Полная версия
Хоббит, который слишком много знал
Меня осмотрел сначала плешивый старик в красном плаще, потом юная девушка в небесно-голубом платье, украшенном многочисленными рюшечками, кружавчиками и искусственными цветами, потом тощий мужчина средних лет с властным тонкогубым лицом, одетый в боевую кожаную куртку, потом молодой человек, похожий на пьяницу, в помятом камзоле, протертом на локтях, а потом я потерял счет лицам. Я стоял в центре пентаграммы и на луче гексаграммы, меня водили по кругу силы, рассматривая через призму гномьего хрусталя, мою руку вкладывали в разнообразные магические приспособления, больше похожие на орудия пыток, три или четыре раза меня кормили, раз десять, когда я валился с ног от усталости, меня взбадривали заклинаниями, и, когда, казалось, прошло уже несколько дней, я покинул скромное здание в яблоневом саду.
Не помню, как я добрался до постоялого двора, возможно, меня несли на руках. Помню только, что, оказавшись в своей комнате, я повалился на кровать и немедленно заснул, не имея сил даже на то, чтобы снять сапоги.
10.2Я ожидал, что за дверью окажется еще одна комната, но я ошибся. Дверь вывела меня на дно глубокого и узкого оврага с отвесными стенами. Я посмотрел наверх и увидел только переплетение ветвей многочисленных деревьев, густо растущих на склонах. Ни одно дерево не росло достаточно низко, чтобы можно было ухватиться за него и взобраться наверх. Но мне и не нужно наверх.
По дну оврага весело журчал ручеек, вытекающий из расщелины на склоне. Я с удовольствием напился. Чистая ключевая вода не сравнится по вкусу ни с чем, разве что с умело приготовленным пивом. Я медленно, прогулочным шагом двинулся вдоль ручья.
Не успел я пройти и ста шагов, как мое внимание привлекла дверь в склоне оврага. Без всякого сомнения, хоббичья нора. Я радостно устремился к ней, я только сейчас понял, как мне не хватало все это время общества равных.
Я вежливо постучался, и через минуту дверь открылась. Я опешил – на пороге стояла юная девушка.
Вам не понять красоту девушки-хоббита, вам не понять, как неизъяснимо-прекрасны могут быть маленькие круглые глазки со светло-коричневой радужкой и розоватыми белками, какое сладкое томление вызывает у хоббита-юноши идеальный круг девичьего лица, нарушаемый лишь выступами пухленьких щек, какие чувства поднимаются в душе при единственном взгляде на упитанные ножки, густо поросшие мягчайшей шерстью… Впрочем, я тоже не понимаю, что такого замечательного в признанных человеческих красавицах, для меня они все – огромные, угловатые и тонконогие цапли с вытянутыми, какими-то птичьими лицами. Воистину, у каждой расы свои представления о прекрасном.
Я учтиво поклонился и церемонно представился, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно:
– Хэмфаст, сын Долгаста из рода Брендибэк к твоим услугам, прелестная незнакомка.
Прелестная незнакомка церемонно присела и произнесла:
– Нехалления, дочь… – Она замялась, будто безуспешно пыталась что-то вспомнить, но так и замерла с открытым ртом. Неужели она не помнит, кто ее отец?
11.1Когда я проснулся, за окном был ранний вечер. Интересно, я так долго проспал или маги так долго меня изучали? Не помню.
Я оделся, умылся, вышел в обеденную залу к завтраку (или к ужину?) и в этот момент понял, что кольцо исчезло.
Вначале я подумал, что прославленные аннурские маги сумели-таки снять с меня это проклятое кольцо, но, когда я сообщил о пропаже кольца Дромадрону, оказалось, что маги здесь ни при чем. Кольцо просто исчезло, пока я спал, исчезло, непонятно почему.
Дромадрон взволновался и снова побежал в Крепость. Я успел поесть и выпить пива, а затем наступила ночь, и мое тело снова обследовали, и мою душу снова изучали, и это было еще утомительнее, чем в первый раз, а самое противное заключалось в том, что мое начинающееся опьянение убили заклинанием в самом начале экзекуции.
11.2Настало время поговорить о сексуальном поведении хоббитов.
