для него! Какое несчастье сознавать, что твоя жена – распущенная особа!

– Сомневаюсь!

– То есть?

– У меня такое предчувствие, что бедный милый Говард находит этот дар своей жены чрезвычайно полезным. – Тобиас подошел к столу и взял с подноса еще один пирожок. – Говоря по правде, я ничуть не удивился бы, узнай, что он и женился на ней именно из-за таланта по этой части.

– О, Тобиас, как ты можешь!

– Я серьезно. Поверьте, немало джентльменов в Бате становились пациентами Хадсона именно благодаря ее чарам.

Лавиния от удивления даже рот приоткрыла.

– Д-да? – ахнула она. – Я и не подумала о такой возможности! Думаешь, она просто пыталась и тебя завербовать в клиенты Говарда?

– Скорее ее манеры не более чем род рекламы. Она настолько привыкла прославлять мужа, что просто не в силах остановиться.

– Хм-м…

– Ну а теперь, когда мы все уладили, – продолжал он, – вернемся к моему допросу. Что произошло, когда ты отправилась за покупками?

Лавиния замялась и виновато вздохнула.

– Ничего особенного. Просто показалось, что увидела на улице кое-кого знакомого… – И, отпив глоток чая, добавила: – Кого не ожидала увидеть в Лондоне.

– Кого именно?

Лавиния шутливо сморщила носик.

– Клянусь, никогда не встречала другого такого человека, который бы с такой настойчивостью возвращался к неприятной мне теме. Разве я не достаточно ясно дала понять, что не желаю это обсуждать?

– Что же, еще один из моих талантов. И несомненно, одна из причин, по которой ты время от времени продолжаешь использовать меня в качестве своего помощника.

Лавиния ничего не ответила. Странно. Не упрямится, не фыркает, не язвит. Она чем-то глубоко озабочена. Возможно, никак не решится сказать правду. Или просто не знает, с чего начать.

Тобиас решительно встал.

– Пойдем, сердце мое. Оденемся и немного погуляем в парке.

Глава 2

– Итак, Говард? – улыбнулась Селеста, глядя на мужа из-под полей шляпки. – Ты сказал, что сгораешь от любопытства узнать, как поживает твоя старая приятельница. Теперь удовлетворен?

Говард, рассматривавший в окно кареты мелькавшие мимо дома, не обернулся. Красивый профиль в полутьме казался камеей на ониксе.

– Полагаю, да. Но нахожу чрезвычайно странным, что Лавиния отказалась от своего призвания ради совершенно непонятного занятия.

– Возможно, мистер Марч и есть та приманка, которая заставила ее забыть о гипнозе. Для меня очевидно, что они любовники.

– Вероятно, ты права. – Говард немного помолчал. – Тем не менее трудно поверить, что она могла бросить свою практику по какой бы то ни было причине, включая и любовника. У нее истинный талант. Мне всегда казалось, что она способна превзойти своих родителей, а они оба были весьма опытными гипнотизерами.

– Страсть – великая сила, – понимающе усмехнулась Селеста. – Она может заставить женщину изменить всю свою жизнь. Вспомни нашу связь и перемены, случившиеся из-за этого в моей судьбе.

Лицо Говарда мгновенно смягчилось. Длинные изящные пальцы легли на затянутую в перчатку ручку жены. Его сверкающие глаза потемнели.

– Это ты изменила мою жизнь, дорогая, – вымолвил он своим сочным баритоном. – Я всегда буду благодарить небо за то, что ты решила стать моей.

Селеста подумала, что, хотя оба они бесстыдно лгут, все же наловчились делать это довольно убедительно.

Говард вновь принялся изучать оживленную улицу.

– Что ты думаешь о компаньоне Лавинии, мистере Марче?

Селеста не сразу ответила. Лицо на миг стало сурово-сосредоточенным. Она считала себя экспертом по части мужского пола, ибо довольно часто ее существование, вместе с удачей, зависели от точности оценки и искусства, с которым она манипулировала очередным доверчивым дурачком.

Она всегда была женщиной умной и сообразительной, имевшей немалые способности к делам, но считала, что самым серьезным испытанием была смерть первого мужа. В шестнадцать лет она вышла за престарелого вдовца, владельца магазина. Муж, которому было уже под восемьдесят, весьма к месту испустил дух в брачную ночь, пытаясь исполнить супружеские обязанности. Селеста унаследовала магазин, но, не собираясь провести жизнь за прилавком, продала его за весьма солидную сумму.

