Я – Виджая

Я решила промолчать, наблюдая, как, вновь оживившись, черное облако втягивает окружающее меня белое сияние.

Оставив меня обустраиваться, господа Сисодия удалились. А я бродила по берегу озера, рассматривала лотосы и думала, как долго мне здесь оставаться, пока Ратан не уговорит отца на свадьбу. Только бы Индра не нашел раньше, надеюсь, что Самудр защитит меня.

Я присела и долго смотрела на свое отражение, вспоминая слова Ратана и надеясь увидеть его. Но только водоросли плавали в глубине и рыбки, ловя насекомых, вызывали рябь на гладкой поверхности.

Садясь, солнце превратило воду в жидкое золото, легкий ветерок трепал волосы, а лепестки, осыпаясь с волос, мягко опускались и превращались в крошечные лодочки. Я уже хотела возвращаться в дом, когда увидела, что в мою сторону движется лодка.

Интересно, кто пожаловал? Я не торопилась уходить. Людей мне нечего бояться. Даже если это не тот, кого жду, в любой мог могу стать невидимой.

Лодка ткнулась носом в песок, и из нее легко выскочил Ратан.

– Я знала, что ты придешь, – вскочив, прижалась к его груди.

– Разве я мог не прийти? – он крепко стиснул мои плечи и покрывал лицо и шею быстрыми, горячими поцелуями, а я, стосковавшись, гладила его руки и спину.

– Как долго я тебя ждала, – шептала, прижимаясь к широкой груди, в то время, как он сдирал с меня сари.

– Мне тоже сегодняшний день показался вечностью, – торопливо говорил Ратан, пока я дразнила его легкими прикосновениями и одновременно избавляла от одежды. – Отец согласился на нашу свадьбу и сказал, что завтра идем к пандиту.

Знал бы он, что мы уже давно принадлежим друг другу. Ратан был порывистым и нетерпеливым. Поцелуи – жадными и горячими, а ласки – торопливыми. Он был словно хищник, нашедший свою самку.

Прикусывал шею и ласкал грудь. Спускался к животу, вызывая мучительные спазмы. Гладил бедра, и внутри все требовательно сжималось.

Он зарылся пальцами в волосы и, сжав, слегка потянул, заставляя запрокинуть голову.

Губы раскрылись, и я почувствовала, как горячий язык завладевает моим ртом. Ноги ослабели и подгибались, и мы опустились на песок, прямо на берегу. Ратан прижался к моей спине, позволяя почувствовать всю настойчивость его желания.

Я плавилась под его ласками и одновременно дрожала от ожидания.

Гладкая и блестящая, как поднос для подношений, поверхность озера заволновалась и мелкими волнами накатывала на берег, лаская наши ноги и иногда забираясь выше.

Застонав, я прогнулась и тут же почувствовала Ратана. Он двигался резко и напористо, а я точно так же ему отвечала.

Озеро окончательно вышло из берегов, и волны страсти накрывали нас с головой, пока звезды смущенно не погасли, луна стыдливо не скрылась, а солнце не окрасилось румянцем, услышав наш громкий крик наслаждения.

– Я сейчас должен уйти, но скоро мы с отцом вернемся, – Ратан занес меня в дом, и нежно коснулся губ. – А ты пока отдохни.

Он ушел, а я нежилась в пока еще прохладной тени и не верила, что мое самое горячее желание наконец-то исполнится. Этой ночью мы были близки не только физически, Ратан не ограничился моим телом, он взял и часть моей силы. Я это видела по ровному и сильному алмазному свечению, окружившему возлюбленного, как доспех.

Он исчез из виду, а я неторопливо обновила измятый наряд.

Отец и сын не появлялись целый день, но я не переживала – теперь Ратан от меня уже никуда не денется. Вернее, я его не отпущу, раз уж нашла.

Они появились уже когда солнце начало клониться к верхушкам деревьев.

– Боги указали на тебя, а мой сын совсем потерял голову, – сказал Сисодия-старший. – Я дал согласие на брак и надеюсь, что ты будешь хорошей женой и невесткой.

– Ваш сын будет самым счастливым, что видел этот мир, – кротко ответила я. – А я самой старательной невесткой.

– Хорошо, если так. Поднимайся, – он протянул руку, помогая мне сесть в лодку.

Мы уже почти достигли противоположного берега, когда увидели Прамара. Он расхаживал по мокрому песку и бросал на нас пронзительные взгляды.

