Буду кошкой сидеть на твоем плече

Буду кошкой сидеть на твоем плече,

тереться о твое ухо,

тепло обвивать твою шею,

ходить по твоей спине, проминая ее мягкими лапами,

буду спать у тебя на груди, мурлыча себе под нос,

потягиваться на твоих коленях,

буду делиться с тобой своими девятью жизнями,

спасать от головной боли и, яростно шипя, отгонять от тебя злую нечисть.

Буду сниться тебе прекрасной девушкой,

гибкой,

зеленоглазой,

предназначенной тебе судьбой.

В голове никак не укладывалась схема будущего тренинга – не получалось уместить в него все, что требовал заказчик. Точнее, оно умещалось, но как-то коряво, без связи одного с другим, и вообще в последнее время работалось тяжело – как будто камни приходилось ворочать. Идеи все равно рано или поздно приходили, но без прежней легкости, азарта, вдохновения, да и были какие-то… убогие, если честно.

Святослав еще недолго постоял у окна и отошел обратно к дивану, растянулся на нем, прикрыл глаза. Только бы не уснуть, ведь поза как нельзя лучше располагает к этому, но зато и мысли иногда рождаются полезные именно в таком положении, будто на границе между сном и бодрствованием, когда тело собой уже не обременяет, но ты еще в состоянии контролировать жизнедеятельность души.

Конечно, он все-таки уснул.

Проснулся от шума в коридоре. В следующую секунду в комнату зашла Инга.

– Опять спишь? – спросила она. – Ты же говорил, тебе нужно готовиться к тренингу.

Она как всегда была хороша, стройная и ладная, и он какое-то время следил за ней взглядом, пока она наклонялась, снимая чулки, и изгибалась, расстегивая замок на юбке. Попытался вспомнить, когда они в последний раз занимались любовью. Оказалось, что давно: неделю назад или даже больше.

– А я и готовлюсь, – ответил он.

– Лежа на диване?

Они обсуждали эту тему уже неизвестно сколько раз, и у него не было никакого желания снова объяснять свою позицию.

– Да, лежа на диване, – сказал он. – Пойдем ужинать, я пожарил рыбу.

На пороге комнаты появилась Анисья – одиннадцатилетняя дочь Инги.

– Привет, Святослав, – сказала она.

– Привет, Анисья, – отозвался он. – Как дела в школе?

– Получила сегодня пятерку по литературе.

– Умница! – похвалил он. – Иди переодевайся, мой руки и приходи ужинать.

Анисья кивнула и направилась в свою комнату.

За ужином Инга съела полпорции рыбы и выпила чашку зеленого чая без сахара и без молока. Не давая перебить себя и не делая попыток послушать кого-то еще из присутствующих, рассказывала о делах на работе: как в очередной раз она отстаивала свою точку зрения перед генеральным директором, который, по обыкновению, проявлял только консерватизм, скудоумие и был не в состоянии просчитать будущее на пару шагов вперед. Возмущение Инги, четвертый год занимавшей пост финансового директора в крупной торговой компании и не раз доказавшей свою правоту и умение верно спрогнозировать ситуацию, было более чем понятно, но Святославу, у которого не клеилось с тренингом, хотелось только, чтобы она помолчала хоть несколько минут и дала подумать о своем.

Анисья быстро съела свой ужин и, прихватив с собой пару конфет и сок, отправилась к себе.

– Сколько раз я просила тебя не есть в комнате, – одернула Инга дочь.

Та сделала вид, что ничего не слышала, и скрылась в коридоре.

– Кстати, – переключилась Инга на Святослава, – ты опять пережарил рыбу.

– Разве?

– Что в тебе вызывает сомнения? По-твоему, я не могу отличить нормально приготовленную рыбу от пережаренной?

Инга начала заводиться, и Святослав почувствовал, как, несмотря на все усилия, в нем тоже начинает расти раздражение.

– Вот когда будешь сама готовить, тогда сможешь оставлять ее хоть сырой, – ответил он.

– Вот когда я смогу себе позволить валяться целыми днями на диване, тогда, может, у меня появится время на готовку!

Резко отодвинув стул, Инга встала и вышла из кухни. Святослав тоже поднялся и пошел мыть посуду.