Всем разумным расам Средиземья ведома любовь, но каждый понимает ее по-своему. Для орка любовь – высшее проявление долга, для гнома – природная сила, подобная тем, что заставляют вызревать самоцветы в подземных жилах, для человека… люди больше всех говорят о любви, они посвящают ей сотни стихов и тысячи песен, но на самом деле любовь не значит для людей почти ничего. Иначе почему в половине людских королевств законом допускаются разводы? Почему повсюду среди людей супружеская измена считается в порядке вещей? Почему в каждом большом городе сотни женщин живут тем, что совокупляются за деньги, иные до десяти раз на дню? И после всего этого людские поэты смеют утверждать, что имеют право говорить о любви!
Для нас, хоббитов, любовь – это мечта, чаще всего, к сожалению, недостижимая. Когда юноша-хоббит достигает брачного возраста, его родители или опекуны находят ему достойную пару, играется свадьба, и молодая семья начинает долгий и счастливый путь от порывистой юности к степенной зрелости и мудрой старости. У нас почти не бывает семейных ссор, ведь какой хоббит в здравом уме посмеет обидеть жену словом или, паче того, поднять на нее руку? Каждый хоббит с малолетства знает назубок заветы предков, и кто осмелится их преступить? Люди думают, что мы боимся наказания за нарушение законов, но это не так. Просто законы нельзя нарушать, и каждый хоббит признает это всем сердцем и расписался бы под этими словами кровью, если бы потребовалось. Люди не удивляются, что среди нас нет преступников и пьяниц, они объясняют это нашим природным миролюбием. Но семейную жизнь хоббита людям не понять.
Изредка, примерно раз в поколение, случается так, что хоббит влюбляется. Он становится рассеянным, любая работа валится у него из рук, и только вид возлюбленной, ее улыбка и добрые слова на какое-то время возвращают его в нормальное состояние. У такого хоббита меняется аура, и, когда визард понимает, что произошло, юноша приходит в хейнбирс и проходит через необходимые ритуалы, и собирается совет клана, и визард провозглашает, что в клане появился влюбленный. Спешно играют свадьбу, и никого не волнует, что юноша может быть сыном золотаря, а его возлюбленная – дочерью вождя. Когда в клане присутствует истинная любовь – это великое счастье. Не только потому, что влюбленный хоббит после свадьбы неизбежно становится лучшим мужчиной клана, овладевая присущим ему талантом лучше любого не изведавшего великой тайны любви. Но и потому, что хоббиты, общающиеся с влюбленным, освещаются светом его ауры, и в течение трех лет, а бывает и пяти-шести, клан не покидает удача.
Раз в несколько столетий в клане происходит великое чудо обоюдной любви. Тогда аура девушки устремляется навстречу влюбленному юноше, потоки маны переплетаются, и происходят удивительнейшие вещи. Хейнбирс удваивает магическую силу, визард открывает для клана неведомые ранее заклинания, охотники никогда не возвращаются без добычи, рожь и ячмень дают урожай даже в дождливые годы, младенцы перестают умирать, у всех молодых матерей всегда хватает молока, торговля становится удачной. Осчастливленный клан надолго приобретает могущество. Кто знал триста лет назад, кто такие Вжеллинги? А теперь они третьи после Брендибэков и Бэггинсов. Дети, рожденные от священного союза, достигают великих высот в общественном положении, старший сын счастливой пары всегда становится вождем клана. Дети старого вождя с радостью уступают ему право наследования, ведь воспрепятствовать благословенному означает воспротивиться процветанию клана, а кто отважится даже подумать о таком?
Я не визард, и мне неведома традиционная магия моего народа, которую Учитель называет низшей. Но я уже умею чувствовать колебания своей ауры, и, похоже, те странные трепетания, что впервые проявились вчера, нельзя объяснить ничем иным, кроме как тем, что на меня снизошла благодать. И то, как аура Нехаллении устремилась ко мне, и то, что напряженность маны мгновенно удвоилась, тоже нельзя объяснить ничем иным. Наши астральные сущности слились, слились еще до того, как мы успели завершить приветствие, и в мире зародилось то новое, имя которому любовь.
Все это здорово, но Нехалления не принадлежит к моему клану. Само по себе это не страшно, это даже хорошо, но то, что она не принадлежит ни к какому другому клану, – просто ужасно. Ведь в соответствии с законами нашего народа такое существо, как она, просто не может существовать. Хоббит, не помнящий отца, – это нонсенс!
