Черное закулисье. Сборник рассказов

– Да что вы заладили, с этим вашим «приходите завтра». Вы не понимаете, это не простой ребенок, он интроверт, страдающий особенной формой аутизма. У него нет друзей, и еще вчера, когда он перестал поднимать трубку телефона, я успела обойти все места, которые только можно, – женщина уже чуть ли не била себя рукой в грудь. – В более юном возрасте, он часто терялся, но я всегда, слышите? Всегда находила его! А сейчас его нигде нет, с ним точно что-то случилось.

Если бы я знал, чем именно закончится эта самая история с пропавшим подростком, то никогда в жизни не подошел к этой женщине. Но именно в этот момент мне стало ее жаль, ведь судя по всему, этот человек успел намучиться с этим сложным, во всех смыслах, ребенком в течении всей своей жизни. Не то чтобы я был мягким человеком, нет. Сотрудникам полиции нередко приходится становиться свидетелями настоящих драм на опознании тел или задержании, когда любящие родители, жены или порой даже дети, со слезами на глазах просто не способны поверить в случившееся. А эта женщина не могла найти себе места, и явно не собиралась уходить.

– Что здесь происходит? – я подошел к приемной.

– Роман Сергеевич, – младший лейтенант вздохнул с облегчением, когда увидел, что я решил вмешаться. – Я пытаюсь объяснить этой гражданке, что заявление о пропаже человека я могу принять не раньше полных суток с момента исчезновения.

– О, а вы старший офицер? – женщина явно не разбиралась в иерархии погон, поэтому действовала интуитивно, акцентируясь на возрасте. – Пожалуйста, поймите меня хотя бы вы. Коленька не обычный мальчик, он очень особенный, и в жизни никому не навредил. Я сердцем чувствую, что случилась беда. Богом прошу, помогите мне его найти!

– Славик, – я наставнически вздохнул. – И чему вас только обучали в этих ваших учебках? Во-первых, мы не имеем права не принять заявление о пропаже человека, а во-вторых, я так понимаю, что он еще несовершеннолетний? – Женщина, глядя в мои глаза, как на спасителя, спустившегося с небес, быстро закивала головой. – Пройдемте со мной.

– Виноват, – младший лейтенант опустил глаза на пропускной лист .

– Если меня будет искать Петрович. – Полковник Пикуль Василий Петрович, наш начальник. – Я буду у себя.

На что Славик одобрительно кивнул.

Мы прошли в мой кабинет и продолжили диалог уже там:

– Меня зовут Плющ Роман Сергеевич. А теперь давайте с самого начала, представитесь, пожалуйста.

– Давыдова Нина Степановна.

– Хорошо, – я начал заполнять заявление. – Как зовут ребенка, сколько ему полных лет и когда вы его видели в последний раз?

– Давыдов Николай Дмитриевич, шестнадцать полных лет, 2004 года рождения, – женщина немного успокоилась и говорила умеренно, но ее голос все равно время от времени подрагивал. Иногда она размеренно и глубоко выдыхала, будто выпуская из себя пар или переживания. – Вчера, ближе к обеду, когда он вернулся со школы, – Нина Степановна поймала мой любопытствующий взгляд. Какой ребенок будет проводить в школе свои каникулы? И тут же добавила: – У него много талантов, он ходит на дополнительные курсы художественного искусства три раза в неделю.

Значит, действительно, не прошло еще и суток, как она уже прибежала в полицию.

– Что за школа?

– Школа номер два, та, что на подоле, адреса точно не помню.

– Ясно. Вы звонили в школу, может он остался там?

– Звонила, – она достала из сумки платок и протерла влажные глаза.– Его там нет, Елена Валерьевна, это преподаватель, сказала, что он ушел вместе со всеми сразу после урока. К тому же, я точно помню, как он возвращался домой.

– Родственники, друзья, вы их обзванивали?

– И да, и нет.

– Как это понимать?

Такой ответ немного ввел меня в замешательство.

– У моих родителей его нет, а его отец с нами не живет.

– Так может это его рук дело?

– Сомневаюсь, он бросил нас, еще когда Коленьке было два годика. Узнав, что у его сына весьма необычное психическое отклонение, он уехал, и я понятия не имею, где он перебывает на данный момент.

– Ясно, а что друзья? – не выказывая абсолютно никаких эмоций, холодно продолжил я.

