Чернильные души

Бабушка только бормотала под нос:

– Цветов нет? Это хорошо. А то мало ли, засохли бы… Ольга, ты всё ещё носишь это платье? На нём пятно величиной с кулак, выбрось немедленно. С собой его брать не стоит.

Соня не успела даже испугаться или обрадоваться, что останется одна, как они уже присели «на дорожку», ожидая приезда такси.

Мама прятала глаза, а когда смотрела на Соню, взгляд отводила уже та – слишком больно было видеть, как она мучается. Бабушка же снова была совершенно спокойна, и Соня уже не была уверена, что ей не почудились её чувства в разговоре наедине.

– Ну всё. – Бабушка тяжело поднялась и сунула дочери в руку свою сумку на колёсиках, сама легко подняла огромный чемодан. – Пора.

– Пока, мам. – Соня неловко клюнула её в щеку, заставив ту снова залиться слезами, и кивнула бабушке.

Потом она долго слушала шаги в гулком коридоре – дверь в квартиру осталась приоткрытой, и она не спешила её запирать. Но вот хлопнула подъездная дверь. Всё стихло. Соня побежала на кухню и высунулась в окно. От дома отъезжало такси.

Уже стемнело, и неожиданно рано пошёл снег. Он падал крупными хлопьями, и Соне показалось, будто в паре мест на пустой улице он словно замедляется в воздухе. Как будто там стоит кто-то огромный и невидимый, вынуждающий эти снежинки облетать его стороной.

Соня захлопнула форточку. Чепуха какая-то лезет в голову, вот и всё.

И правда только в том, что она прямо сейчас осталась одна в квартире. В городе. Она сама по себе. Как взрослая. И может делать всё, что захочет!

Глава 5

Вечер ещё только начинался, но темнело рано, и на улицах было пусто. Разумеется, подростки не ходили гулять из-за опасности заполучить чернильные пятна. Взрослые в большинстве своём предпочитали их не провоцировать, поэтому тоже сидели дома. А детей не отпускали, потому что никто не мог толком понять, вышел ребёнок из безопасного возраста или ещё нет.

Конечно, оставались ещё работающие допоздна, но и они не шатались праздно по городу, а шли после работы домой. В крайнем случае, через магазины.

Магазины! Соня даже подпрыгнула на месте, не в силах сдержать радость. Как она могла забыть – ей теперь можно не бояться ходить вечером по улицам, можно покупать что угодно, ей вообще можно всё!

Она бросилась в прихожую и сдёрнула с вешалки куртку. Из капюшона выпал белый клочок бумаги. Соня наклонилась и подняла его. Номер телефона и корявая подпись – Эдик.

Соня покачала головой. А этот Эдик и впрямь настойчивый.

Впрочем, гулять одной ей пока не слишком хотелось, так что она набрала написанный номер.

– Эд, это Соня, – произнесла она, подсознательно ожидая услышать «какая Соня», но парень снова её удивил.

– Я так рад тебя услышать, – восторженно откликнулся он. – Как у тебя дела? Мама ещё дома?

– У меня к тому же бабушка приехала. – Соня не стала уточнять, что они обе уже на пути в другой город. И дело не в том, что Эдик её чем-то пугал. Просто не хотелось тащить его домой, когда можно погулять. – Я сейчас по магазинам пойду. Хочешь со мной?

Все до сих пор просмотренные фильмы и прочитанные в интернете шутки в один голос утверждали, что от такого предложения парень откажется. Мужчины терпеть не могут ходить по магазинам, это всем известно. Но Эдик неожиданно легко согласился.

– Я тебя встречу у торгового центра, со стороны пиццерии, – пообещал он и отключился.

А Соня вернулась к зеркалу в ванной. Это свидание или нет? И нужно ли ей как-то по-особенному краситься, если пятно всё равно не скрыть?

