Мозаика

Об Анне де Бейль , ее возлюбленных и мужьях, о ее служанке и о ее сыне. «Три мушкетера» Александр Дюма.

Ангел.

Матье не мог оторвать от нее глаз.

Впрочем, на нее смотрели все, у кого только была такая возможность. Что же до тех, кто этой возможности был лишен, то они толпились у ворот тюрьмы, расспрашивали о ней охрану и их голоса – злобные и негодующие, доносились даже сюда…

В коридоре послышались шаги. Затем дверь распахнулась и в комнату вошел его отец. Тоже злой и исполненный негодования, как и собравшиеся за воротами горожане.

– Гнусная тварь! – прошипел он сквозь зубы. – Ведьма! Совратительница!

Матье побледнел. Эти жестокие слова не могли относиться к Ней. Никак не могли!

– Отец, неужели Вы думаете, что она виновна?

– Виновна? – переспросил отец и тут же ответил: – Да! Виновна, как сам дьявол!

Матье посмотрел во двор. Девушки там уже не было, но все же… Все же она по прежнему стояла перед ним. Юная девушка, с распущенными по плечам волосами и с глазами, полными ужаса и отчаяния.

"Это все ложь! – подумал он. – Это не может быть правдой! Ведь она… Она так молода, так невинна. И к тому же…"

– Она прекрасна! – прошептал Матье. – Прекрасна, как ангел божий!

Клеймо.

Этот дом находился на излучине реки, в ста шагах от парома. Вокруг него высилась живая изгородь, в два-три фута высотой, неухоженная и сообразно времени года, уже пожелтевшая. Сам дом – и снаружи и внутри – выглядел не лучше. Его прежние владельцы появлялись в нем довольно редко, да и нынешние тоже явно не собирались в нем задерживаться..

Высокий мужчина, с бледным лицом, черными волосами и черной бородой, поправил на себе плащ и огляделся по сторонам. Его взгляд скользнул по убогой обстановке и снова остановился на ней… владелице или, лучше сказать, обитательнице этого дома. Сейчас она лежала у пылающего очага, без сознания и связанная по рукам и ногам.

Мужчина прислушался. Ее дыхание стало более частым и глубоким, веки дрогнули.

– Вы очнулись? – спросил он.

Вместо ответа послышался слабый стон. Молодая девушка приоткрыла глаза и сразу же их закрыла. Мужчина наклонился над ней.

– Вы меня слышите? – поинтересовался он.

– Кто… Вы? – голос девушки прозвучал еле слышно. – Где – Матье?

– Он не придет.

– По… чему? – она побледнела и задрожала, словно предугадывала ответ.

– Сейчас он объясняется со своим отцом. – мужчина одним рывком оторвал ее от пола и усадил возле стены. – А так как объяснять ему придется слишком много… То могу сказать, он никогда не придет.

Молодая девушка вскрикнула от ужаса.

– Как вы нашли меня? – спросила она. – Неужели это Матье сказал где я?

– Вот именно, сударыня. – мужчина усмехнулся. – Ваш нынешний любовник не слишком-то храбр… Стоило только отцу за него взяться и он сразу все рассказал: и где вы припрятали украденные деньги, что вся семья Матье копила пятнадцать лет и о ваших дальнейших планах и, разумеется, о том, где вы сейчас пребываете.

Девушка вновь вскрикнула, но уже не от ужаса, а от отчаяния. Мужчина смотрел на нее, чуть прищурив темные глаза. Бледное лицо, с тонкими чертами и белокурые волосы, рассыпавшиеся по плечам, делали эту девушку похожей на ангела, юного и непорочного… Он горько усмехнулся.

– Отец Матье не стал сообщать властям где вы находитесь. – продолжал мужчина. – Его семья и так достаточно настрадалась по вашей милости. Тем более, он не хочет, что бы и его сын по той же причине оказался под судом.

– Но что тогда он хочет? – девушка слабо дернулась в своих путах. – Зачем он прислал вас?

– Я пришел сюда не по его желанию. – ответил мужчина. – А по своему. Вы тоже должны мне кое-что, сударыня.

– Но я вас совсем не знаю!

– Зато вы знаете моего брата. Жеана.

Девушка дернулась сильнее.

– Значит, вы пришли от него? – спросила она. – Но зачем тогда вы меня оглушили и связали?

– Затем, что хочу избавить себя от лишних хлопот. – ответил мужчина с той же горькой усмешкой.

– Хлопот?

– Я не хочу, чтобы вы сопротивлялись.

– То есть, вы пришли, чтобы… – голос девушки дрогнул и оборвался.

Мужчина бросил на нее презрительный взгляд, затем выпрямился и сложил руки на груди.

– Не беспокойтесь, сударыня, – проговорил он. – Я не намерен покушаться на вашу добродетель, пусть даже дважды утраченную.

– Тогда что вам нужно? – вспыхнула девушка.

– Мне нужно восстановить справедливость. – ответил мужчина. – Ради семьи Матье, которую вы обесчестили и обобрали, а так же ради моего брата и меня самого.

– Вы не имеете права меня судить!

– Верно, сударыня. Я не имею право судить, но в мои обязанности входит осуществлять приговоры.

– Вы – палач?

– Да. – невозмутимо подтвердил мужчина. – И я здесь, чтобы исполнить приговор над вами, Шарлотта Баксон. Или мне лучше называть вас – сестра Анна, потому что вы монахиня? Пусть беглая, но все же ваш обет остается в силе, не так ли?

– Если даже это так, если вы служите правосудию, то вы должны отвести меня в суд! – крикнула девушка. – Меня не судили и приговор мне не вынесли!

– Суд уже состоялся, сударыня. – заметил палач. – Над моим братом. Из-за вас его осудили, как вора. А вы были его сообщницей.

– Но я ничего не украла!

– У моего брата вы украли жизнь и доброе имя. – возразил мужчина. – И у меня вы украли не меньше. Ведь мне, как служителю правосудия, пришлось исполнять приговор суда. Вы знаете, что пришлось мне сделать, сударыня? Вы знаете?

Девушка снова забилась в своих путах, силясь вырваться, но эта ее попытка, как и предыдущие, была такой же тщетной.

– Отпустите меня! – взмолилась она. – Я не виновна! Я ничего не сделала!

– Не сделали? Вы – подговорили моего брата украсть имущество церкви, вы – не дожидаясь суда сбежали из тюрьмы, вместе с сыном вашего тюремщика, юношей, который ради вас украл деньги у своей семьи, вы – нарушили священные обеты, что дали не людям, но Господу нашему, и вы уверяете – что ничего не сделали?

Девушка в ужасе прижалась к стене.

– Обет я дала не по своей воле. – сказала она. – Меня заставили! Мои родные отказались от меня… А я была тогда еще ребенком.

Мужчина шагнул к ней, в ярости сжимая кулаки.

– Значит поэтому вы толкнули моего брата на преступление? – спросил он. – Значит, это из-за ваших родных вы убежали из тюрьмы с Матье, бросив в ней Жеана, чтобы он отвечал за преступление, которое совершил из-за вас?

– Но я не могла ему помочь!

– Вы были его сообщницей. – мужчина разжал кулаки. – Вы клялись моему брату разделить с ним его участь… Верно?

– Вы не можете этого знать!

– Мой брат сам сказал мне об этом. – лицо палача резко дернулось. – Он-то любит вас и верит вашему слову. Что ж, я заставлю вас его исполнить.

– Вы отправите меня обратно в тюрьму?

– Недавно вы сами изъявляли такое желание, сударыня. Когда думали, что я пришел убить вас… Или обесчестить.

– Негодяй! Ничтожество!

– Возможно. – мужчина отвернулся и устремил взгляд на огонь. – Если я приведу вас обратно в Лилль и отправлю под суд, то мой брат никогда мне этого не простит. Сейчас он думает, что вы любите его и ищите средства и возможность ему помочь. Ему и в голову не приходит, что вы о нем уже успели позабыть и у вас только одно намерение, уехать отсюда подальше с вашим новым любовником, с Матье!

– Так что вы намерены делать? – прервала его девушка.

Палач провел рукой по лбу и обернулся к ней.

– Я сделаю, то что сказал. Вы разделите участь моего брата.

– Вы хотите заставить меня по собственной воле отправиться в тюрьму?

– По собственной воле – вы туда не отправитесь. Не так я глуп, чтобы в это поверить, мадемуазель Баксон.

– Так что же вы хотите?

Мужчина бросил не нее мрачный взгляд.

– Моего брата я заклеймил, как вора. – проговорил он. – Вы получите тоже клеймо.

– Но я не воровка!

– Конечно. – палач стиснул зубы. – Вы во сто крат хуже! Вы – гнусная тварь, без чести и совести, которая толкает других на преступления, а сама остается в стороне. Я выжгу вам клеймо, и еще добавлю от себя двадцать ударов плетью, как уличной девке!

– Нет, не надо! Прошу вас, нет!

Мужчина не ответил. Он протянул руку к очагу и вытащил раскаленные щипцы. Увидев их, девушка в полуобморочном состоянии соскользнула на пол.

– Да свершится правосудие! – воскликнул палач.

Вскоре из этого маленького и унылого дома послышались дикие, исступленные крики. Они долго не смолкали, а когда все же, через какое-то время стихли, из дома, наконец, вышел мужчина в красном плаще и с мешком на плече. Даже не оглянувшись назад, он быстро пошел прочь, вытирая лицо и бормоча не то молитвы, не то проклятия. А в доме, у горящего очага, осталась лежать в беспамятстве девушка, уже совершенно не похожая на ангела: избитая в кровь и полураздетая, с выжженной лилией на плече.

В Берри.

За окном сгущались сумерки. Молодая девушка со вздохом отложила в сторону книгу, поднялась и прошлась по комнате. Ее взгляд снова остановился на окне. "Уже поздно, – подумала она. – А его до сих пор нет! Что же могло произойти? Неужели нас все же выследили? Нет! Нет! Только не это!"

Девушка закрыла глаза, пытаясь успокоится. В ту же самую минуту послышался скрип открываемой двери и звук знакомых шагов – похоже, тот кого она ожидала, с таким нетерпением, вернулся целым и невредимым… Она кинулась к нему навстречу.

– Наконец-то, ты вернулся! – проговорила девушка. – А я думала… Не случилось ли чего?

Новоприбывший, мужчина в одеянии католического священника, отрицательно покачал головой.

– Все в порядке, моя дорогая, – заверил он. – Просто я задержался в церкви. Дела, знаешь ли.

– Но ты обещал вернуться пораньше!

– Я и вернулся бы… Если бы не здешняя патронесса.

– Патронесса?

– Да, представь себе. Графиня де ла Фер. Удивительно милая и весьма настойчивая дама.

– Вот как?! – вспыхнула девушка. – Значит, она очень милая? Да еще и настойчивая? И на чем же она настаивала – скажи на милость?

– Анна!

– Не смей говорить мне о другой, слышишь? Не смей говорить, что она милая! Я этого не потерплю!

– Но, дорогая моя, ты надеюсь позволишь мне сказать, что этой… м-м… даме – уже под шестьдесят?

– Жеан! Ты просто негодяй! – воскликнула девушка и засмеялась.

Священник тоже повеселел: улыбнулся и взял ее за руку.

– Прости меня, – сказал он. – Но ты выглядела такой напуганной и такой подавленной, что я решил…

– Решил меня таким способом повеселить?

– Ну… Да.

– Спасибо большое! А теперь все же расскажи, что от тебя потребовалось этой милой и настойчивой старой ведьме?

– А что, как ты думаешь, требуют старые греховодницы? Все тоже самое, что обычно. Ну, а эта вдобавок, вцепилась в меня, чтобы поведать о сборах урожая и фамильных связях. Ужас, да и только! Я просто не знал куда от нее деваться.

– Тебе следовало рассказать о моей болезни и бежать сюда!

– Бежать? Да ведь эта дама вполне была в состоянии увязаться за мной. И, кстати, Анна, она выразила желание тебя увидеть, на следующей службе.

– Как мило с ее стороны! Что же ей нужно от меня?

– Думаю, ничего. Ее просто гложет любопытство увидеть новое лицо. Насколько я могу судить, графиня изнывает тут от скуки, да к тому же она очень мало довольна своим сыном.

– Сыном? – Анна нахмурилась. – Ах, да! Ты имеешь в виду молодого графа?

– Молодого? – переспросил ее священник. – Что ты, Анна? С чего ты взяла, что он молодой?

– Ну… Так про него все говорят.

– Все? Кто?

– Да мало ли кто? Та же наша служанка, мадам Одетта.

– Ничего себе, нашла молодого! Этому молодому уже двадцать пять лет исполнилось, месяц назад!

Анна изумленно посмотрела на своего собеседника.

– Двадцать пять? – повторила она. – Так много? Но почему его тогда называют молодым?

– Скорей всего, по привычке. Старый граф умер два года назад. А этот… Его единственный наследник, к тому же неженатый.

– Неженатый? До сих пор?

– Представь себе, милая. Что поделать – граф, человек с большими странностями и здешние дворяне воспринимают его странности весьма неодобрительно.

– И что это за странности?

– Ну, например, он выписывает книги из Италии. Да еще их читает!

– А разве это плохо?

– Думаю, что да, если речь идет о количестве. К тому же следует думать о том, что читаешь. Как тебе понравиться, милая Анна, десять лет назад этот книгочей взял и воспылал любовью к статуе языческой богини, которую его отец привез из той же Италии и поставил в своем саду.

– Жеан… То есть, Жозеф, ты шутишь?

– Увы, нет! Подумать только, дорогая, он проводил возле этой статуи дни и ночи, мечтая, что она оживет. Старый граф решил, что его сын сошел с ума и сам заболел от горя. Вместе с графиней. Тогдашний священник еле смог его образумить. Объяснил этому любителю книг, что он грешит, поддаваясь языческим суевериям и того гляди погубит свою бессмертную душу. Молодой человек вроде опомнился, но, к сожалению, читать не перестал. Да и история эта получила огласку и очень ему повредила.

– Чем же она ему повредила?

– Хотя бы тем, что после этой истории брат графа разорвал с ним помоловку своей дочери. Не стал рисковать ее будущим и выдал за другого, не смотря на то, что девушка вроде была неравнодушна к своему кузену и жениху. Но ты сама понимаешь, милая Анна, что связаться с таким человеком очень рискованно. Если он способен влюбиться в камень, то что еще от него ожидать?

– Ну… – Анна снова засмеялась и кокетливо покачала головой. – В следующий раз, он чего доброго влюбиться в змею, которая под камнем лежит и будет ждать когда она сбросит кожу и превратиться в очередную языческую богиню.

– Да, пожалуй. С него станется. – священник улыбнулся ей опять. – Но, как бы там не было, я все же рад, что мы имеем дело с такими глупцами. С другими было бы сложнее.

– Почему ты так думаешь?

– Не нравятся мне наши бумаги, моя милая, – священник перестал улыбаться и выпустил руки девушки из своих рук. – Да и церковь не самое лучшее для нас место.

– Но разве ты не говорил, что искать в ней нас будут в последнюю очередь?

– Верно. Я другого боюсь… – священник запнулся и побледнел. Девушка побледнела тоже.

– Так чего же ты боишься? – спросила она.

– Случайностей. – тихо ответил тот. – Случайностей, дорогая. Что если сюда приедет какой-нибудь монах, который знает настоящего отца Жозефа? Что будет, если кто-то из здешних повес начнет домогаться твоей благосклонности, а его родня решит вмешаться и напишет епископу, чтобы меня перевели в другой приход? Да мало ли что еще может случиться!

– Знаешь, Жеан, с монахами ты разбирайся сам! – вспыхнула девушка. – А что касается поклонников, то можешь не беспокоится, я их всех поставлю на место!

– Анна!

– Что – тебе?

– Прошу тебя, не сердись! И не расстраивайся так. Я не хотел сказать ничего обидного. Просто ты такая красавица… Что не один мужчина не сможет быть к тебе равнодушным.

– Жеан, не один из этих мужчин, или повес, как ты говоришь, не захочет на мне жениться! – с горечью и возмущением воскликнула Анна. – Ведь кроме красоты у меня нет ничего! Ничего!

– Анна, ты сама сокровище, – священник снова взял ее руки, поднес к губам и поцеловал.

– Только для тебя, – проговорила девушка. – Только для тебя одного. О, Жеан… Сколько же это еще будет продолжаться? Сколько нам еще скрываться и прятаться?

– Недолго, любимая, – священник прижал ее ладони к своему лицу. – Скоро мы уедем из Берри и из Франции. Туда, где нас никто не знает и где нас не будут искать. Мы будем богаты и счастливы, поверь мне!

– Я верю. – девушка прижалась к нему и закрыла глаза.

Какое то время им было не до разговоров. Потом Анна оторвалась от своего любимого.

– Подожди, – проговорила она. – Что ты говорил по поводу завтрашней службы?

– Я обещал, что ты придешь, если почувствуешь себя лучше…

– А если – нет?

– Анна!

– Если я так и не почувствую себя хорошо? – девушка капризно надула губы. – Ах, дорогой мой, неужели это так необходимо? Встречаться с какой-то старой ведьмой и с помешанным книгочеем!

– Придется с ними встретиться, милая, – вздохнул священник. – Что поделаешь! Ведь этот помешанный – полновластный хозяин этих мест и не следует оказывать ему неуважение. Да и его матушка все же очень ми… Хорошая женщина.

– На хороших женщин я и в монастыре насмотрелась, – поморщилась Анна.

– Понимаю, моя дорогая. Но тебе надо пойти.

– Только ради тебя, Жеан. – заверила его девушка. – Но я уверена, ты еще очень пожалеешь, о том что настоял на этом!

Священник улыбнулся. Однако улыбки Анна не увидела. Потому что за окном и в комнате уже стало окончательно темно.

Ничего не случится.

Ничего не случится. Разве что она опять промочит ноги в осенних лужах, разве что молодые девушки из знатных семей при ее появлении опять скривят губы и во время проповеди будут упорно изучать свои молитвенники, а он… Заметит ли он сегодня ее появление? Или нет?

Она поднимает голову и смотрит на него. Он здесь, рядом, такой прекрасный, такой благородный и ей кажется, что прямо сейчас он подойдет к ней, улыбнется и тогда… Что тогда? Неужели такое возможно? Нет! Он не только прекрасен и благороден. Он так же принадлежит к богатой и знатной семье и в один прекрасный день он уйдет отсюда под руку с одной из этих девушек. Одна из них, в самое ближайшее время, станет его женой, а она…

Она будет уже далеко. Она будет с другим, которому уже принадлежит и она все забудет. Она забудет, как спешила увидеть его, не взирая на холод и дождь, забудет, как при одном его появлении неистово билось ее сердце, она забудет его лицо, его глаза, его улыбку. А пока… Пока она снова смотрит на него. И верит, что ничего не случится.

Предложение.

  Служба закончилась рано. Церковь быстро опустела, в ней остались только молодой мужчина, по виду дворянин, и сам священник. Последний тоже был еще молод, но в отличии от дворянина отнюдь не выглядел таковым: худой и бледный, с рано поседевшими волосами, он производил впечатление зрелого человека. Впрочем, для священника это было достоинством, а не недостатком.

– Отец Жозеф, вы можете уделить мне время? – спросил его молодой дворянин. – Это очень важно для меня… И вашей сестры.

– Для моей сестры? – священник оглядел его с каким-то недоумением.

– Да.

– И что же, ваше сиятельство, должно быть столь важным для моей сестры, девушки очень скромного положения, и вас, одного из самых знатных и богатых дворян в Берри?

     Его собеседник слегка покраснел.

– Именно об этом я и хотел поговорить с вами. С недавнего времени я люблю мадемуазель Анну. И полагаю, вы должны знать о моих чувствах.

     Недоумение священника стало еще более явным.

– Вы полагаете?

– Отец Жозеф, – с достоинством произнес молодой дворянин. – У меня и в мыслях нет обидеть вас и вашу сестру. Поэтому я и пришел к вам. Мои намерения…

– Ваше сиятельство, – прервал его священник. – Вы не можете жениться на моей сестре. Так что не о каких серьезных и благородных намерениях вы говорить не можете. А что до других – то выслушивать их здесь и от вас – я не намерен.

– Но у меня нет других намерений! – воскликнул дворянин. – Я не намерен поступать бесчестно. Я хочу жениться на Анне, не взирая на ее положение. И я прошу на это вашего согласия.

     Отец Жозеф смертельно побледнел.

– Но, ваше сиятельство… Что скажут ваши родные? Ваша мать?

– Моя мать умирает, отец Жозеф.

– То есть… Вы с ней даже не говорили, ваше сиятельство?

     Молодой дворянин отрицательно покачал головой.

– Я знаю, она не одобрит мое решение, отец Жозеф. Так зачем мне говорить и расстраивать ее, когда… ей так мало осталось жить?

     Отец Жозеф тяжело вздохнул.

– Что бы брак был счастливым нужно благословение родителей. – сказал он. – И, конечно же, равное положение обоих супругов. А вы не хотите считаться ни с чем.

– Значит, вы отказываете мне?

– Да, отказываю. – священник отвернулся и направился к выходу.

     Молодой дворянин бросился за ним.

– Постойте, отец Жозеф! Постойте! Я понимаю ваши доводы, я понимаю, что сейчас вы сказали мне, что подобает вам, как священнику, но прошу вас, передумайте, ради вашей сестры, ради Анны.

     Священник обернулся. Лицо его стало еще бледнее.

– Я говорил вам о своих чувствах и своих намерениях. – продолжал дворянин. – Но не о вашей сестре. А ведь она меня любит!

– Анна?

– Да. Она любит меня. И если вы откажите мне, то разобьете ей сердце.

– Она вас любит?

– Да, отец Жозеф. С первой же нашей встречи. – под пристальным, горящим взглядом священника молодой дворянин опустил глаза. – Она… Не поощряла меня, нет. Однако, Анна еще так молода, что ей трудно скрывать свои чувства. Неужели вы станете осуждать ее за это?

– Нет, не стану. – в тоне священника явно послышалась горечь. – Это в природе женщины нести в мир соблазн. Но вы, ваше сиятельство, мужчина, а не юноша и вы достаточно разумны, чтобы понимать насколько чувства моей сестры… неуместны.

– Неужели вы считаете, отец Жозеф, что меня нельзя полюбить?

– Граф, вы обладаете всеми достоинствами человека вашего возраста и положения, однако, моя сестра вам не ровня. Вот почему ей не подобает любить вас. А вам не следует отвечать на ее чувства.

– Отец Жозеф, вы не должны говорить так. Ваша сестра – не простолюдинка. Разве Анна – не благородного происхождения? Разве она не получила образования и воспитания, как подобает девушке из рода де Бейль.

– Как? Она рассказала вам о своей семье?

– Да.

– Но она вряд ли сказала вам, какое отношение проявляла к ней ее семья, из-за брака ее матери. Они никогда не признавали Анну и обходились с ней очень плохо.

– Я знаю, что вы единственный, кто любил ее и заботился о ней. Вы – ее семья и я прошу вас, отец Жозеф, подумайте о моем предложении. Анна любит меня – и я могу дать ей то, в чем ей отказали ее родные и что вы никогда не сможете ей дать: любовь, положение в свете, богатство, наконец! Или вы полагаете, что ваша сестра этого недостойна?

     Отец Жозеф опустил голову.

– Я… подумаю. – еле слышным голосом проговорил он.

     Молодой дворянин поклонился и вышел.

     Священник какое-то время стоял неподвижно, потом вздрогнул и тем же еле слышным голосом проговорил:

– Если она сама этого хочет… Если ты хочешь, Анна. Анна…

_______________________

Молодой дворянин – граф де Ла Фер.

Супружеские ночи.

Граф де Ла Фер не любил ночь.

Летом, правда, его не любовь немного смягчалась, хотя бы потому, что в это время года ночь наступала поздно. К тому же, с недавних пор, ее приближение сулило графу радость и блаженство, так что за последнее ему стоило многое простить и ночи и Анне.

Анна! Граф повторил про себя имя жены и улыбнулся. Ему не за что было ее прощать. Анна – самая прекрасная жена на свете, а кроме того, она его возлюбленная: нежная, пылкая и полная очарования. Богиня, о которой он грезил еще ребенком, в развевающихся и легких покровах на беломраморном теле… И с непостижимой и таинственной улыбкой на лице, из такого же мрамора, сияющего белизной.

Граф вздохнул. В последнее время ему очень хотелось увидеть Анну, в образе воплощенной богини из его грез, но каждый раз он подавлял свое желание. Не смотря на всю любовь к мужу, графиня вряд ли бы поняла и одобрила подобное, так что ему оставалось только молчать… И вкушать только то, что дозволено – давними обычаями и добрыми нравами.

Взгляд графа остановился на часах. Времени, до одиннадцати часов, оставалось немного. Скоро он отправится к жене и тогда…