Черное закулисье. Сборник рассказов

– Что у вас за проблема? Честное слово, я никому ничего не расскажу, – Поинтересовалась баба Катя.

Но вместо жующего Стаса, ответил Александр:

– У него очень большой вес, это как-то связано с метаболизмом. Ему нужно больше двигаться, но бегать нельзя из-за проблем с сердцем, а на плавание он ходить не хочет, так как боится воды. В итоге ему нужно сидеть на диете, а он и на это не способен.

– Любопытно, – прокомментировала старуха.

– Ой, кто бы говорил, – завелся Стас. – А его мама, отдала его в музыкальную школу, а ему медведь на ухо наступил. А самое интересное то, что у него в семье все музыканты, включая и младшую сестру. Ущербный! – с этими словами толстяк злобно засмеялся.

Но бабушка не вмешивалась, а только сидела и с любопытством наблюдала за дискуссией.

– Мне-мне-мне уже можно с-с-снять повязку? – все это время молчавший Юра, сидел с повязкой на лице из каких-то мазей и крупных листов подорожника. – Л-Л-Лицо уже не болит.

– Хорошо, давай посмотрим, – бабушка аккуратно убрала листочки с лица и вытерла полотенцем мазь.

– Щ-Щ-Щекотно, – на лице Юры появилась улыбка.

Удивительно, но тогда еще сильно конопатое лицо мальчишки стало нормальных размеров и обрело естественный здоровый оттенок.

– Вау! – парни удивились результату.

– Я уже думал, что твоя голова вот-вот и лопнет. А сейчас даже не видно, что хоть что-то с ней вообще было, – прокомментировал Стас.

– Это твоя голова скоро лопнет от конфет, – ответил ему Саша и засмеялся, в отместку на его предыдущую издевку.

Юра подошел к зеркалу и улыбнулся:

– С-С-спасибо вам большое, баба Катя.

– Не за что. А давно с тобой такая беда?

– Вы о заиканиях? – вместо него спросил Саша. На что бабушка кивнула.

– С-С-Самого, – еле сказал Юра.

– Детства, – за него в два горла добавили мальчишки.

– А хотите, я помогу вам всем с вашими недугами? Но только при одном условии, – очень загадочно и в полголоса спросила бабка, будто снаружи их кто-то мог услышать.

– Не обижайтесь бабушка, но нам ничего уже не поможет, – ответил Стас. – Юра был у большей половины логопедов в своем городе, его мама меняла их почти каждые пол года, музыкальный слух не лечиться, а у меня попросту нет силы воли. – С этими словами, будто в доказательство, он положил последнюю конфету с тарелки себе в рот. Парни согласились и смирно закивали в такт. Этакое трио неудачников.

– Тогда вы все равно ничего не теряете. Зато если у нас получиться, вы представите, каково оно будет, – как дьявол из перекрестка, моя бабушка подбивала мальчишек на какую-то сделку.

– А что от нас требуется? – заинтересовавшись, уточнил Александр.

– Ничего особенного, после того как уснете, приходите к моему дому в полночь, там и поговорим.

– Ой, нет, – запротестовал Стас. – Меня мама и после девяти и во двор не выпустит, не говоря уже о том, чтобы по темноте куда-то идти.

– Вы меня не правильно поняли, вот, – она вручила мальчишкам по одному гладкому камню зеленого цвета с маленькой золотой руной вырезанной в центре. –Просто закопайте его у себя во дворе и приходите ко мне ночью. А самое главное, никто ни о чем не должен знать, даже ваши родители, а то ничего не получится. Это будет наша тайна на четверых.

– Это магия какая-то? – уточнил Стас.

– Можно сказать и так, если врачи бессильны, всегда можно пойти на сделку.

В эту же ночь, каждый из мальчишек сделал все в точности, так как и велела им баба Катя. И ровно в полночь на пороге ее дома стоял козленок, поросенок и петух.