– У Коли нет друзей. Он аутист, и очень замкнутый в себе ребенок, неохотно идет на диалог без особой надобности. Может, с виду не скажешь, но он очень умен, и прекрасно понимает, как бы ему этого не хотелось, избежать общения у него не получится. Просто ему сложно найти общий язык со сверстниками, для него они все слишком другие.

– Надеюсь, вы фотографию с собой принесли?

– Да, да, конечно, – она начала шарить по сумке, громко звеня какими-то флаконами и ключами. Найдя фото, встревоженная мать протянула мне четыре фотографии на паспорт 3 на 4. – На днях мы собирались подать заявление на паспорт. Выходит, что это самые свежие фото, – горюющая женщина, добавила оправдываясь.

На фото был щуплый черноволосый парнишка, визуально ничем не отличавшийся от большинства подростков. Высокий лоб, серые глаза и тонкие губы, доставшиеся от мамы по наследству.

– В какую одежду он был одет?

Женщина ответила сразу, будто ожидала этот вопрос:

– Синяя футболка и серые потертые шорты. На ногах черно-зеленые кроссовки марки «Рибок». И я точно не помню, но на нем может быть еще черная джинсовая курточка, в любом случае, дома ее нет.

– Особые приметы?

– То есть? – не понимая, переспросила Нина Степановна.

– Родинки, родимые пятна, дефекты кожи, шрамы и прочее, – уже отточенным годами тоном, констатировал я.

– Да есть, родимое пятно сзади на икре левой ноги.

В этот момент одинокая мать, как-то загрустила, видимо предположив о самом страшном.

А я сделал еще одну запись.

– Значит так, давайте поступим следующим образом, – я подключил все свои дипломатические навыки. – Согласно процедуре, я сейчас поставлю своих коллег в известность о пропаже мальчика. Так сказать будет предварительная сводка по городу, для патрульных полицейских. Если они обнаружат его, мы тут же вам сообщим. А вы, если мальчик вернется домой, то тут же сообщите нам, в противном случае, приходите сюда завтра ближе к обеду, и мы продолжим. Большая просьба, когда будете дома, еще раз просмотрите личные вещи ребенка, возможно, пропали еще какие-то предметы, денежные сбережения или драгоценности.

– Что вы? – женщина возмутилась. – Он ни разу в жизни ничего не украл, к тому же я регулярно даю ему деньги.

– Я ничего не утверждаю, а пока что только предполагаю, – я поспешил ее успокоить. – Чем больше у нас будет данных, тем быстрее мы сможет отыскать вашего ребенка. Понимаете?

Женщина снова быстро закивала головой и тут же добавила:

– Да, поняла.

– Успокойтесь, пожалуйста, по статистике на вторые сутки, большинство детей возвращается домой, – я это придумал, на ходу, только для того, чтобы успокоить женщину. На самом деле, я понятия не имею, какой там процент.

– Вы не понимаете, он особенный, – встревоженная мать начинала свою шарманку по новой. Ее можно понять, для любой матери, ее дети самые особенные, какими бы они ни были.

– Послушайте меня, все еще рано переживать и бить в колокола, найдется ваш Коленька.

– Вы действительно так считаете? – она очень наивно посмотрела на меня большими серыми глазами, как щенок, от чего мне стало не по себе.

– Думаю, что все обойдется, – и тут я не лукавил, может я и не переживал, как мать, но скажу честно, у меня и так работы хватает и дополнительная мне не к чему. И, естественно, я хотел, чтобы пацан нашелся.

На следующий день, в результате весьма насыщенного утра на события, мне пришлось съездить на оформление квартирной кражи, я полностью позабыл и о женщине и о ребенке. Но когда я вернулся в отделение, Нина Степановна уже терпеливо ждала меня в прихожей. А как только я прошел в двери, она быстро встала и поспешила ко мне. И с этого самого момента началось это странное и нестандартное расследование.