Остаток вера провели в разных комнатах: Инга просматривала какие-то документы, Святослав пытался думать над тренингом. Когда оказались в одной постели, он все-таки сделал попытку пододвинуться к ней поближе. Инга не отпрянула, но и не сделала движения ему навстречу. Он провел рукой по ее бедрам, по спине, животу. Она наконец повернулась к нему. Молча отдалась, не издав ни звука, даже, кажется, не попытавшись получить удовольствия от близости, – про работу она рассказывала куда с большей страстью. Раньше она тоже не была особо пылкой и с большей охотой проводила время за душевными разговорами, чем в постели, но хотя бы откликалась на его ласки; теперь же не было ни разговоров, ни нормального секса – каждый раз будто одолжение делает, даже засыпать рядом с ней стало не так легко, как раньше.

Поворочавшись, но так и не уснув, Святослав поднялся и снова отправился к компьютеру.

Ночью ему всегда лучше думалось, и на этот раз, к счастью, в конце концов все блоки тренинга удалось более-менее логично увязать между собой. Не так красиво, как хотелось бы, но это уже было что-то, с чем по крайней мере можно было ехать на завтрашнюю встречу с заказчиком.

Алиса возвращалась с работы домой и думала, что надо бы позвонить своей массажистке – стала опять беспокоить спина. То вроде бы ничего, а то вдруг разболится как сегодня и не дает ни сидеть нормально, ни стоять, ни тем более двигаться так, как это требовала от нее преподавательская деятельность. В очередной раз пообещала себе регулярно делать полноценную разминку и растяжку и давать себе отдых между занятиями, правда, тут же испытала сомнения в том, что она воплотит свои намерения в жизнь: ни сил, ни желания выполнять эти общения она в себе не чувствовала.

Надо было зайти в магазин и купить себе что-нибудь на ужин – фруктов или что-нибудь кисломолочное, – а то ведь наверняка Вера Павловна опять напекла пирогов или нажарила картошки с мясом.

– Алисочка, вы такая худенькая, – каждый раз говорила она, – вам надо полноценно питаться…

Бесполезно было объяснять, что она и должна быть такой.

Удовольствие от кулинарного мастерства домработницы получал только Богдан, который любил и жирное, и сладкое, и печеное, и разом сметал все приготовленное, памятуя о том, что чем оно свежее, тем вкуснее. Правда, после этого ему приходилось удваивать нагрузку в спортзале, но даже это его не останавливало.

Алиса зашла в супермаркет и аптеку, после чего поспешила сесть на маршрутку, чтобы до прихода Богдана, который чаще всего возвращался поздним вечером, успеть принять душ и поесть в одиночестве. Однако уже подходя к ограде, вспомнила, что он что-то говорил о каких-то гостях: в доме везде горел свет, и внутри было шумно и людно.

Она, не теряя надежды пробраться в спальню незамеченной, скользнула по коридору, но тут же столкнулась с самим Богданом.

– Привет, лиса, – поцеловал он ее, обняв и обдав густым запахом парфюма. – Как дела? Давай переодевайся скорее и приходи к нам, уже почти все собрались.

Алиса обреченно подалась в гардеробную и достала вечернее платье. С ненавистью посмотрела на туфли – после полного рабочего дня, проведенного на ногах, надеть их казалось немыслимым. Всерьез подумала, что, может, выйти к гостям босиком? В конце концов она у себя дома. Но все-таки заставила себя обуться – она и так то и дело подводила Богдана своими выходками, так что не стоило делать этого еще и намеренно.

Вышла в гостиную. Мелькали знакомые и не очень лица. Судя по составу гостей, собрание опять было связано с увлечением Богдана – какой-нибудь очередной его творческий проект. Богдану не жилось спокойно на дивиденды от деятельности его оптово-розничной компании по продаже алкоголя – в последнее время его так и тянуло в шоу-бизнес. Правда, в их городе не существовало ничего сколько-нибудь серьезного, что можно было бы назвать этим словом, но он был уверен, что сможет изменить ситуацию.

– Пойдем, – он схватил ее за руку и потащил куда-то, как только увидел, – познакомлю тебя кое с кем. У вас так много общего, тебе наверняка будет интересно.

Молодой человек, которого ей представил Богдан, оказался хореографом, но Алисе не было это интересно. С тех пор, как она сама перестала профессионально заниматься бальными танцами, она старалась держаться подальше от танцевального мира и всех его представителей.

