Хоббит, который слишком много знал

– И он увидел кольцо?

– Нет. Как только открылись врата миров, сработало специальное заклинание, и кольцо моментально исчезло. Врата миров оставались открытыми около часа, а потом закрылись. Судя по возмущениям маны в окрестностях Аннуина, кто-то из сильных удостоил посещением этот город. Потом он удалился, вероятно, бормоча под нос, что университетским магам надо меньше пить и больше закусывать.

– И что теперь?

– Теперь все хорошо. У меня есть ключ силы, я скопировал его, как только майар вошел во врата. Теперь нам осталось только выполнить последнюю часть нашей миссии – твои тела и души должны быть объединены. Сейчас я совершу заклинание, и ты окажешься… ох, совсем забыл! Я не могу позволить тебе вынести отсюда волшебные книги. Вот, – он извлек из воздуха лист пергамента, – заклинание, которое позволит тебе перемещаться сюда…

– Подожди, – я перебил Учителя, – ты хочешь переместить меня в Средиземье, в тело другого меня?

– Конечно, а как же иначе? Там твой дом, твой клан, там весь смысл твоей жизни. А ты хочешь исчезнуть из Средиземья и остаться здесь?

– Я смогу потом вернуться обратно?

– Конечно. Но что тебя привлекает здесь, в этой каморке?

– В этой каморке – ничего. А в зоне отдыха, которую ты сотворил для меня, живет девушка.

Учитель присвистнул:

– Любовь?

Я кивнул. Учитель присвистнул еще раз:

– Она хотя бы односторонняя?

Я покачал головой. Учитель грязно выругался. Меня передернуло. Я, конечно, понимаю, что глупо думать, будто проклятие, обращенное на самого себя, обязательно возымеет действие, но если представить себе в красках… Моргот, несомненно, мужского пола, и он может… нет, я не пожелал бы такого не только самому себе, но и вообще никому и ни при каких обстоятельствах!

Учитель мрачно посмотрел на пустой стакан в руке, и стакан немедленно наполнился, а через несколько мгновений снова опустел. Учитель выглядел подавленным. Он смущенно пробормотал:

– Я должен был это предвидеть. О чем может мечтать юный хоббит? Моргот меня… – Он увидел ужас в моих глазах и осекся. – Что же теперь делать?

Я пожал плечами.

– Я не могу вернуться туда без нее, – резко сказал я. – А вернуться с ней я тоже не могу, ведь клан ее не признает.

– Это точно. Кстати, что у нее с памятью? Базовые навыки, очевидно, есть, а личностная память?

– Абсолютно пуста. Она даже не помнит, кто ее отец.

– Еще бы она помнила! Хорошо, твоим базовым телом будет вот это, – он показал на меня пальцем, – а остальное решим потом. В любом случае, через пару месяцев ты станешь настолько крут, что сможешь заставить своего… Как его там, Дромадрон?.. В общем, заставишь Дромадрона принять ее в клан, и будете жить долго и счастливо. Короче, Хэмфаст! Сейчас мы совершим объединение, а потом решай сам, что делать с этой девицей. Главное – не торопись, вначале прочитай хотя бы первую книгу. Но достаточно разговоров!

Учитель привел в действие высшую магию, и произошло объединение.

12

Только что было два Хэмфаста, и вот я опять един. Я разговаривал с Учителем и одновременно лежал на кресте, нарисованном на каменном полу кровью какого-то магического зверя. Морготовы маги никак не угомонятся – все пытаются разобраться с кольцом, а кольцо-то исчезло! Я страдал от усталости, и эта усталость была одновременно двух видов – когда дел слишком много и когда дел слишком мало. Я думал о своей любви и одновременно думал о дороге домой. Нас было двое, мы были очень похожие, но все-таки разные, и вот теперь мы слились.

Это напоминало встречу двух братьев-близнецов, знающих друг друга с самого рождения и расставшихся на неделю волей обстоятельств. Только наша встреча произошла внутри одного тела.

Я посмотрел на себя и усмехнулся.

Я тоже посмотрел на себя и усмехнулся.

– Вот ты какой! – одновременно сказали мы.

А потом я узнал, что у меня есть любимая. И одновременно я узнал, что побывал в столице Аннура.

– Круто! – сказали мы друг другу.