Мы долго разговаривали с Нехалленией. Оказалось, что, когда разговор идет о каких-то бытовых мелочах, она – совершенно обычный хоббит. Она знает и умеет все, что должна знать и уметь пятнадцатилетняя девушка, но ее личностная память абсолютно пуста. Она не помнит своих родителей, она не знает, из какого она клана, хотя она знает, что хоббит вне клана немыслим. Она знает, как надлежит жать рожь, пасти свиней и готовить пищу, но сама она никогда не делала этого, ведь в ее жилище есть точно такая же волшебная дверь, как в моей каморке, и там всегда находишь то, что тебе нужно. Она не помнит, когда впервые осознала себя, и я не набрался смелости сказать ей, что она сотворена всего час назад и что единственная цель ее сотворения состояла в том, чтобы я не перенапрягся, просиживая дни и ночи над магической книгой.
Можно ли считать хоббитом существо, сотворенное магическим образом и не знающее родителей? Если да, то какое место оно должно занять в сложной структуре хоббичьего клана? Не зная ответов на эти вопросы, нельзя принять решение, что делать с ней дальше. Дематериализовать? Хоббиту невозможно даже помыслить об убийстве себе подобного. Оставить здесь? Хоббит никогда не оставит хоббита в беде, и не важно, что девушка считает, что с ней все в порядке. Впрочем, она так уже не считает – когда Нехалления поняла, что мои вопросы не имеют ответов, она расплакалась, и непросто было прекратить течение ее слез. Я обещал, что не оставлю ее, и теперь я не могу ее оставить, ведь хоббит не может нарушить слово, данное другому хоббиту. Мне придется взять ее с собой в Хоббитанию, а я не могу это сделать, ведь любому визарду хватит единственного взгляда, чтобы понять, что эта красавица не настоящий хоббит, и мне страшно представить себе, что визард о ней подумает.
Учитель был прав – я не захотел долго оставаться в жилище Нехаллении. Я возвращался в свою каморку почти с радостью, я хотел снова припасть к волшебной книге и хотя бы на минуту забыть о вопросах, на которые не могу ответить. Но, когда мои глаза привыкли к полумраку, я увидел, что за моим столом сидит Учитель.
Он выглядел каким-то взъерошенным и в то же время довольным, как мартовский кот, вернувшийся домой после недельного отсутствия. Он пил вино, и, приглядевшись, я понял, что Учитель уже навеселе.
Учитель взмахнул рукой и вытащил из воздуха сверкающий бокал гномьей работы, подобный тому, что держал в руке. Он наполнил бокал из кувшина, и меня восхитил рубиновый оттенок вина, пробивающийся сквозь искусно обработанный горный хрусталь. Учитель протянул мне драгоценный сосуд и провозгласил:
– Поздравляю тебя, Хэмфаст, наша миссия завершена. Выпьем за нашу удачу!
Только что мне казалось, что сегодняшний день вместил в себя уже слишком много событий, но теперь выясняется, что это еще не предел. Я выпил, вино оказалось великолепным, я тупо помотал головой, будто бы только что проснулся, и спросил:
– Учитель, но в чем заключалась наша миссия? Учитель хмыкнул.
– Трудно объяснить это так, чтобы ты понял. Понимаешь, Хэмфаст, я рассчитывал, что выполнение миссии займет несколько месяцев, может быть год, я не мог и помыслить, что мы справимся за пять дней. Даже я не понимал, насколько расслабило аннурских магов столетие без войны. Они вообще не попытались решить проблему самостоятельно… впрочем, по порядку.
Учитель надолго замолчал.
– Если бы ты, Хэмфаст, прочел до конца эту книгу и еще вторую книгу…
– Вторую книгу?
– Не перебивай меня. Да, существует и вторая книга. Если бы ты прочел ее, ты бы узнал, что такое ключ силы, и мне не пришлось бы подыскивать слова, способные объяснить его суть и в то же время доступные твоему разумению. Но я попробую. Слушай.
Каждый маг, имеющий в судьбе пусть даже мизерную долю скилла, имеет доступ к ключу силы. Ключ силы – это нечто совершенно особенное и не похожее ни на что другое в известном нам мире. Каждый, кто получает скилл, проходя обряд принятия судьбы, получает и ключ силы. Точнее, не сам ключ, а как бы нить, ведущую к нему и позволяющую творить волшбу. Каждое заклинание, даже самое примитивное, требует, чтобы заклинающий имел нить, ведущую к ключу силы.
Долгое время я считал, что в Средиземье существует единственный ключ силы, внесенный валарами при сотворении мира, и что этим ключом пользуются все маги всех народов. Но когда я попытался проникнуть заклятиями познания в тайны Запретного Квадрата, я узнал, что причина моих неудач вовсе не в том, что я неправильно сплетаю заклинания или что я применяю заклинания к неподобающим объектам. В один удивительный день я понял, что загадочные слова, сообщаемые элементалом “Познать последний результат”, означают попросту “доступ запрещен”.
Тогда я стал изучать, что нужно для того, чтобы доступ стал разрешен, и что вообще такое этот доступ. Я выяснил, что в мире существует ключ силы и что где-то должны существовать и другие ключи. Я обследовал все Средиземье, это отняло почти пятьдесят лет, и я убедился, что других ключей силы в Средиземье нет. Некоторое время я думал, что их нет нигде. Но потом я стал систематизировать заклинания, требующие использoвания особого, необычного ключа силы, и скоро я нашел закономерность: все эти заклинания – это те заклинания, с помощью которых валары и майары творили мир.
– Так что, – я перебил Учителя, – другой ключ силы есть только у майаров? Ты обрел его и теперь равен силой майарам? Равен Гэндальфу?
– Наверное, да, – ответил Учитель, немного смутившись. – Я еще не освоил заклинания майаров, но это вопрос времени. Пожалуй, по силе я действительно равен Гэндальфу, – он усмехнулся. – Вот уж с кем ни за что не стал бы себя сравнивать.
– Но почему?
– Я знаю, вы, хоббиты, поклоняетесь Гэндальфу…
– Мы не поклоняемся Гэндальфу! Хоббиты никому не поклоняются!
– Ну да, это было неудачное слово. Скажем так, вы почитаете Гэндальфа. Но если внимательно прочесть Красную книгу… Как ты думаешь, Хэмфаст, почему Гэндальф заставил хоббитов делать свою работу?
– Как это – делать свою работу?
– Гэндальф участвовал в сотворении мира. Когда мир начал рушиться, кто должен был исправить ситуацию? Когда только что построенный дом начинает проседать, кто виноват – строитель или жилец?
– Ты хочешь сказать, что в восстании Саурона виноват Гэндальф?
– Не только Гэндальф, но и все майары. А также валары. Почему они не дематериализовали Мелькора в первые же часы его нелепого бунта?
– Но, Учитель… это же всем известно. Мелькор был сильнейшим из валаров…
– Сильнее самого Эру Илуватара?
– Нет, но…
– Что значит “но”? Почему Эру не вмешался? Почему валары почти не вмешивались в мордорские войны, поручив свои проблемы майарам и эльфам? Почему, когда Мелькор был повержен, валары не уничтожили его окончательно? Пожалели? Не хватило сил? Не верю! Кто был сильнее: Мелькор или Саурон? Отвечай!
– Мелькор, конечно…
– Почему тогда валары столько лет позволяли Саурону потрясать Средиземье? Любой из них мог расправиться с Сауроном в одиночку за считанные минуты, а что сделали они? Снарядили разведгруппу из четырех майаров, один из которых тут же перешел на сторону врага, двое дезертировали, а четвертый не нашел ничего лучше, чем перепоручить свою миссию хоббитам.
– Но закон равновесия…
– Закон равновесия не помешал валарам расправиться с Нуменором! Когда речь зашла об угрозе их могуществу, они среагировали быстро и жестко.
– Разве Саурон не угрожал их могуществу?
– Как? Что из деяний Саурона было направлено против валаров?
– Все! Ну или почти все. Он собрал огромное воинство…
– Сорок тысяч пеших и десять тысяч конных. Летающие не в счет – их было меньше сотни.
– Разве?
– Абсолютно точно. Пусть я и родился после войны с Сауроном, я успел застать в живых многих участников той войны.
– Сколько же тебе лет, Учитель? Учитель закатил глаза под потолок и зашевелил губами:
– Три тысячи… гм… тридцать… шесть. Я опешил:
– Так ты родился до Эльфийского Исхода?
– Да. А что тебя удивляет?
– Ты так давно открыл секрет бессмертия и ни с кем не поделился?
Учитель расхохотался:
– Ты еще ничего не понял? Я не человек, я эльф. Последний из западных эльфов.
– Но ты выглядишь как человек.
– После Исхода я принял облик человека. Я не хотел привлекать к себе излишнее внимание.
