Чернильные души

Попытка себя приободрить не удалась, и она наконец расплакалась. Завернувшись в одеяло, она горько плакала до тех пор, пока не уснула.

А когда сон приобнял её, как живая тьма за окном, она увидела их. В этом сне город так же, как и в реальности, накрыла ночь, но теперь она видела кое-что ещё. Огромные животные бродили по городу. Силуэты были чёткими, и она с лёгкостью узнала крокодила, обезьяну и медведя. Вдалеке медленно покачивалась на коротких лапах черепаха, вытягивая голову, похожую на змеиную. Они все двигались неспешно, проходя сквозь дома и словно не замечая этого. Прямо через них проезжали автомобили и спешили припозднившиеся люди. Никто не видел этих существ, возвышающихся над городом, как будто он был всего лишь крошечной моделью самого себя… Дурацкий сон.

Соня проснулась и глянула на часы, чтобы убедиться, что ещё глубокая ночь. Она поднялась с кровати и прошлёпала на кухню, чтобы налить себе воды, да так и застыла у окна. Мгновения, когда она ещё находилась между сном и явью, хватило, чтобы она увидела огромный силуэт четвероногого остроносого животного. Но стоило ей моргнуть и потрясти головой, отгоняя остатки сновидения, как оказалось, что это всего лишь тени так причудливо расположились на домах и вдоль улицы.

– Это всё сны и дурацкие разговоры, – проворчала Соня вслух. На голос прибежал Висасуалий, он же Промокашка, и с разбегу зарылся мордой в корм. Это бодрое похрустывание окончательно избавило Соню от мрачных иллюзий, и никаких силуэтов она больше не видела, хотя ещё долго всматривалась в темноту за окном.

Когда она снова забралась в постель, котёнок расположился рядом, прижался тёплым боком и привычно затарахтел, погружая Соню в крепкий сон без сновидений.

Проснулась она довольно рано и с неожиданно непомятым лицом. Только пятно расползлось до подбородка и измазало губы. На губах фиолетовый цвет чернильной болезни стал настолько насыщенно-темным, что казался черным.

– Чудненько, – буркнула Соня, разглядывая себя в зеркале. – Теперь тем более никто целоваться не полезет. Очень удобно.

Она собрала сумку в школу, позавтракала и накормила котёнка, и даже успевала вовремя. Удивительно, как сложно оказалось бунтовать, когда мамы больше не было рядом. Соня ещё с минуту размышляла, не остаться ли дома перед телевизором, но потом сообразила, что Радик может решить, будто она не пришла из-за него, и решила не доставлять ему такого удовольствия.

И только зайдя на школьный двор и упёршись взглядом в кальмаров, она поняла, что Радик – не единственный, кто ждал её в школе.

Суббота приветственно махнул рукой и сам первый двинулся навстречу. Неслыханное дело.

– Привет, дорогуша. – Он растянул в улыбке пухлые губы, но Соня не улыбнулась в ответ, мучимая мыслью, выглядит ли её собственной рот таким же черным. – Вы с Эдом очень быстро удрали вчера. Я вас не виню, последние крохи любви, всё такое…

Он ухмыльнулся, отчего его в целом красивое фиолетовое лицо стало отталкивающим. Соня неуверенно кивнула, пытаясь сообразить, додумал Суббота сам про их уход или уже поговорил с Эдиком и тот её не выдал.

– Однако участвовать в охоте должны все кальмары, – чуть повысил голос Суббота, пользуясь тем, что рядом с ними никого не было. – В воскресенье жду тебя там же. Оденься только потеплее, чтобы не отвлекаться. Мы договорились?

Это был не вопрос, поэтому Соня кивнула и еле слышно пробормотала:

– Конечно, Влад. Я приду.

И поспешила к входу в школу, тем более до урока оставалось не так много времени. И всё равно, пока шла, она чувствовала спиной внимательный взгляд. Неприятное чувство.

В класс она почти вбежала, удачно улизнув от подруги из параллельного. Та не первый день пыталась поймать её и поговорить, но о чём Соне болтать с Леной, она понятия не имела. Та была обычной старшеклассницей, строила планы на поступление в университет и заглядывалась на нового учителя химии. И она не была чернильной, совершенно точно. Так что, казалось, разговаривать им совершенно не о чем.

Однако радость Сони быстро сменилась недоумением, стоило ей только бросить взгляд на её парту. Она сидела на первом ряду, у окна, пересела с тех пор, как появилось пятно, чтобы быть к одноклассникам светлой половиной лица. Глупость, конечно – будто это могло помочь всем забыть о её болезни, – но уж как есть. С ней никто не сидел. На математике подсаживалась Линда с лицом тревожно-отчаянной подруги, готовой на всё ради близкого человека. На деле она просто надеялась продолжать списывать решения примеров – в математике она была хуже, чем в закатывании вечеринок, а это многого стоит.

Но сейчас на соседнем стуле сидел Радик, а рядом с ним – на Сониной половине парты – лежал небольшой аккуратный букет цветов. Ничего особенного, несколько роз и всякая мелкая пестрота для объёма, но Соня расплакалась.

Вот так просто – застыла, не дойдя несколько шагов до своей парты, и разревелась при всем классе. Никогда себе такого не позволяла, но надо же когда-то начинать.

– Вот, я же говорил, что она обидится, а ты не верил. – Димка парень был неплохой, но смекалкой не блистал. – Она же не померла, чтобы цветы ей нести. Вот помрёт, другое дело…

Соня закрыла лицо руками. Плечи её вздрагивали.

– Она не плачет, а смеётся! – А вот это уже Линда. В голосе зависть. Интересно, неужели она может завидовать умирающей однокласснице? – Всем подавай фиолетовых, нормальные никому не нужны! Ещё бы, за нормальными побегать нужно, а эти на любого вешаться готовы!

Соня не сразу убрала руки от лица, поэтому пропустила, кто начал драку. Кажется, тихоня Рита. Соня вспомнила – её старшая сестра полгода назад стала чернильной. Сгорела быстро; наверное, не смогла переступить через себя и убить кого-то. Теперь Риту даже в школу и обратно возили родители, а про вечеринки она даже не заикалась. В классе с ней мало кто общался, тихонь никто не любит.

Когда Соня открыла глаза, потасовка была в самом разгаре. Рита таскала за волосы Линду, та пыталась расцарапать ей лицо и заодно пинала ногой портфель Риткиного соседа Вити. Витя девочек не бил, поэтому он толкнул Димку так, чтобы он упал прямо на дерущихся одноклассниц. К этому моменту Риту и Линду пытались разнять остальные девочки, и не устоявший на ногах Димка внёс заметное оживление в эту неразбериху.

Прозвенел звонок, но его вряд ли кто-то слышал. Боком обходя одноклассников, Соня протиснулась к своему месту и села.

– Спасибо, – еле слышно произнесла она, доставая учебники. В класс ворвалась завуч, так некстати ведущая именно первый урок.

– Всем успокоиться и сесть! – громыхнула она, быстро оценив ситуацию. – Одиннадцатый класс! На вас пахать можно, а вы!

– А что сразу мы? – возмутился из-под парты Димка. Всё-таки не устоял на ногах, вот и погребли его под тщедушными девичьими телами, так что с приходом завуча он один не успел подняться и встать у своей парты. Или сесть. – Это Радик тут воду мутит, зачем-то Тихоновой букет принёс, будто она померла уже. Я думал всё уже, Дормидонтова вон тоже думала, уже всем рассказать успела, а тут Тихонова приходит… А вы всё пахать да пахать…