Мозаика

"Это похоже на сказку о Галатее, – мелькнула у него запоздалая мысль. – Встречи и объятия во мраке ночи и прощание при свете дня. Но Анна и днем остается со мной. Моя Анна, теперь навсегда моя!"

Граф закрыл глаза. Ночной воздух был прохладным и ароматным. С первых дней замужества, Анна полюбила благовония и ароматные масла, и теперь пользовалась ими каждую ночь. Ему это тоже нравилось. Он часто рассказывал жене о давних и великих временах короля Франциска Первого, о тогдашних благородных дамах, которые ухаживали за собой очень тщательно и отличались редкой изысканностью… И граф был рад, что его жена, так предупредительна и так изыскана.

В то же самое время, графиня де Ла Фер внимательно изучала себя в зеркале. Свечи почти не рассеивали мрак в ее спальне, но даже их света ей вполне хватало…

Анна устало потянулась в кресле. Тени под глазами, набухшие вены на руках, все те же тонкие полоски на запястьях! Масла и притирания, помогают, увы, не на долго. Муж, конечно, ничего не видит, но служанки! Женщины в таких делах разбираются очень хорошо. Сколько же еще она сможет их дурачить?

Анна вздохнула и пододвинула поближе баночку с кремом. К сожалению, возраст не был ее единственной проблемой. Да и проблемой ли? Стоит только ей родить ребенка и никто из тех же служанок не станет удивляться, что она изменилась! Очень часто роды меняют женщину до неузнаваемости и чаще всего – именно в худшую сторону. Так что, если она станет выглядеть старше, то есть, как раз на свой возраст, то все сочтут подобную перемену вполне естественной.

Что же до другой проблемы…

Решить ее стоило, пожалуй, до рождения ребенка. Ведь мало ли что может произойти во время и после родов! А что если, после, она заболеет и заболеет серьезно? Что будет тогда?

Что?

Анна обмакнула пальцы в крем и провела ими по обнаженному плечу. Времени оставалось немного, однако его должно было хватить. Крем впитывался быстро. Вот только полностью разрешить ее проблему он не мог. Клеймо по прежнему оставалось на своем месте, оно не исчезало, а только тускнело… Увы!

Наконец, все было кончено. Анна встала и потушила свечи. В наступившей темноте она чувствовала себя спокойной, уверенной и счастливой. Ведь когда не можешь чего-то видеть, значит можно считать, что этого "чего-то" и нет. Не так ли?

Вот если бы, ночь никогда не кончалась! Вот если бы она могла забыть обо всем и не о чем не думать! Вот если бы… Если бы…

Анна отмахнулась от ненужных мыслей. Ее муж скоро придет, а с ним вместе придет и радость и счастье и блаженство!

Графиня де Ла Фер любила ночь.

Это она.

То утро в Берри было прекрасным и день обещал остаться таковым: ярким, радостным, наполненным теплом и светом. Граф де Ла Фер и его гости, собравшиеся во дворе замка, тоже пребывали в прекрасном настроении и выглядели при этом не менее ярко и не менее радостно, чем солнце на небе.

Френсис Винтер или Шеффилд (он пользовался здесь вторым именем) только вздохнул. Он один, среди этих радостных людей, ощущал какую-то подавленность. Может быть потому, что был здесь чужим, а может потому, что он действительно был одинок… Во всех смыслах этого слова.

– Вы, похоже, скучаете, сударь? – спросил его граф. – Или Вы не любите охоту?

– Ну, что Вы, граф! – ответил Френсис. – Просто вчера я не рассчитал свои силы во время игры и устал. Увы! Не все молоды, как Вы и не все, как Вы, счастливы.

– Но Вы отнюдь не стары, барон. А что до счастья, то оно, приходит ко всем, рано или поздно.

– Боюсь для меня уже слишком поздно.

– Почему же? Вы свободны, Вы носите достойное имя, и сами Вы человек достойный и благородный, так неужели Вы не встретите женщину, которую полюбите и которая полюбит Вас?

– Вряд ли я могу надеяться на это, граф, – Френсис печально покачал головой. – Я не встретил такую женщину, когда был молод и вряд ли встречу сейчас. Как видно, для меня любовь – это лоторея, а в лотарее почти всегда проигрываешь.

– Но ведь можно и выиграть!