Заполнив интересующие меня пробелы, как положено, первым делом мы отправились к Нине Степановне домой. Жили они не бедно, но и не по богатому, обычная семья. Как позднее выяснилось, мать пропавшего подростка работает дизайнером и большую часть своего времени проводит дома перед компьютером. А вот комната парня была весьма и весьма любопытной. Большинство предметов, начиная от ручек, карандашей, тетрадей и заканчивая мебелью, были выставлены и расставлены филигранно четко, как под линейку, все на своих местах. У Николая явно пунктик на порядке. Вспомнить себя в его возрасте, так чтобы заставить себя разгрести тот беспорядок, что творился в моей комнате, мог только семейный скандал и угроза применения санкций в виде лишения карманных денег. На стенах весели картины, лично я далек от искусства, а последний поход в музей был еще в школьные времена, но рисунки мне понравились. В основном это были ночные пейзажи. Работы были очень атмосферными, и я бы никогда не подумал, что писал их школьник. Было в них что-то такое, сакральное что ли, что-то, что заставляло взгляд прилипать на время и наталкивать на переживания и философские раздумья. Из-за преобладания черного цвета на картинах, вся комната будто поглощала солнечный свет и казалась намного мрачнее, чем это было на самом деле.

– Вы заметили что-то странное, когда видели его в последний раз? Может не свойственное поведение?

– Нет, все как обычно, он пришел ближе к обеду, а затем сразу куда-то ушел.

– И вы даже не полюбопытствовали, куда именно? – я переполнился скептицизмом. Что это за мать, которая не знает где ее дитя?

– Вы не понимаете, у нас все построено не так. Коленька очень самостоятельный и если он может справиться сам, то никогда не попросит помощи. Когда Коля хочет кушать, он просто идет к холодильнику и берет все, что ему хочется, или отправляется в супермаркет. Он даже одежду сам себе покупает, вот только в больших магазинах, где общаться с продавцами нужно только на кассе. Излишний контроль или забота, только усугубляют всю ситуацию наших отношений. Если мне от него что-то нужно и его нет дома, я просто звоню ему на телефон, и до вчерашнего дня он всегда поднимал трубку.

– Когда вы последний раз к нему звонили или дозванивались?

– Позавчера утром он ушел в школу и вернулся к обеду. Весь день я была занята очередным заказом по работе и набрала Колю ближе к шести вечера. И он не взял трубку впервые за все время, с этого самого момента я начала переживать, что случилось что-то непоправимое. До сих пор он не берет трубку, – Нина достала из первого ящика тумбочки какую-то таблетку и выпила ее.

– Вы хотите сказать, что он все еще в сети, телефон на связи?

– Да, это меня и пугает. Порой бывает, Коленька теряет контроль над временем и не возвращается домой до поздней ночи, но абсолютно всегда, где бы он ни был, и чем ни был занят, всегда поднимает трубку и отвечает на мой вызов.

А вот об этом нужно было упомянуть заранее. Первым делом я дал задание отследить телефон пропавшего подростка. И если он все еще включен, то это не очень хорошая примета. Когда телефон воруют, первым делом его выключают. Тревожило то, что с ребенком могло что-то произойти, и телефон все еще оставался при нем. Но в моей профессии лучше не загадывать. Я продолжил:

– При нем были какие-то документы?

– Ученический билет, он всегда носил его в кошельке.

Это хорошо, если бы его нашли, то, скорее всего уже сообщи в полицию.

– Я уже понял, что у него нет друзей, а что насчет общения со сверстниками? Над ним издавались? Может его кто-то преследовал? Или вы обнаруживали побои?

Женщина на мгновение осеклась, но потом продолжила с удвоенным рвением:

– Скажу откровенно, первое время в школе ему не давали нормально жить. Я даже уже хотела подать документы в специализированную школу, но Николай отказался и сказал, что будет учиться во второй школе. Пару раз он вернулся весь в синяках, я места себе найти не могла, но после того случая, подобное больше не повторялось. Мы очень редко общаемся по душам, в основном это обычные рутинные диалоги касательно учебы и быта, что приготовить или постирать. Коля все всегда переносит внутри себя, и когда его что-то гложет, он замыкается еще сильнее.

– А что на счет любимых мест? Где он любил проводить свободное время?

– Он всегда очень любил одиночество, и по возможности, ходил гулять в местах, где меньше всего людей. Например, днем в будние дни в парках и рощах. Когда был помладше, любил ходить в зоопарк. Это странно, Коля совершенно не боялся животных. Но если честно, то чем старше он стает, то я и понятия не имею, чем он занимается вне своей комнаты. Я пару раз спрашивала его напрямую, но он ничего не ответил.

– А вы пребывали установить ему на телефон родительский контроль, и следить за его местоположением через интернет?

Женщина, как-то ехидно ухмыльнулась.