– Но как ты остался в Средиземье после той войны? Ты был ранен и тебя бросили товарищи? Учитель нахмурился:
– Я вообще не участвовал в той войне. Вряд ли ты мне поверишь, но так случилось не потому, что я трус. Я просто не заметил войны с Олмером. – Взгляд Учителя затуманился маревом воспоминаний. – Тогда мне было всего тридцать лет. По эльфийским меркам я был еще ребенком. Я был любопытен и хотел все знать. Я был лучшим из молодых магов поселка, я тратил все силы на постижение новых знаний. Случилось так, что я случайно наткнулся на высшую магию. Я заметил в Книге Холмов странную закономерность, своего рода упорядоченность… Нет, не так… Это была как бы периодическая система заклинаний, если выписать базовые структуры и расписать их по группам, получается…
– Система октав? Ее открыл Ниелор Аннуинский через тысячу лет.
– Какая, к Морготу, система октав! Система октав – это выхолощенная проекция того, чему на самом деле подчиняется поле маны. Уйдя за море, эльфы забрали с собой Книгу Холмов, и молодым расам не досталось почти ничего из эльфийского опыта. Люди повторили многие открытия, но они до сих пор не обнаружили никаких следов октавы смерти, они не различают две октавы тьмы… Я уж не говорю о более глубоких тайнах. Не зная, что такое дивергенция, строить классификацию вихрей просто бессмысленно.
– Дивергенция?
– Это я сказал к примеру. Дивергенция – это произведение… Впрочем, ты все равно не поймешь это без высшей математики. Не бери в голову! Природа маны чрезвычайно сложна и запутанна, но тебе не потребуется вникать в нее. Потому что я обнаружил элементалы. Когда я рассказал своему учителю об этом открытии, он отмахнулся от меня, он сказал, что я занимаюсь ерундой, что от моих мудрствований не будет никакой пользы, что я глуп и самонадеян, раз вознамерился сделать то, что оказалось не под силу никому из мудрецов древних эпох. Я обиделся.
Учитель тяжело вздохнул:
– Наверное, я зря обиделся. Если бы я не обиделся, Исхода могло бы и не быть. Но теперь уже ничего не поделаешь, ведь время нельзя повернуть вспять, оно неподвластно никакой магии. В общем, я решил изучать высшую магию самостоятельно. Учитель настаивал, чтобы я направлял свои силы на прикладную магию, предназначенную для удовлетворения текущих потребностей общества, мне приходилось заниматься своими личными опытами в редкие минуты, которые отрывал от сна и отдыха, и, когда я научился выходить за пределы мира, я сотворил свой мир.
– Сотворил свой мир?
– Ну… это трудно назвать полноценным миром, это просто несколько разрозненных комнат, зданий, садов, лужаек… Кстати, мы сейчас в этом мире.
– Разве мир, сотворенный Эру, не единственный?
– Всего существует пять миров. Есть несколько элементалов, позволяющих их перечислить. Ты помнишь элементал “Найти существо”?
– Он упоминался в конце первого раздела, но подробного описания там не было.
– Не было? Жаль. В общем, элементал “Найти мир” очень похож на него. Короче, сотворить мир совсем не трудно. Трудно сотворить полноценный мир, да и то потому, что очень много работы. Зачем, думаешь, Илуватару потребовались валары и майары?
– Зачем?
– Ему лень было сотворять все те мелочи, из которых складывается мир. Впрочем, мы отвлеклись… Короче говоря, я получил ключ силы. Его мощь не беспредельна, но того, что есть, хватит надолго.
– Что ты будешь делать с этим ключом?
– Я познаю то, что до сих пор было мне недоступно. Запретный Квадрат, Заморье… Было бы интересно пообщаться со старыми знакомыми.
– Ты хочешь уйти в Заморье?
– Для начала я посмотрю, что там делается. Но еще раньше я разберусь с Запретным Квадратом.
– А что такого необычного в этом Запретном Квадрате?
