Из жизни Ксюши Белкиной

– А правильно говорят, Иван Ильич! – улыбнулась счастливо Ксюша. – Я ведь чуть с ума не сошла, когда вы меня обняли – помните, мы с Олькой к вам знакомиться приходили? Прямо прожгло меня всю насквозь через ребра от вашей руки – никогда со мной такого не было…

– Так уж и никогда?

– Правда…

– Но ведь кто-то же у тебя был? Не в монастыре же ты жила, в самом деле!

– Это вы о сексе, наверное, говорите? – догадалась вдруг Ксюша, стыдливо опуская глаза. – Я правильно поняла?

– Ну да…

– Нет. Никого и никогда у меня не было. Теперь я это точно знаю. А то, что было – не в счет. Стыдно вспомнить… Да я вот вас за руку держу – и столько счастья при этом испытываю, что не променяю его на этот самый секс! Ну его, вспоминать теперь противно… – содрогнулась она всем телом.

– Несчастная ты моя девочка… – грустно произнес Иван Ильич. – Кто ж с тобой сумел сотворить такое зло? Мать-то твоя куда смотрела?

– Она не виновата, Иван Ильич! Я сама во всем виновата! От нее тогда как раз отец ушел – и я еще со своей школьной беременностью на голову свалилась!

– Ну и что? Подумаешь, беременность!

– Ну как же… Вы не понимаете… Ей же поддержка от меня была нужна, а я…

– А тебе, тебе не нужна была поддержка, что ли? Я понимаю – у нее горе, но ты ведь тоже живой человек, тем более – родненькая кровиночка… Не ожидал я такого от Зины! Мне она совсем другой показалась…

– А вы свою дочку любите?

– Лизочку-то? Люблю, конечно… – медленно произнес Иван Ильич и задумался надолго, внимательно вглядываясь в Ксюшино лицо. – Только знаешь, о чем я сейчас подумал? И я ведь нисколько не лучше твой матери поступал… Поэтому у нас с ней и отношения не сложились, с Лизой-то…

– Как это?

– Да изменял я жене своей направо и налево, такая уж у меня, видимо, природа мужицкая… И знала она об этом, конечно, и молчала всегда – ни разу мне ни одной сцены не устроила! А страдала ведь, наверное… И Лиза тоже за нее переживала сильно – только я тогда не понимал этого! Тоже о себе больше думал, получается…

– Вы думаете, она и сейчас обиду в себе держит?

– Ну да… Когда жена умерла, она сразу будто в себе замкнулась. Только «здравствуй, папа» да «до свидания, папа», и все… Уж как я ни старался ей хорошим отцом быть – не получилось у меня. Потом вот замуж вышла, уехала… Надо бы ей позвонить сейчас – и не могу, виноватым себя чувствую! Получается, когда заболел, тогда и вспомнил…

– Это неправильно, Иван Ильич!

– Да знаю, что неправильно! А что делать?

– А давайте я ей позвоню, если вы сами не можете! Мне кажется, она должна знать, что вы сейчас в больнице.

– Ты думаешь?

– Конечно! Что вы! Вы же ее отец! Обида – обидой, но все равно ведь она вас любит!

– Да ты откуда знаешь?

– Знаю! Не любить вас просто невозможно…

– Эх ты, глупая Белкина Ксюша, юбочка из плюша! – рассмеялся Иван Ильич. – Влюбилась в старика с большого жизненного перепугу и радуешься… Тебе бы настоящего мужика надо, только где ж его возьмешь? Настоящие – они таких мышек забитых не любят, они стервозных баб любят! Хотя, ты знаешь, если быть честным, вот такая Ксюша Белкина сидит в каждой русской бабе, какую ни возьми! В ком-то в большей степени, в ком-то в меньшей – уж поверь мне, знатоку женскому! Кто-то в себе Ксюшу Белкину вглубь загнал, и она там сидит и пикнуть не смеет, кто-то изо всех сил по тренингам бегает, себя переделывает… А кто-то вообще искренне считает, что вот именно она и не такая, а случились обстоятельства – и тут же вылезает из нее Ксюша Белкина…

– Значит, я – имя почти нарицательное? Что ж… Может быть… А знаете, Иван Ильич, у меня ведь даже игра такая есть! Как будто я в других впрыгиваю! Я на улице когда вижу красивую девушку в короткой норковой шубке, мне сразу представляется, будто это я иду… Само собой представляется, и даже иногда кажется, что я на самом деле в нее, в эту девушку, переселяюсь! Смешно, правда? Вот возьму и переселюсь совсем в одночасье…

– А ты такую же шубку хотела бы носить?