Алиса вежливо кивала, пока тот говорил, но улизнула от него при первой же возможности. Собиралась выскользнуть из набитой людьми комнаты и наконец-то укрыться в каком-нибудь укромном месте, когда Богдан опять заметил ее и снова потащил с кем-то знакомиться, правда, на этот раз хотя бы не оставил ее одну, а обняв ее за талию, слушал и смеялся шуткам какого-то развязного типа, который, судя по всему, казался себе очень остроумным и неотразимым.

Хотелось принять ванную, съесть банан и выпить стакан теплого молока. Болели ноги и спина. В комнате было душно и накурено, кружилась голова.

– Я пойду, Богдан, – вдруг сказала Алиса и вывернулась из-под его руки.

Даже не посмотрела на него самого и его гостя – просто не было сил извиняться и что-то объяснять. Поднялась на второй этаж. Помыла и съела банан, запила молоком прямо из тетрапака, чтобы не спускаться вниз за стаканом, и, наскоро приняв душ, упала на кровать. Дверь в спальню закрыла, чтобы к ней не забрели чересчур любопытные гости, так что Богдану пришлось спать в комнате для гостей.

Утром он разбудил ее громким стуком в дверь – ему нужно было попасть в ванную, где находились его бритвенные принадлежности.

– Вчера было столько интересных людей, – сказал он бреясь, – ну почему ты сбежала? Что опять было не так, а, лиса?

Алиса лежала в кровати и не отвечала. Испортил ей все утро. Разбудил, хотя это был единственный день, когда у нее не было занятий с утра, и она могла поспать подольше. Сто раз ему говорила.

Наконец он оделся и, выйдя из спальни, сбежал по лестнице, напевая себе под нос что-то бодрое. Хлопнула входная дверь.

Алиса встала и спустилась вниз. Брезгливо прошла через гостиную и кухню, старательно обходя валяющийся на полу оставшийся после вчерашнего приема мусор, открыла все окна, чтобы побыстрее выветрился несвежий, застоявшийся воздух. К сожалению, Вера Павловна должна была придти только после обеда, поэтому до того времени Алисе пришлось скрываться в спальне наверху, где сохранился хоть какой-то порядок. Зато можно было наконец-то уделить время водным процедурам. Алиса наполнила большую ванну, щедро насыпала в нее ароматическую соль и с наслаждением погрузилась в воду.

В воскресенье, вернувшись с тренинга, Святослав обнаружил дома нового жильца.

– Правда, она хорошенькая? – спросила Анисья, поднося ему в ладонях маленького светло-рыжего котенка.

Святослав никогда не разбирался в кошках и не любил их, к тому же устал и вымотался за день, поэтому меньше всего ему хотелось восторгаться этим мелким беспомощным существом. Однако Анисью тоже не хотелось расстраивать.

– Это кошка? – постарался он изобразить интерес.

– Да!

– Как ее зовут?

– Мелисса.

– Сама придумала?

– Нет, в родословной так написано. Означает «пчела» и «медовая». Правда, похожа?

– А у нее, значит, еще и родословная есть?

– Да, мама захотела взять породистого котенка.

– И что же? Будете теперь разводить кошек?

– Не знаю, – пожала плечами Анисья. – Но, наверное, будет здорово, если у нее когда-нибудь будут котята?

Святослав во время разговора потихоньку продвигался к спальне.

– Наверное, – согласился он, достигнув наконец двери комнаты. – А теперь если ты не против, я пойду переоденусь и немного приду в себя, хорошо? Жутко устал.

– Ужинать будешь? – спросила Анисья сочувственно. – Приходи на кухню, я как раз буду кормить Мелиссу.

Он кивнул и поспешил скрыться за дверью.

Весь вечер был посвящен новому приобретению: искали место для кошачьего домика, играли с котенком в его кошачьи игры, кормили, гладили, приучали к кошачьему туалету. Сам котенок охотно участвовал во всех этих делах, отчего Анисья пребывала в полном восторге, и даже Инга в кои-то веки слегка расслабилась, позволила себе улыбнуться и против обыкновения стала похожа на довольного жизнью человека. Святослав, испытывая удовлетворение от успешно проведенного тренинга и от того, как он хорошо справился со всеми возникшими по его ходу сложностями, наблюдал за этой идиллией. Наконец от усталости у него начали слипаться глаза, и, пожелав себе, чтобы таких удачных дней выдавалось побольше, он отправился спать.