– Я упоминала, что он очень талантливый. Так вот в любой технике он разбирается намного лучше меня, когда возникают какие-то неполадки с компьютером, Коля решает их за считанные минуты. Понятия не имею, как именно он это делает.

– Пожалуй, соглашусь, ваш парень действительно талантлив. – Мой взгляд снова прилип к картине, на которой был изображен маяк и бухта, небо щедро усыпано звездами, а в углу работы огромная светящаяся луна. – Кто-нибудь пытался купить какие-то из работ мальчика?

– Да и не один раз, вот только Коля против. Его учительница как-то отнесла одну из его работ на выставку, и нам предложили неплохую цену, как для начинающего неизвестного автора. Не знаю почему, но он не хочет обсуждать эту тему и поднимать впредь.

– Понятно, в таком случае, на сегодня все. Если мне понадобится еще какие-то сведения, то я вас наберу.

– Звоните в любое время, Роман.

– Всего доброго.

Дальнейшим пунктом моего назначения была средняя школа №2. На следующее утро, даже не заезжая в участок, я отправился именно туда. И знаете что, хоть я и учился в совершенно другом месте, есть в школах какой-то ореол или аура, присущая абсолютно всем подобным заведениям. Это сложно объяснить, но как только я оказался на школьном дворе, меня с лихвой переполнили собственные воспоминания о том далеком времени. Подтоптанные по краям клумбы, затертые до блеска перила на лестнице и очень гневная женщина, сидящая на входе:

– Мужчина, вы к кому?! – насупившаяся коротко стриженная полная комендантша, собравшаяся пить чай с пряниками, смотрела на меня, как на врага народа, но вставать с насиженного места даже не собиралась.

– Я ищу Елену Валерьевну, я могу с ней поговорить?

Женщина на мгновение задумалась:

– Художницу, что ли? А вы кем ей являетесь?

Я показал удостоверение и представился:

– Следователь Плющ Роман Сергеевич.

– Ааа, – женщина уважительно и важно протянула, изменившись в лице. – Вы по поводу исчезновения мальчика. Директриса Наталья Сергеевна сейчас на месте, с ней все вопросы и решайте. Поднимайтесь на второй этаж кабинет № 22. Первая дверь на право.

– Хорошо, спасибо.

Как оказалось позднее сегодня занятий по рисованию не предполагалось, но директриса шла ко мне на встречу с неподдельным рвением, подключая все свои силы в помощь следствию, и с радостью согласилась вызвать сотрудницу на работу в ее выходной.

А тем временем, пока мы ее дожидались, мне пришла мысль посетить кабинет с табличкой «Психолог». Я дернул ручку, и на мое удивление, дверь оказалась не заперта. В комнате сидела молодая особа приблизительно моего возраста, привлекательная, но с очень странным, и я бы сказал глуповатым, выражением лица, уставленным в экран смартфона. Девушка не заметила моего появления и только продолжала глупо хихикать, наблюдая за происходящим на дисплее.

– Добрый день, – я обратился первым и постучал по косяку двери.

От неожиданности, она слегка подскочила на стуле и уставилась на меня округлившимися глазами:

– Здрасте, – с ярко выраженным провинциальным акцентом ответила дама.

– Следователь Плющ Роман Сергеевич, – я показал удостоверение, и она сразу же погасила свой смартфон.

– Галина Владимировна, – а потом спустя пару секунд с опозданием добавила: – Рудяк Галина Владимировна.

– Меня интересует ваш ученик Давыдов Николай Дмитриевич.

Галя тут же включила старенький потрескивающий компьютер, на экране монитора загорелась заставка «windows7». Когда аппарат включился полностью, она снова переспросила:

– Повторите, какой ученик вас интересует?

– Давыдов Николай Дмитриевич.

И она неряшливо, одними только указательными пальцами, начала вбивать это имя в поисковую базу. Интересно, давно ли она тут работает? Такая безалаберность начала меня немного раздражать. В моем понимании школьный психолог должна знать всех своих «особенных» учеников на память и работать с ними регулярно. Спустя пару минут, судя по всему, найдя в базе нужную фамилию, она заявила:

– А, это больной. Так что вы хотели о нем узнать?

«Больной», на что я только глубоко и презрительно вздохнул.

– Собственно все, что вы знаете. Он пропал еще в понедельник, вы что-то об этом можете сказать?

