Чечня и власть Советов. 100-летний юбилей Чеченской автономии

К насилию над Мутушевым. Пострадавший от дикой расправы милиционеров-чеченцев, продолжает получать выражения соболезнования от многих представителей города Грозного. Между прочим, совет рабочих и солдатских депутатов обратился к нему с таким письмом: «Совет солдатских, рабочих и казачьих депутатов, глубоко возмущенный зверским насилием над председателем революционной организации чеченского комитета Мутушевым, заявляет решительный протест против посягательства на свободу личности и выражает Мутушеву искреннее соболезнование и требует расследования и привлечения виновных к ответственности». В связи с насилием над Мутушевым, за подписью нескольких чеченцев, отправлена во Владикавказ, на имя председателя центрального комитета объединенных горцев Бока Чермоева телеграмма следующего содержания: «Положение всей Чечни очень серьезное. Немедленно приезжайте». Случай с Мутушевым произвел в городе большое впечатление и вызвал много разговоров.

Удостоверение о назначении М. Яндарова чрезвычайным комиссаром Терской области. 14 декабря 1917 г. Дано сие удостоверение Магомету [Этиевичу] Яндарову в том, что он назначается чрезвычайным временным комиссаром Терской области, впредь до создания там демократически избранного полномочного областного Совета. Ближайшая задача комиссара: очищение Терской области от банд Караулова и закрепление за русскими крестьянами, чеченцами, осетинами, ингушами, кабардинцами, кумыками, ногайцами и пр. их неотъемлемых прав на устроение своей национальной жизни. Чрезвычайному комиссару дается право на назначение себе помощников. Подпись: В. Ульянов (Ленин). Народный комиссар по делам национальностей Иосиф Джугашвили (Сталин). За управляющего делами Совета Народных Комиссаров Мехоношин. Секретарь Совета Н. Горбунов. (ЦПА ИМЛ, ф. 2, оп. 1, д. 4975, л. 1).

Чеченская дивизия Деникина

Стр. 211. Приказом главнокомандующего ВСЮР генерал-лейтенанта А. И. Дениуина №341 от 23 февраля (8 марта) 1919 года в состав Вооруженных сил на Юге России и Кавказской Добровольческой армии была включена Ингушская конная дивизия.

Стр. 214. Приказом Деникина №1101 от 1 (14) июня 1919 года сформирована Чеченская конная дивизия в составе четырех чеченских и кумыкского полков. Ее командиром стал генерал-майор Александр Петрович Ревишин, фигура весьма колоритная.

30 мая (13 июня) 1919 года дивизия выступила в поход на Астрахань в составе группы войск под командованием того самого генерал-майора Драценко, недавно столь успешно усмирившего Чечню. В походе участвовало три чеченских полка. 4-й полк находился в стадии формирования.

Особой славы на поле боя чеченцы не снискали. Как вспоминал один из офицеров дивизии, штабс-ротмистр Дмитрий Де Витт: «1-й Чеченский конный полк, находившийся в глубоком, почти 10-верстном, обходе слева, должен был перерезать дорогу Оленчевка – Промысловое, не допуская подхода к красным подкреплений; однако полк задания своего не выполнил, потерял с утра связь с дивизией и в течение дня четыре раза безрезультатно атаковал позицию красных, пока, в свою очередь, сам не был атакован красной конницей и отброшен далеко в поле. Необстрелянные всадники, попав в тяжелое положение, разбежались, и на следующий день удалось собрать едва половину полка: большая часть бежала в степи и затем дезертировала к себе в Чечню».

Стр. 216. А в июне 1919-го противник чеченцам попался серьезный: «Красная конница прекрасно владела шашкой – это были почти сплошь красные казаки, и раны у чеченцев были в большинстве смертельные. Я сам видел разрубленные черепа, видел отрубленную начисто руку, плечо, разрубленное до 3-4-го ребра, и проч. – так могли рубить только хорошо обученные кавалерийские солдаты или казаки». (Чеченская конная дивизия. 1919 год. //Путеводитель по фондам белой армии. Стр. 318)

Полки Чеченской конной дивизии понесли большие потери во время Степного похода, но еще больше таяли при отступлении. Борьба с этим злом становилась невозможной: никакие наказания, вплоть до смертной казни, не могли удержать чеченца от соблазна бежать к себе домой под покровом ночи. После отступления полки были сведены в 1—2 эскадрона, и вся дивизия из 3 полков едва насчитывала в строю 250—300 шашек».