Из квартиры только-только успел выветриться запах недавней вечеринки, как Богдан притащил в дом каких-то друзей.

– Они проездом через наш город, – сказал он Алисе, – и я предложил им остановиться у нас. Всего на пару ночей – ты же не против, лиса?

Она вежливо улыбнулась гостям и ушла в спальню.

Весь вечер снизу раздавался шум, смех, вскрики, потом играла музыка, уже ночью кто-то несколько раз пытался вломиться к ней в комнату, дверь была заперта, но Алиса все равно проснулась. После этого никак не могла заснуть, лежала и вспоминала, когда бы она в этом доме чувствовала себя защищенной и расслабленной. У них почти всегда было так: кто-то приходил в гости или ночевал, или жил неделю или две, или три. Днем в квартире безраздельно властвовала Вера Павловна, и нельзя было выйти из спальни, чтобы не наткнуться на ее повсеместное присутствие, подкрепленное авторитетным мнением. А по ночам рядом с ней был Богдан. Храпящий и тяжело ворочающийся во сне. Или романтически настроенный и добивающийся ее ответной реакции. И было непонятно что хуже.

Когда Алиса была маленькой, и родители вдруг начинали ругаться особенно шумно, их кот Афанасий приходил в невероятное волнении и спустя непродолжительное время после начала ссоры, видимо, не в силах терпеть неблагополучную обстановку в окружающем его пространстве, сбегал на улицу через форточку – благо, они жили на первом этаже и до земли было недалеко. Где он пропадал, никто не знал, но возвращался он всегда ровно тогда, когда родители успокаивались и дома все утихало.

Алиса вспоминала его каждый раз, когда ей становилось тяжело находиться в месте, где она жила – сначала с родителями, потом с Богданом, – и хотелось, как Афанасию, сбежать, воспользовавшись любой лазейкой. Но то ли не было подходящей форточки для нее, то ли ей было страшно ею воспользоваться из опасения, что может не оказаться дороги назад – в любом случае она по-прежнему оставалась там, где была.

Сегодня она опять не сделала разминку, и поэтому снова болела спина. Массажистке не позвонила. А теперь уже наверняка еще и не выспится. Может, хоть завтра у нее будет шанс начать новую жизнь – как-никак понедельник.

Стало тихо и темно, все уснули. День выдался долгий, поэтому тоже хотелось спать, но в новой, непривычной обстановке было сложно расслабиться. Новые запахи, звуки, вибрации обступали со всех сторон. Тихо сопела во сне девочка, беспокойно вздрагивала новая хозяйка, за стеной, в соседней квартире кто-то ворочался и что-то некрупное и, кажется, безобидное цокало коготками по полу. От легкого сквозняка слегка шевелились шторы, а под окнами время от времени проходили люди и пробегали собаки. В ночном небе проносились летучие мыши, за сеткой, которой были затянуты рамы, звенели комары.

В новом доме совсем по-другому пахло. В том месте, откуда она пришла, больше было природных запахов: пахло мамой, братьями и сестрами, растениями, стоящими на подоконниках, землей, в которой они росли, рассохшейся глиной их горшков, старым деревом, о которое было так удобно точить коготки, пылью потрепанных половиков, от которой все время хотелось чихать, даже хозяйка и хозяин пахли почти так, как пахнут звери. Здесь же отовсюду тянуло чем-то ненастоящим, чем-то резким и раздражающим, от чего хотелось отпрянуть и отчего свербело потом в носу.

Уснуть не получалось, к тому же захотелось пить. На кухне был прохладный пол, и лапам было приятно. Вообще в новом доме почти всего было приятно касаться: деревянного пола, теплой бархатистой ткани стульев, обивки кожаного дивана, который, кстати, и пах в отличии всего остального неплохо. Было приятно находиться в ладонях молодой хозяйки. И вода здесь была вкуснее, без того привкуса, который с самого рождения казался привычным и единственно возможным.

Когда жажда была утолена, потянуло опять обойти свои новые владения. Еще столько неизученного таили в себе эти большие комнаты. Вот здесь, например, появилась щель, которой не было раньше. Что-то свисающее сверху раздражающе коснулось усов и пришлось резко отпрянуть назад. Ладно, разберемся с этим потом.