Словно пытаясь нас задержать, волна разбилась о нос лодки и рассыпалась мелкими холодными брызгами.

Хрупкую скорлупу, в которой мы сидели, бросало то вверх, то вниз. Я ухватилась за борт, а взгляд случайно задержался на бурлящей воде.

Показалось, что из глубины на мной наблюдают черные глаза Индры, и я тут же отшатнулась

– Сисодия! – раздался с берега громовой голос. – Ты не можешь ее забрать! Она послана мне!

Сначала Прамара широкими шагами метался вдоль берега, потом, разрывая одежду, с визгливым тявканьем, прямо на глазах превратился в шакала.

Не долго думая, мои спутники переглянулись и выпрыгнули из лодки. В воду они упали уже пантерами Закрыли меня спинами и, глухо рыча, дожидались приближения противника.

Сжавшись пружиной, шакал прыгнул и приземлился прямо перед мордами пантер. Поднятая им волна, захлестнула лодку и потянула меня.

Я провалилась под воду как раз в тот момент, когда пантеры, оскалившись, приготовились к защите, а когда вынырнула, то уже ни шакалов ни пантер не было, а передо мной, на берегу горного озера сидел Индра.

– Неужели ты подумала, что я позволю тебе пройти все ритуалы и растратить свой дар на какого-то человека? – почти ласково поинтересовался он. – Должен признаться, не ожидал, что окажешься такой хитрой и сбежишь. Придется теперь постоянно держать тебя рядом. Ты слишком уникальна, чтобы рисковать снова тебя потерять. Пойдем, – он подняла, а я понуро последовала за ним.

Эпизод 11. Одиночество

– Вика, почему меня постоянно вызывают из-за тебя в школу? – мама устало потерла и виски и села за стол перед клубящейся паром тарелкой супа. – Ты же девочка. А мне постоянно выговаривают за твое поведение. Посмотри на Ирину, с ней никогда не было столько проблем.

Мама зачерпнула ложку куриного супа и принялась есть, а Вика нехотя поливала бульоном края тарелки.

– Ешь, давай. Я так устаю на работе, а потом еще должна идти в школу и выслушивать что ты опять натворила.

С тех пор, как не стало папы, денег катастрофически не хватало, и маме пришлось искать работу. После долгого сидения дома, сделать это было непросто, поэтому она ухватилась за первое предложение – санитарки в больнице, где работал муж.

– А что я натворила? – Вика подняла на маму невинные глаза.

– Ты еще спрашиваешь! – мама стукнула ладонью по столу, и мы вздрогнули. – Мне сказали, что ты сорвала урок. Нет, не просто урок, а контрольную. Ты как собираешься учиться? Что дальше будешь делать? На репетиторов у нас денег нет. На платный институт тоже. Посмотри на сестру. Хоть бы чему-то у нее научилась.

Ирина в это время сидела в своей комнате и сосредоточенно делала уроки.

– Но ведь контрольную я написала! – тоже вспылила Вика и звякнула ложкой о тарелку.

– Что ты набросилась на ребенка? – вступилась за нас бабушка. Она уже плохо ходила и, с трудом подойдя к столу, опустилась на табурет. – Учится она хорошо. Просто, слишком подвижная, – она погладила нас по голове и поцеловала в макушку.

Вика вскочила и подала бабушке суп.

– Мне вот снова сказали ложиться в больницу. Только, не знаю, поможет ли.

– Опять? – мама обессиленно оперлась головой о руку. – Когда я все успею?

– Что случилось? – в дверях появилась Ирина.

Из хорошенькой девочки с пухлыми щечками и голубыми глазами она превратилась в стройную, благодаря занятиям танцами, девушку с длинными темными волосами и огромными синими глазами на худеньком, еще детском личике. Но в нежных чертах уже угадывалась настойчивость их обладательницы.

– Бабушку снова кладут в больницу, – устало сказала мама. – Кому-то придется готовить и носить ей обед. То, чем кормят в больнице, есть невозможно.

Она с надеждой посмотрела на старшую дочь.

– Мамочка, – немного помявшись и теребя край пижамной футболки, начала Ирина, – Я нашла подработку, – она отвела взгляд. – Буду репетитором.

– А кто будет навещать бабушку? Ты не можешь отложить начало подработки?

– Ты же сама говорила, что денег не хватает, – неожиданно даже для меня, вмешалась Вика. – А навещать бабушку буду я. И готовить тоже. Между уроками и занятиями танцами у меня есть окно. Я все успею, – Вика уверенно улыбнулась.

