Дальнейшее уничтожение следов было признано нецелесообразной тратой времени. Следовало как можно быстрее покинуть планету, сохранив захваченные кибермеханизмы. Судя по всему, они не боялись преследования в космосе, но до оставленного в районе высокогорья корабля предстоял долгий путь.

Два пришельца, все еще остававшиеся внутри купола защитного поля, развернулись в сторону темных зданий колонии и произвели синхронный залп.

Бледное голубоватое сияние объяло постройки тусклой аурой электромагнитного удара.

Ничего не изменилось вокруг, но чуткие сенсоры машин зафиксировали, как гаснет остаточная активность кибернетических систем внутри зданий.

Отследив результат атаки, они подхватили обездвиженные тела своих собратьев и скрылись в подкопе.

Минуту спустя почва вновь пришла в движение, обрушившись в проделанный машинами тоннель.

Подле границы купола суспензорной защиты остались лишь немногочисленные фрагменты уничтоженных лазерными разрядами строительных механизмов.

До появления вызванных Дашей Лоури групп немедленного действия оставалось еще четыре часа.

Она неподвижно сидела в кресле. Побелевшие пальцы по-прежнему сжимали подлокотники, на бледном, обескровленном лице не дрожал ни один мускул, глаза молодой женщины оставались плотно закрытыми.

Она так и не вышла из виртуального пространства, попав под последний уничтожающий удар чужеродных механизмов.

Несколько минут спустя купол суспензорной защиты внезапно вспыхнул напряженным мерцанием и погас.

Над темными улицами города пророкотало эхо отдаленных взрывов – это вышли из строя несколько эмиттеров, не выдержавших последствий перегрузки, возникшей в момент электромагнитного удара.

Глава 2

Открытое космическое пространство

В глубинах космоса, вдали от звездных систем, дрейфовало поле обломков.

Если быть точнее, то скопление различных, деформированных в той или иной степени конструкций состояло из сферического уплотнения, вокруг которого на сотни километров простиралось своеобразное кольцо. Материалом для него послужили относительно небольшие, находящиеся в постоянном хаотичном движении фрагменты космических аппаратов.

След отгремевшей тысячи лет назад войны.

Центральная часть скопления до сих пор хранила очертания исполинской станции, похожей на небольшую рукотворную планету. В первозданном виде ее форма напоминала мяч для игры в регби, с длинными решетчатыми выступами на торцевых поверхностях.

Когда-то на этих опорах размещались вынесенные в космос локационные системы и причальные доки для транспортных кораблей.

Скрытая от посторонних глаз станция являлась автоматическим заводом, который в период войны выпускал бронеплиты обшивки для техники Земного Альянса.

Сейчас здесь властвовали мрак и холод.

Поверхность рукотворного небесного тела навек запечатлела в своем «рельефе» следы внезапной ожесточенной атаки и жестокого сопротивления: повсюду виднелись разбитые, исковерканные надстройки, секции обшивки на протяжении сотен метров отсутствовали, обнажая тусклые ребра каркаса или внутреннюю структуру подвергшихся декомпрессии отсеков.

Однако следы серьезных разрушений выглядели не более чем ранами на бронированной шкуре рукотворного исполина. Станция достигала пятидесяти километров в диаметре, и там, где обшивка сохранила свою целостность, взгляду стороннего наблюдателя открывался ни с чем не сравнимый механореалистический пейзаж: над близким изгибающимся горизонтом высились решетчатые стрелы разгрузочных кранов, между ними зияли пологие разломы уходящих вглубь пандусов с двумя монорельсовыми направлениями, между выступами сохранившихся надстроек проходили самые настоящие дороги, поверхность которых до сих пор оставалась намагниченной, притягивая к себе все металлические предметы… кое-где из-под истерзанной ракетными попаданиями обшивки плавно вспучивались купола защитных систем станции.

Далее, ближе к торцевым поверхностям, следовал целый лес разгрузочных стрел – настоящие металлические джунгли, в которых можно запросто сбиться с пути и бесконечно блуждать по многоуровневым переходам, изредка попадая в помещения складов.