– Я не столь удачлив, в отличии от Вас. – Френсис улыбнулся, но его улыбка была невеселой.

– Вам не стоит так судить обо мне, сударь, – возразил граф. – Еще год назад я был уверен, что не полюблю никогда.

– И что же?

– Что же? – переспросил граф. – О! Теперь я люблю и поверьте, очень счастлив.

– Я Вам верю, граф. И желаю Вам всегда оставаться столь же счастливым.

– Благодарю Вас за добрые слова, барон, – граф слегка наклонил голову. – И Вам я желаю того же. Дай Бог, что бы Вы встретили женщину, прекрасную и достойную, и чтобы Ваше сердце, наконец, сказало: "Это она!"

– С Вами так и случилось, господин граф?

– Да, именно так и случилось. С самой первой нашей встречи, я понял, что могу любить только ее… И только ей могу отдать свою жизнь и свое имя.

Тут Френсис заметил, что гости графа переглядываются – смущенно и растерянно. Он не придал этому значения, ведь в конце концов, их разговор был излишне откровенным. И к тому же среди гостей появилась женщина.

Она шла неторопливо, но легко и грациозно. Стройная, изящная, одетая в серо-голубое платье и с серебристо-белокурыми локонами, распущенными по плечам. Ее лицо, обращенное к графу, было воистину прекрасным: нежная кожа отливала белизной, подобно жемчугу, голубые глаза сияли, так же ярко и радостно, как летнее небо…

– Имею честь представить Вам графиню де Ла Фер, – голос графа прозвучал, как удар грома.

Френсис учтиво поклонился. По счастью, гости тоже поспешили с изъявлениями учтивости, и граф не заметил насколько сильно побледнел его недавний собеседник. Впрочем, и того, что его пожелание осуществилось, он тоже не заметил. А Френсис Винтер смотрел на юную женщину и сердце его говорило то же, что и графу де Ла Фер: "Это она!"

Последний день.

Дом Френсиса Винтера в Шеффилде не был ни слишком большим, ни слишком роскошным. Однако лорд все же любил его, хотя в последние годы приезжал сюда редко и задерживался не долго. Но теперь это должно было измениться.

"Я никуда больше не уеду, – подумал он. – Здесь я родился и вырос, и мой сын тоже будет жить здесь со мной и с Анной. Завтра кормилица привезет Джона… А когда он будет с нами, то мы станем настоящей семьей. Для него. И для себя."

Френсис вздохнул. Со дня приезда в Шеффилд, его жена жаловалась – непрерывно и на все. Он старался не замечать ее жалоб, опять-таки – ради себя и ее. Давалось это тяжело, но ведь давалось! Не смотря ни на что…

Френсис снова вздохнул и постарался отогнать непрошенные мысли. В конце концов, прошлое осталось в прошлом. Оно никогда не вернется, а в настоящем и в будущем – они всегда будут вместе. А главное – с ними теперь всегда будет Джон. Их сын. Наследник его имени. И его единственная надежда на новую жизнь…

"Как только Анна увидит своего ребенка, – размышлял Френсис. – То она сразу же изменится! Она забудет обо всем, забудет Бэкингема. И мы опять будем счастливы. Как были когда-то."

Он закрыл глаза. Но даже с закрытыми глазами, он видел свою жену: неизменно прекрасную и неизменно любимую.

– Анна, – прошептал он еле слышно. – Моя дорогая, моя единственная… Вернись же, наконец, ко мне!

Зима и Весна.

Ее имя напоминает ему о Рождестве, а она сама похожа на прекрасную фею Зимы, о которой он грезил в детстве. Нежная, белая кожа, пышные локоны волос, отливающие серебром, блеск ее глаз, порой ослепительно-холодный, как лед – пробуждают эти грезы и рядом с ней он чувствует себя, словно в сказке. А сказка всегда прекрасна и всегда приводит героев к счастью. Разве нет?

Он улыбается. Должно быть потому, что не помнит конец этой сказки. Он забыл, что в ней фея исчезла вместе с последней метелью, а герой так и не смог обрести счастье. Да, так иногда бывает, даже в волшебных сказках. Но он не хочет вспоминать о плохом конце, когда видит перед собой прекрасную фею Зимы… Леди Кларик, графиню Винтер.

А потом появляется Она.