– А когда будешь делать уроки? – насторожилась мама.

– На переменах, – не растерялась Вика.

– Только если опять что-нибудь не выкинешь и тебя не оставят после уроков, – казалось, скепсиса в голосе мамы все прибавляется. – Придется тебе совершить невозможное и вести себя хорошо, пока не выпишут бабушку.

Вика пожала плечами и встала из-за стола, мама только всплеснула руками.

***

Теперь Индра постоянно держал меня рядом, чтобы я ненароком опять не сбежала. Его супруга негодовала, но Царь Богов продолжал упорствовать. Я развлекала его во время трапез и досуга. Пела и танцевала под тяжелым пронзительным взглядом. Из-за моего постоянного присутствия и того, как любвеобильный супруг смотрит на меня, не выглядела счастливой и Индрани. Следя за мной тысячью очей, она все больше гневалась и того и гляди могла перейти в другую свою ипостась – Шачи – богиню гнева и ревности.

Поэтому, как только представлялась возможность, я проводила время в обществе сестер. Вот только празднества и гуляния случались крайне редко. Или сидела у пруда, делая вид, что рассматриваю, как солнце играет в тонких лепестках лотоса, на самом же деле наблюдала за жизнью смертных, пока господин не требовал меня к себе.

Иногда ко мне подсаживались сестры и расспрашивали о нижнем мире. Они не понимали, как можно променять веселую и спокойную жизнь в Сварге на муки и лишения, которые перепадают на долю смертных. А я не могла объяснить, как это чувствовать что от тебя осталась только половина, а другая половина где-то далеко и ты не можешь ее вернуть. Наверное, они могли бы меня понять, если бы лишились своей магии, но этого не произойдет, до тех пор, по крайней мере, пока не прогневят Царя.

В один из таких дней меня нашла Идрани.

– Виджая, – воспользовавшись отсутствием супруга, позвала она.

Я поднялась и поклонилась.

– Я знаю, как дорожит тобой супруг, – тысяча глаз Богини сверкнули недобрым огнем. – Но точно так же он и доверяет тебе. Окажи мне услугу – передай подарок Парвати, – она передала мне расшитую золотом подушку, на которой, словно солнце, сиял массивный пояс. Я разрешаю воспользоваться небесной колесницей, – ласково улыбнулась Индрани, пряча свою гневную ипостась.

– Разумеется, госпожа, – поклонилась я и оттолкнувшись от земли, полетела прочь от озера.

Около колесниц никого не было. Сестры и гандхарвы, скорее всего, где-то веселились или развлекали воинов, но мне до этого не было никакого дела. Мой воин остался в нижнем мире. Повинуясь моей воле, колесница тронулась, и мы полетели на гору, где жил Шива со своей супругой.

По дроге я думала, почему Индрани отправила именно меня? Что она задумала? Парвати, она же Дурга – воплощение женской силы и Мать всего. Она сильнее всех, поскольку каждый из Богов передал ей часть своих сил. Возможно, ревнивая Индрани и пыталась натолкнуть меня на эту мысль. Ей удалось. Теперь осталось только снова найти своего воина. Кем бы он сейчас ни был.

Эпизод 12. Протест

– Ну почему я всегда во всем виновата? – воскликнула Вика, плюхаясь на кровать. – Я не делаю ничего плохого, но меня постоянно ругают.

Я была полностью согласна с Викой. Мы вели себя очень скромно – Вика усердно училась, а я, ничего не понимая, старалась ей не мешать и не позволяла отвлекаться.

– Так, что произошло в школе? – тяжело шаркая, бабушка вошла в комнату и присела рядом с нами.

– Ба! И ты туда же?! – возмущенно воскликнула Вика.

– Я же тебя не обвиняю, – тихо ответила бабушка. – Я от тебя хочу услышать, что произошло.

В ее словах был смысл, и я постаралась успокоить разгневанную девочку.

– Да, блин, – устраиваясь на коленях бабушки, начала Вика, а я недовольно поморщилась – мне не нравилось, когда она ругалась.

– Успокойся, рассказывай потихоньку, – на нашу растрепанную голову опустилась морщинистая рука, и Вика совсем утихомирилась.

– Наша математичка заболела и пришла какая-то новая.

«Вот именно. И эта женщина совсем нас не знала», – добавила я, но меня, конечно же, никто не услышал.

– Я сидела, решала, никого не трогала.