На обратной стороне станции простиралось пустое, изъеденное язвами ожогов пространство, оканчивающееся колоссальным провалом – воронкой с коническими, оплавленными адской температурой краями, которая образовалась в момент взрыва ядерного реактора, питавшего энергией автоматические производства.

…Среди окружающих станцию обломков, чуть выше плоскости эклиптики тускло поблескивающего кольца, освещая замысловатые конструкции, медленно маневрировал современный космический корабль. На его борту, меж навигационных и габаритных огней, легко читалась маркировка Военно-космических сил Конфедерации Солнц.

Малый крейсер не имел имени собственного, только порядковый номер. «Борт 2057» являлся специализированным кораблем разведки, осуществлявшим поиск и зачистку оставшихся после войны кладбищ кораблей. Совет Безопасности Миров, финансировавший данную акцию, ставил перед собой вполне конкретные задачи, где только часть приоритетов была отдана поиску и захоронению человеческих останков, – основной задачей спецгрупп космического десанта было обнаружение и ликвидация боевых машин – наиболее опасного наследия войны.

Капитан Рауль Шелест, командир особого подразделения по борьбе с кибернетическими механизмами, в данный момент двигался по поверхности станции в районе складских терминалов.

Датчики боевого скафандра минуту назад обнаружили термальный всплеск.

– Группа «Альфа», подтягивайтесь, – произнес он в коммуникатор, одновременно мысленным целеуказанием обозначив на тактической карте конкретные позиции для каждого бойца. Данные тут же были ретранслированы автоматическим устройством АТК,[4] поддерживавшим постоянный контакт как с базовым кораблем высадки, так и с каждым из находящихся на поверхности станции десантников.

Шелест не стал бы отвлекать своих бойцов, осуществлявших прочесывание заданного квадрата, по пустякам.

С одиночным кибермеханизмом капитан мог справиться без посторонней помощи, но по мере приближения к источнику энергетической и тепловой активности становилось очевидно: примерно в километре отсюда работает крупный реактор. Как правило, подобные стационарные источники питания являлись местами концентрации машин – в условиях естественного энергетического дефицита программная логика механизмов заставляла их вести натуральную войну за овладение системами подзарядки, обычно пик подобных столкновений приходился на первое десятилетие автономного существования.

Дожидаясь подхода основной группы, капитан продвинулся еще на пятьдесят метров: он обогнул надстройку, открывая себе обзор.

Впереди в тусклом рассеянном свете прожекторов базового корабля возвышался корпус штурмового носителя класса «Нибелунг».

Действительно проблема… По оперативным данным, на станции в период войны не базировались серв-соединения, но архивные документы тысячелетней давности нередко грешили против истины, и в таких ситуациях Шелест привык полагаться на реальные факты. В данном случае он видел перед собой специализированный корабль, предназначенный для транспортировки и технического обслуживания тяжелой планетарной техники.

– Внимание. Всем перейти в режим боевого сканирования. Источник энергии определен как штурмовой носитель класса «Нибелунг». Вероятно, на его борту может находиться серв-соединение.

– Командир, я фиксирую этот источник, – раздался голос штатного снайпера группы, который уже занял позицию на господствующей над остальными площадями надстройке.

– Есть еще активные сигналы?

– Датчики по нолям. Никого нет дома.

– Сам-то веришь? – усмехнулся Шелест. – Свято место пусто не бывает.

– Верно. Мне нужен Зимогоров для страховки.

– Добро.

Рауль продолжал сканировать окрестности.

Не нравился ему этот штурмовой носитель. Сомнительно, чтобы реактор «Нибелунга», работающий на пятидесяти процентах мощности, не истратил запас активного вещества за минувшее тысячелетие, да и сам корабль выглядел слишком «свежо» – броня светлее окружающей обшивки станции, корпус не имеет характерных следов повреждений от баллистического оружия – лишь несколько пятен ожогов от лазерных попаданий да пара выбитых декомпрессией люков, в общем – чужеродное вкрапление на фоне тотальных разрушений и царящего вокруг хаоса.