Воспоминания генерала Деникина

Книга «Очерки Русской смуты» том IV. Деникин А. Берлин, 1925.

Стр. 97. Ингуши – наименее численный и наиболее спаянный и сильный военной организацией народ оказался, по существу, вершителем судеб Северного Кавказа. Морально его облик определен был давно уже учебниками географии: «главный род занятий – скотоводство и грабеж…» Последнее занятие здесь достигло особенного искусства. Политические стремления исходили из той же тенденции. Ингуши стали ландскнехтами советской власти, ее опорой, не допуская, однако же проявление ее в своем крае. Одновременно они старались завязать сношение с Турцией и искали турецкой помощи из Елисаветполя, немецкой из Тифлиса. В августе, когда казаки и Осетины овладели Владикавказом, ингуши своим вмешательством спасли терский совет комиссаров, но при этом жестоко разграбили город и захватили государственный банк и монетный двор. Они грабили всех соседей: казаков и осетин во имя «исправлений исторических ошибок», своего малоземелья и чрезполосицы; болельщиков – в уплату за свои труды и службы; кабардинцев – просто по привычке, и владикавказских граждан – за их беспомощность и непротивление. Их ненавидели все, а они занимались своим «ремеслом» дружно, широко, организованно. С большим размахом, став наиболее богатым племенем на всем Кавказе.

Осетины – помимо многих частных взаимно враждебных подразделений, представляли два основных лагеря – православных и мусульман. Первые дружили с казаками, вторые с ингушами. Командование в лице ген. Фидарова тянула к объединению с Турцией и к ингушам, национальный совет и большая часть интеллигенции поддерживали советскую власть. Народ же, ненавидя большевиков, оставался пассивным и не следовали ни за своими правителями, на за командованием; официально признавал советскую власть и тайно, неорганизованно входил во все комбинации для ей свержения.

В конце июня две-три сотни осетин приняли участие в нападение на Владикавказ. После неудачи этого выступления, собравшийся Ардонский совет, под влияниями оплачиваемой большевиками партии «Кермент», вновь признал единогласно власть народных комиссаров и даже высказался за вооруженную поддержку ей. Но народ не откликнулся и тогда на постановление своих представителей. Большинство осталось пассивным, часть же осетин поступал в ряды терцев или в дерущиеся на их сторон отряды полковников Хабаева и Кибирова. Эта приверженность Осетии к старым государственным связями и полная несклонность ни к большевизму, ни к крайним форма национальной независимости, послужил источником многих бед: и ингуши, и в особенности большевиков, разорили и уничтожили много осетинских аулов и хуторов на Курпе, в Моздокском отделе, возле Владикавказа и на Военной – Грузинской дороге.

Кабарда, занятая большевиками гарнизонами и управляемая большевицкими комисарами, смирились сразу. Отношение края к советской власти определялось просто географическим положением его: малая Кабарда, сдавленная между большевиками и ингушами, признала всецело советскую власть, а Большая Кабарда (Нальчикский округ), примыкая к фронту восставших терских казаков (Прохладненскому), выставила против большевиков отряд сначала в две сотни, потом разросшийся до бригады конницы, под начальством ротмистра Серебрякова – представителя кабардинских узденей дворянства). В то же время представитель « кабардинского пролетариата» пастух Катоханов на советские средства сформировал отряд из кабардинцев – большевиков, понесший вскоре поражений в бою с Серебряковым.