– Наталья Степанова нас уведомила, я в курсе. Ну что тут скажешь? – Галя подперла рукой голову и начала читать с монитора: – Ребенок полных шестнадцать лет, страдает необычной формой аутизма. Учится хорошо, испытывает сложности в общении со сверстниками и учителями. Физические показатели средние, ничего выдающегося. Ой, – она осеклась. – Вот дура, это я начала вам читать медицинскую карту.

На лице Гали появилась смущенная улыбка.

И не поспоришь, что дура. С такими сотрудницами, не удивительно, что стали пропадать дети. А ведь ее основная задача заключается в том, чтобы следить за психическим здоровьем учащихся.

– А что-то от себя? Может какие-то особенности? С какими учениками он общается? Чем увлекался помимо рисования? Вы же с ним беседовали?

– Да, но, а что с ним беседовать? – девушка начала будто оправдываться, как ученик, что не сделал домашнего задания. – Он постоянно молчит, я приглашала его регулярно, на любые вопросы он не отвечает. Дохлый номер, с ним даже другие дети не играют. Проблемный малой, что уж тут поделаешь? Сочувствую его матери.

И в правду, что уж тут поделаешь? Хотелось спросить, что другие учителя как-то ведь находят с ним общий язык? Но не стал. И что такой человек забыл в этом месте? Наверно, нужен был психолог, взяли человека с дипломом и поставили галочку. День только начался, не хочется портить себе и так не веселое настроение. И как результат, мы быстро распрощались.

В скором времени пришла Елена Валерьевна, тоже молодая девушка, обладательница пышных форм и очень добродушной внешности. Еще до того, как она зашла в школу, я заметил, что ее лицо было очень взволнованным и опечаленным.

– Чем я могу вам помочь? – взгляд женщины постоянно перемещался то на меня, то в сторону. Она будто смущалась или испытывала чувство вины.

– Опишите, пожалуйста, понедельник, последний день, когда вы видели Николая. Может вы заметили что-то необычное или подозрительное?

– Да не было ничего особенного. Все как обычно. Он вовремя пришел на занятия, Коля очень пунктуальный, и даже не припоминаю, когда он хотя бы раз опаздывал на уроки. Я прочитала материал, потом мы работали, около получаса и за тем всех отпустила домой, – ее брови на секундочку приподнялись. – Понимаете, Коля был очень скуп на эмоции, он будто всегда общался через свои работы. У него, безусловно, особенный и гениальный талант, если его правильно развивать, то он мог бы очень много достигнуть. Этот мальчик, не побоюсь этого слова, гений нашей эпохи. Он хорош не только в рисовании, но и в скульптуре. Да и другие его учителя хвалят его усердие и упорство.

– А как он себя вел в понедельник? Более закрыто или раскрепощено?

Она задумалась и только пожала плечами.

– Да, как обычно, скупо. Ничего сказать не могу, как всегда немногословен, и по прежнему очень закрытый в себе мальчик, – Елена будто долго себя сдерживала, но потом, не выдержав, все же спросила: – Товарищ полицейский, скажите честно, что с ним случилось? Я очень сильно за него переживаю, ведь он очень добрый и талантливый ребенок, просто не такой, как остальные.

Понятия не имею, я проговорил сам у себя в голове, но, естественно, вслух этого не сказал.

– Может у вас есть еще какая-то информация, касательно Николая, что-то, что могло бы ускорить наше расследование? – я грамотно ушел от ответа на предыдущий вопрос. – Может какие-то конфликты с другими учениками или девочками, возможно, подозрительные знакомства, не обязательно накануне, может ранее?

Женщина задумалась и вновь пожала круглыми плечами:

– Даже не знаю, – но вдруг, ее будто осенило, и она что-то вспомнила. – Не знаю, поможет ли это следствию, но надеюсь, что да. Я же вам уже говорила, что он буквально переносит свое состояние на полотно. Приблизительно год назад, плюс минус, я точно не скажу, в его творчестве случился перелом.

– То есть? Можно конкретней? – далекий от любого творчества, переспросил я.

