Кхаа Тэ

В любой другой ситуации птица могла послалть девчонку к прародителям демонов, но там, на поляне, голосом златовласки говорил кто-то иной. Присутствие мистической сущности вывело из равновесия ворона. Он даже не успел выразить свое несогласие, как уже летел в сторону Морена.

Что с этой деревенщиной происходит? Шепот да надписи на языке Первородных ее всюду преследуют! Сама Ребекка, вечно стремится угодить в неприятности! Да ко всему прочему разношерстному салату, эту пигалицу угораздило стать проводником для какой-то чертовщины!

«Ноэл Визиканур не изменяет себе! И где он только отыскал эту девицу с уймой странностей? Видать скучно ему в Цитадели! Да и миссии немудренные попадаются, вот и завел себе питомца на расстоянии! Решил оберегать девчонку, так сам следи за ней! Нет, надо Карро отправить в это мерзкое чистилище, наводненное религиозными фанатиками. А что, Карро справиться, а заодно и бесплатно поработает посыльным! Почему бы и нет? В следующий раз Визиканур отправит меня разгружать морские суда или же с гномами рыть шахты? Я и там не пропаду! А если вдруг не будет мяса для супа, не переживайте! Карро можно с легкостью использовать вместо курицы!»

Ворон спикировал в гущу листвы к огромной раскидистой секвойе, в надежде передохнуть. Он даже не удивился, когда увидел около древа задумчивого дворфа, мирно беседующего с величественным дендройдом.

– А вот и гном нарисовался, – пробурчал он.– С добрым утречком, господа! – поприветствовал ворон незнакомцев, расположившись на толстом суку, где предварительно водрузил посылку для Яндариуса.

Хром и Торбор прекратили разговор и удивленно взглянули в плотный занавес листвы, пытаясь понять, что за визитер к ним пожаловал. Небосвод только окрасился в розовые тона, но сумрак еще не отступил под натиском света, и что-либо увидеть в потемках даже прозорливому дендройду – было трудно.

Птица невнятно пробурчала что-то под нос и, схватив клювом узелок, спланировала на землю.

– Доброе утро!!! – проорал ворон, подумав, что эти два типа слегка глуховаты.

– И тебе здравствуй, – нерасторопно пробормотал дендройд.

Торбор помедлил с приветствием, с интересом разглядывая пернатого великана. Такие гости были редкостью в этих краях.

– Доброе утро, аскалионский ворон. Как тебя занесло в такую даль? И где твой спутник?

Карро прищурил глаза. С этим дворфом он не был знаком, но тот точно слыхал и о Цитадели, и о чародеях, и о пичугах сопровождающих их.

– Тот же вопрос могу и я задать тебе, – язвительно заметила птица. – Как ты оказался на таком приличном расстоянии от Дамдо?

На бородатом лице Торбора расплылась улыбка.

– Знавал я когда-то одного мага, у которого в напарниках был такой ехидный болтун.

– Видимо, помер твой приятель, раз ты говоришь о нем в прошлом времени, – не унимался Карро, с интересом рассматривая молчаливого дендройда, который в свою очередь наблюдал за перепалкой гнома и птицы.

– Не думаю, что он сгинул, хотя давно его не видел. К тому же, я частенько встречаю его мать, она бы наверняка упомянула о таком прискорбном известии.

Ворон призадумался, перебирая в памяти всех чародеев с которыми ему приходилось сотрудничать за неполные триста лет, и вдруг от неожиданности каркнул, разрезав лесную тишину, словно острым ножом.

– Не о Рейне ли ты говоришь?

Торбор молча кивнул, и его улыбка стала еще шире. Приятно повидать созданий, с которыми имеются общие знакомые.

– Вот так дела! Так этот самовлюбленный тип, канувший в небытие во время эльфийской войны, разболтал тебе обо мне!

– Я повторюсь, госпожа Виэнарисс не говорила, что один из ее сыновей погиб, – нахмурился гном.

– Три ее отпрыска бесследно исчезли с просторов Нирбисса, – внезапно вмешался дендройд, – В последнем сражение. Видимо, боль утраты не позволяет принять истину, вот она и не рассказывает о трагедии.

Торбор ошарашено взглянул на приятеля. Столько лет они судачат, и он ни разу не намекал на то, что ведает о судьбе чародеев павших в Эльфийской войне.

– А ты откуда знаешь?

– Да, откуда? – поддержал дворфа ворон. – Не помню, чтобы дендройды участвовали хоть в одной битве!

Хром тихо заворочал ветвями, стремясь скрыть смущение.

– Слухи. Молва о кровопролитном побоище распространилась далеко за пределы Большой земли. Мне кажется, что и на Огненном архипелаге об этом известно.

– Кругом одни болтуны, – ворчливо заключил Карро. Гном и дендройд дружно рассмеялись.

Птица недоуменно взглянула на парочку и, склонив голову набок, недовольно щелкнула клювом.

– И чего вы хохочете, как полоумные шуты при дворе, такого же полоумного монарха. Тут одного эльфа убили, а второй вот-вот отправится в Туманные дали. Вместо того, чтобы веселиться, лучше бы помогли доставить эту штуку в Морен, и желательно, как можно скорее.

Торбор и Хром мигом притихли. Морщинистое лицо дендройда помрачнело, а гном обеспокоенно почесал заросшую щеку.

– Мы видели издали тропу, ведущую к Инайрлан, она тянулась яркой полосой прямо к ночному светилу, – прокряхтел Хром. – Но это Круан – лес Светлоликих, здесь часто такое можно лицезреть.

– Да, только Нейвис погиб от руки мендарвца, а посылка, которую он должен был забрать, – ворон поставил огромную лапу с острыми когтями на узелок, – вот здесь! Ее надобно доставить прямиком к королю. Иначе, вы вскоре будете созерцать, как Яндариус взлетает к небосводу раньше срока!

– Нейвис? Мендарв? Яндариус? – ошарашенно произнес дворф.

– Ага, Нейвес мертв. Мендарв жив, и там, как и прежде убивают глупых нелюдей. А король эльфов готов, в любую минуту, отправиться к праотцам! Но давайте мы не станем сейчас рыдать по погибшему пареньку и злословить на бессердечных людишек, по ту сторону стены, а постараемся решить существующую проблему – доставка мандрагоры для Яндариуса!

– Здесь, неподалеку, живет семейство эльфов. Только я не ведаю, если они умеют открывать порталы, – задумчиво сказал Хром, взглянув на друга, который явно был расстроен гибелью гонца. Парнишка, неоднократно прибывал с заказами к кузнецу. Последние клинки были выкованы пару часов назад и дожидались Нейвиса, который уже никогда более не переступит порог дома-секвойи.

– Так чего же мы тут стоим, как базальтовые статуи Лауров на мысе Гроу. Полетели, побежали, поползли! – воскликнул нетерпеливо ворон, махая крыльями, но не взлетая.

– Обождите, – остановил неугомонную птицу, очнувшийся от оцепенения гном. – Если сможем передать твою посылку, тогда не составит труда отдать и последний заказ Морена.

Птица попыталась, что-то возразить, но дендройд, так сурово посмотрел на нее, что Карро решил, благоразумно будет оставить противоречивое мнение при себе.

– Ступай, мы дождемся тебя, – уверил Хром дворфа, тот благодарно кивнул и скрылся в стволе древа.

«Чудесно. Если получится провернуть отправку мандрагоры, то я смогу вернутся к Ребекке еще до того, как солнце полностью озарит Мендерв», вышагивая по влажной траве, подумал ворон. Упаси Создатель, если с девчонкой, во время его отсутствия, случиться какое-нибудь лихо – Ноэл его не простит!

Путь до Дубков ребята преодолели в полном молчании. Годфри отпустил девушку на землю, как только они отошли на безопасное расстояние от храмовников. Ребекка, тут же стала приводить себя в порядок: затянув корсет, собрав волосы и разгладив платье. Молодой барон, не осмелился взять ее за руку, даже когда она закончила прихорашиваться. Интуиция подсказывала ему – сейчас не стоит донимать девушку.

Сцена в лесу, была самым восхитительным моментом в его жизни. Чудесное мгновение, которое помогло ему рассеять сомнения, так долго терзавшие горячее сердце. Он давно желал поцеловать златовласку, ощутить тепло ее тела и поведать о своих чувствах. Правда, условия, в которых случился их первый поцелуй, перечеркнули все грандиозные планы.

Он вмиг ощутил, как события, произошедшие в лесу, отдалили Ребекку от него. Может эта отрешенность временная, и вскоре, они будут, как и прежде, проводить дни напролет.

Но в данную секунду, Ребекка погрузилась в себя и, молча глядя под ноги, торопливо шла к опушке Дубравы. Она не оглядывалась, следует ли Годфри за ней. Златовласка, казалось, бежала прочь от леса, прочь от стены, прочь от поцелуя, который застал ее врасплох. Девочке хотелось поскорее очутиться у себя в комнате и остаться в одиночестве. Она должна была поспать, и лишь отдохнув, поразмыслить над случившимся.

Ребекка заговорила с другом, едва они достигли мельницы. Солнце багровым шаром лениво поднималось над горизонтом, пробуждая селян. Времени, добраться незаметно до хижины, оставалось крайне мало.

– Дальше я пойду одна. Нас не должны видеть вместе, – еле слышно пробормотала златовласка.

– Бекка… – попытался остановить ее юноша, но девчушка замотала головой и, стремглав бросилась бежать по ивовому мосту, не желая ничего слушать. Она должна успокоиться. А позже, с ясным умом и без страстей в душе, она поговорит с Годфри. Обязательно поговорит, но не сегодня.

Юноша растерянно остался стоять возле мельницы, которая нерасторопно перемешивала лопастями воду Зарницы. Он жаждал броситься вслед за дочерью Лангренов, обнять ее и никогда больше не отпускать. Но знал, поступи он так опрометчиво, то может навсегда потерять ее. Ребекка сама явится к нему. Чтобы между ними не случилось, они навсегда останутся друзьями. Пусть девушка и ответила на поцелуй в лесу, Годфри не был уверен в ее чувствах. Пройдет время и возможно, если на то будет воля Создателя, молодой барон, до конца своих дней, будет засыпать на ее груди.

Взглянув в сторону замка, кирпичные стены которого казались, вымазаны в крови от ярких лучей солнца, Годфри, неспешным шагом, побрел по проселочной дороге. Ему уже не придется переплывать реку и лезть по стене в собственные покои. Кто-то из храмовников обязательно проболтается родителям, что их отпрыска видали ночью в лесу. Он гордо пройдется по мосту и, не прячась, войдет во двор родового гнезда.

Порицание за похождения в потемках, ни что, по сравнению с тем, что его ожидает, когда он заявит отцу и матери, что желает жениться на дочке Лангренов. Илария, непременно, начнет громко причитать, вознося молитвы Тарумону Милосердному, что бы тот образумил чадо. Бальтор Данкос нахмурит густые брови и попытается запретить сыну видеться с зазнобой, угрожая лишить наследства, если тот не внемлет его наказу.

Впрочем, благословение родителей не было помехой для влюбленного юноши. Если они не воспримут его намеренья всерьез, то он уйдет из замка и тоже станет фермером, как и Артур. Титулом и богатством – парня не привязать к дому. Прочная шелковая нить истинной любви теперь соединяла его только с одним человеком, за которым Годфри Торкес Данкос, был готов отправиться даже в студеные Владения Льда и пылающие просторы Огненного Архипелага.

Но в нынешний момент было рано беспокоиться о переполохе, касательно женитьбы. Сейчас неплохо бы принять ванну. Прислуга, бесспорно, уже встала и готовит завтрак. Годфри вежливо попросит толстушку Миру нагреть воды. А когда все для купания будет готово, с наслаждением погрузиться в пенную и ароматно пахнущую жидкость. Возможно, он даже ненадолго уснет, мечтая о нектарных губах Ребекки.

Сочный изумрудный лес с каждым взмахом крыльев становился, все более золотым, пронизанный алыми переливами. Вскоре, вдалеке показались красные башни замка Бальтора Данкоса и россыпь камышовых крыш Дубков, отделенная от леса извилистой полосой Зарницы. Сердце ворона ликовало. Еще немного, и он вновь окажется в родной клетке, под кровом дома Лангренов. Посылка отправлена по месту назначения, и теперь, можно дальше безмятежно наблюдать за сельской простушкой, пока не случится очередная заморочка.

Острый взгляд Карро внезапно выловил в конце дороги группу всадников, неумолимо приближающуюся к деревушке. Доспехи паладинов сияли в слепящих лучах солнца, а бело-зеленые хитоны, неподвижно восседали на низких кобылках.

«И кто это к нам пожаловал?» обеспокоенно подумал ворон. Он взглянул в сторону Дубков, где манящим тихим зовом, влек его дом Ребекки, затем с подозрением глянул на незваных гостей.

«Как бы сказал Ноэл: с врагом нужно сражаться лицом к лицу. Нападать на этих полоумных я не стану, а вот разведать, кто они такие, не помешает», птица, долго не размышляя, направилась навстречу кортежу.

С каждым метром тревога нарастала. Эти храмовники выглядели немного иначе, чем те, которых ему пришлось лицезреть во время путешествия с Барком. И даже вчерашним вечером во дворе замка священнослужители были куда проще одеты. В феод прибыла явно важная персона, куда более высокого сана, нежели местная братия, что околачивалась здесь.

Снизив высоту, Карро решил опередить путников, притаившись в ветвях придорожного дерева. Он выждет, пока представители ордена Тарумона Милосердного, ничего не подозревая, прошествуют мимо него, и хорошенько их рассмотрит.

Топот копыт приближался с неумолимой быстротой. Процессия двигалась рысцой, но пичуге казалось, что она несется во весь опор и прямо на нее.

Первыми прогарцевали четыре паладина в начищенных шлемах с открытыми забралами и белоснежными перьями на макушках. Затем за ними неторопливо последовала высокая фигура в темно-синем плаще. Человек восседал на гнедом жеребце и держался так, словно был самим Верховным магом Аскалиона. Незнакомец откинул капюшон, и его белоснежные волосы рассыпались по плечам, серебренными нитями. Позади белобородого старика, также шли паладины… Но ворон уже потерял интерес к остальным участникам группы.

Карро почувствовал, как в его птичьем горле пересохло, а перья встопорщились от тревоги и смятения. Он разрывался между желанием пуститься наутек и жаждой примоститься на голове у отступника и выклевать ему глаза.

Псилон Герион Виэнарисс – собственной персоной! Жив и здоров! В Мендарве! Наглец не только обвел всех вокруг пальца, но еще осмелился скрыться в самом центре Большой земли, не пожелав сбежать на Огненный Архипелаг! И не страшась гнева чародеев!

Вот он какой, Верховный капеллан ордена Тарумона Милосердного! Аскалионцам стоило бы догадаться, когда пятнадцать лет назад, вокруг государства людей внезапно появилась магическая стена! Только волшебник мог сотворить завесу, опутанную незримыми заклятьями, и привязать к камню, а не религиозный фанатик! Треклятый маг предал Цитадель, Рейну, Эуриона, всех волшебников!

Карро судорожно пытался собрать мысли в голове в единое течение. Неожиданное известие несло в себе ворох неприятных моментов. Если Псилон жив, то возможно, и Айлас не пал в том сражении! А если это так, то Нирбиссу грозит неимоверная опасность. Тешить себя надеждами, что его дорогой Меус, также миновал объятий Темноликой, он не желал. Слишком мала была вероятность.

Псилон и Айлас два чародея, что подвергли просторы Большой Земли невзгодам! Их жажда жизни, могла с легкостью обмануть Дероду. Ренегаты, черви внутри сочных фруктов, ядовитые змеи, таящиеся в теплой постели, они были полны коварства и злобы!

Карро терпеливо выждал, пока последняя лошадка не скроется за поворотом, и стрелой взмыл вверх к безоблачному небосводу. Бесшумно хлопая крыльями, ворон направился в сторону Круана. Он умирал от усталости и жаждал вернуться к провинциальной девчушке, что наверняка беспокоится о нем, но нити мироздания решили ткать иной орнамент.

Во дворце Яндариуса полно магов, пусть и не таких сильных, как аскалионцы, но способных открыть портал в Цитадель. Карро должен добраться до Эуриона и сообщить ему скорбное известие, даже если ему придется после этого погибнуть от истощения.

Псилон Герион Виэнарисс жив, и сия страшная весть, пожалуй, лишь сравнится с угрозой возвращения на просторы Нирбисса Дейры Лаура!

Глава 10

«И пробьет час, когда фантомный

гонец, постучится во врата

чертогов. И наступит день, когда

возлюбленные дети Создателей,

будут вынуждены принять его зов.

Дважды Призванному, дозволено

ответить отказом, но третий раз

отвергнув посланника, он горазд

навлечь проклятье».

Пророчество Археса.

Подобно алмазной короне, простирается сверкающий Морен, среди насыщенной зелени дремучего Круана. Кристальные водопады срываются с высоты хризолитовых скал, что подпирают фундамент королевского дворца, сотканного из замысловатого кружева причудливых колон и арок. Вековые деревья с раскидистыми кронами, прячут в своей прохладной тени невероятной архитектуры дома. По белоснежным тропам и изящным мостам, тихо шурша одеяниями, прогуливаются остроухие создания, чей лик нетронут дыханием старости и хранит печать первозданной красоты. Морен – столица эльфийского государства, последнее пристанище Светлоликих, что оказались вдали от Инайрлан после Великого Разлома.

Озарится огнем вечность темных небес.

И сорвутся печати с проклятых завес!

Крики боли и стоны ворвутся в наш мир!

Сотни бесов и драконы устроят здесь пир!

Щит Создателей оставит нас одних.

Мрак накроет землю, явив скверны лик.

Падет цепь, что сковала Змея тень!

Туман крови окропит новый день.

Из глубоких чертогов ринется ввысь,

Нещадный Дейра Лаур, испепеляя Нирбисс!

Мы заплатим за гордость, высокой ценой!

Омыв Пророчество тлетворной слезой!

Мы отринем законы предков своих!

И разрушим все клятвы в скорбный миг!

– Гимн Аскалиона? Странно слышать его из твоих уст… – с нотками удивления в голосе, молвила высокая стройная женщина в длинном парчовом платье цвета лазурита. Ее узкие васильковые глаза внимательно смотрели на сына короля, стремясь угадать его мысли.

– Арлена, ты всегда подкрадываешься так незаметно, что мне начинает казаться – ты не просто королевская садовница, а шпион, следящий за каждым моим шагом.

Илиос улыбнулся, отрывая взгляд от панорамы Морена, простирающегося в долине. Город мерцал в лучах полуденного солнца, у подножья хризолитовых утесов. Внизу, водопады превращались в прозрачное широкое озеро, вода которого не желала преобразовывать водоем в реку, а неспешно просачивалась сквозь каменистое дно к недрам Нирбисса, а затем, где-то вдали от Круана, вырывалась на поверхность журчащим ручьем или искрящимся гейзером.

Здесь, на открытой террасе, обрамленной величественными столпами и перилами из серебристо–белесого виаргора, сын Яндариуса чувствовал себя не наследником престола, а эльфом, пред которым открыты все тропы, и корни предков не связывают тело и разум прочными путами. Здесь, он мог вдыхать пряный аромат свободы, и ощущать незримые нити, ведущие к Инайрлан.

Илиос был единственным отпрыском монарха Светлоликих. Нет, не единственным! Еще была Мариениас. Но прошло двадцать лет, как она сгинула. Приемная дочь Яндариуса спуталась с чародеем из Аскалиона, а ее благоверный, развязал войну с остроухим народом.

Эльф стиснул зубы. В его зеленых глазах отразились блики ярости. Несмотря на юный возраст, а по меркам Светлоликих, чуть ли не младенческий, он прекрасно помнил скорбные дни.

В те темные времена ему только минуло пятнадцать, и отец не позволил участвовать в сражениях, что развернулись на просторах Цинтруона. Илиос затворником прибывал в Морене, пока королевская чета, да и весь эльфийский народ, несли невосполнимые потери.

Мариен, что стала причиной брани, бесследно исчезла, а Лиагвейн, супруга правителя Светлоликих и мать наследника престола, отправилась в туманные дали Инайрлан, сраженная одним из аскалионцев.

Эльф взглянул на Арлену. Женщина, облокотившись на колону и теребя кончик медного локона густых волос, внимательно смотрела на него. Молча, словно вновь жаждала узреть его думы. Она сражалась плечом к плечу с его матерью. На ее руках Лиагвейн умирала.

Минуло два десятка лет, с того злосчастного периода. Уже давно был заключен мир с Цитаделью, хотя у многих участников войны сохранился неприятный осадок, который они скрывали за лучезарными улыбками, дипломатическими отношениями и нормами этикета. Но порой, боль потерь прорывалась сквозь прочные стены сдержанности и тогда, отголоски горестных дней, проявлялись в мелочах.

Когда неведомая хворь свалила эльфийского волшебника Финадеэрла, и он скончался в муках в собственной постели, народ остроухих первый раз обратился за помощью к Цитадели, и получил невнятный отказ. Минуло несколько лун, и тот же недуг настиг короля. Светлоликие вновь воззвали к Аскалиону. Эльфам нужна была всего лишь горстка мандрагоры, а не тайные заклинания или рецепты чародейских эликсиров. Но Эурион, во второй раз, дал отрицательный ответ на просьбу. Его действия могли быть оправданы старческой вредностью или же обидой за события канувших в историю дней. Двадцать лет назад Цитадели, переступив через гордыню, пришлось признать свою вину в кровопролитном конфликте и заключить перемирие с эльфами.

Великий Магистр, всласть потешив свое самолюбие, через несколько дней, все же решил не нагнетать и без того тягостную атмосферу. В Морен явился один из аскалионских воронов с посланием, в котором говорилось, что мандрагора прибудет в Круан вместе с одним из чародеев – Морганом Герионом Виэнариссом.

Но, даже согласившись помочь, Цитадель продолжала это делать издевательски. Аскалион был куда ближе, нежели подножье Энал, откуда до Морена добирался пресловутый маг. Впрочем, на данный момент, Светлоликие больше не нуждались в услугах Верховных магов. Они получили мандрагору, благодаря иному источнику.

Эльфы отправили в Мендарв лазутчика, который должен был встретиться со связным и забрать у него ценную посылку. Раньше, когда требовалась мандрагора, гонцы проникали в государство людей через Пазедот, но беды, творящиеся на землях троллей, лишили их протоптанной тропы. Нейвис отправился впервые, в западную часть Мендерва, не зная, что его ждет и будет ли там Белла, которой придется проехать полстраны ради спасения Яндариуса.

Мандрагора появилась раньше срока, но не с посланцем, а через небольшой портал, из последних сил созданный семьей лесных эльфов, которым с трудом удалось открыть его. Вместе с ларцом, содержащим драгоценный груз, прибыли и клинки. Посылка была окутана шлейфом радости и печали. Ибо такой способ доставки мог означать лишь одно – Нейвис погиб ради жизни своего короля.

Илиос откинул за плечи длинные светлые волосы и горько усмехнулся. Если бы Аскалион не играл в бесчестные игры, то Нейвис и Финадеэрл были бы живы.

– Гимн аскалионцев в моих устах, не во славу им воспет, а в знак презрения, – проговорил он печально. – Была бы моя воля, ни один чародей из Цитадели не ступил бы на земли Круана. Но я не король, чтобы издавать такой указ. Единственное, что в моих силах, это вежливо спровадить Моргана, когда он отдаст нам мандрагору. Это растение, как оказалось, не бывает лишним.

Арлена неспешно подошла к Илиосу и осторожно погладила по плечу, задев кончиками пальцев белоснежные пряди.

– Все недомолвки и обиды погребены в прошлом. Не стоит пробуждать гнев в сердце к тем, кто смог признать вину и, склонив голову, явился просить мира.

На лице эльфа появилась тень скорби. Он с сожалением взглянул на садовницу, верного друга и целительницу, которая, несмотря на утрату, смогла очистить разум от ненависти и впустить вероломных неприятелей в свою разрушенную войной вселенную.

– Никогда, никогда Светлоликие не стремились к сражениям! До встречи с иными созданиями, нам не была ведома злоба, презрение и возмездие! Оказавшись на просторах Нирбисса, мы стали вынуждены защищать свой народ и традиции. Благодаря демонам и людям, мы утратили мирный и чудесный Инайрлан, в который можем вернуться лишь бестелесными духами. Благодаря чародеям мы лишились покровительства богов и потеряли последнюю Первородную. Да, двадцать лет назад, мы впервые ступили на поле брани, а, не склонив головы, бежали, как когда-то из Мендарва. Мы дали отпор. И что в результате? Чародеи, затеявшие перебранку, до сих пор считают нас предателями! У них даже не хватает смелости, высказать нам все свои претензии! Плетут интриги, продолжая с нами вести невидимую борьбу.

– Ты не прав. В Аскалионе множество эльфийских полукровок нашли приют. Да и мы, нередко посылаем обучаться в Цитадель наших чародеев. Наша магия иная. А приумножить знания никогда не помешает.

Илиос иронично осклабился. Арлене, как и ему, была известна причина, почему до сих пор эльфам не закрыли врата в Цитадель

– Если бы не Архес, ни одного Светлоликого не было бы в Убежище.

Эльфийка кивнула. Эта история стала легендой, разлетевшейся горлицами по всему континенту.

– Да, я согласна. Мудрый основал Аскалион и собрал одаренных волшебников под одной крышей.

– Так почему же они забыли о том, что все, чем они обладают в нынешнее времена – эта заслуга Светлоликих! – разъяренно воскликнул Илиос, ударив кулаком по колонне, которая издала тихий звон. Его красивое лицо исказилось гневом.