– Я рада, что вы пришли, – она отворила двери и пустила животных в дом. – Тебе я подарю желанный слух, – бабушка подошла к козленку и положила ему под ноги пучок сена, животное с большим удовольствием принялось его живать. – А ты получишь смелость, а вода будет делать тебя только сильней, – перед поросенком она поставила тарелку с кашей и отрубями. Животное сразу же залезло в миску своим пятаком. – А ты получишь желанный голос, – она открыла ладонь и высыпала на пол горсть пшена. Птица тут же начала его есть. – А взамен вы каждую летнюю ночь будете приходить к моему дому, и оберегать его от любого, кто осмелится к нему приблизиться с добрыми или плохими намерениями. Обещайте мне, никуда не уходить, и бдеть до первых лучей солнца. Если вы не согласны, уже на утро вы позабудете об этой беседе и о том, что мы вообще когда-то говорили. – Но животные оторвались от пищи и поклонились старухе. – Хорошо, – она одобрительно кивнула и трижды хлопнула в ладоши.

Я даже не поняла, что проснулась. Кто-то пытался меня разбудить.

– Рит, просыпайся, кушай, нас ждет очень насыщенный день, – это была моя мама, что принесла мне на подносе чашку кофе и пару горячих гренок, поджаренных на сковородке. – Папа уехал по делам, он заедет за нами, где-то через час.

На часах было ровно шесть утра. А меня все не мог отпустить этот странный сон, что буквально открыл мои глаза на связь между бабушкой Катей и тройкой местных ребят. Судя по всему, образы этих животных олицетворяют характера парней. Вспыльчивый петух это Юра, вечно голодный поросенок Стас, и остается козленок Саша. И если моя бабушка так зла на них, значит, они все же нарушили часть своей сделки. Наверное, именно по этой причине, она показывает мне все эти сны, не может же все это быть игрой моего собственного воображения? От самого осознания этого факта у меня снова пошли мурашки по коже, все это чересчур странно и пугающе. Так как абсолютно все, что она поведала мне, сбывается. Может мне стоит поговорить об этом с моей мамой?

– Ну! Ты чего застыла? Папа уже приехал, а ты еще даже не оделась, – одетая в черное платье мама зашла в спальню. На ее голове была старомодная черная шляпка.

А я будто очнувшись в реальности, поняла, что кофе уже остыл, а в руках у меня недоеденный кусок хлеба. Папа пришел не один, рядом с ним был незнакомый мужчина, и как позднее я узнаю, это был Федор, водитель катафалка.

– Примите мои соболезнования, – перед тем как зайти в дом, мужчина с выразительным шрамом на щеке, снял шапку.

– Славик, и вы, простите, не знаю, как вас зовут, может, позавтракаете? У нас есть гренки в кляре и горячий кофе? – мама обратилась к новоприбывшим.

– Вы очень добры, но не нужно, спасибо. Я уже позавтракал, – отказался водитель.

– Ну, а ты? – мама посмотрела на мужа.

– Нет времени, я сейчас поеду и проведу музыкантов, они заблудились в трех соснах. Кстати, там снаружи, уже кто-то пришел, – папа что-то жуя, передал через рукопожатие водителю деньги, на что тот уважительно кивнул, и оба мужчины вышли на улицу.

– Интересно кто там? – мама аккуратно отодвинула шторку и выглянула в окошко. – Это что, баба Нюра? – она прищурилась, будто не верила собственным глаза.

– Кто такая баба Нюра? – спросила я, когда подошла к окну.

– Это старая знакомая моей мамы, я помню ее еще со школы, она иногда заходила к нам в гости. Но баба Нюра уже тогда была в возрасте, и я почему-то подумала, что она уже давно умерла. Ладно, пойду, поздороваюсь, – мама начала обуваться.

– А много будет приглашенных?

– Понятия не имею, мы вчера сообщили всем соседям, а там уже как сарафанное радио сработает. Думаю, что все кто знал маму, сами поинтересуются. Так, а тебе хватит тут торчать. Иди одевайся, когда папа вернется, все начнется.

Несколько мгновений я стояла и смотрела, как невысокая и приземистая старушка с красно-черном платком на голове о чем-то беседовала с моей мамой, а потом ушла в спальню. Через полчаса похоронная церемония началась. Было очень больно видеть свою бабушку мертвой в гробу, она очень сильно постарела по сравнению с внешностью на фото, лицо ссохлось, а волосы сильно поредели и обесцветились. Шестеро музыкантов начали играть свою томную и тяжелую композиции, что просто не могла не добавлять и без того траурную церемонию, еще больше грусти и скорби. Музыка распространилась по всей улице, и некоторые люди во время ходьбы присоединялись к шествию, чтобы проститься с усопшей, а остальные только крестились и провожали нас всех взглядами через окно. Уже на кладбище собралось где-то с три десятка людей, казалось, что ее знали почти все, и большая часть поселка собралась именно здесь. Если на чистоту, то я и подумать об этом не могла, что будет настолько много людей.