Создавалось стойкое впечатление, что «Нибелунг» прибыл сюда уже после войны. Подобные случаи, кстати сказать, не редкость. Часть боевой техники еще много лет эксплуатировалась различными компаниями и даже частными лицами, пока не изнашивалась окончательно. Обычно проблему утилизации подобных реликтов решали в обход существующих межпланетных соглашений – нанимали какого-нибудь пилота с единственной целью – похоронить выработавший свой ресурс космический корабль на каком-либо из известных космических кладбищ.

Практически беззатратный способ решения серьезной проблемы. Один демонтаж реактора обычно влетал в круглую сумму, а тут нужно всего лишь заплатить горе-пилоту, согласившемуся на содействие в афере. При этом хозяева кораблей не задумывались о том факте, что на подобных обломках войны, как правило, существует своя «поствоенная жизнь», остро нуждающаяся в энергетических ресурсах.

В результате такой безответственности машины, которые по определению должны были впасть в энергетическую кому, продолжали функционировать, но что еще хуже, среди них зачастую попадались образчики техники, оснащенные модулями псевдоинтеллекта…

«Хорошо бы заглянуть во внутренние отсеки „Нибелунга“, – подумал Рауль. – Тогда все станет ясно…»

От повторного сканирования штурмового носителя его отвлек вызов на командной частоте.

– «Борт 2057» вызывает группу «Альфа».

– Слушаю. Капитан Шелест. – Рауль узнал голос майора Олсби, координирующего действия его группы.

– Мы зафиксировали крупный, не принадлежащий станции объект. Двадцать километров от твоей позиции по вектору 160.

– А конкретнее?

– Штурмовой корвет Флота Свободных Колоний. Поздняя модификация, система опознания определила его комплектацию как автоматический вариант, хотя произвести полную идентификацию не удалось.

– Что помешало? – осведомился Шелест, продолжая внимательно изучать окрестности «Нибелунга». Рассмотреть ближайшие подступы к кораблю мешало странное, с точки зрения капитана, дугообразное возвышение: на надстройку или технологический выступ не похоже, на ум шла одна неуместная в конкретных условиях ассоциация с баррикадой.

– Корвет серьезно поврежден огнем ракетно-артиллерийских комплексов, – пояснил координатор. – Детали корпуса с явной маркировкой не сохранились.

– Автоматический корабль такого класса должен нести на борту мобильные штурмовые группы, – напомнил майору Рауль. – У вас есть сведения по их комплектации и численному составу?

– Есть. Не только сведения, но и визуальное подтверждение. Зонды зафиксировали разрозненные группы «LDL-55».[5]

– Функциональны?

– Да. Мы снизили орбиту одного из разведзондов, реакция вялая, сканеры передали данные по энергооснащенности – заряд накопителей порядка двадцати-тридцати процентов от заявленного в ТТХ[6] номинала.

– Зонд сбили?

– Да, на втором витке. Пятидесятимегаваттный разряд теплового лазера.

– Насколько я помню, у «LDL-55» лазерные комплексы выкачивают по двести мегаватт.

– Энергетический голод. – Шелест живо представил, как вечно сутулящийся майор пожал плечами, глядя на показания парящих в воздухе голографических приборных панелей. – Что касается цифр, – вновь зазвучал в коммуникаторе голос Ричарда Олсби, – то могу тебя «порадовать» – на борту корвета базировалось десять штурмовых групп. Каждая соответственно включала в свой состав тридцать шагающих лазеров. Вот и умножай.

Шелест умножил. Триста бродячих лазерных установок… Теперь их количество следовало поделить на статистически выверенный коэффициент невосполнимых потерь при прорыве стационарной обороны объекта и снизить степень потенциальной угрозы в соответствии с данными, снятыми уничтоженным зондом.

Все равно получалось многовато.

– У меня проблема иного сорта, – сообщил Рауль координатору. – Обнаружен «Нибелунг» с работающей силовой установкой. Я передаю координаты для орбитальной группировки слежения.

– Принимаю. А «LDL-55» тебя не беспокоят?

– Пока нет, – сухо ответил Рауль. – Они уже выполнили свою задачу, уничтожили реактор станции, и теперь, следуя программным приоритетам, должны охранять зону высадки. Радиус охвата по максимуму составляет пять километров.

