Град безначальный. 1500–2000

Евгений Владимирович Витковский

Град безначальный

1500–2000

Эпический цикл

Увертюра

Неизвестное место, неясная дата,непонятная личность без точных примет,тот, которого все позабыли когда-то,тот, о ком документов и сведений нет.Тот, кто канул в былое и сгинул во мраке,кто навеки ушел неизвестно куда,тот, кто каждый обычно, но все же не всякий,и который нигде не оставил следа.Тот, чей облик исчез меж намеков туманных,тот, кто в нетях пропал и утратил черты,тот, о ком никаких не имеется данных,с кем не стоит на вы и неловко на ты.Тот, на коего даже не выдана квота,тот, кого, как цунами, накрыли века,и о ком нам сегодня известно всего-тотолько то, что осталась его ДНК.Тот заложный покойник, тот выморок лярвин,тот в кипящую ночь наведенный мираж,та нелепость, которую выдумал Дарвин,но, однако же, предок, и вроде бы наш.Кто сиротствует, право на имя утратив,то ли выигрыш в кости иль просто в лото,лишь один из пятнадцатиюродных братьев,то ли даже и вовсе неведомо кто.Кем ты все-таки был, неизвестный прапрадед?С кем ты жил и кого повидал на веку?Даже вечность с тобою, похоже, не сладит,если я о тебе напишу хоть строку.Нарекли тебя как-нибудь матушка с батей,вот и жил ты, в безвестную даль уносим,то ли Влас, то ли Гурий, а то и Кондратий,то ли некий Потап, то ли некий Максим.Родословных твоих за века не облазим,да и надо ли рыться в твоей-то судьбе:то ли сволочью был, то ли числился князем,то ли то и другое мешалось в тебе?Может, имени-отчества вовсе не дали,чтоб не ведал про мать и забыл об отце?Мы-то знаем, что все, что бывает вначале,не всегда интересно тому, что в конце.Монумент не всегда и не каждым заслужен,где заслуга, что выпита чаша до дна?Тот, кто вовсе никто, – поколеньям не нужен,ну, а если хоть кто-то, – к чему имена?Беспощадно звенит о монетку монетка.Кто бессмертия просит, – едва ли умен,и представить непросто далекого предка,уносимого темной рекою времен.

Иоанн Безземельный входит в Россию

Оммаж Ивану Голлю

Смиренно вверившись немилосердью Божью,забыв, где параллель, а где меридиан,в степи оголодав, идет по бездорожьюв бор обезлесевший царевич Иоанн.Здесь небеса пусты, здесь пасмурно и сиро,у воздуха с водой, да и с землей разброд.И масло кончилось, и нет ни крошки сыра.Царевич грустно ест без хлеба бутерброд.Коль скоро цели нет, – не может быть азарта,Коль все разрешено, – не отменить запрет.А двести лет назад составленная картарасскажет лишь о том, чего сегодня нет.О странная страна, ты смотришься угрюмо:Орел, где нет орлов, Бобров, где нет бобров,Калач без калача с Изюмом без изюма,Ершов, что без ершей, Ковров, что без ковров.Одно отсутствие царит по всей округе,сплошная видимость, встречаешь без концабез щуки Щукино, Калугу без калуги,Судак без судака, Елец, что без ельца.И город Ракобор, не поборовший рака,и Губино, село, стоящее без губ,и древний Рыбинск, тот, где за рыбешку драка,и дуба давший град, старинный Стародуб.Без каши в Кашине тоска неисцелима,без гуся в праздники грустит Хрустальный Гусь,Воронеж без ворон, Налимск, что без налима:Русь безначальная, таинственная Русь.Разбились времена, и не собрать осколки,и вечно большинство в полнейшем меньшинстве,и грезит о своем давно сбежавшем волкецаревич без царя в усталой голове.Нигде не зазвучит беззвучная музыка,бесплотное зерно не переполнит кадь,и сотня языков глаголет безъязыко,что ничего тут нет, и нечего искать.У края бедного кто знает, кем отъятыосвобожденные для пустошей места,исчезли даже те святые пустосвяты,которых создала святая пустота.Приостановлен рост березок малорослых,осины чахлые закутаны во тьму,видать, ушел народ на бесконечный послух,и некого спросить, – куда и почему.И странно только то, что здесь ничто не странно,что если волка нет, то ни к чему овца,и некому венчать на царство Иоанна,затем, что царства нет, а значит, и венца.Фигуры смазаны, и позабыты лица,осыпались холмы и выровнялся лог,и все окончено, – лишь бесконечно длитсянеслышный прошлого с грядущим диалог.