Я сказал, что Учитель сволочь, потому что он насмеялся надо мной, и над Дромадроном, и над Хардингом, и над всем кланом, и даже над университетскими магами, которым, впрочем, так и надо. Я возразил, что Учитель открыл передо мной мир высшей магии и, более того, подарил мне истинную обоюдостороннюю любовь, и потому он вовсе не сволочь, а очень хороший человек, то есть эльф. Я ответил, что все это круто, но он сделал это не просто так, бескорыстно, а чтобы добыть неведомый ключ силы, а зачем ему нужен ключ силы, это еще вопрос, и кто знает, может быть, наш Учитель принесет в Средиземье столько же зла, сколько принес Саурон, или даже больше. Но я не согласился, я сказал, что, будь Учитель злым, он бы убил меня сразу же после выполнения миссии. И я заткнулся.

А потом я сказал:

– Теперь мы вместе. И я согласился:

– Теперь мы вместе. – И добавил: – Навсегда.

Глава вторая

ВО ВСЕМ ДОЛЖЕН БЫТЬ ПОРЯДОК

1

Прошел месяц. Я изучил второй раздел книги Учителя, и в жилище Нехаллении появилось волшебное зеркало, в которое я вложил все свои новообретенные знания.

С виду это обычное зеркало. Но если произнести кодовое слово, а затем название предмета или существа, зеркало показывает то, что названо. При этом изображение в зеркале выглядит так, будто ты смотришь не в зеркало, а в окно. То есть, если ты видишь раскрытую книгу, ты можешь читать ее, не испытывая нужды разбирать зеркально отраженные руны.

Само зеркало устроено очень просто, вообще, магия управления неодушевленными предметами предельно проста. Ты вникаешь в предмет, постигаешь его внутреннюю структуру, вникаешь в то, что ты хочешь от предмета, и меняешь в структуре предмета наполнение тех полей, которые необходимо изменить. И предмет приобретает те свойства, которые ты хочешь в него вложить. Не нужно сплетать сложные заклинания, не нужно предусматривать реакцию на внешние раздражители, ведь неодушевленные предметы не реагируют на изменения окружающего мира. А само изменение структуры выполняется пятью простыми элементалами. Только в отдельных случаях, когда структура изменяемого предмета очень сложна, требуются особые заклинания, чтобы ускорить преобразование.

Если говорить с магической строгостью, мое зеркало – это не предмет, а артефакт, то, что занимает промежуточное положение между живым и неживым. Артефакты умеют реагировать на некоторые раздражители, но все возможные действия вносятся в душу артефакта магом, на самостоятельные действия артефакт не способен. Вот над душой зеркала мне как раз пришлось поработать.

Труднее всего было добиться, чтобы зеркалом мог управлять тот, кто не обладает магической силой. Пришлось создать слуховой центр, способный понимать речь, и предусмотреть правильную магическую реакцию на голосовые команды. Если бы я создавал зеркало для личного пользования, я бы ограничился непосредственным магическим управлением, но Нехалления не умеет повелевать элементалами.

Непросто оказалось и организовать поиск существа, которое следует показать. С неодушевленными предметами все просто, а вот элементал “Найти существо” действует только в пределах одного мира, поэтому мне пришлось придумать некую нетривиальную процедуру. В режиме поиска одушевленного существа зеркало создает свою копию, которую перемещает в мир Средиземья, и поиск ведет эта копия. А изображение и звук передаются между мирами через внутреннюю память артефакта в ту копию, которая показывает существо пользователю.

В общем, получившееся зеркало смело можно назвать выдающимся творением. Думаю, в аннурском университете его зачли бы как магистерскую диссертацию.

Я преподнес волшебное зеркало в подарок Нехаллении. Я не мог даже предположить, что она так обрадуется. С запоздалым раскаянием я понял, как тоскливо и одиноко ей было все это время. Каждый вечер я проводил три часа у нее в гостях, а все остальное время она сходила с ума от безделья и одиночества. Чем занять себя, если у тебя есть все необходимое для жизни и ты свободна от хозяйственных забот, а ничего другого не умеешь делать? Все мое время было занято магической учебой, но Нехалления еще не приняла судьбу, у нее совсем нет скилла, и к тому же она неграмотна. Ей не с кем поговорить, негде погулять, в общем, когда я все это понял, мне стало так стыдно, так стыдно… Но теперь уже ничего не поделаешь, тем более что у моей возлюбленной появилось занятие.