– Да, да, сейчас все поясню. Понимаете, еще в младших классах он очень любил рисовать животных и натюрморты. А спустя какое-то время, может ближе к восьмому классу, в нем будто проснулась муза, он начал рисовать очень яркие и красивые пейзажи, с очень смелыми решениями, порой даже с сюрреалистическими вставками, что никогда ранее не было ему свойственно. Он всегда был реалистом и очень четко и живо переносил реальность на полотно, а тут такое. Это был, я бы сказала, золотой период его творчества, целый год мальчик делал смелые эксперименты и получал отличные результаты. Но в прошлом году, что-то случилось, в нем будто что-то сломалось, он как будто потерял искру, палитру и жизнь в своих работах, – женщина, переполненная эмоциями, рассказывала, не задерживаясь, даже порой немного жестикулируя. – Нет, его работы ни в коем случае не потеряли в качестве, вы не подумайте. Просто они стали будто черными, фигурально выражаясь, тяжелыми и давящими. Понимаете? – Я кивнул в ответ, хоть понимал не до конца. – Не скажу, что именно, но в его жизни, что-то точно произошло.

– Любопытно, – эта информация заставила меня задуматься.

– А хотите посмотреть? У меня в кладовке есть работы золотого периода и более поздние.

В отличии от психолога, эта женщина явно получала восторг от своей деятельности и была настоящим преподавателем с большой буквы.

– Пожалуй, я взгляну.

Пышная женщина с трудом протиснулась через захламления в кладовой и на минуту исчезла в плохо освещенной комнате. Затем я помог ей вытащить небольшие рамки с холстами на свет, и мы вместе уставились на две картины.

– Вот смотрите, эта более ранняя. Тут даже дата есть, пятнадцатое сентября 2018г. Это самое начало золотого периода его творчества.

На картине было изображено желтое поле пшеницы. Если бы, к примеру, я это рисовал, со всеми своими отсутствующими талантами, то наверняка использовал только два цвета: синий и желтый. Но здесь был прямо красочный взрыв, все выглядело настолько живым и ярким, будто я смотрю не на школьную работу талантливого ученика, в окно проезжающего мимо поля автомобиля. Я видел, как колоски плясали под потоками ветра, большие объемные облака медленно плыли по голубому небосводу, а там, вдали, почти у самого горизонта, ехал комбайн, выпуская тонкую черную стройку выхлопных газов и оставляя за собой длинный шлейф пыли.

– Никогда бы не подумал, что это работа ребенка, этой работе место в галереи.

– А что я вам говорила? У него уже очень высокий уровень работы, а что он сможет творить дальше? Вы только себе представьте, – было хорошо заметно, что она хотела еще что-то сказать, но в какой-то момент осеклась, и не стала этого делать. – Вот, а это работа была закончена двадцатого ноября 2019 года. Точно не знаю, первая она или нет, просто он рисует и вне классных занятий и продленки, работает одновременно над несколькими картинами сразу.

Этот холст разительно отличался от предыдущего. Я бы даже сказал, что автором этих обеих работ были разные люди. Очень мрачное и черное поселение, со старыми обветшалыми деревянными домами, небо затянуто тяжелыми серыми тучами, а на проселочной дороге, перед самым въездом в деревушку стояла мрачная и очень жуткая мельница. В этой работе будто не хватало света, хотелось повернуть ее к окну, чтобы все стало лучше видно. С мальчиком действительно что-то произошло, вот только в этом нам предстоит еще разобраться.

– Большое спасибо вам за информацию, вы очень помогли следствию.

После этого, последовал последний диалог с классным руководителем класса, где учился Николай, который, к сожалению, не принес абсолютно ничего нового в расследование. Я немного подустал, мне нужно было переварить полученную информацию. Я вышел на крыльцо школы и закурил. Тяжело выдыхая сладкий табачный дым, я поднял свой взор и увидел очень необычную картину: на одной из крайних ветвей высокого пышного каштана висел зеленый ранец. Портфель располагался очень плохо, для стремянки слишком высоко, а если приставить обычную лестницу к стволу дерева, то к нему все равно никак не дотянуться. Ранец выглядел ухоженным и чистым, не скажу, что он висит там уже очень давно, да и видно, что он наполнен какой-то утварью, просто сильно запутался лямками и не падает даже под порывами ветра. Я действовал абсолютно интуитивно и набрал номер телефона пропавшего подростка. Но услышал одни только длинные гудки. С другой стороны, с чего бы ему хранить телефон в рюкзаке, а не в кармане? Но эта сумка не давала мне покоя, любой ребенок не бросил бы свой портфель просто так, даже если бы не мог его достать.