В результате она просто помыла и тщательно просушила пышные волосы, надела новенькие джинсы, которые берегла и носила редко. Теперь уж что беречь. Куртка, ботинки. Шапку надевать не стала – и причёску испортит, да и умереть от менингита ей уже не грозит.

На улице было холодно и снежно. Через несколько метров Соня пожалела о шапке, к концу квартала чуть было не повернула назад, но вовремя вспомнила о капюшоне. Так и дошла до торгового центра, где её уже ждал Эдик.

– За продуктами отправили? – спросил он бодро.

– Типа того, – уклончиво ответила Соня. Рассказывать о том, что она осталась дома одна, она по-прежнему не собиралась.

Некоторое время они ходили молча, пока наконец Соня не решилась.

– Эд, мне тут сказали, что перед самым концом они… то есть мы будем видеть что-то ужасное. Вроде как нечто приходит за исчезающими.

Эдик молчал и даже не сбился с шага, а когда Соня хотела повторить свой вопрос, посчитав, что он не расслышал, всё-таки заговорил:

– Вот зачем ты об этом, а? Такие вещи не принято обсуждать. Это просто неприлично! Ладно ещё хоть не на улице спросила!

– Просто ответь, есть такое или нет. – Соня, почувствовав злость своего спутника, тоже разозлилась. – Я должна знать, ты так не думаешь?

– Должна, – нехотя согласился Эдик. – Но я думал, мы с тобой будем интереснее проводить время. Что-то вроде «я не хочу умирать девственницей!». Ты же девственница, так?

– Ты считаешь, это менее неприличный вопрос, я тебя правильно понимаю? – возмутилась Соня и вырвала руку, сделав шаг в сторону. – Для тебя это просто игра? Потому что, если да, ты можешь уматывать, а я… я куплю еды и пойду домой. Всё равно умру довольно быстро, вряд ли я смогу…

Эдик дёрнулся вперёд и накрыл её рот рукой, второй прижимая к себе за талию.

– Прости, мне показалось, что ты собираешься довольно громко заявить про убийства, – шепнул он ей, наклоняясь к лицу. – Ты права. Ты тоже должна это знать. Но я так хотел, чтобы ты это услышала от кого-то другого…

Он вздохнул и отодвинулся, отпуская её. Соня чуть было не остановила его, ведь ей даже понравилось с ним обниматься, но промолчала. Вдруг он отвлечётся и ничего не расскажет?

– Я уже перестал бояться смерти, – тем временем негромко произнёс Эдик. Он подвёл её к скамейке, стоявшей у фонтана внутри торгового центра, и усадил. Сам сел рядом, но обнимать больше не пытался. – Ты тоже перестанешь. Невозможно постоянно этого бояться. Но вот видения… Это другое. Они появляются, когда тело почти всё становится фиолетовым и начинает таять. Говорят, страшные чудовища выше деревьев и домов приходят за умирающим и ждут, когда он истает. Кто-то говорит о крокодиле, кто-то о медведе или слоне. Многие утверждают, что видят Кинг-Конга или Годзиллу. А некоторые так пугаются, что не в силах говорить. Так и умирают онемевшими.

Соня подавила неуместный смешок, который едва не вырвался, когда она услышала о Годзилле. Точно-точно, вот у них и море рядом, чудовищу есть где разгуляться. А что городишко маленький и выше десяти этажей и не найдёшь домов, ну так Годзилла должен был раньше думать, разве нет?

– Тебе это кажется смешным? – сухо спросил Эдик. Он вроде бы не двигался, но оказался чуть дальше, чем был до этого. И всё ещё не пытался приобнять или взять за руку. Пока Соня не знала, как к этому относиться. Вроде бы ей и не слишком нравилось его навязчивое внимание, но теперь его даже не хватало.

– Нет, это нервное, – соврала она и добавила, чтобы заполнить неудобную паузу: – Я просто подумала, как странно это.