Получив зеркало, Нехалления стала проводить возле него почти все время. Она очень быстро освоила управление зеркалом и уже через неделю знала о Средиземье много больше, чем декан факультета географии аннурского университета. Она нашла говорящую башню Ортханка, и действительно, похоже, что эта башня помнит Нуменор. Нехалления заглянула в темное нутро Морийских гор и в запретные владения Древоборода, она вдоволь налюбовалась памятниками Минатора, Аннуина и Нообурга, она познакомилась с жизнью разумных в Ангмаре и Полночной Орде, Рохане и Хараде, Хазге и загадочной стране восточных варваров. А потом ее внимание привлекла Хоббитания.

Нехалления часами сидела перед зеркалом, неотрывно наблюдая за тем, как живут хоббиты, как они добывают пищу и одежду, как они торгуют с людьми, как зачинают, рожают и выращивают детей, как магия визардов помогает строить и жить, как на советах кланов решаются вопросы, которые не решить в одиночку. Чем больше Нехалления наблюдала повседневную жизнь родного и одновременно чужого народа, тем больше ее привлекало это необычное подглядывание. Однажды она спросила меня:

– Хэмфаст, – сказала она, – когда ты прочтешь все волшебные книги, ты вернешься домой?

– Конечно, – ответил я, – ведь это же мой дом.

– Ты возьмешь меня с собой?

– Естественно. Я же тебе обещал.

– Я освобождаю тебя от этого обещания.

– Но почему?

– Я не хочу, чтобы оно принесло тебе несчастье. Твой клан не примет меня.

– Ты думаешь, что жизнь без тебя может принести мне счастье?

– Не знаю. – Она помолчала. – Это и есть любовь?

– Да.

– Ты уверен? Ведь совет визардов не провозглашал нас возлюбленной парой.

– Я уверен. Мне не нужен совет визардов, чтобы разобраться в своих чувствах.

– Тогда почему ты не называешь меня своей женой?

И в самом деле – почему? Ведь в законах главное – их дух, а не руны, которыми записаны слова. И если я уверен, что люблю и любим, зачем мне формальные подтверждения?

Но я просто не могу назвать своей женой девушку, которая не связана со мной священным обрядом. Я понимаю, что этот обряд ничего не изменит в наших душах, но я знаю, что без него нельзя создать семью. Просто нельзя. И как можно назвать женой девушку, не принявшую судьбу? Это все равно что назвать женой ребенка, это, в конце концов, извращение! Я понимаю, что законы не могут предусмотреть все, но это не избавляет меня от необходимости им подчиняться.

Я ничего не смог ответить. Нехалления вздохнула и тоже ничего не сказала. Скоро я решу эту проблему, я придумаю что-то такое, что позволит нам связать свои Судьбы и быть вместе до тех пор, пока смерть не разлучит нас. Но прежде я должен дочитать книгу.

2

Прошел еще месяц. Я осилил третий раздел книги, и, похоже, теперь я – второй маг Средиземья после Учителя. Если, конечно, не считать майаров, которые, хотя постоянно обитают в другом мире, время от времени навещают Средиземье.

Третий раздел книги Учителя называется “Души разумных существ”, и, надо сказать, его содержание полностью соответствует названию. Еще надо сказать, что разумная душа устроена немногим сложнее, чем неразумная. То есть она устроена сложнее, но различия не качественные, а количественные. Если ты умеешь менять природу предмета, превращая его в артефакт, то можешь изменить и природу разумного существа. Потребуются другие элементалы, но управиться с ними не намного труднее.

Я проник в собственную душу и превратил себя в подобие живого артефакта. Я выяснил, что такое судьба. Оказалось, это совсем не то, что принято подразумевать под этим понятием. Судьба – всего лишь набор свойств, заполняющих соответствующие поля в структуре души. Каждое существо имеет свой набор, и то, какие свойства есть у этого существа, и то, насколько выражено каждое свойство, все это вместе и определяет судьбу. Если у тебя много скилла, силы и отваги, быть тебе боевым магом. А если скилл есть, а сила с отвагой напрочь отсутствуют, зато имеются интуиция и креативность, быть тебе визардом. Ну и так далее.

