Панакея. Книга 3. Гея. Земля

Люди изменились в своей оценке ценностей. Для этого поколения двадцать первого века, несмотря на всю мощную индустрию моды с телепередачами, распродажами, внушением того, что наряд изменит все и сделает человека, особенно женщину, счастливым и не одиноким, уже одежда – одежда уже только маскарад, который не имеет значения, и ее можно легко выбросить не заморачиваясь. Они по-другому говорят и по-иному думают, живя часто в совсем другом, отдаленном от существующего мире. А может, он и есть реальность и мы скоро перейдем в него или два мира сольются по чьей-то воле?

Недавно у меня с Богданом был разговор, в котором я хотела кое-что прояснить для себя самой. Я спросила:

– Богдан! Вы как-то говорили, что вы гейм-мастер. Я не совсем понимаю, что это такое.

– Вероника Викторовна! Теперь для меня это не так актуально! Я действительно ГМ, то есть гейм-мастер, администратор игры, смотрящий за порядком, уровня Европейской игровой лиги. Админ является самым несчастным игроком, так как ему приходится контролировать других и наказывать за непристойное поведение, а также обучать их в аке.

– А это что? – как человек много знающий, я не боюсь задавать вопросы.

– Это место, где игроки маленького уровня обучаются для становления, чтобы стать членами клана. А также я должен был следить за голдфармерами, то есть, поясняю сразу, торгующими виртуальной валютой и игровым шмотом.

– Есть и такое? Какой порядок! – действительно удивилась я.

– Да. Есть! – ответил он мне.

– А что все же значит «геймер»? – решила уточнить я.

– Мне кажется, что вы лукавите! Вы же здесь самая образованная. И языки знаете… – улыбнулся он.

– Только английский. И больше профессиональный…

– Вы скромничаете! Я же видел, как бегло вы просматривали инструкции перчаток для подъема человека по стеклянной стене, имитирующих лапы геккона.

– А, эти, типа «Человек-паук», – непроизвольно вырвалось у меня.

– Вот-вот! На том складе был еще уникальный смартфон, который самоуничтожается, если окажется в чужих руках, если вы попробуете разобрать смартфон, чтобы получить доступ к его «железу». И его вы не тронули! А вы – геймер!

– И все же, – настаивала я.

– Чел, играющий в игрушки, ролевые или военные. Я предпочитал последние… Это новая субкультура, а в настоящее время и киберспорт. Я даже занимал призовые места на европейских соревнованиях… Но теперь не до этого…

– Не жаль? – спросила я, посмотрев на него с уважением.

– Делом занят… Гаматься – не до того! Это раньше я был авапешником, имел виртуальное оружие снайпера с его ролью в игре. Сейчас я их в жизни вижу! Но все вокруг, это – моя База, моя Родина. Я дефер, защитник и реально хочу оборонять здесь все!

Мы помолчали немного, и он продолжил:

– Я же не чайник! И прекрасно понимаю, что вы не только фарму привезли. Вот всё пробирки какие-то собираете… И босс как вас уважает! Хотя, похоже, и не очень в теме…

– Не будем об этом! – перебила я его.

– Я только хотел сказать, если нужно что-то, я всегда готов!

– На что же? – все же решила уточнить я.

– Данные нарыть. Инфу передать. И даже с дроном что-то отправить. Признаться, я тут посадил один… И держу в резерве, – спокойно ответил он.

– И не признаешься? – удивилась я.

– Вы же тоже не все говорите! – сказал он так, что в ответ нечего было и сказать. Не простой совсем мальчик!

– Спасибо! – сказала я самое лучшее, что смогла.

– Все же не доверяете?

Врать мне всегда было тяжело. И я ответила просто:

– Обращусь в безвыходной ситуации! – искренне пообещала я.

– Выход, как и истина, всегда где-то рядом! – ответил он фразой из какого-то старого фильма. Всегда удивлялась, почему же их тянет на них? Тогда я уже знала, что парень очень талантливый и ему часто удавалось перехватить управление дронами на себя и вывести их из зоны поражения объектов. Но с другой стороны ими управлял кто-то опытный и дерзкий или даже, скорее всего, группа людей. Сейчас мы сидели небольшой группой, заканчивая ужин. Около города продолжали кружиться дроны, иногда залетая и в него, как сбившиеся с пути птицы. Мужчины ели трофейную пиццу, срок годности которой, как гласила надпись на упаковке, составлял более трех лет. Я эту гадость даже пробовать отказалась!