– Ты не веришь в чудовищ? – Эдик немного придвинулся обратно.

– Нет, почему. – Соня легкомысленно пожала плечами. – Может, и бывают они. Когда бабушка мне только рассказала о кошмарах, которые видят чернильные люди, мне показалось, что я что-то заметила…

Соня бросила взгляд на Эдика. Тот сидел буквально не дыша и смотрел на неё так, словно боялся пропустить хоть одно слово. Она тряхнула головой и продолжила:

– И поэтому мне показалось странным, будто что-то огромное, пусть чудовище или ещё что, приходило за человеком, когда он умирает. То есть исчезает. Я хочу сказать, мы такие маленькие и ничтожные, к чему чудовищам специально выжидать момент и приходить, когда мы начинаем исчезать?

– Я не понимаю, – жалобно произнёс Эдик и взял её за руку. – Объясни, к чему ты ведёшь.

– Я говорю о том, что чудовища не приходят за кем-то конкретным. – В этот раз Соня сама освободила свою руку, не дожидаясь, когда непостоянный Эдик снова отшатнётся. – Они могут быть постоянно здесь, вокруг нас. Просто исчезающий начинает их видеть, понимаешь? Это словно другой уровень жизни, какое-нибудь пятое или тридесятое измерение. И там есть эти огромные… чудовища.

– Т-ты… – Эдик не отпрянул, но огляделся с таким лицом, словно ожидал, что ему прямо сейчас кто-нибудь откусит голову. – Ты ненормальная! По-твоему, это всё шутки? Да я теперь спать не смогу и по улицам спокойно ходить, вдруг ты права!

– Если я права, то нет никакой разницы, знаешь ты это или нет, – прохладно ответила Соня, чувствуя, как её пальцы покалывает словно тоненькими иголочками – ужас Эдика был почти осязаем, и она чувствовала его отголоски кожей. – Они и так и так есть.

Пока Соня лишь думала об этом, ей казалось, что она слишком ударяется в фантазию, но стоило ей произнести всё вслух и увидеть реакцию Эдика, она поняла, что права. Радости ей это совсем не добавило, не тот случай.

Да и Эдик… Он ведь ей и впрямь понравился, пусть только внешне. А после её рассказа он неожиданно вспомнил о каких-то делах, скомканно попрощался и исчез. По магазинам пришлось ходить одной. Наверное, именно по этой причине, расстроившись и полностью уйдя в свои мысли, Соня по привычке купила самые обычные продукты: сосиски, рис, картошку, макароны, даже баночку маринованных огурцов. Хлеб и молоко тоже положила скорее машинально.

Спохватилась она только у кассы и быстро сгребла в корзину несколько батончиков, жвачек и презервативы. Последние она, правда, после недолгих раздумий выложила. Она всё равно исчезнет через несколько недель или месяцев.

– Пачку сигарет, пожалуйста, – произнесла она вместо этого, когда дошла очередь до неё.

– А ты не мала ещё? – ехидно спросила кассирша. – Паспорт с собой?

– У меня есть кое-что получше. – Соня повернулась к ней щекой, на которой чернильное пятно расплылось уже до уха, и ткнула в него пальцем. – Как думаете, мне всё ещё вредно курить?

– Тьфу ты. – Кассирша отпрянула с таким лицом, словно боялась заразиться. Соня бы посмеялась, что не в её возрасте бояться чернильных пятен, но остановила себя. А кассирша, лицо которой выражало уже не испуг, а жалость, полезла за сигаретами. – Какие именно тебе нужны?

– Какие? – Соня растерялась. Нет, она знала, что сигареты бывают разные, но никогда не интересовалась деталями. В её семье не было мужчин, а мама и бабушка не курили. – Легкие.

– Держи. – Кассирша кинула на ленту серебристую пачку. – Твоё здоровье, тебе и…

Она не закончила фразу, плотно сжав губы и пробив все товары в полном молчании.