Чеченцы. Помимо сложной внутренней своей распри, разделились и по признакам внешней политики, образовав одновременно два национальных совета: Грозненский округ, имевший старые счеты с терцами, по постановлению Гойтинскаго съезда шел с большевиками и получал от них деньги, оружие и боевые припасы. Другая часть чеченцев – Введенский округ, подчиняясь решению Атагинскаго съезда, стоял на стороне казаков, хотя и не оказывал им непосредственной помощи, и был против большевиков. Первые были связаны, поэтому теснее с Ингушетией, вторые с Дагестанскими. Между обеими группами разгорались сильнейшая вражда, приводившая иногда к многодневным кровопролитным боям, чем до некоторой степени смягчалась опасность положения терских казаков.

Стр. 118. Если отбросить всю обязательную в то время «революционную» терминологию, камень преткновения лежал, главным образом, в некоторых экономических вопросах, к которым я и Особое Совещание, оберегая обще-русские интересы, относились, быть может. Слишком ригористические. Все остальное – было только декораций. Угроза была неуместна по адресу Армии-освободительницы и бессильна по существу. Ибо частичный даже увод весною частей армии с Кавказа на севере, для отражения большевиков, обрушившихся на нас с Царицынского направления, вызвал совместно представления и атамана, и главноначальствующаго, рисовавшее такую картину:

«При наличии восстания „керменитов“ в Осетии… при взаимной кровной ненависти терцев с одной стороны и чеченцев и ингушей с другой, (при) ясно обнаруженных намерениях (большевиков) наступать на Кизляр. Св. Крест, увод первой конной дивизии неизбежно приведет к отдаче (большевикам) Владикавказ… Грозного и Кизляра, что вызовет восстание всех горских народов и полный распад всего Терского казачьего войска, которое разбредется по станции защищать свои пепелища…»

Трения создавала, в сущности, только небольшая, но влиятельная часть псевдо – радикальной и самостийной терской интеллигенции в правительство и Круг, тогда как казачество было совершенно инертно, глубоко чуждо политической борьбе и сердечно расположено к Добровольческой Армии; города же всемирно вырывались из подчинения отдельской (уездной) казачьей власти, и городские самоуправления, в конечном результате, постояли на проведении выборного производства, на основании закона Особого Совещания. Даже революционная демократия, во образе «Севкагора» в поисках выхода между «стремлением» сословно – казачьих кругов растворит город в сельской казачьей кругов растворит город. Пункт 4. « Управление Грозненским нефтяным, а также всеми другими горными промыслами на территории Войска Терского в техническом отношении, независимо от того, кто состоит владельцем их, принадлежит общегосударственной власти и осуществляется местным горным надзором, а через его посредство центральным горным ведомством».

Стр. 119. Сельской казачьей массе, враждебной городской культуре,«Я» недоверием власть имущих кругов в Особом Совещании, установивших опеку над целесобразностей действий городских самоуправлений», 0 склоняясь явно на сторону второй комбинации…

Терский круг, собравшийся на вторую сессию в конце июня, просил меня прибыть на свое совещание, встретил и принимал чрезвычайно тепло, говорили, что мой приезд уравновесили влияние кубанской делегации, работавшей весьма энергично против объединения Терека с командованием добр. Армии. Но в постановлении Круга о построении власти- это отношение не проявилось. Круг стал на точку зрения правительства и отнесся отрицательно к предъявленной ему конституции Терско-Дагестанском крае, атаман Вдовенко – применительно к Терской конституции- со всеми отрицательными последствиями такой сепаратной деятельности.

Было бы долго и затруднительно перечислять все те разногласия, которые возникали между терскими правительством и командованием. Я приведу один лишь эпизод, характерезующий траги-комическое положение Владикавказской жел. дор., имевший несчастье пересекать одиннадцать раз сувереннныя государства. В этом эпизоде, как в кривом зеркале, отражается вся лоскутная государственностью Юга.