От чего-то совсем близкого потянуло теплом, спокойствием и умиротворением, которых так не хватало весь день. И пахло приятно, ново, но приятно. Даже захотелось принюхаться поближе и, пожалуй, именно здесь устроиться на ночь. Всего-то понадобилось – запрыгнуть на невысокий край кровати. Потом потоптаться, приноравливаясь к новому месту, увалиться удовлетворенно рядом с большим и теплым, вытянуть лапы и наконец-то провалиться в сон…

Алиса проснулась.

Приснится же такое. Видимо, не стоило на ночь вспоминать Афанасия.

Бодрствование Святослава началось с ощущения чего-то теплого под боком.

Он открыл один глаз: Инги рядом не было. Да и грело не с той стороны, где она обычно лежала.

Он открыл второй глаз. И увидел рядом с собой на белой простыне мохнатый светло-рыжий комок, безмятежно посапывающий во сне.

Только этого не хватало.

В окно уже вовсю било солнце – как всегда, после тренинга пришлось долго отсыпаться. Раньше он быстрее восстанавливался, но теперь не чувствовал в себе прежней энергии, не хватало сил на ораву из двадцати человек, среди которых обязательно находились один или два, которые думали, что все знают лучше тренера и вообще не понимают, зачем их, таких умных, притащили на какое-то обучение. Естественно, так случилось и накануне. Естественно, оказалось, что этот самый знающий является носителем чуть ли не всех возможных для такой среды комплексов, которые он на протяжении всего тренинга и вываливал старательно на всех окружающих и в первую очередь на самого Святослава.

Святослав осторожно потянул за край простыни, которой был накрыт, но рыжее чудище не желало обращать внимание на столь деликатный намек, что пора бы уже просыпаться, и продолжало спать, лишь слегка сменив позу. Он немного дернул ткань. Чудище приподняло голову и открыло один глаз.

– Да вставай же уже, – с досадой сказал он.

Котенок сладко потянулся и зевнул во всю свою крошечную розовую пасть.

Святослав наконец поднялся с постели.

На завтрак приготовил себе яичницу с ветчиной, кофе, из хлебницы выложил на тарелку маленькую сдобную булочку. Мучное – это обычно лишнее, но после вчерашнего стресса можно было себе позволить – для восстановления потраченных сил.

Не успел он сесть за стол и приступить к трапезе, как на кухню влетел котенок и уселся прямо напротив его табурета. С ожиданием уставился на Святослава.

Он опустил уже поднесенную ко рту вилку.

– И чего тебе? – спросил он.

Та попереминалась с лапы на лапу, проследила за траекторией опускаемой на тарелку вилки и снова перевела взгляд на Святослава.

– Ты есть хочешь или что? – снова спросил он.

Интересно, и чем же его кормить? Наверное, какой-то специальной кошачьей едой? Вчера Инга вроде покупала что-то, но где это искать? Хотя постойте, где-то тут его чашки и миски, в них точно должно быть что-то положено!

Чашка оказалась полна каких-то мелких, несъедобных на вид сухариков. Святослав поднял ее и поднес к носу – пахло не очень.

– И вот это вас заставляют есть? – недоверчиво поинтересовался он. – Хотя это же, наверное, какой-то специальный корм, с витаминами и всем таким…

Пока он исследовал кошачью посуду, котенок подошел к нему, повертелся у его ног, потом тоже принюхался к поставленной на пол чашке. Судя по всему, его ничего в ней не заинтересовало, потому что когда Святослав снова направился к столу, он последовал за ним и опять уселся, с ожиданием глядя на него. Святослав посмотрел на котенка.

Подцепил из своей тарелки кусок ветчины и положил на пол.

– А если так?

Котенок обнюхал ветчину и взялся зубами за один из ее краев. Похоже, куска должно было хватить надолго, и наконец-то можно было спокойно поесть.

После завтрака Святослав отправился к компьютеру и выложил перед собой записи, сделанные на прошедшем тренинге, – по желанию заказчика нужно было подготовить краткую характеристику на каждого участника.