– Мне ещё два пакета, – напомнила Соня, впервые столкнувшись с тем, что их не предложили. Обычно даже леденец купишь – уже про пакет спрашивают.

– Да, прошу прощения, – спохватилась кассирша. На Соню она не смотрела, просто не поднимала голову от кассового аппарата. Словно ей было противно или стыдно.

Наверное, из-за этого Соня не чувствовала себя победителем, хотя была уверена, что успешная покупка сигарет и выпивки сделает её существование более сносным. А так – в алкогольный отдел она зайти забыла, сигаретам уже не была рада, да ещё пакеты тяжёлые, а Эдик умчался к каким-то друзьям.

Настроение Сони окончательно испортилось. Она вышла из торгового центра, отказавшись от мысли походить ещё по другим магазинам, и двинулась в сторону дома.

Пакеты больно резали ладони и скрипели, грозя порваться, мокрый снег, теперь больше похожий на дождь, залеплял лицо и мокро таял за воротником, и Соня пожалела, что вообще выбралась из дома.

– Если чудовища и впрямь ходят по городу, то одному из них самое время меня сожрать, – со злостью пробормотала она себе под нос и остановилась, чтобы руки немного отдохнули. Она огляделась. Если в торговом центре было светло и многолюдно, то улицы выглядели пустыми и унылыми. Чудовища тоже не спешили избавить Соню от необходимости тащить домой тяжёлые пакеты. Пришлось снова поднять покупки за неудобные ручки и медленно двинуться дальше.

От скрипа снега и ручек пакетов Соня сначала подумала, что едва слышный звук ей показался. До дома оставалось буквально несколько шагов, и вполне можно было решить, что её подсознание так ненавязчиво предлагает ещё раз передохнуть. Однако до этого подсознание было глухо и немо к её страданиям, поэтому Соня остановилась и прислушалась. Звук раздавался из размокшей коробки, стоявшей под скамейкой.

Соня поставила пакеты на скамейку и ногой подтащила коробку поближе к себе. Она уже знала, что там увидит, но всё-таки обрадовалась, обнаружив, что не ошиблась.

Из коробки на неё смотрел крошечный полосатый котёнок. Не такой уж маленький, чтобы быть ещё слепым, а на большее знаний Сони не хватало. Мама всегда была против животных в доме, и Соня понятия не имела, как выглядят котята в разном возрасте. Этот был довольно маленький и обречённый погибнуть от холода.

– Вот и проверим, поможет ли мне кошачья смерть, – пробормотала Соня. Сначала она сфотографировала на телефон своё пятно, чтобы сравнить размер после гибели котёнка. Потом закрыла коробку и прицелилась ногой, чтобы смять её ударом сверху.

– А если нужно видеть его в момент смерти? – пробормотала она под нос и опять открыла коробку. Снова увидев человека, котёнок замяукал с новыми силами.

Соня снова занесла ботинок, но некстати вспомнила, как однажды раздавила таракана. Тот так омерзительно расплющился, из него брызнуло что-то противное, и ботинок потом Соня очищала, борясь с приступами рвоты. А это не таракан, это котёнок. Кровь и мозги могут испачкать обувь, да и вообще.

– Дома подумаю, как тебя убить, – сурово предупредила Соня мяукающий комочек шерсти, осторожно беря его у брюшка и засовывая под куртку. Не в пакет же его класть!

Глава 6

Она наконец дошла до квартиры, открыла дверь ключом и боком протиснулась внутрь с пакетами. Поставив покупки в прихожей, она расстегнула куртку и выпустила котёнка, а потом пошла на кухню раскладывать продукты. Рассеянно сделала себе чай и нарезала бутербродов, так же машинально налила в блюдце молока, накрошила рядом сосиски и поставила на пол.

Очнулась, только когда довольно мурлыкающий грязный комочек прижался к её ноге.