Он смотрит на ее дивные руки, в пене легких и дорогих кружев, на ее волосы, словно переплетенные с солнечными лучами, заглядывает ей в глаза, ясные и яркие, похожие на весеннюю листву – и сердце его трепещет от восторга. Фея Зимы исчезает из его сердца, словно снег под лучами жаркого солнца… Но по другому, иначе, разве может быть? Разве может?.. Ведь весна – это жизнь, весна – это радость, весна – это все, чем живет любое существо, а тем более, человек! Он никогда не сможет и никогда не захочет от нее отказаться. Жизнью своей, спасением своей души, не говоря уже обо всем остальном, он согласен пожертвовать ради нее. Королевы Весны… Королевы Анны Австрийской.

Почему?

За окном сгущались сумерки. Молодая женщина поднесла руку к свече, чтобы погасить ее пламя и вскрикнула от неожиданного прикосновения. Ни от расплавленного воска или самого пламени, а чьих-то горячих пальцев.

– Ах, это вы, Френсис! – воскликнула она, оборачиваясь. – Как же вы меня напугали!

– Нам надо поговорить. – вошедший был уже немолодым мужчиной, но выглядел еще достаточно статным и привлекательным.

– О, конечно. – откликнулась женщина, смерив его взглядом достаточно далеким от готовности. – Однако, не кажется ли вам, мой дорогой, что уже поздно… А я так устала! Этот вчерашний бал в честь отъезда его светлости в Лондон, был таким утомительным.

– Поэтому вы и не спали после него?

– Я не люблю спать днем, вы же знаете. И с вашей стороны, не хорошо забывать об этом и приходить ко мне, зная, что я устала и не в состоянии вести долгую беседу.

– Не думаю, что наша беседа будет долгой, моя дорогая Анна. – мужчина улыбнулся, причем настолько странно и натянуто, что женщина сразу же насторожилась.

– О чем вы хотите поговорить? – спросила она, отходя от окна.

– Я хотел бы поговорить о вас. И о милорде Бекингеме.

– Френсис, помилуйте! Если до вас дошли какие-то слухи, то уверяю вас, они совершенно беспочвенны и боюсь, несколько стары.

– Значит, поэтому вы плакали сегодня из-за его отъезда?

– С чего вы взяли, что я плакала? – женщина резко вскинула голову. – Я никогда не плачу!

– Я вижу, как покраснели ваши глаза и как вы расстроены. – мужчина шагнул к ней.  – Я так же знаю о том, что слухи о вашем романе отнюдь не беспочвенны. А что касается срока давности, то не далее, чем за три дня до отъезда его светлости, вы были у него в кабинете и провели там почти три часа. Надо полагать, за дружеской беседой?

– Вы следили за мной? – женщина бросила на своего собеседника растерянный взгляд.

– Да, следил. – подтвердил мужчина. – Вы моя жена, Анна! Вы забыли об этом?

– То есть, вы шпионите за мной и полагаете, что имеете на это право?

– А чего вы ожидали? – мужчина улыбнулся все той же пугающей улыбкой. – Я хочу знать где вы бываете, и что делаете, если вы, в последние полгода, так стараетесь избегать меня.

– Френсис, я вовсе не…

– Анна, прошу вас, не лгите! Мне это невыносимо. Я знаю ваши доводы наизусть: вы недавно родили ребенка, вам нездоровиться из-за этого и из-за наших постоянных переездов, светские обязанности и приемы утомляют вас настолько, что вы чувствуете себя усталой и разбитой, хотя я не могу припомнить, чтобы во Франции, в пору вашего первого замужества, нечто подобное вас так утомляло. Я конечно, не говорю о ребенке. Хотя вам не мешало бы вспомнить о нем как нибудь иначе.

– Иначе?

– Я не припоминаю, чтобы вы изъявляли большое желание его увидеть. Но, пожалуй, именно это вам и нужно сделать. Через неделю я увезу вас в Шеффилд и больше ноги моей не будет в Лондоне.

– Как? Вы намерены жить в этом захолустье? – вспыхнула женщина. – Вы хотите, что бы я никогда…

– Вот именно. Я хочу, чтобы вы никогда не видели вашего любовника.

– Я… Вы…

– Оставим это. – мужчина отвернулся. – Я больше не намерен говорить о том, что было. К тому же, как видите, я обращаюсь с вами отнюдь не так, как обычно обращается с неверной женой обманутый муж.