«Я подтверждаю. Пристально за этим следила», – снова не удержалась я.

– Потом мне стали передавать записки и просить помочь решить.

«Так вот что это за свернутые бумажки были. Конечно, Вика всегда помогала, когда просили».

– Я уже сделала свое задание, поэтому писала решение и отправляла записки обратно. И, когда повернулась передать очередную, математичка обернулась и подумала, что я списываю.

«Она даже не захотела ни в чем разобраться!» – теперь уже я кипела от возмущения.

– Забрала у меня тетрадь, велела выйти из класса и прийти переписывать контрольную после уроков. Я сказала, что уже все сделала, но она даже взглянула.

«Даже не попыталась!»

Кажется, Вике передалось мое возмущение, и она снова засопела. Легкая ладонь опять опустилась на голову, успокаивая нас.

– Ну и ушла бы. Ты же все знала, подумаешь, написала бы еще раз.

– Я и ушла, а следом за мной все мальчишки и несколько девочек, которым я помогала, – в голосе Вики послышалась моя гордость за нее. – А математичка завопила, что мы сорвали урок и побежала жаловаться завучу, – наконец закончила исповедь Вика.

– Ну вот, ты же знаешь, что ни в чем не виновата, так чего расстраиваться? – бабушка продолжала гладить волосы, а мы потихоньку засыпали.

– Тогда почему мама на меня ругается? – уже сонно спросила Вика.

– Она очень сильно устает, – ответила бабушка. – Будь терпеливее, ведь ты же ее опора, помощница. Спи, а я пойду сбираться.

***

Вернувшись от Парвати, благосклонно принявшей подношение, я стала такой мягкой и тихой, что Индре оставалось только удивляться моей покорности. А когда ловила на себе вопросительный взгляд Индрани, успокаивающе опускала ресницы, давая понять, что разгадала смысл ее послания, при этом беспрекословно, по первой просьбе Царя, я пела или танцевала. Уходила, когда затевалось большое празднование, и гуляла в лесу.

Не желая ослушаться господина, сестры и гандхарвы избегали моего общества, но меня это не печалило. Пользуясь одиночеством, я заглядывала во все озера, пруды и даже ручьи. Наконец, нашла. Он с отцом сходил с корабля в портовом городе. Теперь я знала, куда мне идти и как прятаться от господина. Но сначала надо обеспечить защиту.

Гулянье еще продолжалось. Сестры занимали праведников, гандхарвы – сестер, Индрани отвлекала супруга, чтобы он подольше не вспоминал о намозолившей всю тысячу глаз апсаре, поэтому я была свободна, как ветер, и полетела искать священное дерево. Из его плодов сделала браслет, чтобы он защищал от вездесущих глаз Индры и, пока меня не хватились, поспешила в нижний мир.

Я не хотела раньше времени привлекать внимание людей поэтому оставалась невидимой, пока не оказалась на пороге храма, проводящего служения для Кали. Только после этого приняла облик младенца и стала дожидаться, пока меня обнаружат.

Видимо, празднество завершилась, и Индра хватился меня. Я видела, как хмурится небо, чувствовала его гнев в порывах ветра, но господин ничего не мог поделать – для него я стала невидимой.

Вихрем закружились облетевшие лепестки жасмина и опустились мне на лицо. Вдалеке раздался глухой рокот, видимо, Индра негодует.

– Когда же небо ниспошлет нам дождь? – на пороге появилась женщина в бледно-желтом сари. Она перевела взгляд с грозовых туч под ноги и увидела меня. – А это еще кто? – служительница храма подняла меня и тут же тяжелую синеву туч пронзила ослепительная молния, а на землю упали крупные капли.

Женщина перевела взгляд с меня на небо, потом еще раз на меня, и, приподняв сари, поспешила в храм.

Эпизод 13. Перетерпеть

Бабушка все-таки легла в стационар, и Вика разрывалась между больницей, школой, уроками и занятиями танцами, не желая расставаться ни с чем. Я чувствовала, как она устает, и делилась своими силами. После этого Вика с новой энергией крутилась в колесе ежедневных забот. Она даже умудрялась вместо бабушки готовить к приходу мамы ужин, а вечером, вымотанная, падала в постель.

– Помощница моя маленькая, что бы я без тебя делала? – говорила тогда мама и гладила нас по голове.

А Вика, скучая по бабушке, льнула к ней маленьким котенком.

Но стоило сестре вечером уйти из дома, как настроение мамы портилось.