– Понял тебя. Жди поддержки минут через семь, не раньше. Кстати, ты всерьез считаешь, что лазерные боты охраняют обломки корвета?

– Однозначно, – ответил Шелест и пояснил: – Данные сервомеханизмы имеют сравнительно небольшую степень программной свободы. Хотя острая необходимость в подзарядке вполне может пригнать их сюда: судя по всему, реактор «Нибелунга» – единственная энергетическая аномалия на всей поверхности станции.

– Согласен. Я отдаю приказ на старт двух модулей огневой поддержки. Пусть блокируют направление на корвет, пока ты занимаешься штурмовым носителем. Что намереваешься предпринять?

– Выдвинусь поближе под прикрытием своей группы. Тут на поверхности станции непонятное возвышение. Сплошной металл, из-за него сканирующее излучение не пробивает до основания «Нибелунг».

– Понял тебя. Советую дождаться, пока группировка спутников закончит подвижку.

* * *

Рауль не стал пренебрегать советом координатора, но передислокация аппаратов слежения не внесла ясности, скорее данные, полученные с их сенсоров, лишь усложнили общее восприятие обстановки.

Сразу за возвышением, которое Рауль продолжал мысленно называть «баррикадой», располагался относительно ровный участок неповрежденной поверхности древней станции. Создавалось впечатление, что кто-то намеренно очистил пространство вокруг «Нибелунга» от разного рода обломков, лишь бронеплиты под днищем штурмового носителя вздымались пологими волнами, немо свидетельствуя об аварийной посадке корабля.

Последним штрихом к картине, окончательно сбившим с толку капитана Шелеста, стало абсолютно неуместное сооружение в виде двадцатиметрового арочного прохода, сиротливо возвышающегося посреди расчищенной площадки.

Изучив конструкцию посредством сканеров орбитальной группировки, Рауль пришел к выводу, что ее возраст составляет от силы две-три сотни лет. Внушительных размеров арка, непонятно кем и с какой целью возведенная на поверхности древней станции, смотрелась будто распахнутые настежь ворота в иной, неподвластный пониманию мир, – эстетика ее форм несла нечто неуловимо тонкое, основанное на чувственных ассоциациях архитектора, воплощенных в плавных линях изящных, но не вычурных изгибов.

Парадокс. Особенно остро неуместность данной конструкции ощущалась, когда взгляд проходил сквозь образованный ею проем и… вместо ожидаемого иного пространства находил лишь ровное поле плотно пригнанных бронеплит да искореженную ураганным огнем надстройку комплекса противокосмической обороны…

Созерцательное замешательство Рауля внезапно усилилось. Он как будто почувствовал чужой взгляд, холодный, изучающий, пристальный, хотя мгновенное сканирование окрестностей не выявило ни малейших изменений обстановки.

И все же он остро, до дрожи, чувствовал: кто-то находится поблизости и пристально смотрит на него…

Из неприятного состояния капитана Шелеста вывел голос майора Олсби:

– Первый, на связь. Срочное сообщение.

– Что стряслось? – Рауль по собственной фразе почувствовал, что выбит из привычного уравновешенного состояния.

– Мы принимаем сигнал бедствия. Срочно сворачивайтесь, за вами выслан челночный корабль.

– При чем тут мы? – не понял капитан.

– Полученный сигнал транслируется из системы Треула. Это колония рудодобывающей компании «Спейсстоун». По информации, переданной из штаба флота, на планете полно машин при минимальном количестве людей. Мы – ближайший корабль, способный оказать помощь.

– Понял. Много машин – это наш профиль. Сворачиваемся. Укажите координаты точки подбора. – Шелест, против обыкновения, не стал возражать или спорить, хотя всем было известно, как обычно реагировал капитан на попытки начальства использовать его подразделение для решения какой-либо внезапно возникшей проблемы.

Он продолжал ощущать на себе чужой взгляд, который в сочетании со странностями окружающей обстановки доводил восприятие до той степени абсурда, когда вместо ясного, трезвого мышления рассудок начинают заполнять всякого рода домыслы.