Деньги от продажи небольшого заведения были потрачены на туалеты и другие безделушки, необходимые, чтобы подняться вверх на очередную ступеньку в обществе. Ее следующим завоеванием был туповатый сынок местного мелкого дворянчика, который четыре месяца содержал даму, прежде чем семья узнала об их связи и перестала выплачивать кавалеру карманные деньги. После него были и другие, включая служителя Божьего, обладавшего некоторыми, весьма изощренными пристрастиями. В их число входила и милая привычка носить церковное облачение во время беззаконных занятий любовью на алтаре.

Роман оборвался, когда престарелая прихожанка застала парочку на месте преступления. При виде такого разврата бедняжка немедленно забилась в истерике. Поэтому для Селесты еще не все было потеряно. Пока растерявшийся любовник махал пузырьком с нюхательными солями под носом потрясенной старушки, Селеста улизнула через боковую дверь, прихватив с собой пару дорогих подсвечников, которых, как она рассчитала, вряд ли кто-то хватится: в церкви и без того было немало серебра.

На деньги от продажи добычи она и жила, пока не встретила Говарда. Пока что он был самой крупной ее добычей. С самого первого взгляда она поняла, что он обладает необыкновенными возможностями. Тот факт, что он не только влюбился в нее, но и по достоинству оценил ее ум и способности, только упростил дело. Она считала себя у него в долгу: слишком многому он ее научил.

И теперь Селеста старалась как можно яснее выразить свою мысль. Что она думает о Тобиасе Марче?!

Ее первым впечатлением о нем было, что, несмотря на широкие плечи и идеальную фигуру, он весьма мало интересуется модой. Покрой сюртука и брюк не столько отличался элегантностью и высоким стилем, сколько был удобным и обеспечивал свободу движений. Да и галстучный узел выглядел простым и незамысловатым, вопреки нынешней моде. Но Селеста недаром считала себя женщиной проницательной и знатоком мужчин и поэтому привыкла не обращать внимания на внешние подробности. Она сразу поняла, что Тобиас Марч разительно отличается от джентльменов, которых она встречала до сих пор. Очевидно, что тот стальной стержень, кроющийся в самых недрах ее существа, не имеет ничего общего с физической силой или внешностью. Она видела это в туманных глубинах его холодного, загадочного взгляда.

– Несмотря на уверения миссис Лейк, не думаю, что он всего лишь ее помощник, – выговорила она наконец. – Очень сомневаюсь, что мистер Марч будет повиноваться чьим-то приказам, все равно – мужчины или женщины, без определенной для себя выгоды, разумеется.

– Тут я склонен с тобой согласиться, – кивнул Говард. – Он утверждал, что всего лишь случайный партнер Лавинии, с уверенным видом человека, который просто пикируется с оппонентом ради собственного развлечения.

– Да. Он не разгневался, не почувствовал себя униженным, когда миссис Лейк заявила, что всего лишь нанимает его время от времени и в самых сложных случаях. У меня сложилось определенное впечатление, что вопрос о том, кто из них главный, – всего лишь их, если так можно выразиться, «семейная» шутка.

Что, в свою очередь, предполагает интимную связь между Лавинией и Тобиасом, подумала Селеста. Вот только насколько такая связь крепка?

Именно это она и попыталась выяснить, флиртуя с Тобиасом, но результаты мало обнадеживали. Марч лишь отвечал ей равнодушным, непроницаемым, ничего не выдающим взглядом.

Но так или иначе, Тобиас Марч показался ей интересным и к тому же довольно опасным джентльменом. Возможно, он и пригодится Селесте в том новом будущем, которое она для себя задумала. Разумеется, сначала придется отбить его у Лавинии Лейк, но при ее уникальном даре это трудностей не представит. С одного взгляда ясно, что эта простушка миссис Лейк никакая ей не соперница.

Селеста принялась играть маленьким веером, свисавшим с ее ридикюля. На ее губах играла легкая улыбка. Пока еще она не встречала мужчину, способного перед ней устоять!

– Говард, что тебя так интригует в миссис Лейк? – поинтересовалась она. – Клянусь, если ты и дальше будешь продолжать вести себя подобным образом, я начну ревновать!

– О, дорогая, ни за что! – Он повернул голову и посмотрел на нее своими неотразимыми золотисто-карими глазами. – Даю слово, мое сердце и душа принадлежат тебе, вместе со всей силой страсти.

У Селесты вдруг перехватило дыхание. В глубине души она понимала, что причиной тому не желание. Не возбуждение. Страх. Именно страх на миг лишил ее способности соображать.