     Молодая женщина смертельно побледнела.

– Значит вы твердо решили увезти меня в Шеффилд? – спросила она.

– Анна, я думаю, вам тоже следует какое-то время провести в тишине и покое. – мужчина по прежнему стоял отвернувшись и она не видела, что в его глазах блестят слезы. – Возможно, тогда вы поймете, что ваша любовь к герцогу была прискорбной ошибкой. Возможно, что ради сына, вы вспомните, что у него есть отец… Который любит и его и вас. Неужели вам мало этого? Неужели вы ничего не чувствуете ко мне, даже благодарности, за то, что я для вас сделал? Анна, опомнитесь! О, боже, да неужели вы не видите, что я люблю вас, люблю как никто и никогда не будет любить? Так почему вы не любите меня, Анна?

Почему?

     Дворец его светлости лорда Бекингема в Лондоне, поражал своими размерами и роскошью. Даже эта комната, пожалуй самая маленькая и расположенная далеко от покоев герцога выглядела впечатляюще: мраморный камин, персидский ковер на полу и стены украшенные дорогими картинами.

    Женщина в темном платье, подошла к камину и протянула к огню руки. Ее била дрожь, но не от холода, а совершенно по другой причине. И причина эта не совсем не торопилась появляться.

    Наконец, за дверью послышались шаги. Дверь распахнулась и в комнату вошел герцог.

– Дорогая баронесса, – сказал он. – Я так рад вас видеть.

– Ваша светлость… – начала было она и умолкла. Вопреки словам герцога на его лице не было и следа радости.

– Но вам не стоило так поспешно приезжать в Лондон. – продолжал он. – Ваш муж скончался совсем недавно и вам не стоило настолько пренебрегать приличиями и приезжать сюда.

– Я писала вам. – женщина стиснула руки. – Но, видимо, вы не получали моих писем. И я стала беспокоиться, что возможно… они были перехвачены, чтобы скомпрометировать вас и меня.

– У вас слишком богатое воображение, баронесса. – улыбнулся герцог.

– Иными словами – вы получили мой письма?

– Да.

– Почему же тогда… Вы не ответили мне?

– Надеюсь, вы не забыли, что я первый министр? В последнее время я был очень занят.

– Я полагаю, на охоте и у жены французского посланника?

– Дорогая баронесса, вы же знаете цену подобным сплетням! Зачем тогда вы их повторяете?

– Джордж, я не придаю значения сплетням. Но когда вы ведете себя настолько неосторожно, что вас видят все…

– Надо полагать вы тоже входите в число этих всех?

– О, прошу вас не говорите так со мной! Вы не понимаете, как мне больно это слышать от вас.

– Моя дорогая Анна, вы взялись за мной шпионить и еще просите меня о жалости?

– Джордж, возможно, вы правы, возможно я поступала ужасно и неправильно, но подумайте в каком положении я оказалась! Мой муж узнал все. Он увез меня и намеревался всю жизнь держать в Шеффилде, вдали от Лондона и… Вас. Я уже не говорю о его постоянных домогательствах!

    Герцог усмехнулся, словно услышал довольно забавную шутку.

– Да, конечно. Я понимаю, насколько это невероятно, когда муж начинает домогаться собственную жену. Тем более в такой глуши, где нет других развлечений.

– Не шутите так, дорогой! Неужели вы не понимаете, как тяжело воспринимать подобные домогательства если любишь другого?

– К счастью, дорогая баронесса, эти домогательства вам пришлось терпеть не долго. Ведь ваш муж так быстро умер! Настолько быстро, что у его брата даже сомнения появились, болезнь ли была тому причиной?

– Я вас не понимаю.

– Надеюсь, что не понимаете. Но лорд Винтер так настроен против вас, что заявляет об этом направо и налево. Вам следует быть очень осторожной, дорогая моя, и заботиться о своей репутации. Если сейчас пойдут слухи о наших отношениях, то вы понимаете, какой это вызовет скандал?

– Но разве вам не все равно, что о вас говорят?

– Разумеется, нет! Мне совсем не хочется, чтобы меня называли отравителем или тайным убийцей. И вам бы следовало задуматься – а нужно ли вам, чтобы о вас говорили подобные вещи? Вспомните, что у вас есть сын, и если вы компрометируете себя, то компрометируете и его!

– Но разве мы не можем вести себя достаточно осторожно? Я понимаю, что нам незачем выставлять нашу связь напоказ, пока жива ваша жена.

    Герцог побледнел.

– Так значит… Это правда? Ваш муж умер… Не от болезни?

– Джордж, если вы спрашиваете меня об этом и спрашиваете таким тоном, значит вы меня уже не любите.

    Герцог какое-то время смотрел на нее, потом отошел к окну и стал смотреть на улицу.

    Молодая женщина протянула к нему руки:

– Джордж, вы единственный мужчина, которого я любила и люблю. Никого я не смогу полюбить сильнее, чем вас и ни одна женщина не полюбит вас, так как я. Так почему же вы не любите меня? Почему?

Родственники.

Однажды в июне, около трех часов утра, из особняка госпожи де Гиз, вышли двое людей. Один из них был высокий и темноволосый мужчина лет сорока, одетый в костюм фиолетового цвета, другой – такой же высокий и темноволосый, отличался более роскошным одеянием и выглядел не старше двадцати пяти лет.

– Ваше сиятельство, – обратился он к темноволосому мужчине. – Я полагаю, что письмо, которое вы сейчас получили действительно стоит того, чтобы покинуть этот дом в этот час.

– Да, мой дорогой племянник. – ответил ему тот. – Мне очень жаль, но это именно так.

– Нас вызывает его высокопреосвященство?

– Нет. – на губах у темноволосого мужчины появилась улыбка. – Но дело, тем не менее, очень важное. Его следует немедленно обсудить, так что соблаговолите отправиться вместе со мной.

Молодой человек подчинился. Они сели в карету и – уже без разговоров – добрались до другого особняка, не такого роскошного, как тот, что они покинули и не столь еще известного. После недолгого стука, заспанный привратник открыл им дверь. Все так же сохраняя молчание, эти двое прошли в дом, миновали коридор и оказались в небольшой комнате, очень напоминавшую библиотеку. Мужчина скользнул взглядом по шкафам, доверху заполненными книгами и устало опустился в кресло.

– Садитесь и вы, граф. – сказал он. – Боюсь, что разговор у нас будет долгим.

Молодой человек поспешил воспользоваться приглашением.

Его родственник какое-то время задумчиво смотрел на него, потом вздохнул и укоризненно заметил:

– Мне очень жаль, что приходиться вам говорить о подобных вещах, граф, но на сегодняшнем балу вы вели себя… недопустимо.

Молодой человек заметно покраснел.

– Ваше сиятельство, – сказал он не слишком уверенно. – Я вас не понимаю.

– А я, полагаю, что вы напротив, меня очень хорошо понимаете. – возразил его собеседник. – Ведь речь идет о графине Винтер.

– Дядя! – румянец на щеках молодого человека стал еще заметнее.

– Дорогой племянник, я все понимаю, – продолжал тот. – Вы недавно в Париже и недавно приняты в свете, но все же вам стоит быть более сдержанным и не показывать так явно своих чувств. Иначе вы восстановите против себя всех дам, да и саму графиню.

– Значит, вы хорошо знаете ее, ваше сиятельство?

– Да. – вздохнул мужчина. – Я даже бываю у нее иногда… По поручению его высокопреосвященства.

– По поручению?

– Да, племянник. Эта женщина выполняет некоторые и весьма щекотливые поручения господина кардинала. – граф умолк, затем усмехнулся и вкратчиво спросил. – Вы понимаете, о чем я говорю?

– Да, конечно. – румянец на щеках молодого человека сменился бледностью.

– Графиня – очаровательная женщина, – тем же тоном продолжал граф. – Она так же достаточно богата и достаточно знатна – даже принята во дворе. Но вас, наследника графов де Вард она не достойна.

– Дядя!

– Постарайтесь держаться от нее подальше, мой дорогой племянник. – Это будет самым лучшим решением, о котором вы никогда не пожалеете.

Молодой человек не смог подавить тяжелый вздох.

– Но я уже жалею, ваше сиятельство. – сказал он. – Как только думаю об этом. И поэтому прошу вас представить меня графине.

– Вы хоть понимаете, к чему это может привести?

– Да, понимаю. Скорей всего, графиня будет не в восторге и сама откажет мне от дома. Но, по крайней мере, я должен извиниться перед ней за свое недопустимое поведение.

– А что вы станете делать, дорогой племянник, если она примет ваши извинения и захочет продолжить знакомство?

– Неужели? – голос молодого графа дрогнул. – Неужели это возможно?

– Вполне возможно, – подтвердил его родственник. – Графиня Винтер, помимо всего прочего, очень умна и на данный момент совершенно свободна.

– Что вы хотите этим сказать, дядя?

– Только то что сказал. – пожал плечами немолодой граф. – Ее муж скончался два года назад, при весьма подозрительных обстоятельствах, а так как постоянного любовника у нее нет, то значит она снова рассчитывает вступить в брак.

– Вы уверены в том, что говорите?

– Уверен. И именно по этой причине, я не представлю вас графине.

Какое то время они молчали. Но вскоре молодой граф заговорил снова:

– Ваше сиятельство, могу ли я просит вас об одной услуге?

– Да, разумеется. – отозвался его родственник. – Чего вы хотите?

– Я хочу, чтобы вы выяснили, как именно умер муж графини.

– Вы полагаете, это будет так легко?

Молодой человек снова вздохнул.

– Я полагаю, что нет. Но, дядя, если мне придется отказаться от графини Винтер, то я сделаю это хоть на каком-то основании… А не из-за пустых подозрений.

– Но разве вам недостаточно того, что есть? – удивился граф. – Разве ее нынешнее положение шпионки и ее соответствующее поведение – для вас недостаточный повод отказаться от дальнейшего знакомства?

– А разве я не выполняю достаточно щекотливые поручения его высокопреосвященства? – заметил де Вард. – Разве вы – не поступаете так же? Графиня служит короне и Франции, так неужели нам упрекать ее за это?

– Вам не следует забывать, что мы – мужчины. – хладнокровно возразил граф. – И то что подобает нам, не подобает женщинам. Вы – отпрыск знатного рода и можете получить в жены – самую родовитую, самую красивую и самую юную девушку… Чистую и целомудренную в придачу. Так зачем вам предлагать свою руку и свое имя женщине, которая уже побывала замужем и лет через пять превратиться в старуху? И которая к тому же отнюдь не отличается чистотой и целомудрием?

– Но я не видел ни одной девушки, прекраснее, чем леди Анна! И, я уверен, что ни кто, кроме нее, не сможет сделать меня счастливым.

– Вы совсем потеряли голову, мой юный друг.

– Нет, граф, поверьте, это не так. Я люблю миледи Винтер, но я вовсе не потерял голову, как вы только что сказали. Ведь именно поэтому, что я рассуждаю здраво, я попросил вас узнать о покойном муже графини и об обстоятельствах его смерти.

Граф задумался.

– Пожалуй, вы правы. Стоит выяснить все обстоятельства этого дела, да и изучить родословную прекрасной графини – тоже будет не лишним.

– Значит, вы все же согласны мне помочь?

– Ну, конечно, я согласен! Неужели вы сомневаетесь во мне? Я ведь обещал вашим родителям заботиться о вас и помогать вам, и, разумеется, я сдержу свое слово. Но я попрошу, чтобы и вы, тоже кое-что мне пообещали.

– Что же вы хотите, чтобы я пообещал?

– Пообещайте мне не видеться с графиней, пока я не получу всех сведений на ее счет.

– О, да, дорогой дядя! Клянусь, что до того дня я больше не увижу графиню. Только, умоляю вас, сделайте все, чтобы тот день скорее наступил!

Граф улыбнулся и пожал ему руку. Де Вард с радостным сердцем и не менее радостным лицом покинул дом своего родственника. Тот проводил его взглядом, а когда за молодым человеком закрылась дверь, его улыбка превратилась в язвительную усмешку.

– Подумать только, как глупа молодежь. – проговорил он. – Вообразил, что я буду стараться ради него и сейчас скорей всего отправился в церковь, чтобы помолиться за успех предприятия, а так же о том, что бы прекрасная графиня оказалась ни в чем не повинна. Гм… Он еще и слово сдержит, с него станется. Бедный юноша!

Тут он вздохнул и достал из кармана любовную записку, полученную им на балу и подписанную графиней Винтер.