– Ирина совсем перестала бывать дома. Как вечер, так она уходит на свою подработку и ночует у подружек. Почему нельзя заниматься днем? Что за ночные похождения? – нервно перекладывая вещи, ворчала она. – А это еще что? – вытащила из шкафа старшей дочери блестящий лоскуток.

– Может, для выступления? – пожала плечами младшая. – Ирка вроде говорила, что скоро какой-то отчетный концерт, – беззастенчиво врала Вика.

– Как за вами уследить? – вздохнула мама и вернула одежду на место.

– Все будет хорошо, – Вика обняла ее за шею и поцеловала в щеку. – Бабушка скоро вернется из больницы. Я вырасту и тоже начну работать. Все наладится.

– Иди спать. Работать она будет. Выучись сначала, – подгоняя в постель, звонко шлепнула нас мама.

Временное взаимопонимание исчезло внезапно.

– Ты что творишь! – не успела мама раздеться, вернувшись с собрания, как попу обжег совсем не шутливый шлепок.

– За что?! – возмущенно развернулась Вика. В гневе она не замечала, но я видела, как осунулось и заострилось красивое лицо мамы. Какая она была бледная и как плотно сжимала губы.

– Еще спрашиваешь? – снова звонкий шлепок отразился от стен. – Зачем полезла на перила?! Тебе мало того, что отца не стало, бабушка в больнице? Хочешь, чтобы еще и я слегла?

– И во всем этом виновата я? – сверкнула глазами Вика. Она успела забыть о словах Индры, да и о нем самом, но я чувствовала ее боль всякий раз, когда напоминали об отце. И стараясь казаться сильной, Вика злилась.

А дело было так:

Учитель объяснял новую тему, когда нам в голову прилетел ластик. Вика только поморщилась, но решила на перемене стукнуть обидчика рюкзаком. Вот только защитники не стали дожидаться перемены и устроили настоящий бой. Ручки, карандаши, пеналы летали над головами испуганных учеников, и чтобы восстановить дисциплину, учитель попросил нас выйти.

От нечего делать Вика решила тренировать равновесие, прогуливаясь по перилам лестницы. Я все контролировала и не позволила бы ей упасть, но нас увидел завуч.

– Ты хочешь, чтобы тебя выгнали из школы? Хочешь, остаться недоучкой?

– А кто им тогда успеваемость будет обеспечивать? – ухмыльнулась Вика.

Я чувствовала, как под нападками мамы, она закрывается, ускользает от моего успокаивающего влияния и становится агрессивной.

– Школа не хочет отвечать за такую безголовую ученицу, и меня предупредили, что на педсовете будет ставиться вопрос о твоем пребывании. Ты это понимаешь?! – мама снова замахнулась, а Вика отскочила.

– Еще раз меня ударишь, и я уйду из дома, – прищурившись, пригрозила она.

Мама опустилась на банкетку и бессильно заплакала. Ее слезы Вика видеть не могла. Подойдя, она обняла маму и погладила по голове, как старшие утешают младших.

***

– Посмотрите, кого я нашла на пороге, – женщина показала меня мужчине с белыми волосами и морщинистым лицом. Она принялась убирать с моего лица лепестки, но мужчина ее остановил.

– Пошел дождь, – он поднял глаза к небу. – Эта девочка принесла нам благосклонность Богов. Оставим ее здесь и назовем Малати.

Я росла под защитой Кали, а когда немного повзрослела, стала выполнять несложные поручения.

– Малати, укрась изваяние Матери, завтра большой праздник, – просил меня мужчина с белыми волосами. Как я узнала, он был верховных жрецом.

И я украшала статую алыми цветами, убирала осыпавшиеся лепестки, и доливала в лампады мало.

А когда наступало время служения, прячась за колоннами, смотрела на красивые наряды девочек и девушек, что воспитывались здесь и молились, отгороженные от остальных людей кружевной деревянной ширмой.

Все девушки были очень красивы, сверкали украшениями и богатыми нарядами. По грациозности они почти могли сравниться с моими сестрами.

Вот кем мне надо стать, чтобы обратить на себя внимание Торила, кем бы он сейчас ни был. И с тех пор, каждый раз перед большим празднованием, завершающимся шествием девочек и опусканием статуи в воду, я просила у верховного жреца разрешения примкнуть к девушкам и учиться тому же, чему учатся и они.

Но раз за разом получала отказ, что нисколько не умаляло моего стремления.