2. От правителя Кабарды – управлению Владикавказской дороги, сношение 3 июля, №3799: «Управлением дороги сделано распоряжение начальниками станций Нальчик, Докшукино. Котляровская, Прохладная, Солдатская и Муртазово …, находящимся на территории Кабарды, не принимать никаких грузов без разрешительных свидельств, и одно лишь может запрещать или разрешать ввоз и вывоз в пределы и за пределы Кабарды. А потому, означенное распоряжение прошу отменить, поставив в известность г.г. начальников вышеупомянутых станций и предписать им принимать товары к отправлению лишь по моим разрешениям и окружных Нальчикских управлений. Ген майор князь Бекович Черкасский.

Стр. 121. Глава 15. Терско-Дагестанский край в 1919 году. Междуусобная борьба. Меджилисы и англичане.

Умиротворение г орских народов шло своим чередом, встречая большие трудности. Еще в мирное время, жизни на Кавказе местами была неспокойны, и кавказские пути требовали усиленной военной охраны. С выводом войск на фронты, мировой войны, потом с началом революции и ослаблением центральной и местной властей, положение стало нще хуже. Наконец, гражданская война, бесчисленные фронты, разрушение железных дорог, общее разорение и кровавые счеты – все это произвело в край небывалый хаос. Грабеж, как занятие, пользовавшее почетом на Кавказе, стало теперь обычным ремеслом, значительно усовершенствованным в приемах и «орудиях производства» – до пулеметов включительно. Грабили все «народы», на всех дорогах и всех путников – без различия происхождения, верований и политических убеждений. Иногда сквозь внешний облик религиозного или национального подъема хищным оскалом проглядывало все то – же обнаженное стремление. Дороги в крае стали доступными только для вооруженных отрядов, сообщение замерло, и жизнь замкнулась в порочном круг страха, подозрительности и злобы.

Осетия и Кабарда присоединилась к нам сразу и добровольно, созвали вскоре национальные съезды, избрали правителей и советы, установили вполне благоприятные отношения с главноначальствующим и Особым Совещанием. Роль последнего первое время ограничивались почти исключительно денежными ассигнованиями на многообразные нужды этих округов и поддержку их культурно просветительных начинаний. Внутренний мир и в них наладился не скоро: пришлось им подавлять окружием, подчас весьма жестоко, вспышки экстремистов. не утративших еще связей и симпатий к большевикам, и бороться с разбоями. В Осетии, повидимому, самоуправление налаживалось, и устанавливались хорошие отношения к местной выборной власти, а из Кабарды не раз приходили жалобы на произвол старшины, взяточничество аульной администрации и самовольные высказывания с населения узденями убытков, понесенных во время господства большевиков.

Подчинившаяся официально Ингушетия жила фактически почти вне связи с русской властью. Не проявляясь активно, не прекращалось в ней брожение, подогреваемое из вне постоянными сношениями с так называемыми «горским правительством» и укрытыми в аулах, после радения Владикавказа, коммунистами, комиссарами, среди которых называли и «чрезвычайного комиссара» московского совнаркома Орджекинидзе. Формирование ингушских полков для Добровольческой армии не подвигалось, а вместо этого шло тайное формирование местных отрядов. Ингушетия по-прежнему представляла из себя враждебный вооруженный стан, который считался с одним лишь аргументом силой.

Иначе обстояло дело в Чечни и Дагестане, где мы встретили неожиданно противодействие со стороны одного из кочующих правительств (характерное порождение русской революции) – «республики горских народов Кавказа и… англичан. Избранный на 2-м горском съезде «центральный комитет союза горцев» имел вначале узкую задачу – отстаивания обще – горских, интересов. Но, после падения российского временного правительства,«горский союз, под влиянием фанатизма одних и честолюбивых замыслов других перешел сначала к чисто горской автономности, а позже к независимому государственному образованию, требуя от всех признания своего суверенитета над территорией и над народами, населяющими во многих местах чрезполосно с русскими и казаками Северный Кавказ. Эти политические стремления дали горским народам только междуплеменную вражду и его болельщиков в Терском крае». Так определяли впоследствии правитель и совет Осетин роль горского правительства, протестуя против домогательств последнего на власть.