Не знаю сколько лет этому поселению, но кладбище казалось намного старше и древнее. Помимо больших и простых надгробий, здесь были старинные сложные скульптуры и барельефы от которых прямо таки веяло древностью, надписи с фамилиями и датами давно затерлись и поблекли, от чего, не приближаясь, было невозможно определить истинный возраст захоронения. Музыканты притихли, священника не было, поэтому никто не читал молитв, и на кладбище образовалась мрачная и тяжелая тишина, с редкими перешептываниями. И каждый, кто хотел и знал мою бабушку, выходил вперед делился воспоминаниями или говорил напутствия.

Точно сказать не ручаюсь, может это вызвано, какими-то моими собственными переживаниями, но в какой-то момент, мне показалось, что на лицах, некоторых людей, я замечала еле заметные отблески улыбок и торжества. Их лица не изучали никаких эмоций, но зато глаза были широко открыты и будто блестели, но далеко не от слез. И даже это на церемонии не было самым странным, самое необычное началось немного после. К въезду на кладбище подъехал кортеж из трех черных внедорожников. Множество из присутствующих начали смотреть в сторону автомобилей с любопытством, а некоторые, наоборот, с неподдельной тревогой. А когда двери центрального автомобиля отрылись, оттуда вышел только один мужчина и направился в нашу сторону. Издалека мне было очень сложно разобрать, кто именно там идет, но больше половины присутствующих просто развернулись и начали уходить прочь в противоположном направлении, время от времени пугливо озираясь назад. Это не могло остаться без моего и родительского внимания, так как все это выглядело чересчур странно. Но все что нам оставалось, так это просто делать вид, что ничего не происходит. Оставшихся можно было пересчитать на пальцах: среди них были Стас и Юра, их третий друг остался лежать дома, они держалась немного поодаль от общей группы людей. Так же были родители Саши и Стаса, три незнакомых старухи, включая бабу Нюру, два деревенских парня возрастом под тридцать, и водитель катафалка Федор, что остался на церемонию. А вот наши соседи, включая Машу и ее брата, так же поспешили удалиться.

Мужчина, что к нам подошел, выглядел чересчур необычно, он был одет в дорогой черный костюм, и как-то уж сильно напоминал мне акулу. Наверное, он чем-то болен, может именно по этой причине, люди испугались и ушли? Его форма черепа была очень приплюснутой. Кожа серой и лоснящейся, с полным отсутствием волос на голове или щетины, глаза маленькие и посажены далеко друг от друга, а губы настолько тонкие, будто их нарисовали при помощи косметического карандаша. Кожа на руках буквально блестела на блеклом, прикрытом тонким слоем облаков, солнце, пальцы широкие, а на руках длинные, но ухоженные ногти. Интересно, кто это? И кем он вообще был моей бабушке? Незнакомец легко поклонился моей бабушке, а потом кивнул мне и маме в знак соболезнований, но не проронил ни слова. Я вопросительно посмотрела на маму, на что та только пожала губы, так же находясь в полном замешательстве.

Дальше с обратной стороны рощи появился одинокий мужчина с ведром в одной руке, и с открытой бутылкой спиртного, в другой. Он шел неуклюже, и слегка пошатываясь. Его лицо украшала густая неухоженная борода, от чего он походи скорее на бомжа. Одетый также во все черное, но изрядно потрепанное и изношенное, он сразу подошел бабушке и почтительно поклонился. Ведро было доверху набито красивыми крупными ягодами, он поставил на столик неподалеку.

Дальше, как заговоренные, к кладбищу начали подъезжать автомобили один за другим. Оттуда выходили незнакомцы и все они, якобы знали мою бабушку. Обращаться или расспрашивать новоприбывших было слишком неудобно и не вежливо, поэтому и по сей день я понятия не имею кто именно были все те люди. Из самых запоминающихся был мужчина с тростью, возрастом под пятьдесят, с острыми иностранными чертами лица, будто приехавший сюда из каких далеких европейках стран. Молодая рыжеволосая девушка, может лет двадцати пяти, это тоже как-то тоже слишком странно, кем она является бабушке? Молодая пара в солнцезащитных очках и широких шляпах, учитывая то, что небо было густо затянуто тучами и на улице не было яркого солнца. В конце концов, у могилы моей бабушки снова собралась приличная куча народу, человек под тридцать и некоторые из них приносили с собой закуски и выпивку. Не было никаких сомнений, что все они знали друг друга, гости то и дело переглядывались между собой и кивали друг другу в приветствии. Но никто не горел желанием сказать речь или что-то высказать, все почтительно дождались пока, бабушку опустят в яму и церемония подойдет к концу. И уже только после этого, все эти загадочные незнакомцы начали расходиться.