– Ой, что это я! – Соня бросила недоеденный бутерброд. – Я же должна о себе думать, а не о котёнке!

Впрочем, надолго её не хватило. Когда Соня поняла, что воду для того, чтобы утопить котёнка, набирает не в ведро, а в тазик и проверяет, насколько тёплая она получается, она смирилась.

– Фиговая из меня убийца котов, – пояснила она выкупанному и согретому в полотенце котёнку. – Или ты слишком милый.

Котенка она назвала Промокашкой, нашла в интернете телефон ближайшей ветклиники, куда их с Промокашкой записали на утренний приём.

– Снова будет повод школу прогулять, – пояснила Соня котёнку, укладываясь спать. Промокашка тарахтел как трактор, свернувшись клубочком на подушке, которую Соня специально для него положила на пол.

Правда, поспать ей не удалось. Едва она перестала ворочаться и задремала, как зазвонил её телефон.

– Эдик? – Соня зевнула в трубку. – Что-то случилось?

– Нет, я просто хотел извиниться. – Эдик смущённо замолк. – Я поздно звоню, да?

– Скорее уже рано, чем поздно, – отозвалась Соня, бросив взгляд на часы. – Всё нормально, я не обиделась. Ты тоже меня извини, я обычно не вываливаю всё на малознакомых парней.

– Эй! – Кажется, теперь она обидела Эдика. – Я надеялся, что уже не малознакомый!

И замолк. Соня молчала тоже, не зная, что сказать. Потом взгляд её упал на Промокашку.

– А я котёнка завела, – заявила она, прерывая неловкую тишину. – То есть сначала я не собиралась, но потом…

Она снова замолчала, но Эдик принял эстафету.

– Я понял, Соня, ты не смогла его убить, это нормально. На самом деле котят и всяких там белок почти никто из наших не может убивать. Людей проще.

Сон мгновенно слетел, будто его и не было.

– Ты так меня успокаиваешь? – сухо поинтересовалась Соня.

– Ты Валю-самаритянку знаешь? – вместо ответа спросил Эдик. – Да точно знаешь, она в твоей школе учится. Такая… большая девушка.

Соня кивнула и, спохватившись, добавила:

– Знаю.

Валю и впрямь знали все. Во-первых, она и правда была большая. А если говорить точнее, толстая. Будь она при этом невысокой, это можно было бы как-то принять, но она давно была выше ста семидесяти, и не обзывали её толстухой только потому, что при своём росте и весе она неожиданно быстро двигалась. Драться она не умела и не хотела, но никто из тех, кто сталкивался с Валей, несущейся на обидчиков со всем своим весом, не желал повторения. Прозвище её Соня тоже слышала, хоть и понятия не имела, чем Валя его заслужила. Она не выглядела такой уж добрячкой.

– Валина мама работает на птицефабрике, и Валька ей давно помогает, – пояснил Эдик. – А заодно водит экскурсии. Не совсем официальные, но кому надо, тот приплачивает, и все молчат. Смекаешь?

Соня не смекала, о чём честно и сообщила.

– Вот ты то умная такая, что дрожь берет, то тупишь на ровном месте, – разозлился Эдик. – Там в одном цеху кур убивают. Вонь и шум такой, что с непривычки выносит просто, но помогает в нашем деле. Можно продержаться какое-то время. Напиши ей в сетке, скажи, что хочешь записаться на экскурсию. А то сгоришь за несколько дней.

Он замолчал, оставляя Соне самой додумывать, почему он так беспокоится. Но идея с птицефабрикой была отличной.

– А Вале откуда знать, что чернильным это нужно? – спохватилась Соня.

– Да она тоже из наших, – охотно пояснил Эдик. – Только она на птицефабрике чуть ли не ночует, да и сама такая большая – пока чернила всю тушу зальют, времени больше пройдёт. Этого я тебе не говорил! Не вздумай Вальке рассказать, иначе она меня больше ни за какие деньги не пустит! – запоздало испугался он.