Петр Фрязин

Спасская Башня. Конец света. 1492

Вольно истории переставлять фигурки!Вольно считать людей за липких лягушат!В Константинополе хозяйничают турки,зато в Испании Гранаду потрошат.Такой вот странный год: ужель Земля – сфероид?Тому не верили, а вот выходит, – зря:не ждали, что Колумб хоть что-нибудь откроет,но ждали Страшный Суд к началу сентября.Коль дикость на Москве, – возьми да одомашни.Великие князья не сгубят твой талан,Солари-Фрязинец, строитель Спасской башни,выходит, что прочхал тебя Медиолан.Со скрипом движется безумная эпоха,при Сфорцах город стал, что воровской притон.Немало из того, что там лежало плохо,в Московию с собой увез архитектон.Испания – кипит и спереди и сзади,евреев из страны старательно изгнав.Любой еврейский нос еврею Торквемаденахально говорит: мол, ты не скандинав.Уж лучше б взятки брал, чем вякать вероломно:он в каждую башку забраться норовит.Через Атлантику перебираться стремно,зато к Пасифике стремится московит.И кряжистей Москва, да и куда курносей,однако сплетнями язык не натруди.Звездицы здесь кует и дискосы Амвросий,такого мастера еще поди найди.О Красной площади не стоит волноваться,в срок не уложишься, так разве что побьют.Пусть мастер изменил стране Джангалеаццо,страна Василия ему дала приют.Здесь лавр не вырастет, не даст плодов олива,и ночи здесь длинны, и холодна земля:увидеть потому, пожалуй, справедливонедальний Страшный Суд во торжестве Кремля.Да, смертный приговор положен за измену:но исполнение, глядишь, перенесут:посмотрят всадники с небес на Ойкуменуи на семь тысяч лет отложат Страшный Суд.

События 1492 года:

Колумб открыл Америку.

Год предполагаемого конца света, основанного на предсказании Византийской православной церкви, что «сей мир сотворён на 7000 лет».

Год окончания реконкисты, на Пиренейском полуострове занята последняя арабская крепость – Гранада.

Пьетро Антонио Солари (Пётр Антонин Фрязин) полностью достроил Спасскую башню Кремля.

Князь Семен Курбский

Пустозёрск. 1499

Россию холодом пугать – что девку парнем!…Река для воинства надежнее дорог.Где место выбрано, – дымиться кашеварнями спорым розмыслам сооружать острог.Попробуй хоть на миг не думать о наказе,но князю видится, что здесь, у озерца,завяжется клубок величия и мрази,тщеты и святости, начала и конца.Однако что за прок загадывать загадки?Москве ни до чего печали никакой:ей важно, что песец и соболь тут в достатке,власатый элефант и бегемот морской.Умолкли топоры, все, стало быть, готово,не важно – сколько рук, а важно мастерство.Внушителен острог у озера Пустого:уж выберет Москва, – зачем и для чего.В резонах княжеских не разберешься толком,клепай, что говорят, на все один ответ, —столицей сделают, объявят ли поселком,но город выстоит четыре сотни лет.Отсюда полетит великая крамола,что писано пером, – то прогремит, как гром.Однако ж и страна! Еще и нет раскола,но тень грядущая маячит над костром.Ну ладно, в будущем не смыслим ни бельмеса.Что мы построили? Больницу ли, тюрьму?А глянуть в прошлое, – там черная завеса,и глупо пялиться в дымящуюся тьму.Потеря имени – печальная утрата,и, сколько почестей и лавров ни стяжай,прославишься не ты, а внук родного брата,известный князь Андрей, сваливший за Можай.Острог среди снегов стоит холодной стенью, —хоть ужас будущий родиться не готов,но край приговорен к святому запустеньюв высоких пламенах сгорающих скитов.Одни лишь звезды здесь, и нет другого света,Печора вечности меж пальцами течет;и слышен тихий треск, и каждый знает: этоГосподня лестовка заканчивает счет.