– Если бы я знал, я бы не интересовался им так сильно. То, что мне известно сейчас… Извини, Хэмфаст, но ты не поймешь даже этого, тебе еще очень многому нужно научиться. Если ты захочешь, конечно. Сейчас миссия выполнена, мне от тебя ничего больше не нужно, ты теперь совершенно свободен…
– Ты больше не будешь меня учить? Учитель на мгновение заколебался:
– Почему же? Ты мне понравился. Ты во многом похож на того, каким был я, когда разбирался с октавами. Я буду тебя учить, Хэмфаст, – резко сказал Учитель, видимо, приняв окончательное решение. – Не так, как сейчас, боюсь, у меня не найдется достаточно времени, но я дам тебе необходимые книги. Одна у тебя уже есть, вот вторая. – Учитель вытащил ее из воздуха. – Вот это, – он вытащил из воздуха еще одну книгу, – список элементалов с комментариями. Думаю, тебе хватит лет на десять.
– Десять лет? Я не смогу потратить столько времени, ведь мы, хоббиты, смертны.
– Уже через месяц ты сможешь творить со своим телом все, что сможешь вообразить. Если захочешь, сможешь стать бессмертным, в этом нет ничего сложного. Только заклинания, которые собираешься применять к себе, вначале проверяй на других существах. А то мало ли что… – Учитель брезгливо передернул плечами. – Я-то дошел до этого задним умом.
– Я смогу обратиться к тебе за советом или помощью?
– Конечно. Если не будешь злоупотреблять. – Учитель усмехнулся. – Запомни эти руны, – в воздухе появились четыре руны, сложившиеся в бессмысленное сочетание, – когда дочитаешь третий раздел первой книги, ты сможешь их использовать для связи со мной. Я отвечу. А теперь нам надо сделать одно неотложное дело. – Учитель замялся. – Как бы это тебе объяснить?.. В общем, Хэмфаст, сейчас в Средиземье существует два тебя. Я глупо переспросил:
– Два меня?
– Да, два тебя. Помнишь, мы встретились в круге судьбы и я перенес тебя сюда? Так вот, на самом деле тогда произошло раздвоение. Один ты и один я перенеслись в это самое место, и дальше все было так, как ты помнишь. А другому тебе другой я вручил кольцо.
– Какое кольцо?
– Магический артефакт в форме кольца, я сам его сделал. Обладает невидимостью, после надевания на палец дополнительно приобретает неощутимость и неснимаемость. Еще имеется ограниченная аккумуляция маны, в общем забавная безделушка.
– Забавная безделушка? Любой смертный подумал бы, что это одно из потерянных колец!
– Для того я его и сделал. Визард твоего клана им очень заинтересовался, он тоже подумал, что это одно из потерянных колец, утратившее большую часть силы, но по-прежнему смертельно опасное. Дополнительные исследования не смогли показать ничего нового, ведь в этом кольце нет никакой волшебной сущности, кроме той, что видна невооруженным магическим зрением. В общем, визард утвердился во мнении, что в нем есть какая-то великая сила, столь хорошо замаскированная, что страшно даже подумать, что она могла бы сделать, если бы хотела не маскироваться, а действовать.
– Ты хотел напугать Дромадрона?
– Дромадрона? Это твой визард? Нет. Зачем мне его пугать? Я хотел напугать магов аннурского университета.
– Зачем?
– Мне нужен был ключ силы. В Средиземье его нет, а к Валинору у меня не было доступа. Значит, нужно было выманить в Средиземье кого-нибудь обладающего этим ключом.
– Значит, ты сотворил кольцо, похожее на кольцо Саурона…
– Нет, оно совсем не похоже на кольцо Саурона. Оно скорее похоже на одно из орочьих колец, по ошибке надетое на палец хоббита и потому почти не проявляющее себя. Я не смог бы похоже изобразить кольцо Саурона, да к тому же все знают, что оно сгорело в Ородруине.
– Получается, все подумали, что это одно из великих колец прошлого, но никто не смог проникнуть в его тайны. И что, маги воззвали к майарам?
– Ага. Я не ожидал, что это произойдет так скоро. Я полагал, что они вначале попробуют разобраться самостоятельно, организуют правильную осаду артефакта, посетят Древоборода, Ортханк…
– Что посетят?
– Разве ты не знаешь о Древобороде?
– Нет, про Древоборода я знаю, это есть в Красной книге.
– Про Ортханк тоже было написано в Оранжевой книге. Только потом, при переписывании, упоминание о нем изъяли из текста. Кто-то не хотел, чтобы разумные знали об этом месте.
– А что там такое?
– Говорящая башня. Судя по всему, ее фундамент заложен во времена Нуменора. Она, кстати, располагается не так далеко отсюда. Но мы опять отвлекаемся. В общем, маги воззвали к майарам, и кто-то из них заглянул в Средиземье.