Эти девушки, жрицы Кали, были здесь на особом положении – им все прислуживали, хоть прав в храме они почти не имели. Зато во время празднеств горожане поклонялись им почти так же, как и самой Матери.

Однажды, незамеченная я ускользнула из храма и вместе с остальными горожанами смотрела на процессию.

Это было прекрасно – кружась, девушки расходились, словно раскрывался пунцовый цветок, и выпускали вперед самую красивую девушку в самом ярком сари, и тогда началось настоящее волшебство – она покачивалась, как трава под легким ветерком, движения были плавны и завораживающи. Зеваки следили за ней не отрываясь и открыв рты, словно сама Богиня спустилась с небес. Видимо, земные женщины тоже обладают любовной магией.

Почти неуловимо для глаз смертных девушка двигалась к берегу, а за ней, как змеи за дудочкой заклинателя, шли зрители и кидали ей под ноги цветы и фрукты. Все красного цвета.

Я нисколько не удивилась, что когда она зашла в воду, то горожане, в основном мужчины, последовали за ней. А вздумай она утопиться, утонули бы тоже.

Это именно то, что мне нужно. Кем бы ни был теперь Торил, но он скорее обратит внимание на блистательную жрицу, чем девушку, которая никому не показывается на глаза. Эта мысль стала определяющей и перевесила даже то, что жрецы обращались с девушками, как с живым товаром. За них брали деньги и отправляли устранить неугодных плательщику лиц.

Я стала настойчивей и теперь не только перед большим шествием, но когда появлялись новенькие девочки, просила меня тоже учить, но верховный жрец продолжал отклонять мои просьбы.

Я была упрямей, и учительницы всегда видели меня уроках – сидя в отдалении от всех, в углу, я или внимательно слушала, или повторяла движения танца. Иногда Мохини даже ставила меня в пример.

Но кроме того, что усердно училась, я дотошно исследовала всю территорию храма, находя и запоминая скрытые от глаз переходы и лазы, по которым можно было выбраться на улицу. И тогда, одевшись мальчиком и спрятав волосы, я искала Торила. Я притворялась водоносом, помогала донести тяжелые вещи, и не переставала смотреть по сторонам.

Нет, я не заблуждалась на свой счет и понимала, что сейчас еще слишком мала, чтобы привлечь чье-то внимание. Но просто знать, где он живет, смотреть на его дом, иногда видеть – уже было бы счастье.

Нередко после таких прогулок я возвращалась с исцарапанными руками или ногами. Хоть я и была мала и неинтересна, порой натыкалась на бандитов или нищих, которые с удовольствием забрали бы меня, чтобы продать.

– Что это у тебя? – спрашивала тогда Мохини. – Где ты так исцарапалась?

– Прибирала у статуи и покусали мыши, госпожа – глядя прямо ей в глаза, отвечала я.

– Смотри, если останутся шрамы, то тебя никогда не станут учить и не быть тебе жрицей.

– Госпожа, что вы говорите? – я бросилась к ее ногам.

– Да, я говорила о тебе с верховным жрецом. Сказала, что ты делаешь успехи в искусстве танца и достаточно непосредственна, чтобы очаровывать. Он обещал допустить тебя к обучению после того, как закончатся дожди. Но только если ты пройдешь испытание. Так что тебе надо проявить всю свою находчивость и не подвести меня.

– Спасибо, госпожа! – я снова припала к ее ступням. – Я вас не подведу. Я все сделаю, что бы это ни было.

– Надеюсь, так и будет, – она положила мне на голову тяжелую ладонь. – А сейчас, иди, смажь свои раны. Твои руки и ноги должны быть безупречными.

Эпизод 14. Пари

Вика уже несколько раз замечала, как Ирина тайком собирает в сумку блестящие тряпки и уходит с ними, отговариваясь, что пошла на репетиторство, а поскольку это далеко, то заночует у подруги.

И в очередной раз, когда сестра начала собираться, Вика тоже стала одеваться.

На улице стемнело, и, зная, что она замыслила, я совсем не хотела, чтобы девочка подвергала себя опасности на ночных улицах.

Поскольку не могла пробиться в ее сознание, то старательно путала мысли и отвлекала, из-за чего Вика сначала надела колготки наизнанку, потом долго не могла застегнуть пуговицу на джинсах, сапоги не хотели надеваться, а шарф упорно лез в молнию куртки. Вика злилась, а я надеялась только на то, что она отстанет от сестры и забросит свою идею, но упрямица решила по-своему