Рауль никогда не отличался ни суеверностью, ни тем более – малодушием, но сейчас он был рад, что его группу временно отзывают с поверхности древнего сооружения.

Было над чем подумать во время вынужденной передышки: в том, что они вернутся сюда, Шелест не сомневался ни на секунду.

Группа капитана Шелеста. Колония Треула. Автономный режим

Десантный модуль вышел из гиперсферы в непосредственной близости от планеты.

При получении сигнала бедствия пилоты, спешащие на выручку, как правило, не придерживаются энергетически выгодных точек всплытия – в расчет берется уже не экономичность, а исключительно скорость.

– Внимание в десантном. Капитана Шелеста в рубку управления! – раздался в интеркоме голос галактлейтенанта Грабцова.

Рауль отдал мысленный приказ, и наклонное ложе приподнялось, сухой звук фиксаторов освободил бронескафандр от страховки, позволяя встать.

Он бросил взгляд в узкий проход между двумя рядами наклонных капсул, готовых в любой момент войти в стартовые стволы электромагнитных катапульт.

Закругленные с обоих торцов овальные цилиндры, внутри которых находились бойцы его подразделения, были герметизированы. Обычная мера предосторожности при подлете к планете. Случись что-то непредвиденное, и автоматика в течение нескольких секунд отстрелит двенадцать индивидуальных посадочных капсул, снабженных собственными двигателями и системой навигации.

Дверь рубки управления неслышно скользнула в сторону.

– Как обстановка? – Рауль без лишних приглашений занял резервное кресло пилота и взглянул на обзорные экраны.

В прицеле курсовой координатной сетки висел огромный коричневато-серый шар планеты, на фоне которого скользила яркая, отливающая серебром ажурная конструкция станции гиперсферной частоты.

– Пока тихо, – ответил Грабцов. – Я бы сказал – подозрительно тихо. Станция ГЧ заблокирована. Связи с колонией нет. Сигнал бедствия передается единственным передатчиком, работающим в режиме изоляции от остальной аппаратуры.

– Виртуальная атака? – предположил Шелест.

– По всем признакам похоже на то. Непонятно, почему молчит сама колония. Мы уже в пределах прямой связи.

Рауль взглянул на показания датчиков, расположенных в сфере голографического монитора. Действительно, лейтенант прав – создавалось впечатление, что на поверхности не работает ни один кибернетический комплекс.

Сканеры штурмового модуля способны зафиксировать даже ничтожную энергетическую активность, здесь же ее не наблюдалось вообще – лишь смутно тлело тепловое пятно ядерного реактора.

Суспензорное поле свернуто. Силовая установка погашена в аварийном режиме. Станция ГЧ блокирована. Слишком круто для последствий виртуальной атаки. Скорее отключение произведено внутренней командой, распространенной по глобальной сети. Иначе не объяснишь. Шелест прекрасно отдавал себе отчет, что внизу, на относительно небольших площадях, сконцентрирована сугубо гражданская техника: строительная, рудодобывающая, планетопреобразующая, но степень пассивной защиты созидательных механизмов, работающих в режиме освоения чуждой для человека планеты, по определению не должна уступать продвинутым боевым аналогам.

– Что делать, капитан? Выходить на орбитальный виток?

– Сажай модуль.

– А если ловушка?

– Без «если». Идем на посадку в режиме максимальной защиты.

Лейтенант Грабцов молча опустил забрало гермошлема.

Рауль пристегнулся к креслу и тоже загерметизировал шлем, давая понять, что не собирается возвращаться в индивидуальную капсулу.

– Внимание всем! – произнес он в коммуникатор. – Идем на посадку. По сигналу – покинуть капсулы для десантирования через рампу.

Шар планеты уже разросся до исполинских размеров, заполнив все сектора телескопического обзора, лишь на мониторах заднего вида медленно терял контрастность фон усеянного мириадами звезд космического пространства, уступая место постепенно разгорающейся ауре, излучаемой нагревающейся обшивкой модуля.