Хозя Кокос

Дипломат. 1501

Задом по судьбе не проелозя,не отыщешь в оной перекос.В Кафе жил благорассудный Хозя,дипломат по прозвищу Кокос.В этом факте – никаких диковин,никаких невероятных благ.То ли персонаж наш был жидовин,то ли караим, не то крымчак.Над Бахчисараем гордо взреяв,в непоспешной череде годовславилась династия Гиреевтем, что опиралась на жидов.Хозя был не то чтобы проныра,но его татарские хрычизнали от Бельбека до Салгираи от Тарханкута до Керчи.В династическом бреду плутая,не желая помереть никак,все вокруг ордушка Золотаяпревратила в форменный бардак.Пребывала публика в тревоге,о пощаде Господа моляот феодосийской синагогидо соборов древнего Кремля.Даже и престол со страху бросив,хан обязан соблюсти закон.Хозя был, понятно, не Иосиф,но и хан – отнюдь не фараон.Кто тут патриот и кто изменник?Кто тут первым будет, кто вторым?При посредстве веницейских денегпригласить Москву придется в Крым.Хан в Бахчисарае независим,но в Москву, коль ты в своем уме,не пиши древнееврейских писем,в этих буквах там ни бе ни ме.Впрочем, дипломат не унывает,он сумеет не попасть в полон.На него всемерно уповаетгород Кафа, новый Вавилон.Взятку не давай, руки не вымыв,и могилу никому не рой:на жидов и прочих караимовне попрется Баязет Второй.И менять не стоит хрен на редьку,ставить лыко всякое в строку:ну и спас ты Курицына Федьку,ну и чем поможешь дураку?То, что жулик ты, – известно точно,воробей, а все-таки орел!Чудо дипломатии челночнойуж не ты ли, Хозя, изобрел?Хан и князь доделали работу,через очень краткие годапревратилась в золотую ротуЗолотая древняя орда.Что там прежде, нынче или после?Кто герой, кого попрут взашей?И благословляет не Кокос ликаждого из крымских торгашей?Ни мацы, ни манны, ни амброзийне найдешь, кусая чебурек,и печально, что с разумным Хозейрасплевались московит и грек.Вечность о престиже не хлопочети не поспешает никуда,потому-то Крым и знать не хочет,кто на нем пасет свои стада.

Иван Телепнев-Овчина-Оболенский

Отец вероятный. 1539

Не помнит чина русская пучина.Россию очень трудно удивить;ты истинный мужчина, князь Овчина,за то тебя и надо отравить.Ты хай теперь не затевай вселенский!Ты попросту попался, как болван,князь Телепнев-Овчина-Оболенскийс простым еврейским именем Иван.И повара страшись, и хлебореза,и это хуже встречи с палачом:сиди теперь, закованный в железа,и жди отравы неизвестно в чем.О том обычно говорить неловко,по-своему любой мужчина слаб:зачем тебе прекрасная литовка, —иль мало на Руси цветущих баб?Цветут они в России повсеместно,в которую ни загляни дыру.Понятно, переспать с царицей лестно, —а ну как не проснешься поутру?Иль совладать не смог с мужскою сутью?Как раз об этом лучше не бреши.Царица в бане надышалась ртутью,а ты теперь хоть вовсе не дыши.Об этом неприятно думать на ночь,но говорит народное чутье,что сын есть у тебя – Иван Иваныч,а что Иван Васильевич, – вранье.На свете есть ли большая отрада,чем слушать «Со святыми упокой»?Россия знает только смерть от яда,и более не знает никакой.Из муромцев, козельцев, ярославлянза все века никто не дал ответ:хоть кто-то хоть когда-то не отравлен, —а просто умер в девяносто лет?Сидят на ядах ангелы и черти,отравлены ерши и караси,и только вариант голодной смертиот яда избавляет на Руси.Не утолится голод людоедский,и выпивки не хватит в кабаке,а гибель ваша – просто праздник детский,в сравненьи с тем, что будет при сынке.