– Мыши! Летучие мыши! – закричала я, так как боялась их до смерти.

– Тю! Ништяк! – сказал Шахтер. – Не бойтесь! Да и хай бы летали, не укусят! – присмотрелся и добавил: – Но – шо это?

– Дроны! – сказал Богдан и добавил: – Уже существуют аппараты, которые могут свободно передвигаться по улицам города и внутри помещений, преодолевая препятствия на скорости двадцать и более метров в секунду. Причем без участия оператора или любых других внешних средств. Они летают подобно птице, имеют своего рода рефлексы, которые помогают избегать столкновений. Они умеют складывать крылья, а затем расправлять. И этим похожи на летучих мышей! Не исключено, что их испытывают здесь! Они считают нас андедами – «неживыми», как гамка в компе, а себя – Варами – воинами! Ассист на объект – и дуплят.

– Что? – переспросил уже командир.

– Уничтожают! – и добавил, стараясь уже пояснить публике не в теме: – Им бы только ачивку, конкретную цель достичь! Без бафа!

– А это что? – решила я не напрягать обалдевшую публику.

– Это когда дается временное повышение характеристик и защиты.

– Окей. Все как всегда! – пробурчал командир. А Богдан опять принялся отправлять свои СМС, радуясь, что получает что-то в ответ.

– Понапридумывали тут! А нам разбираться! – Афганец по-мужски считал себя ответственным за все. – Но разобраться надо, что мы порожняка гоняем: не с нашей ли стороны корректировка идет? – Мальчик оторвался от своего очень дорогого и современного гаджета, явно не совпадающего с его простецким видом: старые, явно не «лейбовые» джинсы и кроссовки и клетчатая, навыпуск, рубашка. Никак я не привыкну, что для современного, продвинутого в технике поколения одежда всего лишь расходный, разовый материал. Он опять включился в беседу, просвещая нас, на его взгляд, серых и убогих:

– «Дрон» похоже на жужжание, ведь и самцов пчел, трутней, по-английски называют дронами. И не ассоциируются они здесь с красивыми съемками в горах Италии, гонках на квадрокоптерах, аэрофотосъемкой и просто развлечениями. Впервые их использовали в середине девятнадцатого века, когда австрийские войска, атакующие Италию, подошли к Венеции, вооружившись более чем двумя сотнями воздушных шаров, которые были оснащены бомбами с установленными предохранителями. Был ветер, и цели достигли немногие. Как вы знаете, в настоящее время они применялись в Афганистане, Ираке, Сирии. Могут быть бомберами, и дамаг, урон может быть очень большим!

– Это понятно: с бомбами… – радостно включился в беседу афганец. – Просвети нас подробнее! Что идти чигирями: для нас ведь не секрет, что ты вместе с несколькими другими ребятами сражаешься с ними! И перецепиться вы с другой стороной можете!

– Это слишком громко сказано. Да и говорить об этом не стоит. Но информация о них не закрытая! С земли их сбить трудно, поскольку вся их связь уходит вверх тонким лучом. Большинство квадрокоптеров могут оставаться в воздухе в течение пятнадцати минут, но отдельные – в два раза дольше. Бытует мнение, что хороший геймер может быть хорошим оператором или, наоборот, сбивать их с пути. Некоторые игры могут дублировать это, и я когда-то сутками был в теме.

– А теперь? – спросила я.

– Теперь я – в реальной жизни. Но почему-то часто мне кажется, что это тоже игра… И в чем-то это – PvP-сражение геймеров против друг друга. Цель может быть атакована и уничтожена. И она может быть живым человеком, как было на днях. – Все замолчали, вспомнив другого погибшего командира, а через несколько минут он продолжил: – Ни одна видеоигра и близко не подводит человека к выполнению такой миссии. Хотя основная цель беспилотников – разведка и охрана. Но это может быть и нападение. Дрон может развить скорость до двухсот километров в час при весе сто килограммов, при этом его аналогичной грузоподъемности. Но существуют целые рои крошечных дронов более ста единиц, каждый из которых весит не более трехсот граммов!