Не успел он погрузиться в работу, как за спиной раздалось шуршание, шлепок и яростное шипение. Святослав резко обернулся на звук и не удержался от смеха, увидев рыжее существо изогнувшееся, со вставшей дыбом шерстью и оскалившееся на упавший на него пластиковый пакет с колготками Инги. Она оставила его на гладильной доске, а котенок повис на лежащей под ним одеждой и стащил его с доски вместе с брюками. Мелисса долго после этого не могла успокоиться, еще какое-то время ходила вокруг пакета, принюхиваясь к нему и отскакивая при каждом шорохе, пока наконец не забралась в него с головой и не принялась барахтаться в нем, играясь.

– А вот это ты зря, – сказал Святослав, оглянувшись в очередной раз на игрища, устроенные за его спиной. – Инга нас точно не похвалит, если ты сейчас раздерешь всю ее коллекцию эксклюзивных чулок.

Он поднялся и подошел к пакету. Котенок выглянул из него и с интересом посмотрел на Святослава. Тот нагнулся и поднял пушистое тельце, выуживая его из дорогостоящей лайкры.

Мелисса оказалась такой хрупкой и худенькой под взлохмаченной рыжей шубкой, одни тоненькие косточки да круглый животик, набитый съеденной на завтрак ветчиной.

– Ну ты и доходяга, оказывается, – подивился Святослав. – А с виду и не скажешь – вполне округлый, благополучный детеныш.

Котенок был шелковистым и приятным на ощупь, и захотелось подержать его в руках. Святослав, прижав его к груди, вернулся к компьютеру. Мелисса быстро соскучилась сидеть на одном месте, зашевелилась в его ладонях и цепляясь коготками за его рубашку, полезла вверх. Добралась до плеча, уселась на нем, удовлетворенно посмотрела сверху вниз на клавиатуру и бумаги, разложенные на столе.

– Вот так, значит, да? – сказал Святослав, впрочем, без всякого недовольства. – Нашла себе место.

Она даже ухом не повела. Повернула голову к его волосам, принюхалась сосредоточенно, приоткрыв рот и приподняв верхнюю губу.

– И чего ты там унюхала? – поинтересовался Святослав, заметив странное выражение на ее морде.

Но в следующую секунду Мелисса уже утратила интерес к его шевелюре и прицелившись, спрыгнула с его плеча на стол, потом на пол. Прошествовала к выходу из комнаты и скрылась за поворотом.

– Ну и мне тоже не так уж и хотелось, – почему-то обиделся Святослав.

Пора было возвращаться к работе.

Она находилась в комнате, залитой солнечным светом, за окном носились стрижи, по люстре ползла чудом пробравшаяся сквозь сетки на рамах мошка, пахло чудесным летним днем, травами и солнцем, а еще какой-то невкусной растительной едой из соседней квартиры и проехавшей мимо дома машиной. В соседней комнате приятно шумело и оттуда тянулся какой-то незнакомый, но весьма аппетитный запах. Она направилась туда.

О, опять это большое и теплое, от чего так веяло умиротворением ночью. Рядом с ним и сейчас приятно было находиться. Еще бы получить того вкусного, что дымилось на его тарелке. Ну что он смотрит так непонимающе? Не хочет она эти сухари.

Наконец-то вкусно позавтракали. Потом поиграли. Потом он взял ее на руки – как хорошо. Она забралась к нему на плечо и вдруг учуяла что-то – словно напоминание из прошлой жизни. Как будто прошла перед глазами другая эпоха, другое время, когда они, оказывается, уже знали друг друга. Все там было: и плохое, и хорошее – но больше все-таки хорошего. Ладно, хватит на сегодня воспоминаний.

Она снова оказалась на полу. Надо все-таки пойти проверить, осталась ли та щель, которую она обнаружила вчера…

Алиса проснулась от резкого толчка. Открыла глаза, и снова все вокруг стало цветным и ярким.

Она всего на несколько минут заснула в автобусе по дороге на работу, и ее тут же снова обступили запахи и звуки, которых она в обычной жизни даже не заметила бы. В теле появилась давно забытая легкость и гибкость, казалось, ничего не стоит запрыгнуть на этот стул, потом с него перелететь на диван, протиснуться в узкую дверную щель. И проделать все это действительно удалось легко. Правда, мир при этом казался несколько тусклее – всего несколько оттенков голубого, зеленого и желтого, а все остальное смазано черно-белым пятном, состоящим из разных оттенков серого. Но это не мешало – хватало других впечатлений.