– Не скажу, – рассмеялась Соня и нажала отбой. Кажется, жизнь налаживалась.

Следующую неделю она помнила плохо. Дважды она была на птицефабрике – Эдик явно преуменьшил то, какая там вонь, но приходилось терпеть, – получила ветеринарный паспорт Промокашки, готовила по маминой кулинарной книге, и даже снова начала ходить в школу. К счастью, там никто не стал спрашивать о её прогулах, да и компанию Субботы Соня за эти несколько дней видела только издалека.

И только в воскресенье утром, насыпав корм Промокашке, Соня нечаянно нашла на полу выпавшую из пакета пачку купленных сигарет и разозлилась.

– Вот понимаешь, Висасуалий… – Обращаться к Промокашке как к Промокашке, когда больше не с кем поговорить, Соне не хотелось. Так котёнок обрёл, сам того не зная, ещё одно имя. – Я полностью свободна. Могу делать что хочу. Можешь себе такое представить? Я могу ходить на самые отвязные вечеринки и пить до утра. Могу вообще голой по улице пройтись… холодно, правда. Ну да не суть! А что я делаю? Завожу кота и готовлю по рецептам из книги «Сто лучших рецептов лазаньи»!

Котёнок, который за неделю ещё больше похорошел и отъелся, оторвал мордочку от своей миски и неуверенно пискнул.

– Вот именно, Висасуалий! – Соня вскочила. – Сегодня воскресенье. Я сейчас поищу, где вечером будет дискотека или вечеринка, подберу платье – и адьё! Вернусь утром!

Котёнок снова пискнул.

– Да насыплю я тебе корма побольше, проглот, – усмехнулась Соня и почесала малыша за ухом. – Я же не об этом!

Как оказалось, найти подходящую вечеринку оказалось проще, чем она думала. Достаточно было заглянуть в сообщество кальмаров, чтобы убедиться – специальные вечеринки для «пятнистых» проходят с большим размахом.

Так что Соня отыскала самую короткую юбку, обшитую блестящими нитями, яркую блузку, которую мама наравне с юбкой относила в раздел «только через мой труп». Что же, мама ошибалась, такое бывает. Смотрелась эта одежда на Соне идеально. Если не носить такое в молодости, то когда ещё? Ну, в случае самой Сони каждый день мог стать последним, так что сомнения её покинули, едва она увидела себя в зеркале.

Обычная тёплая куртка тут не подходила, так что Соня вытащила из шкафа короткую лаковую курточку. Строго говоря, в ней даже осенью было довольно холодно, но с пятном во всю щеку не соплей же бояться!

Соня обманывала саму себя. Пятно после посещения птицефабрики присмирело и уже не грозилось перебраться на лоб или на шею. Конечно, оно не стало незаметным, но это было куда лучше, чем совсем недавно. И если она и дальше будет дружить с Валей и исправно платить ей за «экскурсии», то у неё все шансы прожить полгода и, может, даже больше. А уж столько времени мучиться простудой – не самое приятное дело.

Хорошо ещё на улице было пусть снежно, но безветренно. И Соня довольно быстро добралась до нужного ей адреса, хотя чуть и не подвернула ногу с непривычки. Нечасто ей приходилось ходить на каблуках.

Кажется, она немного опоздала, точнее, пришла вовремя. Несколько смутно знакомых парней курили у входа в здание, изнутри слышалась громкая музыка, и Соня бесстрашно нырнула в тёмный проём открытых дверей.

Внутри она довольно быстро избавилась от куртки – слишком жарко было. Она понятия не имела, что в их городе так много чернильных. Подростки бесновались, танцевали повсюду, кажется, даже на столах. А бьющие со стен лучи фиолетового цвета причудливо маскировали пятна, а порой и самих ребят. По крайней мере, Соня не заметила, как Влад оказался прямо рядом с ней, и только когда он снял тёмные очки, скрывающие светлые пятна вокруг глаз, она взвизгнула от неожиданности.