Вначале я заполнил все поля своей судьбы и установил каждому свойству максимальную выраженность. Но, посмотрев на то, как вокруг меня искривились течения маны, я сразу же понял, какую глупость сделал. Хорошо, что я физически нахожусь в другом мире, иначе появление подобного мне сверхсущества моментально всполошило бы все Средиземье. Я вернул свои свойства в исходное состояние, разве что чуть-чуть увеличил скилл и силу магии, а заодно физическую силу, здоровье и выносливость. А еще я сплел заклинание, которое непрерывно оценивает степень опасности окружающей обстановки и в случае необходимости увеличивает значения соответствующих свойств до требуемых величин. Я применил это заклинание к себе, и получилось, что в обычной обстановке я – обычный хоббит, но, когда мне грозит опасность, я становлюсь практически неуязвимым для нее, а моя сила, как физическая, так и магическая, всегда превосходит силу противника.

Еще я навесил на себя заклинание отражения через мыслеобразы, способность автоматически познавать чужие заклинания, направленные против меня (так называемый глаз орла), установил функцию подъема схоларности до предельного уровня, на котором я могу извлекать заклинания непосредственно из памяти заклинающего, ну и еще с десяток подобных приятных мелочей.

Теперь я могу помериться силой с любым магом Средиземья, кроме Учителя. Я связался с Учителем, чтобы похвастаться своими успехами, но он не захотел со мной разговаривать. Едва он понял, что у меня нет никакого важного дела, как прервал связь. Кстати, я так и не знаю, где сейчас физически находится Учитель. Я точно знаю, что он в Средиземье, но его не достает ни одно заклинание поиска, дотянуться до него можно только через рунный идентификатор, который он сам мне передал. Интересно, как он достиг таких результатов? Вероятно, чтобы это понять, нужно дочитать обе книги до конца.

Наигравшись со своей душой, я отправился к Нехаллении. Теперь ей не нужно медитировать в круге судьбы, я могу сам вложить в ее душу все необходимые данные. И, пожалуй, я смогу наложить на нее маскирующее заклятие, которое позволит ввести ее в клан. Например, как будто она потеряла память при странных обстоятельствах, наводящих на мысль о злокозненном волшебстве, но загадочный колдун не оставил почти никаких зацепок, кое-что о нем сказать можно, но выследить не получится. Девочка ни в чем не виновата, она не знает, где ее клан, но мы должны помочь ей найти родной клан, а если не найдем, принять ее к себе. Да, пожалуй, я наложу на нее такое заклинание.

С этими мыслями я вошел в дом Нехаллении, но меня ждал неприятный сюрприз. Она исчезла.

3

Меня охватило отчаяние. Я подумал, что Нехалления исчезла навсегда, что Учитель, сотворяя ее, допустил какую-то ошибку, что она дематериализовалась из-за некачественного заклинания, как не раз дематериализовывались мои неудачные создания. Но я быстро взял себя в руки.

Магическое зеркало. Заклинание отбора вариантов. Запрос: хоббит женского пола, имя – Нехалления. Нескончаемую минуту заклинание перебирает подходящих хоббитов, и вот результат. В волшебном зеркале я увидел мою любимую, и первой моей реакцией было недоумение – как такое могло случиться?

В зеркале отражалась гостиная Самого Большого Дома клана Брендибэк, Нехалления сидела на стуле для непочетных гостей, в креслах развалились Хардинг и Дромадрон, они беседовали.

– Как такое может быть? – спрашивает дядюшка Хардинг, обращаясь к Дромадрону. – Ты когда-нибудь слышал о чем-то подобном?

– Нет, – отвечает Дромадрон, – но все когда-то происходит в первый раз. Так, значит, Нехалления, этот, гм… учитель оставил Хэмфасту три книги и один свиток пергамента?

И в этот момент я все понял.

Дверь моей каморки, ведущая в Хоббитанию. Односторонняя дверь, которую создал Учитель, чтобы я не чувствовал себя узником в темнице. Дверь, которая больше не нужна, но все еще существует, потому что никто не позаботился ее ликвидировать. Она расположена рядом с дверью, ведущей в овраг, что соединяет мое жилище с домом Нехаллении. Я рассказывал ей об этой двери, она знала, что для того, чтобы пройти через нее, не обязательно обладать магической силой. И вот Нехалления прошла через дверь, прошла в двух шагах от меня, а я даже не заметил этого, сплетая очередное заклинание. Но она знала, что не сможет вернуться обратно! Почему же она ушла? Она отчаялась ждать, когда я перестану погружаться в книги и снизойду до нее, когда я задумаюсь над тем, что живу не только для себя? Почему я не сделал этого раньше? Почему я хотя бы не успокоил ее, не обнадежил, не сказал, что ей осталось ждать совсем недолго? Почему я никогда не принимал ее всерьез, не как объект для приложения своей абстрактной любви, а как живого хоббита-женщину, за которую я несу ответственность? Краска стыда залила мои щеки. Я спешно выполнил заклинание перехода.