После январских событий во Владикавказе, горское правительство бежало в Тифлис и, оторванное от событий на Кавказе, частью рассеялось. Частью – в Тифлисе и, оторванное от событий на Кавказе, частью рассеялось, частью – в лице кабардинца Пшемаха Коцева, чеченца Топы Чермоева (ротмистр конвоя Его величества, владелец нефтяных промыслов в Грозном) и др. – продолжало еще выступать в центрах восточной политики. Они побывали в Константинополе, призывая единоверных турок помочь им освободиться от «русского владычества» (при председателе Чермоеве состоял секретарем турецкий офицер Терик-Джирелъ-Сзаръ, получавший инструкции из Константинополя) они, явившись на Батумскую мирную конференцию в качестве «уполномоченных» представителей Сев. Кавказ, всемирно поддерживали Германию – Турецкую дипломатию в ей захватных стремлениях против закавказской делегации.… В Тифлисе они добивались у германского командования помощи ингушам, но осторожные немцы, кроме посылки во Владикавказ грузовиков с миллионом патронов и 3 тыс. винтовок, воздержались от прямого вмешательства в горские дела.

Вся дипломатическая, декларативная, публицистическая деятельность этого кружка носить следы специфически восточной хитрости и наивной хлестаковщины, производившей, однако, неизвестное впечатление на несведущих иностранных представителей. Все, например, сложные эпизоды борьбы в Чечне и Дагестане, осложненные соревнованием советского власти, турок и англичан и их вооруженным воздействием, изображались горским правительством в таком виде: «к осени 1918 г, Хасав-Юртовский и Чеченский районы Терской области, кроме Грозного, Правительство обосновалось тогда в Темирхан-Шуре.

В середине ноября пала Турция. На Каспии появилась англичане, и роль горского правительство, крепко связавшего свою судьбу с Турцией – без средств, без армии и без влияния – казалось, должна была окончиться. Но 26 ноября горская делегация посетила в Баку английского генерала Томсона, обратилось к нему за помощью, и Томсон счел полезным для английских интересов поддержать существование горского правительства. Вот как об этом повествует Пшемахо Коцев:

«Когда анархия и развал коснулись и нашей окраины, то для меня стало ясно, что собственным силами и авторитетом мв не можем водворить у себя порядка. И вот все это время прошло в хлопотах за поисками этой внешней силы.

Эти внешние силы были заняты собственным делами, все же они нам помогли, как могли, и снабдили военным снаряжением. Но одни силы ушли, а другие пришли. В тот самый момент, когда я собирался пробраться в залитую кровью Кабарду, я был приглашен в Баку главным английским командованием для переговоров.

Английское командование, признав, вперед до всемирной конференции, существование Горской республики и правительства, предложило мне организовать новое коалиционное правительство, которое действовало бы в единении с союзниками.

Согласившись в принцип, я отказался сделать это без народного доверия горских племен. С 18 по 22 н. ст. декабря происходил в Темир —Хан – Шуре съезд представителей Дагестана, Чечни, Осетии и нескольких кабардинцев. Это совещание вручило мне всю полноту власти, как от горского, так и от казачье – русского населения. После этого английское главное командование назначило при моем правительстве военную миссию во главе с полковником Роулинсоном, который уже приехал в Темир – хан – Шуру…»

Этими фактами определяется генезис новой власти «всего Северного Кавказа», восходящей, следовательно, к генералу Томсону и собранию случайных людей, проживших вблизи Дагестана, так как в начале декабря вся Кабарда, Осетия, Ингушетия и половина Чечни находились во власти советов и фактически были отрезаны от Дагестана. Распространение этой власти на Терек обусловливались договором, заключенным горским правительством с беженцами с Терека, проживавшими в Петровске и именовавшимися еще «временным военным правительством казаков и крестьян Терского края». В силу договора, область Терскаго войска должна была войти в состав союза горских народов, причем «командование вооруженными силами договаривающегося сторон вверилось представителю держав Согласие на все время операции против большевиков».

В письме своем к «горскому правительству Северного Кавказа», посланном 27 ноября и подтверждавшем данное горцами обещание признания de facto, Томпсон говорил: «Вас больше всего интересует стать самостоятельной республики.