– Только для этого и ношу тут тёмные очки, все так забавно пугаются, – усмехнулся Суббота, надевая их обратно. – Хотя иногда я налетаю на людей просто потому, что ни черта не вижу, – пожаловался он и ухватил Соню за руку. – Можно тебя угостить?

Соня заколебалась. С одной стороны, она до сих пор пробовала только пиво да дрянное винишко на вечеринке Линды, которым её потом тошнило в кустах у дома приятельницы, ну и шампанское после выпускного из девятого. Эта кисленькая газировка немного ударяла ей в голову и скорее нравилась, чем нет, но какие были шансы, что Суббота угостит её тут именно шампанским? Да никаких. А ликёры или что покрепче Соня до сих пор не пробовала.

– Не бойся, я знаю, что девочки любят напитки послаще. Не думаю, что ты сильно отличаешься от прочих девочек, – усмехнулся Влад, легко разгадав причину её неуверенности. – Бармен здесь мой друг, он делает отличные коктейли.

Коктейль Соне и впрямь понравился, он был сладким, но не слишком, а после каждого глотка во рту совсем чуть-чуть горчило.

– Удивляешься тому, как здесь много людей? – Казалось, что Влад читает её мысли. Но, возможно, всё дело в том, что мысли Сони и впрямь мало чем отличались от мыслей других новичков?

– Мне казалось, что пятнистых гораздо меньше, – пытаясь перекричать музыку, ответила Соня.

Влад кивнул. Он кричать не стал, а наклонился ниже, мазнув губами по уху Сони.

– Так и есть, – ответил он. – Тут не все пятнистые. Некоторым чистеньким просто нравится риск. И мы не мешаем им рисковать. А то, что не все доживут до заражения – разве в этом наша вина?

Соня с испугом уставилась в тёмные очки Влада, за которыми не было видно его глаз. Она поняла, что он имеет в виду, и ей стало противно. Неужели они убьют кого-то прямо здесь? Не в танцевальном зале и не у стойки бармена, тут Соня не обманывалась. Но кто-то из этих парней или девушек не придёт сегодня домой. Её замутило, а Влад всё так же смотрел на неё – она чувствовала его изучающий взгляд даже через очки.

– Соня! – Она едва не подпрыгнула, когда её талию накрыли горячие руки и сзади прижалось чужое тело. – Ты всё-таки пришла! Влад, я украду свою девушку?

– Что за вопросы, Эд, конечно. – Суббота стоял всё так же, но Соня даже физически ощутила, как между ними лопнула ниточка его пристального интереса. – Развлекайтесь, детишки.

– Пошли танцевать, – позвал Эдик весело, но, когда Соня повернулась и увидела его лицо, она пожалела, что на нём тоже не было темных очков. В его глазах плескался ужас.

Повиснув на Эдике – он же представился её парнем, вот теперь пусть и расхлёбывает, – Соня позволила затащить себя на подиум, где толклись другие парочки, и только тут задала мучающий её вопрос.

– Что не так?

– Зачем ты разговаривала с Субботой? – шепнул ей Эдик, наклоняясь низко к лицу, чтобы его было хорошо слышно. Соню обдало горьковатым благоуханием – Эд тоже выпил несколько коктейлей, и это чувствовалось. – Он опасен!

– Это он со мной разговаривал! – возмутилась Соня, не понимая, что нашло на Эдика, который был из той же компании кальмаров, что и Суббота. Неужели ревнует? – И угостил коктейлем.

Эдик пробормотал что-то невнятное и неожиданно накрыл губы Сони своими. И прежде чем она успела сообразить, что происходит, проник ей в рот языком. От неожиданности Соня наступила ему на ногу и расхохоталась. Это помогло. Эдик отпрянул, хоть и продолжал обнимать её за талию.