– Кто все эти люди? – спросил мой отец, подойдя к маме.

– Понятия не имею, если бы я знала, что будет прям столько людей, то обязательно бы приготовила какие-то угощения. А то как-то неудобно вышло, что каждый пришел со своим, – ответила она.

– Я говорю не об этом, лично у меня сложилось впечатление, что твоя мама прямо какой-то Дон Карлеонэ, и вот другие мафиозные кланы приехали ее почтить, – папа оставался под впечатлением.

– Да я и сама не могла об этом подумать. Я прожила с ней полжизни, но никогда не видела этих людей, – мама тоже была настолько удивлена, что даже никак не отреагировала на нелепую шутку моего отца. – И что теперь с этим всем делать? – она обернулась в сторону стола, где стояли угощения.

– Пускай остается здесь, – сказала я, припомнив бабушкины напутствия. – Может кто-то еще приедет ее почтить.

– Может ты и права, – согласилась мама и обняла меня.

– И я даже знаю, кто будет этим заниматься, – сказал папа, глядя на четверых мужчин с лопатами, что закапывали могилу, и то и дело поглядывали голодными глазами на стол с яствами.

Когда все люди разошлись, кроме четверых рабочих мужчин, мы так же поехали домой и не стали там задерживаться. Солнце уже приблизилось к горизонту, и мне даже не верится, что день пролетел настолько быстро. Сидя за ужином, на меня наконец-то накатила усталость, так как я проснулась слишком рано. Но я ошиблась, когда думала, что все события на сегодняшний день подошли к концу. Вдруг Чуча начала громко лаять на входную дверь, противно и раздражительно, будто там с обратной стороны, кто-то был. Она лаяла так долго, что папа наконец-то не выдержал и подошел к животному:

– Ну что? Что ты там увидела? – он заглянул через окно во двор, но там была кромешная темень. Потом он открыл двери, и лающая Чуча, буквально сорвалась с места и рванула на улицу. – Эй, стоять! – папа даже не успел отреагировать, как белая точка исчезла ночной темноте. – Ну вот, приехали, – он разочарованно начал одевать свою куртку, чтобы идти и искать потерявшуюся собаку.

– Я пойду с тобой, пап, – я встала из-за стола и тоже начала одеваться.

– А я пойду спать, – налив себе бокал вина, мама прошла в гостиную. – Только недолго там, – прибавила она, будто это могло хоть как-то зависеть от нас.

– Чуча! Чуча! – мы кричали по очереди во все горло, освещая себе дорогу фонариками из смартфона, так как в этой деревне абсолютно отсутствовали ночные придорожные фонари.

– Я так и не спросила, от чего умерла моя бабушка? – вспомнив, что на следующий день я должна встретиться с ее убийцей, я спросила у отца.

– В официальных документах указано, что у нее была сердечная недостаточность. Но ты сама знаешь, как у нас работает медицина. Мне кажется, что они пишут этот диагноз всегда, когда не знают истинных причин. Но, несмотря на это, думаю, что смерть ее была естественной, внешних повреждений на теле, да и следов отравления обнаружено не было.

– Чуча! А почему бабушка оставила дом мне? – я продолжила задавать вопросы.

– А ты откуда знаешь? – папа удивился.

– Слышала, когда вы обсуждали это с мамой перед сном.

– Подслушивать не красиво, – папа постарался сделать строгое выражение лица, но у него ничего не вышло.

– Ой, ладно тебе, я же не специально, к тому вы не особо и старались шептаться.

– Тогда ты должна была слышать, что я не знаю ответа на этот вопрос.

– Я имею в виду, что не хочу продавать этот дом. Я, наверное, оставлю его себе и буду сюда иногда приезжать, – сама не думала, что скажу подобное.

Папа удивленно посмотрел на меня:

– Рит, знаешь, я не против, но давай еще обсудим этот вопрос с мамой, ты же знаешь, какая она у нас, – Потом он играючи показал пальцами вампирские клыки, демонстрируя мамин характер.

– Тут ты прав, – засмеявшись, я с ним согласилась.

За беседой, прогуливаясь по кромешной тьме, мы и не заметили, как умудрились дойти до кладбища, а это километра два не меньше. Все это время мы шли в сторону редких тявканий Чучи откуда-то издали. Обычно когда она убегала, то причиной тому обычно была кошка или даже какой-то большой жук, за которым она охотилась. Но еще никогда эта собачка не убегала настолько далеко от дома. Может она испугалась и не нашла дорогу домой в этой темноте. Но почему она не прибежала на наши с папой крики?

– Да что не так с этим животным? – я уже начала злиться и жалеть, что пошла с папой, так как устлалось начала меня донимать и хотелось спать. А тут так жутко и темно, если бы я тут была сама, то наверно сдурела бы со страху.

– Не знаю. Чуча! Вернись! – закричал отец, но в ответ была только одна тишина.

Наконец-то я заметила старый кованный кладбищенский забор, и перепугалась до жути, осознав, что мы так далеко ушли от дома. Да еще и вид надгробных памятников при свете фонаря, просто не мог не будоражить мою фантазию. Жуть какая, я огляделась и увидела слабое сияние света со стороны бабушкиной могилы. Убедившись, что мой папа все еще находится рядом, я перелезла через ограду, чтобы посмотреть, кто же там сейчас находится? Даже и не знаю, что сказать по этому поводу, на столике возле могилы стояла керосиновая лампа, свет от нее горел очень тускло, поэтому я не исключаю, что все это могло мне привидеться. Но то, что мне удалось узреть, заставило сердце екнуть, а душа моя за секунду оказалась в пятках. Четыре рыжих черта сидели за столиком и пировали. На них была одежда мужчин, что работали сегодня на кладбище, но лица напоминали помесь свиного рыла покрытого шерстью с мордой летучей мыши с острыми оттопыренными ушами. Они наливали себе стопку за стопкой и не чокаясь выпивали, практически не закусывая, несмотря на то, что стол буквально ломился от яств. Ноги действовали самостоятельно и буквально рванули проч. Я так сильно перепугалась, что даже не смотрела куда ступаю, мне показалось, что свет папиного телефона с каждой секундой удаляется от меня все дальше и дальше.

– Папа! Папа! – сильно запыхавшись, я закричала в сторону отцовского фонарика. Слава Богу, он остановился, и я со всего разгону влетела в его объятья. – Я так сильно перепугалась, папочка.

– Что случилось, Рит? Ты вся дрожишь, – он встрепенулся от неожиданности.

– Там, там у бабушкиной могилы кто-то есть. Скорее, пойдем отсюда, – мне хотелось, как можно быстрее убраться из этого места.

– Кто там, Рит? Как это пойдем? А как же, Чуча?

Я не осмелилась сказать отцу правду, чтобы он не подумал, что я сошла с ума.

– Какие-то люди, я не знаю.

И как на зло, в этот самый момент собака залаяла со стороны кладбища. Все мое тело покрыло дрожью, так как я понимала, что именно сейчас произойдет. Даже страшно представить, что с нами будет, если мы сейчас туда отправимся.

– Мне кажется, что я даже знаю, кто там может быть. – Сколько себя помню, мой папа никогда ничего не боялся, когда я была его полной противоположностью в этом плане. – Рит, ну чего ты так разволновалась? Ведешь себя, как напуганный кролик, – в нем не было и капли страха, он буквально излучал спокойствие, так как всегда был чересчур рациональным и не спешил делать выводы, опираясь только на догадки.

– Ну как? Мы с тобой на кладбище ночью, – мне казалось, что этого уже достаточно, чтобы уже бояться, как следует.

– Золотко мое, – он обнял меня за плечи. – Проживешь столько, сколько и я и ты сама поймешь, что бояться нужно живых, а не мертвых. Не трусь, пойдем, найдем эту маленькую пакость, честное слово, посажу ее на свинцовую цепь, когда вернемся домой.

С каждым шагом, как мы приближались к столу, что был расположен у бабушкиной могилы, картина происходящего начинала постепенно меняться. Вместо рыжих чертей, там были спящие в пьяном угаре сотрудники кладбища, что успели употребить, по меньшей мере, два с половиной литра алкогольных напитков, пустые бутылки из-под которых были бережно выставлены под лавочку. Двое из них спали за столом, подложив руки себе под голову, третий мирно дремал на лавочке, а последний во всех традициях паяных историй валялся под столом в причудливой неестественной позе.

– Господа, а не задержались ли вы часом на работе? – сказал отец, когда приблизился к ним. Но ему никто ничего не ответил, мужики были настолько пьяны, что даже были не способны хоть как-то отреагировать. – Я так и думал.

В этот же момент не пойми откуда к нам выбежала Чуча, громка тявкая, она начала вертеться прямо у моих ног. Я тут же взяла ее на руки, чтобы эта засранка никуда больше не осмелилась убежать. От нее как-то сильно чем-то пахло, то ли колбасой, то ли еще не пойми чем.

– Фу Чуча, что ты уже успела сожрать? – я поморщила нос.

Папа подошел и тоже понюхал животное:

– Наверное, нашла что-то по дороге сюда или съела что-то, что упало со стола.

– Фу! Я больше не могу, пожалуйста, забери ее, – я передала собачку отцу.

Где-то, через полчаса, мы наконец-то оказались дома, к тому времени мама уже мирно спала в постели, и мы с папой не стали задерживаться и тоже пошли отдыхать. Все удобства в бабушкином доме были во дворе, летний душ и туалет. И если походы в уборную отложить невозможно, то принять душ было уже жизненно необходимо. Как же сильно я устала, с этими самыми мыслями я не заметила, как отключилась.

Эта ночь не была исключением, и мне снова приснился сон. Я снова была сторонним наблюдателем и видела все происходящее со стороны. Неподалеку от бабушкиного дома оставалось трое животных, согласно сделке, выполняя свои обязанности, все твари находились на территории двора. Я до сих пор не понимала, о чем именно они все могли переговариваться, и могли ли они говорить между собой вообще. Но по своим внутренним ощущениям, мне почему-то казалось, что я все же догадываюсь, о чем идет речь, так как все они находились рядом друг другу и то и дело переглядывались. Им всем было скучно. Ночь за ночью ничего не происходило, а просто сидеть и наблюдать им успело изрядно поднадоесть. Нет, как солдатам на посту им всем спать не хотелось, так как их настоящие тела мирно спали дома, а здесь оставались их ментальные аватары.

И ровно в полночь, когда полная луна, как яркий прожектор освещала все улицы поселка, к дому подлетел голубь. Ярко белая птица, перья которой блестели в лучах ночного светила, приблизилась к троице и уселась на забор, прямо перед ними. Поначалу животные насторожились при виде незнакомца, но все же не спешили проявлять агрессию. Я понимала и видела, что между ними завязался диалог, но еще какое-то время не могла с этим ничего поделать и все что мне оставалось так это вслушиваться в эту какофонию хрюканий, беканий и кудахтаний. Сама не поняла, каким именно образом, но у меня вышло переключиться, и уже через минуту, я начала различать голоса вместо звериных криков:

– Как ты докажешь, что ты Богдан, а не какой-то самозванец? Да и хоть вы живете рядом, я никогда не видел тебя у бабы Кати, – громко возмущаясь, закричал петух.

– Легко! – ответил голубь. – Мы познакомились только неделю назад. Когда вы приехали в деревню, я уже был здесь, и вы сильно удивились, так как не знали, что у Маши есть младший брат. Связанно это с тем, что из-за своей хронической астмы родители не хотели оставлять меня в деревне. Сначала приехал Саша, потом мы познакомились с Юрой и последним был Стас. Вчера мы целый день просидели за приставкой у меня дома, а позавчера мы вчетвером ездили тайком в город, чтобы купить петард.

– Допустим, – скептически сказал козел. – Зачем ты здесь? И ты так и не ответил, каким образом ты обрел этот облик?

– Оттуда откуда и у вас, у меня договор с ведьмой, только с другой, – спокойно ответила белая птица.

Этот ответ заставил тройку немного разволноваться. Они никогда не обсуждали между собой, что за человек эта баба Катя, которая излечила каждого из них от недугов. Но, естественно, они догадывались, что бабушка ведьма, просто предпочитали этого не обсуждать и не афишировать, сохраняя все в секрете.