Стр. 126. Дважды назначенный в Грозном съезд чеченских представителей не состоялся, в виду отказа большевицких органов прислать своих поверенных. Чечня волновалась, район Грозного становился непроезжим, повсеместно участились нападения и обстрелы; вместе с тем чеченцы прервали жел. дор. сообщение с (Шамиль-Кала) Петровском, произведя крушение двух рабочих поездов. Начиналось серьезное восстание центром которого стал аул Гойты, верстах в 25 от Грозного. Наше почти двух-месячное выжидание было понято горцами, как слабость. Между тем стратегическая обстановка на Дону и требовала спешной переброски возможно больших сил на Север. Медлить дольше не представлялось возможным. Переговоры были прерваны, и решение вопроса предоставлено оружию. 16-го-23 марта сильный отряд, в состав кубанских и терских казаков под начальством ген. Драценко нанес поражение чеченцам особенно тяжкое аул Алхан-Юрт где они потеряли 1000 человек. Бой сопровождались жестокостями с обеих сторон и разрушением нескольких аулов. Потрясенные этой неудачей чеченцы грозненского округа начали присылать со всех сторон депутации с изъявлением покорности и ген. Ляхов в третий раз назначил на 28 марта чеченский съезд, пригласив присутствовать на нем и Коцева. К назначенному дню я приехал По видимому он считался в своей среде слишком умеренным. Горский совет командировал в Грозный трех лиц во главе с ярким русофобом и полу большевиком, председателем своим Каплановым для переговоров с командованием. Но делегация, узнав о событиях в Чечне, задержалась в ауле Шали, не решаясь проехать в Грозный. Из Шали Капланов сообщил мне в Грозный, что « никакие переговоры с отдельными племенами или селениями не имеют в глазах горского союза, никакой определенной силы». Не признавая вовсе прав горского правительства, командование в свою очередь не могло входить с, ними в обсуждение участи кавказских племен. Да и дальнейшие разговоры, как оказалось были бы совершенно бесполезными: инструкция, данная делегация на секретном заседании совета, гласила: « 1) Потребовать от добровольческой армии очищения всей горской территории: 2) никакого сотрудничества с армией ген. Деникина:3) Распускать всех мобилизованных горцев». Среди народных избранников – вероятно лучших представителей аулов) царила беспросветная тьма. Никакими политическими, ни религиозными побуждениями нельзя было объяснить народного брожения: Оно пыталось исключительно самыми нелепыми слухами, извращениями фактов. Чеченцы с одинаковым недоверием относились и к Меджлису, и к добровольческой власти, и совершенно не шли дальше прикладных интересов своих аулов; пожалуй, большую симпатию они питали к большевикам, которые укрывали в своих саклях и которые не препятствовали, когда были в силе, их расправам с местными. Русским населением и Терскими казаками. Они боялись мести. И теперь, когда в разосланном по аулам оттиске речи Коцева они прочли, что « в Терскую область назначается генерал- губернатор из казаков» – это известие повлияло на них больше, нежели призывы меджлиса к по строению горской республика велика вина крайне немногочисленной туземной интеллигенции, которая в большинстве своем во всех стадиях русой смуты не работала в реальных интересах своего народа, а народ этот- темный, совершенно интересный в политическом смысле, не вышедший из рамок средневековья по культуре, обратила в орудие своих политических или лично честолюбивых целей. Я говорил чеченцам о мире, о том, что никто не посягает на их земли и промысла. Что если порвать с Россией и допустить, что все народы Кавказа будут жить своей собственной жизнью, не считаясь со своими соседями, то кроме резни ничего не выйдет. Повторил требования, предъявленные ген. Ляховым, не выполнение которых вызвало тяжелые репрессии… Генерал Бриггс говорил о следствиях, оказываемом Англией Добровольческой Армии, и советовал « дать возможность исправить железную дорогу, прекрать междоусобицу и помочь ген. Деникину в борьбе против большевиков». Собрание после краткого совещания вынесла постановление – выполнить предъявленные условия. Но мир долго еще не устанавливался.