Но она ухитрилась скрыть свои чувства очередной улыбкой и скромно опустила ресницы.

– Счастлива это слышать.

Селеста была уверена, что голос звучит, как всегда, весело и беспечно, но сердце по-прежнему билось чересчур сильно. Огромным усилием воли она заставила себя не стиснуть кулаки.

Говард присмотрелся к жене чуть внимательнее, улыбнулся и отвел взгляд.

– Довольно о Лавинии и мистере Марче. Они и в самом деле необычная пара, но их странный бизнес нас не касается.

Когда он снова отвернулся к окну, Селеста облегченно перевела дыхание, словно выпутавшись из невидимого капкана. Нет, нужно успокоиться и взять себя в руки!

Несмотря на внешне небрежное объяснение Говарда, она отчего-то не верила, что одно лишь простое любопытство заставило его известить Лавинию о своем прибытии в столицу. Его наверняка интересует миссис Лейк, и очень. Что же, это к лучшему, по крайней мере ему будет чем отвлечься. Может, хотя бы ненадолго забудет о ней, Селесте, а сейчас, когда ее замысел близок к осуществлению, это особенно важно!

Тем не менее ее не оставляло гнетущее ощущение чего-то упущенного.

Селеста внимательно наблюдала за мужем, изучая его отрешенное, задумчивое лицо. Тревожный признак. Эти странные периоды молчания и замкнутости последнее время участились. А начались с того дня, когда его охватило стремление оставить обычную практику целителя-гипнотизера и заняться тщательным исследованием предмета.

И в этот момент ее отточенное интуитивное понимание мужского пола позволило ей проникнуть в истину. Она увидела эту истину с ослепительной ясностью.

– Ты принял приглашение миссис Лейк на чай, потому что хотел обнаружить, превзошла ли она тебя в искусстве гипноза, – спокойно заметила она. – В этом все и дело, не так ли? Тебе было необходимо знать, действительно ли после стольких лет она способна соперничать с твоим великим талантом или каким-то образом открыла нечто большее, чем удалось тебе?

Говард слегка насторожился. Слегка. Но и этого оказалось достаточно, чтобы подтвердить ее подозрения. Он молниеносно повернулся к ней, и она утонула в бездонной глубине его глаз.

Он ничего не сказал. Но Селеста отчего-то почувствовала, что примерзла к сиденью и не двинется с места, даже если карета загорится. Ей стало страшно. Нет, он не может знать о ее планах! Откуда ему? И каким образом он способен проникнуть в ее замысел? Она была крайне… крайне осторожна!

Говард улыбнулся и этим словно снял с нее заклятие. Гипнотическая напряженность его взгляда ослабла.

– Поздравляю, дорогая, – заметил он. – Ты, как всегда, крайне проницательна. Знаешь, я и сам не понимал всей степени своего любопытства, пока не увидел сегодня Лавинию. Только тогда до меня дошло, как страстно я стремился выяснить, сумела ли она оправдать возложенные на нее ожидания. Она обладала невероятным природным даром. Я сумел увидеть это, когда она была еще ребенком. Тогда я был уверен, что для ее успеха необходимы лишь время и практика.

Селеста глубоко вздохнула и постаралась взять себя в руки.

– Наверное, ты гадал, сумела ли она превзойти даже твое умение?

– Может быть, – поколебавшись, ответил Говард.

– О, это было бы невозможно! – воскликнула она с абсолютной, неподдельной уверенностью. – Лучше тебя никого нет. Даже великий Месмер склонился бы перед твоими талантами.

Говард довольно хмыкнул.

– Благодарю тебя за комплимент, дорогая, но, боюсь, мы никогда не сможем узнать наверняка всю степень восхищения мистера Месмера моим искусством.

– Жаль, что он умер несколько лет назад, так и не увидев тебя за работой. Но заверяю тебя, он был бы потрясен… нет, скорее умирал бы от зависти к вам, сэр. Что же до миссис Лейк… не думай о ней. Она тебе ни в коем случае не соперница – хотя бы потому, что предпочла забыть о своих прирожденных способностях в пользу другого занятия.

– Похоже, ты и тут права. – Он похлопал ее по руке. – Тебе всегда удается поднять мне настроение, дорогая. Что бы я делал без тебя!

Она улыбнулась и позволила себе чуточку расслабиться. Но не забыться. Задача, ожидавшая впереди, была слишком серьезной, чтобы проявлять беспечность. Она и раньше рисковала, но никогда не пускалась в столь опасные авантюры.

Но дело того стоит! Если все пройдет, как она задумала, прибыль будет так велика, что она снова сможет изменить жизнь. Проникнет в светское общество и наконец получит то, чего так долго добивалась.

Единственным препятствием на пути оставался Говард. Но уж его никак нельзя недооценивать! Это было бы невероятной глупостью и роковой, возможно смертельной, ошибкой!

Глава 3

– Ну и денек выдался! Словно специально предназначенный для свиданий с прошлым! – воскликнула Лавиния. – Сначала встреча на Пэлл-Мэлл, потом визит Говарда Хадсона. Но спешу заверить тебя, что в моих глазах оба джентльмена занимают совершенно разное положение.

Они сидели на каменной скамье среди искусственных и очень живописных готических развалин, обнаруженных Тобиасом много лет назад. Архитектор, вне всякого сомнения, предназначал изящное сооружение с элегантными колоннами и очаровательно обветшалыми стенами для уединенных размышлений, но, к сожалению, расположил его в самой глухой, заросшей части парка, куда редко добирались гуляющие. Кроме того, модники и модницы приходили в парк, чтобы на людей посмотреть и себя показать, и не интересовались уединением и тишиной.

Тобиас, бродя по дорожкам, как-то набрел на это местечко и сделал его своим личным убежищем. Лавиния знала, что была единственной, кого он приводил сюда.

Здесь они любили друг друга.

Воспоминание словно заворожило ее, пробудив головокружительные эмоции, о существовании которых до встречи с Тобиасом она не подозревала. Их отношения никак нельзя было назвать простыми или незамысловатыми. С одной стороны, он был самым несносным человеком из всех ее знакомых. С другой – самым волнующим мужчиной на свете. Стоило ему оказаться рядом, и сознание близости становилось настолько острым, что она едва не теряла сознание.

Лавиния пока еще не знала, как относиться к их связи с ее сложным сплетением страсти и бизнеса. Но жизнь уже никогда не будет прежней теперь, когда в нее вошел Тобиас Марч.

– Кто он? – неожиданно спросил Тобиас.

Лавиния принялась старательно расправлять юбки, пытаясь выиграть время. Чтобы собраться с мыслями.

– Это длинная история, – выдавила она наконец.

– Я не спешу.

Как бы поделикатнее начать? Она уже успела познакомиться с Тобиасом достаточно хорошо, чтобы понять: он не сдастся, пока не получит все ответы. Самый несносный и волнующий мужчина был к тому же самым целеустремленным, самым настойчивым и самым упорным.

Так что стоит поскорее все объяснить и покончить с этим. Это единственный способ добраться домой до наступления темноты.

– Помнишь, в беседе с Говардом я упомянула о несчастном случае на севере?

– Да.

– Джентльмен, которого я видела сегодня на Пэлл-Мэлл, имеет к этому прямое отношение. Его зовут Оскар Пеллинг. Я и опоздала домой, потому что была расстроена встречей с этим ужасным человеком. Пришлось зайти в кондитерскую и выпить чаю, чтобы подкрепить силы и успокоить нервы.

– Расскажи мне об этом Оскаре Пеллинге.

– Не вдаваясь в подробности, могу объяснить только, что он обвинил меня в смерти своей жены. – Лавиния помедлила. – Впрочем, он, может быть, и прав.

Последовала короткая пауза, во время которой Тобиас пытался осмыслить это откровенное признание. Чуть подавшись вперед, он зажал руки между коленями и всмотрелся в высокую зелень, обрамлявшую руины.

– Ты пыталась применить месмеризм и это не помогло? – спросил он наконец.

– Да.

– Вот как!

Лавиния на мгновение застыла.

– И что, спрашивается, означает эта реплика?

– Теперь мне стало ясно, почему два года назад ты отказалась от своей профессии и принялась менять одно занятие за другим, чтобы прокормить себя и Эмелин. Боялась, что причинишь вред своим искусством.

Еще одна пауза. На этот раз куда длиннее.

Лавиния глубоко вздохнула.

– Неудивительно, что вы избрали карьеру частного детектива, сэр. У вас определенный талант к дедуктивному мышлению.

– Поведай мне все, и подробно, – потребовал он.

– Джессика, жена Оскара Пеллинга, недолгое время лечилась у меня от нервного расстройства, – пояснила Лавиния и, помедлив, продолжала: – Она казалась очень милой женщиной. Хорошенькой. Немного выше среднего роста. Элегантная. Богатые утонченные дамы ее положения часто очень чувствительны и страдают от обмороков и легких приступов истерии.

– Да, я это тоже слышал, – кивнул он.

– Но мне почти сразу же стало ясно, что состояние Джессики куда хуже, чем предполагалось. Однако она упорно сопротивлялась моему намерению ввести ее в транс.

– В таком случае почему же она хотела у тебя лечиться?

– Возможно, чувствовала, что ей не к кому больше обратиться. Она приходила ко мне всего три раза и в каждом случае была чрезвычайно взволнованна. В первые два визита Джессика настойчиво расспрашивала меня о природе гипнотического транса.

– Может, боялась попасть под чью-то власть?

– Не совсем. Миссис Пеллинг, похоже, больше тревожила вероятность того, что в этом состоянии она может выдать какие-то важные тайны, а потом, пробудившись, не вспомнит об этом. Я поклялась, что в точности повторю ей все сказанное в трансе, но, боюсь, она мне не до конца поверила.

– Значит, не слишком хорошо тебя знала.

– Спасибо за комплимент, – грустно улыбнулась Лавиния.

Тобиас пожал плечами.

– Я нисколько тебе не польстил. И готов выложить тебе самые страшные свои секреты. Впрочем, так уже не раз бывало.

– И я всегда готова ответить тебе тем же, – искренне выдохнула Лавиния. Да, пусть Тобиас невероятно упрям и высокомерен – на него можно безоглядно положиться. – Что я сейчас и делаю.

– Я тебя слушаю, – кивнул он.

– Как я уже сказала, Джессика просто жаждала испытать это состояние, но считала также, что ей некуда деваться.

– Отчаявшаяся женщина.

– Да.

Лавиния помолчала, припоминая подробности последнего сеанса.

– Но, как я сказала бы, не павшая духом.

Тобиас вскинул голову. В умных глазах мелькнуло удивление.

– Значит, она не страдала от меланхолии?

– Тогда я этому не верила. И как уже упоминала, в первые две встречи мы обсуждали терапевтическую природу месмеризма. Я описала ее как можно более подробно, пока Джессика металась взад-вперед перед моим письменным столом.

Тобиас освободил руки, выпрямился и принялся рассеянно массировать левое бедро.

– Похоже, миссис Пеллинг всерьез искала исцеления для своих несчастных нервов, но при этом не совсем верила в месмеризм. И я вполне ее понимаю.

– Я давно знаю, что ты отвергаешь эту науку, считая всех ее последователей лжецами и шарлатанами, верно?

– Это не совсем так, – спокойно ответил Тобиас. – Я считаю, что некоторые слабые личности легко поддаются гипнозу. Но вряд ли человека моего склада можно подчинить своей воле.

Наблюдая, как он продолжает потирать бедро, Лавиния не могла не вспомнить о пуле, прошившей его ногу несколько месяцев назад. Тобиас решительно отказался от предложения ввести его в транс, чтобы облегчить боль.

– Вздор! – резко бросила она. – Истина заключается в том, что сама мысль о трансе до того лишает тебя присутствия духа, что ты предпочитаешь страдать от боли, чем позволить мне провести пару сеансов. Признайте это, сэр.

– Рядом с тобой, дорогая, я всегда чувствую себя как в трансе.

– Не пытайся купить меня такой дешевой лестью!

– Дешевой?

Он отнял руку от бедра.

– Я раздавлен, мадам, поскольку воображал это наивысшей похвалой при подобных обстоятельствах! Но в любом случае моя рана прекрасно зажила без всякого месмеризма.

– Но она часто ноет, особенно в сырую погоду. Даже сейчас она тебя беспокоит, верно?

– Я обнаружил, что рюмка-другая бренди творят чудеса, – заверил он. – И как только мы вернемся домой, обязательно прибегну к спасительному средству. Но довольно обо мне. Умоляю, продолжай.

Лавиния машинально сорвала стебелек какой-то травки.

– Когда Джессика Пеллинг пришла ко мне в третий и последний раз, я заметила, что она чем-то расстроена. Не задавая вопросов, она попросила меня ввести ее в транс. Мне без труда это удалось. Должна сказать, она превосходно поддавалась внушению. Я принялась расспрашивать ее, чтобы обнаружить источник тревог. К моему величайшему потрясению, она открыла, что смертельно боится мужа.

– Оскара Пеллинга?

– Да. – Лавиния вздрогнула. – Они были женаты всего год, но, судя по всему, супружеская жизнь для нее стала кошмаром. У меня до сих пор живы в памяти подробности последнего сеанса: