Повести, рассказы и сказки

В. Чаплыгин

Повести, рассказы и сказки: Три в одном

© Чаплыгин В., 2020

Автор: Виктор Иванович Чаплыгин.

Отставной офицер-подводник.

Активно печатается в издательстве «Горизонт» (Москва) в таких сборниках, как «Записки подводников» и «Морские досуги»

Повести

На встречных курсах

Глава 1

Лето 1935 года выдалось в Германии теплым и дождливым. После прохлады Москвы Сереже Берлин показался курортом, почти как в Ялте. Только нет моря и всюду марширующие нацисты, красные флаги на зданиях со свастикой и военные марши из репродукторов на площадях и в парках. Семья военно-морского атташе СССР Воробьева Н. А. прибыла в Берлин в полном составе. Жена Николая Андреевича – Глафира Никитична, женщина лет тридцати пяти – светловолосая, несколько полноватая, быстро нашла общий язык с местными «старожилами» – женами дипломатов СССР, которые уже несколько лет находились с семьями в фашистской Германии. Жена посла – Алевтина Федоровна – очень эффектная дама лет так сорока пяти, жгучая брюнетка, с большими синими глазами, пригласила сразу по прибытию к себе Глафиру Никитичну. Они беседовали почти час. И хотя Глаша была уже опытная «дипломатическая вторая половина» (прошли службу при атташе в Швеции), но здесь, в логове нацистов, она нуждалась в поддержке и наставлении.

– Вы, Глафира, не думайте, что здесь, в Германии, все так же спокойно, как в Швеции, – говорила Алевтина Федоровна, – здесь нужно быть очень осторожной. Вы, я знаю, хорошо говорите по-немецки – это важно. Старайтесь больше походить на немку и побольше помалкивайте в магазинах и на улице. Не поддавайтесь на провокации. Здесь часто на входе у посольства собираются ультраправые и могут задавать разные провокационные вопросы. Старайтесь уходить от этих расспросов. Ваши дети – у Вас ведь мальчик и девочка?

– Ну да, – ответила Глаша, – сыну четырнадцать, а дочке восемь.

– Так вот, Ваши дети будут ходить в немецкую школу. Кстати, как у них с языком?

– Сережа хорошо говорит и пишет на немецком, а Маша может общаться и начинает писать.

– Ну, это почти хорошо. С Машей Вам придется самой дополнительно позаниматься. В школе разные дети, в том числе дети нацистов, и сами они уже пропитаны нацизмом, поэтому нужно Сереже особенно подстраиваться к такому образу жизни, которым живут в школе. Правда. познакомится он и с двумя нашими девочками, которые ходят в эту школу уже год. Они дети наших работников. Муж Ваш, Глаша, на хорошем счету в МИДе, и Владимир Павлович очень рад, что именно его назначили военно-морским атташе к нам. Комнаты у Вас во флигеле посольского дома небольшие, но светлые и просторные, так что сегодня-завтра размещайтесь и знакомьтесь с городом, а вот послезавтра милости прошу к нам с супругом на «вечерний чай» к 20:00, – Алевтина Федоровна, улыбаясь, протянула руку Глаше. – Всего Вам доброго.

Глаша вернулась в квартиру, где ее встретил бой подушками – Сережа с Машей устроили себе развлечение.

– Ну-ка, прекратите! – цыкнула них Глаша. – Сейчас придет папа, и мы идем знакомиться с городом.

– Ура-а! – дети были в восторге от переезда и жаждали новых впечатлений и друзей.

Николай Андреевич вернулся от посла через час. Тот долго вводил его в курс дел, рассказывал о той обстановке, что сложилась в Германии на сегодня, и поставил задачи, которые предстояло решать новому атташе. Дел предстояло много, но нужно было и обустроиться, поэтому посол – Владимир Павлович позвал к себе водителя и попросил его до обеда покатать семью Воробьева по Берлину, показать все достопримечательности. Водитель Анатолий, молодой человек лет тридцати, по-военному ответил «Слушаюсь!» и сказал Николаю Андреевичу, что ждет его внизу.

– Ну вот, Николай, вперед и с песней, – посол проводил до двери и пожал руку, – надеюсь, Берлин Вас удивит.

Дети дома с шумом бросились к отцу, наперебой спрашивая, куда они едут и что с собой брать. Глафира их быстро урезонила (так было всегда – папа добрый, а мама требовательная) и велела одеть то, что она приготовила им в комнате на стульях. Пока дети переодевались, Глаша подошла к мужу и обняла его:

– Ну, что там, у посла?

– Да ничего особенного. Много предстоит сделать и обстановка здесь гораздо хуже, чем там, где мы были. Завтра решим вопрос с детьми.

– Да я уже все почти порешала – с супругой посла.

– Вот ты умница, – похвалил ее Николай. – Я рад за тебя, что нашла общий язык с Алевтиной Федоровной, ты ведь помнишь, как нам ее охарактеризовал общий знакомый в Стокгольме?

– Да, она требовательная, но заботливая женщина, и не совсем, наверное, подходит ей характеристика. Впрочем, жизнь покажет… Ну вот, дети готовы – поехали!

Николай Андреевич подождал, пока семейство рассядется в «опель» и поздоровается с водителем, а потом сам сел на сиденье рядом с Анатолием.

– Поехали, – и машина плавно тронулась, постепенно набирая скорость и выруливая на главную улицу Берлина.

Осенью Сергей поступил в школу, которая была недалеко от посольства. Тут же определили во второй класс и Машу. Хорошо, что в классе у Сергея были девочки – дочери наших дипломатов, а у Маши в классе было аж четверо таких детишек – одна девочка и три мальчика. Так что было, на кого опереться и о чем поговорить. Сергей быстро сошелся и с другими детьми в классе благодаря своему немецкому. Постепенно жизнь семейства утряслась и вошла в ламинарное русло. Мама занималась домашним хозяйством и заботой о папе и детях, папа часто пропадал в командировках и на разных совещаниях.

Сергей не оставил своего увлечения, которым он занимался в Швеции – это парусный спорт. И здесь, в Берлине, он нашел единомышленника в своем классе. Рыжий мальчишка Курт с соседней парты оказался спортсменом на классе «Дракон». Он и привел Сережу в секцию. Тренер, довольно моложавый немец, не очень-то был настроен принять этого русского, но так как его привел сын самого фон Вебера – известного барона-адмирала, который уже два года как патронировал клуб, согласился зачислить Сережу. А когда увидел, как ловко он работает с парусом и выполняет все маневры, то возложил на него особые надежды и решил готовить его и Курта к серьезным соревнованиям. В их экипаж тренер ввел еще одного мальчика – своего племянника Рихарда.

Германия становилась все более нацистской. Гитлер окончательно прибрал в свои фашистские лапы это государство, и взбудораженное население, свято поверив в его добрые намерения сделать немцев счастливыми и богатыми, а главное – уверовав, что они особенная нация, всячески поддержало этого бесноватого негодяя. Менялось все и среди молодежи Берлина. Были отчислены из класса Сергея девочка и мальчик – евреи. Курт и Рихард записались в гитлер-югенд (нацистская организация для юношей Германии) и теперь не часто посещали парусную секцию – у них были дела поважнее. Сергей, как сын дипломата из СССР, вел себя осторожно в классе, старался быть доброжелательным и вежливым. Это защищало его от возможных нападок со стороны радикально настроенных ребят, которых в школе было достаточно. А Маша – она не понимала, что происходит, и ее круг малышни был все еще дружен.

Девочки – одноклассницы Сергея через полгода уехали домой в Ленинград. Теперь у него остался один товарищ в классе – Курт, потому что остальные пять ребят старались его игнорировать. Иногда Курт впадал в рассуждалки и говорил Сереже, что неплохо бы было, если бы СССР вместе с Германией выступили единым фронтом против Европы и США. Он верил, что Германия вот-вот станет великой и победит всех. Сергей понимал, что убедить Курта в невозможности такого союза он не может, поэтому отшучивался и переводил разговор на подготовку к соревнованиям. А они уже скоро.

На фоне подготовки Германии к Олимпийским играм 1936 года их регата получала статус особой важности. Тренер настаивал на том, чтобы мальчики приходили не только в выходные дни, но и после уроков. Папа не возражал против такого распорядка, а вот мама была категорически против. Он совсем измотался – похудел, плохо кушает и стал намного грубее.

– А ты вспомни меня, – говорил Николай жене, – когда я учился в морском корпусе – успевал и учиться, и на свидание к тебе, и на соревнованиях на шлюпке, успевал с ребятами занять призовые места. Он у нас нормальный мальчишка – на следующий год оканчивает школу и вперед в военно-морское училище.

– Да что ты надумал, – возмутилась Глаша, – никакого моря – хватит и тебя мне. Пусть идет по дипломатической линии. У него получается ладить с людьми, и он умеет найти себя в любом кругу.

– Посмотрим, – улыбнулся Николай, и Глаша поняла, что у него и Сережи уже все решено.

Соревнования по парусному спорту были посвящены дню рождения Гитлера. На озере собралось много народа, военные, дамы и спортсмены. Был дан старт, и Сережа с друзьями рванули вперед. Ветер был хороший – весенний и немного пронизывающий. «Дракон» летел как никогда. Первый повортный буй, второй. Они оторвались далеко от своих соперников, и финиш был предрешен. Потом был триумф – поздравления, венки чемпионам. После душа – Курт передал Сергею и Рихарду, что их ждет на обед его отец – генерал-адмирал Генрих фон Вебер.

Первый раз Сергей попал в обстановку, где все подчеркивало аристократическое происхождение этого семейства. После его воспитания в духе презрения к капиталистам и помещикам, ему было трудно понять, как такое может быть: в саду работает их личный садовник, в доме прислуга в передниках и камзолах. Даже в Швеции мальчик не видел такой роскоши, хотя бывал там в гостях у знатных семей.

Навстречу мальчикам вышел сам генерал-адмирал. Он был в черной морской форме, с наградами на груди. Широко улыбаясь, он приветствовал чемпионов, пожал ребятам руки и пригласил пройти в дом. Это был, скорее, замок. Огромные высокие потолки, по сторонам украшения в виде морских атрибутов (якоря, Нептун, картины, отражающие морские сражения, гербы). Поднимаясь по лестнице на второй этаж, Сергей увидел портреты всех предков Веберов. Многие из них были морскими офицерами. А один был на службе у русского царя, и на картине он был в русской морской форме.

Курт по ходу быстро рассказал все это товарищу, пока они шли к накрытому столу в центре зала. Их встретили гости аплодисментами и возгласами – «Хайль Гитлер». Над столом был развернут огромный военно-морской флаг Германии со свастикой. Среди участников торжества был и старший брат Курта – Альфред. Это был морской офицер в чине капитан-лейтенанта. Как сказал Курт, Вернер командует кораблем, не уточняя каким. Потом были тосты – за Гитлера, и все вскакивали и орали «Хайль!», и за чемпионов и возрождение германского военного флота. После употребления спиртного немцы пели песни и марши. Все это оглушило и как-то придавило Сергея, и, когда Курт провожал его к выходу из поместья, он выразил свое удивление этой роскошью и богатствуом.

– Наш род, – сказал Курт, очень древний, – у нас есть небольшая верфь, где строятся небольшие суда, и есть винодельческое хозяйство. Вот твоему папе от моего подарок, – и он протянул сверток, в котором, как оказалось, вино производства «Вебер» 1928 года.

Через два месяца Сергей собрался уезжать в Ленинград в военно-морское училище. Он окончил блестяще школу, и путь к поступлению в училище был открыт. Семейство оставалось, правда, в Берлине, а ему предстояло жить у бабушки, но ведь это ненадолго – потом в казарму.

На выпускном вечере много танцевали. Сережа с удовольствием кружил то с Гертой, то с белокурой Эльзой – они ему обе нравились. Потом на балконе, выпив по коктейлю с Куртом, они говорили долго о военно-морской службе – оба мечтали быть морскими офицерами. Курт направлялся в Киль, а Сергей – в Ленинград. Мальчики пообещали не терять друг друга и писать по возможности письма. А вечером другого дня папа, мама и Маша, которая очень расстроилась, провожали на вокзале Сережу на Родину.

– Пиши, сын, помогай бабушке, и удачи тебе, – отец обнял Сергея крепко, как никогда этого не делал. Мама поцеловала и попросила быть осторожным в дороге. А Маша – она прилипла к Сереже и не хотела его отпускать. Но проводник всех попросил в вагон, паровоз гугукнул и, окутав провожающих густым паром, ушел на восток.

Глава 2

Война

Германия неуклонно шла к войне. Отец Сергея – старший Воробьев это видел, как и многие в посольстве. Строились военные корабли на верфях, и и х дедвейт гораздо превышал дозволенный Германии странами, победившими ее. Начали строить подводные лодки и готовить экипажи. Николай Андреевич докладывал послу свою информацию практически каждый день, и тот, конечно, понимал, что происходит в Берлине и во всей Германии, но, зная политику СССР по отношению к этой проблеме, не спешил с докладом.

Воробьев, конечно, информировал о происходящем и свое руководство флота. Командующий – адмирал Кузнецов Николай Герасимович воспринимал его доклады по-своему: он уважал мнение атташе и понимал, что война неизбежна, поэтому, как никто из военного руководства СССР, принимал меры к боевой готовности флота. Это потом и показало себя в первый день войны.

А пока шел 1939 год, и Сережа оканчивал четвертый курс училища им. М. В. Фрунзе. Училище Сергею понравилось сразу. Это было старейшее военно-морское учебное заведение, оно было основано еще Петром I и с тех пор под разными наименованиями ежегодно выпускало офицеров для ВМФ. Имя полководца Гражданской войны училище получило в 1926 году. Впереди была практика, а там скоро и выпуск. Он уже принял решение о дальнейшей службе – на подводные лодки и желательно на Север. В этот вечер, последний выходной день перед отправкой на практику в дивизию ПЛ в Полярный, он с друзьями пошел на танцы. В холле училища было многолюдно, звучала музыка и кружились пары. Курсанты – в основном старшекурсники, кто со своей подругой, кто в свободном полете – отдыхали от экзаменов, окунувшись в запахи духов, начищенных ботинок и в атмосферу веселую и зовущую. Сережа с другом Сашей заприметили двух девушек, одиноко стоящих у колонны. Одна – повыше, в светлом платье, красиво подчеркивающем ее фигурку, со светлыми волосами и каким-то грустным выражением лица. Вторая – пониже ее ростом, темненькая, в красном платье, очень идущем к ее большим темным глазам – улыбалась и что-то рассказывала подруге, теребя край своего платья.

– Давай подойдем, – Саша потянул за рукав Сергея в сторону девушек. – Твоя повыше, моя темненькая.

Они подошли, и Саша сразу предложил девушке с ним потанцевать. Та, взглянув на подругу, смело пошла с Сашей, держа его за руку. Сережа остался наедине со светловолосой девушкой. Она посмотрела на него своими большими серыми глазами и тихо спросила:

– Мы с Вами идем танцевать?

– Конечно, конечно, – засуетился Сережа, честно говоря, несколько обалдев от красоты этой девушки. Он осторожно взял ее за руку, и они влились в круг танцующих.

– Как Вас зовут? – спросил его тихий голос.

– Сергей, – ответил он, ведя ее в вальсе.

– А меня Полина.

– Очень красивое имя, – произнес он.

– А что Вы так стесняетесь, Сергей?

– Да нет, я просто никогда не встречал такой, как Вы.

– Какой такой? – глаза смотрели на него в упор не мигая.

– Я думаю, что Вы очень красивы.

И вдруг она рассмеялась:

– Это Вам кажется, а вот включат полный свет, и Ваши представления обо мне рассыпятся. Танец окончился, и парни проводили девушек к местам, где они их пригласили, и представление о Полине у Сергея ничуть не изменилось – она была красавица. Потом были еще танцы и еще, но за полчаса до окончания вечера девушки заспешили домой, и курсанты пошли проводить их. Теперь они знали, что обе они – будущие инженеры-строители, обе ленинградки и живут недалеко. Наспех обменялись адресами и попрощались у ворот КПП.

Саша не закрывал рот, так ему понравилась Аня, темноволосая девушка. А Сергей кивал и помалкивал, он чувствовал, как в его сердце входит новое чувство, и он его пока не мог назвать правильно.

Со своим берлинским товарищем Сережа не переписывался. Хватило и того, что его долго мурыжили особисты за учебу в Стокгольме и в Берлине. Но все сошло как сыну дипломата. Но при очередной встрече с отцом (а они приезжали к нему прошлым летом) он поинтересовался, не знает ли тот судьбы Курта. Николай Андреевич рассказал сыну, что у него была встреча с отцом Курта – генерал-адмиралом Вебером на совещании по сотрудничеству. И тот сам подошел к нему и интересовался, чем занимается друг его сына. Воробьев-старший коротко сказал, что Сергей выбрал военно-морскую карьеру. Это обрадовало Генриха, и он с удовольствием рассказал, что Курт учится в Киле. Будет продолжать традиции баронов Веберов. Николай Андреевич знал, что в Киле производится подготовка подводников, хотя немцы это отрицали и говорили о школе противолодочной обороны. Адмирал многозначительно посмотрел на Воробьева, и оба понимали, что им все ясно, о чем речь.

Да нацисты не очень-то уже и скрывали свои военные приготовления. Уже была захвачена Австрия и на кону стояла Чехословакия. Адмирал просил от имени Курта передать большой привет Сергею, что старший Воробьев и сделал.

В воздухе все сильнее пахло войной. СССР отвоевал с японцами на востоке, присоединил Западную Украину, а фашистская Германия захватила Чехословакию и Польшу, их войска высадились в Норвегии. Шла война СССР с Финляндией. Курт, как истинный нацист, был готов на все ради будущего Германии. Учеба давалась ему хорошо, и уже не за горами был выпуск. Он выбрал судьбу подводника. Боевые успехи Германии в Первой мировой войне не давали ему покоя, и он мечтал о более высоких победах. Строились новые подводные корабли и готовились экипажи для управления ими. Преподаватели прямо говорили курсантам, что им предстоит воевать с Англией, США и с русскими. Боевой опыт этих стран также входил в курс подготовки офицеров-подводников Кригсмарине.

На последнем курсе училища Курта познакомили с будущей невестой – Марта была из семьи Розенбергов, тоже баронесса. Девушка оказалась красивой и умной. Курту понравилось то, что она практически не говорила о политике. Они через два месяца обручились. Невеста согласилась сделать свадьбу через год после выпуска из училища Курта. Так он решил. За год, он считал, наберется уже опыта и в службе, заработает авторитет, и вот в первый отпуск и сыграют свадьбу. Марта сильно не заморачивалась – ведь и Курт ей по-настоящему нравился, да и ей еще нужно было окончить образование в Берлинском университете. Марта училась на историческом факультете, и ей с ее способностями предрекали большое будущее. Ей очень нравилось копаться в истории Германии, и она мечтала сделать настоящее открытие, которое докажет всему миру то, что немецкая нация – самая достойная на Земле. Да, нравы тогда были у них такие.

В 1940 году Сергея назначили на подводную лодку типа «К» № 4 на Северный флот. С Полиной он так и переписывался, и это уже была настоящая дружба, уже овеянная любовью. Полина провожала его на Север на вокзале вместе с его бабушкой – Феклой Афанасьевной. Совсем уже старенькая, женщина все-таки пришла проводить внука. Когда еще свидятся? Обняв их обеих, он пообещал написать и прыгнул в вагон.

– Полина! Проводи бабушку домой, хорошо?

– Да! Конечно! – ответила девушка и приобняла Феклу Афанасьевну. Та вытирала слезы платочком.

– Вот и младший внук уже вырос, – сказала она. – Бог ему в помощь и счастливого пути. Ну, пойдем, сопроводи меня, а заодно и расскажи о себе – чай теперь не чужие мы уже.

Подводная лодка U-2 находилась в водах Северного моря, когда был получен приказ атаковать корабли и транспорты, идущие под Британским флагом. Так для лейтенанта Курта Вебера началась война.

Уже в 1942 году он, получив звание обер-лейтенанта, после кратких курсов был назначен командиром подводной лодки U-5, которая прошла испытания после схода со стапелей. Экипаж был неопытный, но тоже прошедший подготовку в учебном центре. Курт, уже как опытный офицер-подводник, имеющий боевой опыт и участвоваший в потоплении судов и кораблей противника, видел все слабые стороны подготовки экипажа. Но, имея на борту еще двух опытных офицеров и трех унтер-офицеров с опытом службы на ПЛ, он надеялся быстро привести корабль в боевое состояние. На все про все ему дали всего три недели. Им предстояло совершить боевой переход в Норвегию.

Утром 22 июня 1941 года посольство СССР в Берлине было окружено эсэсовцами, а послу официально объявили о начале войны. Министр иностранных дел Германии Риббентроп что-то юлил, говорил, что он этого не хотел, но решение принято. Посольство необходимо было эвакуировать. Но фашистам было не до соблюдений международных норм и правил. Дипломаты и их семьи были все интернированы. Женщин и детей погрузили в грузовые машины, взять с собой можно было только необходимое, и отвезли в концлагерь – сказали временно, пока не подойдет эшелон. Мужчин дипломатов и персонал вывели на улицу, где они долго ждали под охраной какого-то решения. Посол выражал категорический протест такому обращению, но все было тщетно. Несколько человек из дипломатов увезли в неизвестном направлении. Как потом оказалось, на допрос, где их избивали за то, что они сожгли важные документы и только тогда открыли немцам двери в спецпомещение.

Николай Андреевич был среди них. Удивительно, но на третий день их избивать прекратили, более того к ним зашла медсестра и сделала перевязки. Вечером всех четверых вывели во двор участка. Товарищи попрощались, не надеясь на лучшее. Но все оказалось не так. Во двор заехал «мерседес». Из него вышел одетый в морскую форму военный и что-то передал начальнику охраны. Тот вскинул руку и отошел в сторону. Офицер подошел к дипломатам и на ломанном русском произнес.

– Господа! Генерал-адмирал Вебер предлагает вам садиться в машину без раздумий – мы вас отвезем на границу с Швейцарией.

Все набились в машину, и та рванула с места. Николай Андреевич спросил:

– А как наши семьи, где они?

– Не переживайте, они уже в поезде, который идет в Сербию. А оттуда их отправят в Турцию. Там вы, надеюсь, и встретитесь. Вас обменяют на наших дипломатических работников. Герр Вебер просил извинения за такое обращение, но поймите – эсс.

Они проехали за ночь много километров, остановились лишь один раз, и вот граница со Швейцарией.

Ленинград с началом войны посуровел и превратился в город-крепость. Многие заводы эвакуировали. Но многие еще работали. Окраины улиц закрывались противотанковыми заграждениями и баррикадами из мешков с песком. Комендантский час и патрули на улицах ночью. Много военных – строи шагают на позиции. Завод, на котором работали родители Полины, тоже готовился к эвакуации, как и университет, который девушка оканчивала в этом году.

Война ворвалась в Ленинград рано сентябрьским утром разрывами бомб и воем самолетных моторов. Флот первым начал отражать атаку с воздуха, за ним подтянулись войска и летчики. Много разрушений и погибших мирных людей. Налеты повторялись весь день. Рядом с домом Полины горел дом, где жили ее друзья. Жар стоял сумасшедший, пламя било из окон, и пожарные никак не могли сбить его. Мама Полины была на работе в ночную смену, папа был дома. Они наспех оделись и выбежали на улицу. Рядом с домом пожарные уложили несколько обгорелых трупов. Это было ужасно!

За углом дома Полина увидела свою подругу Аню – та сидела на корточках и рыдала взахлеб.

– Анечка, ну что ты? – Полина подняла подругу и, обняв, повела в свою парадную, не зная, чем утешать и что говорить еще. Уже дома, попив воды, Аня рассказала, что ее мамы нет и нет собаки Борьки. Что-то грохнуло – она проснулась и увидела, что половины квартиры нет, а там была мамина кровать. Аня выбежала по горящей лестнице на улицу и там увидела ужасное – мама лежала вся в крови и рядом Борька. Она пыталась поднять голову матери, но та уже не дышала. Потом приехала неотложка и увезла всех погибших в морг.

– Как теперь мне жить, Поля? – Аня вся дрожала.

– Будешь пока у нас – сиди здесь, а я пока узнаю, как моя мама, – Полина пошла к соседям позвонить на завод.

Свадьбу Сергей и Полина сыграли в Ленинграде скромную. Это был его отпуск, и при помощи друзей они сумели все оформить в ЗАГСе. Свидетелями пошли Саша и Аня, которые тоже собирались жениться вскоре. А на фуршете, который состоялся в квартире родителей Полины, со стороны родственников Сергея была только бабушка – его родители не смогли тогда приехать. А потом был медовый месяц – протяженностью 5 суток, потому что Сергея вызвали из отпуска на службу. Командующий Флотом СССР Н. Г. Кузнецов чувствовал накал событий и решил держать флот наготове. Тогда многие не догуляли своих отпусков.