Глава 6

Встреча через двадцать лет

Подъехал старенький «запорожец» охряного цвета. Не удивляйтесь! Они еще ездят по дорогам, хотя их и не выпускают уже. Причем если они в хорошем состоянии, за машину могут просить около ста тысяч рублей. Из него вышел невысокий полненький седеющий араб лет так под сорок. Мы глянули друга на друга, ахнули – и расцеловались, что было совершенно невозможно в то время, когда он был моим студентом из Пакистана.

Учился он слабенько, хотя и старался не проспать занятия. Старался рассмешить нас. Он не изменил своему пристрастию к отечественному автопрому. Правда, я не знаю, та ли это до сих пор машина, хотя теперь полностью перебранная и можно сказать, что ручной сборки, или ее «сын-племянник». Да и какое это имеет значение? У машины тогда были дипломатические номера, и его тормозили все работники ДАИ. Он вылезал, доставал из кармана приготовленные пять гривен, говорил: «На деток!» – ребята с трассы каменели, как заколдованные, а он ехал дальше.

Когда ему надоело раздавать банкноты, а был он небогат, он женился на украинке, записал на нее свое единственное движимое имущество и поменял номера на обычные. Они так и живут вместе, работая врачами в это непростое время. Ребята, естественно, решили пройтись по машине. Первым, как водится, начал командир:

– Едет по улице крутой «мерс», и, как обычно, в него на светофоре врезается «запорожец». Из «мерса» выходят крутые ребята, вытаскивают из другой машины дряхлого старичка и, как следует, говорят: «Ну, ты попал! Гони бабки!» – а старичок в ответ: «Можно я сыну позвоню? Он приедет – привезет!» «А кто он у тебя?» – удивленно. «Да на птицеферме работает!» – ответил дедушка спокойненько. Согласились. Взял он свой дешевенький сотовый. Позвонил. Через десять минут подъезжает бронированный джип, из него вываливает команда крепких мужиков в спецодежде, избивают всех крутых мужиков и забирают у них машину. Потом их главный подходит к старичку и говорит: «Папа! Сколько же раз тебе говорить: не птицеферма, а спецподразделение «Беркут».

Тему подхватил другой:

– «Слышь, а почему у «запорожца» мотор сзади?» – «Чем думали, туда и ставили!»

Командир прервал:

– Поприличнее! Здесь же дама! – Давно меня так не называли! Бывший студент сказал: – Тогда – свеженький. Запорожец не машина, а *** не мужчина! – И, как всегда, со своим специфическим юмором переплюнул всех!

К нам подошла женщины лет за шестьдесят. Высокая, статная, немного коренастая, какие уж тут диеты и фитнес, если многие годы, а практически всю жизнь ее поколения надо было выживать и иметь силы! А такая и вагонетки, если надо, пойдет в шахту толкать, и свой бизнес подымет – а у нее действительно был свой продуктовый магазинчик на базаре, и песню за праздничным столом красивым мелодичным голосом поведет, что-то трогательное типа:

– Миленький ты мой:

Возьми меня с собой!

Обычно говорила на суржике, какое некрасивое слово, а просто в речи ее перемешивались южнославянские слова и напевы. Лицо ее с четкими лепными линиями было слегка подведено дешевенькой косметикой, а волосы, по-видимому совсем седые, что чуть проступало у корней, подкрашены в темно-каштановый цвет. От нее веяло редким сочетанием силы и нежности. Она тащила тяжелые пакеты с пищей для нас, приготовленной из продуктов, которые взяла в своем же магазинчике. За товаром она ездила в Ростовскую область, а иногда даже в Москву. За ней с пустыми руками шел мальчик, как мы знали, двадцати четырех лет. Голова его была аномально укороченной, с затылком почти без выпуклостей и располагалась на широкой шее. На плоском лице глаза прикрывала вертикальная кожаная складка, было видно, так как рот часто открыт, нарушение строения зубов, а переносица короткого носа была сглаженной. Руки, ноги и пальцы на них были укороченными и патологически подвижными. Вечный малолетка улыбался. Он был солнечным ребенком с клиническим диагнозом болезнь Дауна и пороком сердца. Обычно такие дети не живут долго. Но мать очень берегла его. Недавно снаряд попал в угол ее дома, окруженного цветником из роз, которые тоже пострадали, так как на них упали тяжелые железные ворота, благо в это время маленькой семьи не было на месте, и женщина подумывала о том, чтобы на время уехать к сестре и дочери на русский Север, куда они ее звали, чтобы не пугать больше сына. Но ей было стыдно оставить родной город, ополчение: ведь она так призывала бороться за свободу! Трогательно так, что плакать хочется!

А когда я уснула, мне снился мой улыбающийся пес: он нашел меня за тысячи километров!

Глава 7

Жены

Воевали, можно сказать, вахтовым методом, иногда уходя отсыпаться и не только, к своим кроватям, борщам, девушкам и женам. У старшего, Афганца, только успевшего уйти на пенсию с завода, была жена, две взрослые дочки и даже внучка, фотографии которой ему все время присылали из города. А он показывал забавную двухлетнюю активную кроху, немного надоедая этим всем – так как, чего душой кривить, мы любим преимущественно своих детей, – в самосвязанной шапочке и простенькой курточке, на детской площадке, на санках, в сугробе. Он был, как большинство здесь, высоким, коренастым, немного полноватым, лысым, улыбчивым, наверное, несколько хитроватым.

Всё рассказывал старые анекдоты типа:

– Жена проводит время с любовником, а тут открывается дверь и входит, как водится, муж. Дальше возможны варианты в зависимости от национальности. Американка скажет: «Джон, ты не помешаешь мне делать мой маленький бизнес?» Немка посмотрит на часы и произнесет: «Ганс! Ты сегодня непунктуален!» Француженка улыбнется и: «Пьер, подвинься, вместе нам будет веселее!» Еврейка глубокомысленно изречет: «Исаак, это ты? Тогда кто лежит со мной рядом?» Русская упадет на колени и истошно закричит: «Петя, милый, только не по морде, ведь у меня завтра партсобрание!» А украинка, изобразив несуществующий страх: «Тарасе, це ты? А це хто? Ой я така затуркана, така затуркана…»

Когда мы вечером, хоть и не часто, могли немного выпить, он принимал ровно три рюмочки крепкой. Я как-то подсчитала: в сумме это было до сто граммов, а еще говорят, что пьем мы много! Он все мог соорудить из ничего и ремонтировал что угодно! Казалось, что он и танк соберет из легковушки! Он бесконечно волновался за жизнь дочерей, а особенно внучки. Звонил, так как СМС не очень любил, да и, как я поняла, зрение подводило, а очки он носить стеснялся. И я слышала, как он наставлял жену, отходя немного от нас:

– Маша! Как дела?.. Как она ела?.. Во сколько проснулась?.. Почему так мало слов знает?.. Помнишь, что в ее возрасте девочки говорили: стихи читали! Может, испугалась когда? Не выводи ее сегодня на улицу! Я говорю – нет! Опасно, – настаивал он.

Или наоборот:

– Спуститесь сегодня в подвал! – Чаще в его просьбах и приказах, при его бывшем и настоящем опыте войны и жизни, был смысл. А информацией мы и сами не всегда располагали!

В начале боевых действий его дочери и внучка, как он говорил, «Мои дивчата», выезжали из города, но, не выдержав непривычной среды, вернулись. Жена не покидала его и город ни на день. Он периодически приносил нам в поддержку от нее еду и радостно сообщал нам что-то типа:

– Жинка для вас тут целый кулек сварганила пирожков с толченкой и луком! Будет у нас как на вылазке! Не бошкайтесь: мойте руки!

Были и другие варианты. Например, он выставлял на стол пятилитровую пластиковую баклажку, завернутую в детское одеяло, и гордо заявлял:

– Борща тут соорудила – с поджаркой, синенькими, буряком! Пора уже живенько соваться ближе к еде!

И мы действительно, как проголодавшиеся и наигравшиеся дети, с удовольствием поедали, казалось, на километры пахнущий борщ, иногда еще и со скибками от буханки белого домашнего хлеба, на который накладывали перемолотое с чесноком сало. Иным вариантом могло быть выкладывание трехлитровых банок, когда он говорил:

– Закруточки – домашние! Со своими огурчиками! Не сильно настраивайтесь, бутылька не будет! – И действительно, они были выращены его женой, так как они жили в своем доме, хотя и недалеко от центра Города, с парой соток рядом, с тщательно ухоженными грядками, на которых росли цветы и овощи. На дачу же, расположенную почти в десяти километрах от Города, ездить были небезопасно, и он сокрушался, говоря:

– Какие там черешни и яблоки – летом пообсыпались! Абрикосы в посадках зря на землю падали, а теперь и вареньем вас угостить не могу! – А я, обычно сидевшая на жесткой диете, ела – и не толстела. К чему бы это?

Командир был среднего роста, с коротко стриженными волосами на круглой голове. Улыбался часто, но одними губами, не разжимая их. Серые глаза всегда смотрели настороженно и умели осматривать всю местность вокруг – шея при этом почти не двигалась. Я видела многих командиров отрядов специального назначения: англичан, евреев, турков, египтян. Казалось, что мать у них одна, а цвет кожи и национальные особенности – от отца: так все они были похожи! И я предполагала, по известной мне аналогии, что в определенной ситуации все они – нежные и трепетные. У него была молодая жена. В Городе жила и прежняя, которая как-то совсем некрасиво загулявшая, когда он был где-то в командировке на Востоке, и он не смог простить ей это, а также десятилетний сын от первого брака. И почему военные так рано женятся?

– Наверное, им надо точно знать, что где-то есть место, куда их должно тянуть как магнитом и где их ждут! Его, а особенно женщину, они не всегда выбирали правильно: почему-то в этом интуиция им изменяла. Но ведь, как я уже говорила, самое главное – иметь дом и возможность в нем любить кого-то! Нынешняя жена пару раз приезжала к нам с инспекторской проверкой: что там за санитарочки-фармацевтши рядом с ним. Пирожки привезла из кулинарии. Правда, тоже вкусные! Худощавая, но с необходимыми для личной жизни выступающими местами под коротким, базарного качества кожаном, легким, не по сезону, плащиком, на каблуках, так неуместных здесь, и с несколько избыточно накрашенными поджатыми губами. Командир смотрел на нее с гордостью, и его серые глаза при этом темнели. Богдан отводил свои и чуть кривился при виде сверстницы, а Афганец отпустил комплименты типа:

– Какая королевишна к нам прибыла! – А я заметила уменьшительное «королевишна» вместо «королева»! Пробыла она у нас недолго. Прошептала что-то мужу на ушко. Тот посадил ее в служебную машину, которой и сам редко пользовался, улыбнулся губами и на ее вопрошающий взгляд покачал головой. Вечером с полчаса отвечал на СМС, смотрел присланные ею селфи, а потом отключил телефон.

Глава 8

Матери и дочери

У Богдана была в Городе собственная квартира, оставшаяся ему от бабушки. Его родители жили в другом городе. Отношения, как я догадывалась из отдельных его фраз, у них были напряженными. Они осуждали его проживание в этой зоне и звали к себе. Но все же они были родителями: волновались, хотя и бранились.

С противоположными вариантами дело обстояло хуже. Однажды в университете, по которому я в какой-то ностальгии пошла слоняться по кафедрам, на которых я когда-то училась, я встретилась на фармации со своей сокурсницей, с которой мы вместе поступили в аспирантуру, иначе я бы ее не узнала. Она сильно располнела, седеющие пряди сильно отросли у корней по сравнению с каштановыми, крашеными, лицо были несколько одутловатым, с потухшими карими глазами, которые, казалось, стали, как и волосы, намного светлее. Лицо было без макияжа, а одета она была в какой-то балахон. Она первая узнала меня и с криком: «Вероничка! Ты откуда?» – кинулась ко мне.

– Оттуда! – не очень остроумно ответила я.

– Не изменилась! Шикарно выглядишь! Стройная! И как тебе это удается? – Хотела ответить, как всегда: «С большим трудом!» – но вспомнила сало и печености, часто на нем же, и – прикусила язык. Обнялась, как водится, поцеловались, пошли пить кофе.

Она рассказывала, какой подъем был в начале конфликта. А затем все стало обыденным. А потом пожаловалась мне, что ее единственная дочь, которую она одна растила и пестовала, в том числе организовывала и проплачивала ее фотовыставки, когда она собиралась быть фотографом… Она все повторяла: «Она – очень талантливая!»

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.