– Ой, да что вы…

– Что вы, что вы… – передразнил ее Иван Ильич. – Вот мужики как раз таких и не любят, которые даже хотеть ничего не смеют! Жалко мне тебя, Ксюша…

– Значит, меня и полюбить никак нельзя, да? – упавшим голосом спросила Ксюша. – Только пожалеть можно?

– Пока не научишься любить и ценить себя – никто тебя не полюбит! Так что учись – не со мной же, стариком, тебе жить!

– А я хочу с вами… Правда! Никакие настоящие, как вы говорите, мне не нужны. Вы и есть самый для меня настоящий…

Неожиданно для себя она расплакалась. Теплые слезы быстро скатывались из грустных больших глаз, никогда не знавших косметики, катились по скуластым и бледным щекам, по ранним глубоким морщинкам, попадали в уголки губ, и она быстро слизывала их, ощущая на языке терпкую безысходную горечь, и хотелось опять расплакаться в голос, уже по-настоящему, чтоб с подвыванием, как давеча с Олькой, да она не смела…

– Не надо, девочка… – дотянулся рукой до ее лица Иван Ильич. – Не надо… Я же тебе верю, что ты, глупенькая! Что смогу, все для тебя сделаю! Сколько мне отпустит жизнь времени – до минутки тебе отдам! Может, и сам спасусь – на том свете потом зачтется… Ничего, Ксюха! Будет и у тебя праздник, уж об этом я позабочусь… Приоденем тебя, кремами да притирками вашими женскими отполируем, кудрей тебе навьем – еще красивше всех будешь! И с Олькой твоей чего-нибудь придумаем! Может, учиться куда определим или в самом деле замуж выдадим! У нее сейчас просто дури в голове много, а так она девчонка хорошая!

– Не надо… Что вы, Иван Ильич…

– Ничего, Ксюха, поднимай голову выше! Мне бы теперь только подняться, а то уж совсем было помирать собрался. Сейчас и сам вижу – рано еще! И с жильем вас с Олькой определить надо, не век же вам с матерью в коммуналке жить! Надо поговорить с Лизкой на эту тему, я думаю, она мне не откажет…

– Ой, что вы! Не надо, Иван Ильич! – сквозь слезы испуганно взглянула на него Ксюша.

– Что ты заладила одно – не надо да не надо! Уж я теперь лучше знаю, что надо… Твоя любовь и не того стоит, девочка! Она самого дорогого стоит, уж поверь мне! И спасибо тебе за нее огромное…

– Да мне-то за что? Это вам спасибо, что не прогнали!

– Слушай, а ведь мы, похоже, совсем с тобой, Ксения, заболтались! За окном-то ночь уже! Оставайся-ка здесь ночевать, куда я тебя отпущу в такую темень?

– Так здесь же спать негде…

– Со мной ложись! Я подвинусь малость, тебе места хватит! Ты ж худенькая такая, в чем только душа держится, непонятно!

– А можно? Правда? – радостно прошептала Ксюша.

– Ложись! Завтра утречком встанешь – домой ко мне сбегаешь. Сотовый телефон мой принесешь и денег побольше… Ключи у соседей из квартиры напротив возьмешь – я им записку напишу… А сейчас почитай-ка мне на ночь – где твой Пушкин-то? Что у нас дальше по программе?

– «Моцарт и Сальери»…

– Ну, давай, чеши про Моцарта и Сальери!

Ксюша осторожно пристроилась на самый краешек кровати, открыла потрепанный томик и, чувствуя себя самой счастливой женщиной на земле, начала читать:

– «Сальери: Все говорят: нет правды на земле. Но правды нет и выше. Для меня так это ясно, как простая гамма…»

– А вот это ты, мужик, правильно сказал… Про правду-то… – тихо пробормотал Иван Ильич. – Тут я с тобой на все сто процентов согласен…

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.