Фаворит Елены Глинской, второй жены великого князя Василия III, матери будущего Ивана Грозного. Под конец ее правления был главным советником правительницы. В 1538 правительница скоропостижно умерла, как выяснено уже в наше время, – от отравления ртутью. На седьмой день после её смерти были схвачены Иван Телепнев-Овчина-Оболенский и сестра его Аграфена. Овчина-Телепнев-Оболенский умер в заключении от недостатка пищи и тяжести оков. Предположительно князь являлся отцом будущего царя Ивана IV.

Князь Андрей Михайлович Шуйский

Честокол. Склочник. 1543

Чванство в России – великая сила,если держаться своей конуры.Что же за муха тебя укусила,нешто Литва безопасней Угры?Ни от кого не укроешь измены,нечего плакать, скулить и стращать;зря полагаешь ты, что у Еленыесть настроенье кого-то прощать.Ты ль не знаток политических ягод,ты ль не игрок, и не ты ль потомуславой взлетал то на месяц, то на годи регулярно садился в тюрьму.Лыком тиуны царицы не шиты,с Глинской не справишься, как ни хитри.Сколько в Литву втихаря ни спеши ты,но посиди-ка ты годика три.Налиты злобой, потянутся тяжкогоды в темнице впустую, зазря;сдохнет царица, а следом Ивашка,но не учтешь ты мальчишку царя.Каждый торгуется, каждый шпионит,мелким изветом Москву забомбя.Псков голосит или Новгород стонет, —всякий копает, милок, под тебя.Все, что найдешь, волоки в теремочек,с грохотом сталкивай лбы воевод,думай, что царь – безобидный щеночек,только царю-то – тринадцатый год.К трону почти, ну почти подползая,веруй, что долгой окажется жисть, —но изготовилось свора борзая,чтобы тебя по команде загрызть.Пламя никак не удержишь в щепотях,злобу цареву – поди усмири,будешь валяться в кремлевских воротех,взяша тебя и убиша псари.Степь ледяная окрасилась в сурик,черная кровь закипела в котле, —княжит Иван или царствует Рюрик, —бедной давно безразлично земле.Сон прибывает, пурга завывает,век наступающий гол как сокол, —и еженощно палач забиваетв гроб Честокола осиновый кол.

Дед царя Василия Шуйского. Дважды вместе с братом Иваном намеревался сделать карьеру («отъехать») у князя Юрия Дмитровского… По приказу Елены Глинской в 1534 году брошен в тюрьму и освобождён лишь после её смерти. Наместник Новгорода, позднее Пскова. Вернувшись в Москву, возглавил борьбу за влияние при дворе. После смерти и убийства Ивана Бельского встал во главе боярского правительства в мае 1542 года. Принято считать, что «потакал всем низменным страстям Иоанна». В сентябре следующего года Андрей Шуйский и его единомышленники на глазах 13-летнего великого князя Ивана Васильевича избили боярина Федора Воронцова. 29.12.1543 Иоанн Васильевич собрал бояр и объявил им о хищениях и «неправдах», творимых Шуйскими, но заявил, что казнит только одного князя Андрея, которого приказал схватить псарям, и собаки растерзали его.

Протопоп Сильвестр

Домострой. 1560

Лапшу и котлому готовит Домострой,ориентируясь на правила реестра,расписывает пост и ладит пир горойвозвышенная мысль священника Сильвестра.При этом знать дает, сколь неполезна дурь,что тело требует, а что угодно Богу,народу черному твердит рецепты тюрьи собирать велит крапиву на вологу.Хоть древен сей закон, зато для всех людей,в нем важно правило, заметим мимоходом,на стол бы меньше двух не ставить лебедей,и по два сухаря оставить нищебродам.Священник списком яств потомству насолил,чревоугодия не ведавший по жизни,при том что в мясоед зело благоволилк юрме и стерляди, мозгам и головизне.Он лишь предписывал заботу и уход,чтоб не пустела клеть, и наполнялся улей,чтоб сад плодоносил, сверкая, что ни год,можайским яблоком и драгоценной дулей.Ничто не кончилось, – не кончится и впредь,подумай, рассуди в терпении смиренном:удержат на плаву, дадут не померетькапуста, огурцы, горох и редька с хреном.Да хрена ли роптать? Смотри, дружок, не спять,что пост, что мясоед, – и то, и то неплохо.Там, где растет горох, – он вырастет опять,так в мире повелось со дней царя Гороха.

«Домострой», насколько можно понять, единоличным творением протопопа Сильвестра не является. Однако по меньшей мере одну версию, дополненную знаменитой 64-й главой, он определенно редактировал. Об этой главе – «Письме сыну Анфиму» – следующее стихотворение.

Наставление Анфиму

1565

Павлину, журавлю, птенцу струфокамиладано бокалом плыть на царское застолье.Давно доказано: что дорого, то мило,а что наоборот, – доказано тем боле.Анфим, утешься ты простым грибом вареным,лебяжье крылышко обгладывай в сторонке,и к родичам не лезь волчищем разъяреннымза то, что в прошлый пир пропали две солонки.Коль отобедали, Анфим, избу проветри,гостей не уличай во многих злополучьях,зане обожрались любители осетрийв шафранном соусе, а также ксеней щучьих.В людскую отошли богату кулебяку,содей трапéзу там и радостну, и сочну,а восходить к жене в ночь можешь не во всяку,лишь в понедельничну, равно и в четверточну.Поварню соблюдай во неизменном благе,не то содеются в единый день поганыбратины, мерники, чумички и корчаги,корцы, ставцы, ковши, извары и кумганы.Коль нечто укупил, то в торге будь смиренек,и с лютым должником не обращайся злостно,но привечай его и дожидайся денег,как светлых праздников мы ждем великопостно.Но ежели, Анфим, ты не мудрее бревен,и разорить себя позволишь, как разиню, —то, значит, грешен ты, и потому виновен.А дальше думай сам; я ж ныне зааминю.

Карстен Роде

Государев пират. 1570

Пируэт, кувырок, и опять пируэт,и умение шарить в чужом огороде.Двадцать два корабля и полгода побед, —вот и все достижения Карстена Роде.Торговал он когда-то, отнюдь не скучал,но торговец грабителю польскому лаком.На поляков датчанин весьма осерчали решил отомстить неразумным полякам.И к чему бы такой затевать маскарад?Заявился в Россию вполне самозванноэтот склонный к легальной работе пират,этот личный пират государя Ивана.Для пирата удача – балтийский туман,в этой мути таится немало навару.В слободе Александровской царский фирманбез особых стараний достался корсару.Глянь: купецкие флаги в полоску и вкрапь,и в квадратики, и в разноцветные пятна.Всех поляков, которых изловишь, ограбь,ну, и шведов не менее грабить, приятно.Не настолько-то стал он в веках знаменит,не настолько по темным легендам задерган,чем какой-нибудь Дрейк и какой-нибудь Кидд,чем какой-нибудь Флинт и какой-нибудь Морган.Раньше времени все же, пират, не ликуй,государь ожидает плодов поединка.Для Балтийского моря негоден ушкуй,но как раз подойдет трехмачтовая пинка.Поднимай паруса и орудуй веслом!И норд-осты помогут тебе, и зюйд-весты.Изумрудный штандарт с двоеглавым орломзаплескался на мачте «Веселой невесты».Благородное дело во славу царя,скажем так – дипломатия без диалога.От начала весны до конца октябрядвадцать два корабля – это все-таки много.С Копенгагеном все же тягаться не след,на суде хоть молчи, хоть дойди ты до крика.Ты выкладывай выкуп, московский сосед, —так решил окончательный суд Фредерика.Только царь не предвидел подобных затрат,да и вовсе затрат не любя никоторых,так что сам виноват, что попался, пират,так сиди при заветных своих луидорах.Вот и плаванья более нет кораблю,сгинул капер, к свободе уже не готовясь.Царь еще предлагал отступных королю,только тут обрывается грустная повесть.На ветшающих реях стоят мертвецы,облекается в темень Балтийское море,и в легенду уходят корсары-купцы,а не только могильщик и принц в Эльсиноре.

Генрих Штаден

Опричник. 1572

Императору в Прагу, секретно и лично.Пресветлейший венгерский и чешский король!Много лет я сражался за войско опричнои теперь отчитаться об этом позволь.Но прошу мою просьбу не счесть за причуду,о письме не рассказывать впредь никогда:у великого князя шпионы повсюду,коль прочтут они это, случится беда.Я проник в государство, покрытое мраком,основательно рылся по всем тайникам.Чем отдать этот край мусульманским собакам,так уж лучше прибрать его к нашим рукам.На страну эту выдвинуть войско непросто,ибо здешние очень коварны места:хоть живет московит, как собака бесхвоста, —но для драки ему и не нужно хвоста.Нужно двести баркасов и двести орудий,и еще десять тысяч по десять солдат, —и сдадутся немедленно здешние люди,и Европу немедля возблагодарят.Состраданье сколь можно подалее спрятав,надо твердо идти на Москву напрямки,там казнить и князей, и других аманатови развесить на сучьях вдоль Волги-реки.В отдаленную местность покуда не лазя,не идти на Казань, не соваться в Сибирь;но поспешно, поймавши великого князя,сделать графом и сразу спихнуть в монастырь.…Здесь ученость подобна бесплодной пустыне,здесь не читан ни Ветхий, ни Новый завет;здесь не знают по-гречески, ни по-латыни,по-еврейски и вовсе понятия нет.Я описывать жуликов здешних не стану,каждый мытарь чинит превеликий разор,но никто не противится князю Ивануот которого Курбский свалил за бугор.Чуть не так – под секиру главу ты положишь,право древнее в этой стране таково:если грабить не хочешь ты или не можешь,то убьют и ограбят тебя самого.Право, в мире земли не сыскать непотребней,пребывает в великой печали страна;здесь пусты погреба, и поварни, и хлебни,ибо в них не везут ни вина, ни зерна.Слишком много здесь рабской и подлой породы,но как только повергнем сей тягостный гнет,богомерзкую схизму в короткие годыевропейская вера за пояс заткнет.Чтоб Европе не ведать великого срама,я советником быть добровольно берусь,и покуда никто здесь не принял ислама,надо срочно спасти эту бедную Русь.Император, ты знаешь, сколь благостны войны!Припадает к стопам твоим в горькой тоскепрозябающий в бедности аз недостойный.Дальше подпись, число и сургуч на шнурке.

В письме от 1579 года бывший опричник Генрих Штаден предложил императору Рудольфу II «План обращения Московии в имперскую провинцию», прибавив сведения о стране и ее правлении и свою биографию, обмолвившись в ней о том, что «за получение от меня такого описания король польский очень много дал бы мне, когда я был послан в Польшу», умолчав при этом о том, что этот план захвата Московии он разработал вначале для немецкого пфальцграфа Георга Ганса и обсуждал его с ним. В автобиографии, посланной императору, Генрих Штаден прямодушно рассказывает, какой он удачливый малый, как он, сумел обвести вокруг пальца своих друзей и противников и каким будет императору бесценным советником по вопросам будущей провинции Московии.

Михаил Воротынский

Взятие Казани. Спасение Москвы. 1573

Не особенно юн, не особенно стар,не умелец кропать мемуары,не любил Михаил Воротынский татар,и его не любили татары.От лихих басурман защищая Москвуматюгов на врагов понабуркав,неизменно любил заносить булавуна татар, на ногаев, на турков.Был в бою воевода отнюдь не бахвал,но, врагов замотав и замаяв,постоянно с охотой большой убивалвсяких турков, татар и ногаев.Воевода был прям в выраженьях и груб,никогда не искал компромиссов,да к тому же держал выдающийся зубна монголов и на черемисов.…То ли старый Сахиб, то ли юный Девлетбыл раздолбан в бою бестолковом.Тут за ним Воротынский помчался вослед, —и на поле догнал Куликовом.Десять лет для России со скрипом прошло,и для прочих прошло как в тумане.Князь подумал-подумал, вздохнул тяжелои явился под стены Казани.К многодневной осаде готовился князь,тут явились послы от чувашей,и, за быстрой победой отнюдь не гонясь,он чувашей не вытолкал взашей.Но, поскольку властитель казанских судебне хотел уступить полюбовно,воевода содеялся очень свирепи Казань раздербанил на бревна.Только сила взрастала в Крыму у врага,о казанских радевшего братьях.У татар оказались большие рога,и пришлось очень долго ломать их.Все по кругу пошло через несколько лет,засверкало татарское жало:под Москвой появился кровавый Девлети прибрал все, что плохо лежало.Ты унялся бы, хан, коль тебе повезло.Быть тебе, негодяй, бездыханну!Воротынский на хана взъярился зелои устроил мочилово хану.Надоел Воротынскому Крым, как комар,князь как следует всыпал Девлету,для Девлета Москва превратилась в кошмар,а Девлет – превратился в котлету.…Все по морде получишь, куда ни ударь,вдруг последние силы пропали.Долго бороду князя терзал государь:Михаил оказался в опале.Не откинешь державного гнева покров,даже сердце владыки растрогав,не пройдешь между двух исполинских кострови не выдержишь черных ожогов.Вот и кончено всё. Ни рыданий, ни слез.Стихнул ветер и небо беззвездно.Так всегда: начинается все не всерьез,а кончается очень серьезно.

Якоб Ульфельдт

Горе-дипломат. 1578

Ну и холод же в этой стране окаянский!Европейцу такое – ложись-помирай!Мы, похоже, прогневали Хольгера Данске,что притопали в сей отмороженный край.Здешний царь – это очень серьезная птица,мы намучились только и ездили зря:с нами землями Русь не желает делиться,все забрали себе воеводы царя.Никого не женив, никого не просватав,уезжаем, за это себя не казня,но уж если не слушают здесь дипломатов,то придется Европе послушать меня.Здесь ничто завершиться не может удачей,здесь послов и торговцев берут на измор,а когда говорить начинает подьячий, —то похож на шипенье его разговор.Подменяют крещенье потением банным,и в обычае здешнем, того не таю,расписным поклоняться ужасным чурбанами считать христианством неправду свою.Тут нельзя продохнуть от чесночного смрада,россиянину всякая дрянь хороша,и душе его истины вовсе не надо,потому как заполнена ложью душа,Тут царю ни к чему ни жена, ни царевна,перед ним вся держава повержена ниц;здесь ликует народ, ибо царь ежедневнопо традиции портит по сорок девиц.Да, Россия Европой изучена худо;без письма моего не проведали бы,что народ там не пашет, не доит верблюда,но столетьями сушит и солит грибы.Стерлядь – лучшая рыба, но прочих дороже;на пирах там огромных едят осетров,кресноперку и всякое прочее тоже,только в нашу-то честь не давали пиров.Там бывает порой, что трясешься со страха,кабана повстречав или дикого пса;говорят, что в лесах там живет росомаха,потому не ходили мы в эти леса.Там различные водки наместо обедов;на закуску морковь да капусты кочан.Убивают в России всех более – шведов,но, когда подвернутся, то бьют и датчан.Я завидовать каждому стал домоседу,повидав этот край нескончаемых бед:я за званье барона туда не поеду,и за графское тоже, наверное, нет.Словом, как ни старались, – пришлось отступиться.Царь не хочет добром уступить города.Ну, а ежели он вот такой вот тупица,так зачем было даже кататься сюда?

Якоб Ульфельд – датский государственный советник, посетивший Россию в 1578 году во главе посольства, целью которого было возобновление русско-датского договора. Для Ульфельда эта поездка была крайне неудачна. Мало того, что во время пребывания в Московии он чувствовал себя больше пленником царя, чем его гостем, Фредерик II отказался ратифицировать обновленный договор, в результате чего все усилия послов оказались напрасны.