– Да, Дромадрон, – сказал я, – три книги и один свиток. Кстати, Нехалления, ты села на неподобающее место. – И я указал ей на кресло для почетных гостей.

Нехалления не двинулась со стула, и я выполнил заклятие перемещения. Затем я опустился в свое собственное кресло, которое одновременно переместил из угла гостиной туда, где я стоял. Получилось эффектно: казалось, что я сейчас глупо сяду на пол, но, когда падение стало неотвратимым, под моим седалищем материализовалось кресло.

Хардинг и Дромадрон потрясенно молчали. Я протянул руку, вытащил из воздуха раскуренную трубку и затянулся с важным видом. Я вообще-то не курю, но в такой момент надо чем-то себя занять, чтобы не выглядеть ожидающим чужого решения.

Дромадрон нервно прокашлялся и спросил непослушным голосом:

– Хэмфаст, что с тобой произошло?

– Разве Нехалления вам не рассказала?

– Она рассказала, но ее рассказ ничего не проясняет, ведь она не поняла почти ничего из того, что увидела. Кто такой учитель? Как его истинное имя?

Я с удивлением сообразил, что не знаю истинного имени Учителя, он так и не удосужился сообщить его мне. Я хотел было сказать, что Учитель – эльф, но вовремя остановился. Я не могу раскрыть тайну Учителя даже самым близким хоббитам, ведь тайна, которую знают трое, – это уже не тайна, и то, что я расскажу, немедленно разнесется по Средиземью, а когда это узнают майары, они поймут, что сделал Учитель, и тогда… убить одного эльфа наверняка проще, чем утопить целую страну. И я не стал раскрывать тайну Учителя. Вместо этого я сказал:

– Он – один из сильнейших магов Средиземья. Он не называл своего имени, он пояснил, что не может этого сделать. Я не знаю, кто он, но его сила превосходит все мыслимые пределы. И в нем нет зла.

Дромадрон кивнул.

– Ты говоришь правду, твоя аура не затуманена ложью. Ты не знаешь в точности, кто такой Учитель, но у тебя наверняка есть предположения.

– Я не хочу говорить о них. Думаю, что раз Учитель не назвал свое имя, то он хотел остаться неизвестным, и мне не следует раскрывать его инкогнито, тем более что я не уверен в своих догадках.

В этот момент у меня сработал глаз орла. Заклинание постижения правды, направленное на меня, предстало перед моим внутренним взором, будто написанное на невидимом пергаменте. Я мгновенно понял принцип его действия, оно реагирует на специфические колебания маны, порождаемые произносимой ложью. Я сотворил магический фильтр и окружил им свою голову. Произошел небольшой выброс маны, Дромадрон дернул щекой и спросил:

– Что ты сейчас сделал, Хэмфаст?

– Ничего. Я еще не слишком хорошо умею обращаться с маной, иногда бывают спонтанные выбросы.

Заклинание Дромадрона подтвердило, что я говорю правду, и Дромадрон успокоился.

– Не волнуйся, – сказал он, – умение держать потоки приходит с опытом. Я вижу, учитель многому тебя научил. Нехалления рассказывала про зеркало…

Дромадрон сделал многозначительную паузу, но я промолчал. Он спросил несколько разочарованно:

– Ты не хочешь поделиться со мной этим заклинанием?

Я обратил взор на большое зеркало, висящее между двумя гобеленами, один из которых изображал, как Фолко Великий командует ополчением, а второй – как Фолко Великий убивает вождя орков. Отработанное заклинание легко слилось с отполированной бронзой, превратив зеркало в артефакт. Заодно я организовал вокруг зеркала маленький вихрь маны, ведь иначе Дромадрон понял бы, что высшая магия не имеет никакого отношения к полю маны, а это ему ни к чему.

Дромадрон потянулся было магическим взглядом к свежесотворенному артефакту, но вовремя пересилил себя. Он досадливо поморщился:

– Я просил тебя поделиться заклинанием, а не артефактом.