Плавный вход в атмосферу сопровождался лишь легкой, едва ощутимой вибрацией; внизу простирался клубящийся океан облачности – серая мгла, в которую минуту спустя погрузился ДШМ.[7]

Пока на экранах властвовала серая муть, подсвеченная багрянцем от раскаленной обшивки, Рауль на несколько мгновений активизировал кибернетические модули имплантов.

Ничего.

Ощущение пустого киберпространства оказалось настолько резким, непривычным, что он на миг почувствовал себя не сидящим в кресле снижающегося космического аппарата, а одиноко стоящим посреди бескрайней и безмолвной пустыни…

…Наконец облака расступились.

Модуль продолжал снижаться; над этим полушарием планеты царила ночь, и только термальная оптика вычерчивала зеленоватые, подернутые мелкой рябью помех контуры приземистых зданий небольшого городка, над которым царил высотный офис корпорации «Спейсстоун».

Ни одного габаритного огня, освещенного окна или иного проблеска света – лишь глухая тьма.

– Посадочные площадки временного космопорта свободны. Начинаю окончательный маневр.

Рауль дождался, пока схлынут резкие перегрузки торможения, а индикатор скорости сравняется с отметкой двухсот километров в час.

Вновь короткое включение имплантов.

Сфера сканирования пуста. Разум капитана воспринимал лишь фоновое тепло реакторной установки.

– Приготовиться к десантированию! – Шелест встал с кресла и добавил, обращаясь к Грабцову: – Как только мы покинем корабль, поднимешься на один километр. Без моей команды огня не открывать. О любых изменениях обстановки докладывать немедленно.

– Понял, – не оборачиваясь, ответил пилот. – Удачи.

* * *

Единственное поселение колонии Треула встретило десантников вязким мраком неосвещенных улиц и нудной моросью дождя.

– Земцов, берешь двух человек, задача – осмотр периметра суспензорной защиты.

– Понял, командир.

Три фигуры в бронескафандрах отделились от немногочисленной группы и тут же растворились в плотном мраке, оставив напоминанием о себе лишь маркеры засечек на радаре АТК.

– Остальные за мной! – приказал Рауль, избрав в качестве ориентира здание колониального офиса.

Необходимости отдавать дополнительные инструкции он не видел – бойцы действовали четко, слаженно, разбившись на пары, они двигались вслед за командиром, прочесывая сканирующим излучением каждое ответвление главной улицы.

Рауль остановился, когда до центральной площади городка оставалось пройти менее ста метров.

У подножия строящегося здания лежал универсальный кибермеханизм.

– Моллиган, осмотреть!

Несколько секунд ожидания. Почему-то зябко, неуютно на душе, не тревожно, а именно неуютно, не то от капель моросящего дождя, сбегающих по забралу гермошлема, не то от…

– Он разбился, сэр, – пришел доклад. – Упал откуда-то с верхних этажей.

– Понял. Что в здании?

– Наблюдаю группу из пяти однотипных машин. Один механизм стоит, остальные лежат. – Сайрок подчеркнул интонацией последнее слово.

Рауль понял, на что именно обращает его внимание боец. Отключившийся по приказу кибермеханизм никогда не рухнет с высоты и не останется лежать, окаменев в произвольной позе. Перед штатным выключением любая машина выполнит ряд операций, например, отойдет на безопасное расстояние от края строительной площадки и замрет в строго определенном положении.

– Электромагнитный импульс, – вновь раздался в коммуникаторе чуть хрипловатый голос Моллигана. – Сканирование показывает повреждение цепей управления. Часть внутренних схем носит характерные следы оплавления.

Рауль выслушал доклад, на мгновение включился в киберпространство, но ощутил все ту же гнетущую пустоту.

– Земцов, что у тебя?

– Обнаружено два взорванных эмиттера суспензорной защиты. Предположительно разрушение произошло из-за резкого скачка напряжения.

Кто-то все же атаковал колонию. Причем не виртуально.

– Грабцов?

– На связи.

– Что на сенсорах?

– Чисто.

– Свяжись со станцией ГЧ. Сними аварийную блокировку и проверь, когда было зафиксировано последнее возмущение гиперпространства.

– Понял.

Рауль посмотрел на сумеречное здание офиса и коротко скомандовал:

<1 2 3 4 5 6 >