– Зачем тебе заклинание? – деланно удивился я. – Клану вполне хватит одного такого зеркала. Дромадрон снова поморщился.

– Ты не хочешь делиться знанием с родным кланом, – сказал он. – Почему?

– Это знание опасно.

– Любое знание опасно. Разве это зеркало более опасно, чем заклятие самонаведения?

– Да. В самом зеркале нет ничего опасного, но принципы построения заклинания…

– Принципы построения заклинания везде одинаковы, – перебил меня Дромадрон.

Я не стал противоречить мудрому визарду, вместо этого я открыл его душу и удвоил его скилл.

– Теперь ты понимаешь? – спросил я.

– Что? – удивился Дромадрон.

– Загляни внутрь себя.

Дромадрон заглянул и… Не знаю, как можно выразить его потрясение, кроме как в нецензурных выражениях. В общем, Дромадрон догадался. Он пробормотал:

– Если это тебе по силам… Кажется, я знаю, кто твой учитель.

– Теперь ты понял, почему я не произнес вслух его имя?

– Я понял, – лицо Дромадрона помертвело. – Он появляется так редко… – Дромадрон надолго замолчал. В разговор вступил Хардинг. Он спросил:

– Значит, Хэмфаст, ты не можешь передать клану те знания, что ты обрел в путешествии?

– Да. Я действительно не могу сделать это.

– Ты знаешь, что гласит закон по этому поводу?

– Это особый случай.

– Особых случаев не бывает! – отрезал Хардинг. – Все хоббиты равны перед законом, исключений из этого правила нет и быть не может. Закон говорит, что знание каждого хоббита принадлежит клану в лице его вождя. Вождь имеет право на любое знание любого хоббита клана.

– Я не могу передать мое знание даже тебе! – отчаянно воскликнул я. К чему он клонит? Изгнание??

– Из нашей истории нам ведомы примеры, – продолжал тем временем Хардинг, – когда обстоятельства складывались так, что хоббит не мог подчиняться законам клана, ибо слепое следование закону привело бы к беде все Средиземье, а значит и родной клан хоббита. Ты знаешь, что происходило с такими хоббитами.

У меня внезапно сел голос. Мне пришлось прокашляться, чтобы произнести следующие слова:

– Ты имеешь в виду героев? Ты считаешь, что я могу стать шестым героем?

– Конечно! За все время от сотворения мира не было хоббита, чья магическая сила могла бы сравниться с твоей. Неужели твой учитель дал тебе силу просто так? Нет, он никогда не появляется в Средиземье без веских причин. Если Гэн… – Хардинг замялся. – Если он снизошел в наш мир, значит, нас ждут великие потрясения. А в час великих потрясений всегда находится хоббит, который получает великий дар во имя спасения Средиземья. В этот раз выбор пал на тебя, и я скажу, что это не самый плохой выбор. Жалко, конечно, что ты не сможешь сменить меня в роли вождя и Дромадрона в роли визарда, но…

– Как? – перебил я Хардинга. – Никогда не было, чтобы вождь и визард совмещались в одном хоббите!

– Все когда-то происходит в первый раз, – возразил Хардинг, – ты обладаешь всеми качествами, необходимыми вождю, а кроме того, и хорошим скиллом. Ты мог бы объединить в своих руках всю силу клана. Но, видать, высшие силы приготовили тебе другое предназначение. Кстати, Дромадрон, тебе следует снять заклинание с Олеси.

Дромадрон кивнул, а я воскликнул, не в силах поверить в то, что уже понял:

– Какое заклинание?!

– Олеся рожает только дочерей, – пояснил Дромадрон. – Я сделал так по просьбе Хардинга, ведь, если бы она родила сына, ты не смог бы стать вождем.

– Ты, Хардинг, отказался от счастья иметь сына только ради меня?!

– Не только ради тебя и вообще не ради тебя, а ради клана. Ты стал бы великим вождем, а это важнее для клана, чем мое счастье.

Моргот меня раздери! Если бы не Учитель, я мог бы стать самым прославленным хоббитом Средиземья! Вождь сильнейшего клана, да еще и визард одновременно… Впрочем, тогда я не смог бы повелевать элементалами, а это может принести мне еще большую славу. Если бы вождь и везард не оказались такими упертыми… Я предпринял последнюю попытку: