Самоучитель начинающего адвоката

До судебной реформы 1864 года, когда подобие роли адвокатов исполняли стряпчие и поверенные из числа дворян, прожившихся помещиков, разорившихся купцов, приказчиков, которые зачастую не имели никаких юридических знаний, ловчили и обманывали, составляли фальшивые документы, находили лжесвидетелей. Образ таких «ловкачей» был создан в картинах Л. И. Соломаткина «Стряпчий» и В. Е. Маковского. На рисунке Н. Негадаева «Совещание с „аблокатом“[8]» изображен один из многих «аблокатов», которые искали своих клиентов на улицах, а «конторами» им служили трактиры. Здесь за рюмкой водки писались бумаги и велись деловые разговоры. У В. Е. Маковского где-то на заднем плане картины «Оправданная» можно заметить довольного успехом адвоката, задержавшегося у кафедры, с которой он произносил свою речь. На картине «Осужденный» того же автора едва различимы силуэты разговаривающих после процесса адвоката с прокурором, а может быть, судейских чинов.

Адвокатская тема получила наибольшую популярность именно на картинах европейских художников. На полотнах Маринуса ван Реймерсвале «Офис адвоката» и Питера Брейгеля Младшего «Деревенский адвокат», безо всякого сомнения, представлен образ адвоката-пройдохи. На первой картине бросается в глаза хитрое выражение лица главного героя, окруженного напряженными лицами клиентов, а на второй – разворачивается целая пьеса. Старик принес адвокату курицу, его родственник еще какую-то снедь, жена протягивает яйца в корзиночке и еще копошится в большой корзине, а адвокату все мало – он делает вид, что читает бумагу, а сам приговаривает: «Дело сложное не знаю, как и быть».

Не отличаются святостью адвокаты, изображенные на других картинах: Э. Генри «Деревенский адвокат», Ф. Пауэлл «Семейный адвокат», Л. Дубин «Офис адвоката», Р. Дадд «Адвокат». По беспорядку в кабинете и выражению лиц героев картин складывается впечатление, что адвоката интересует где-то гонорар, а где-то молоденькая клиентка… На картине И. Мартина «На приеме у адвоката» – уставшие томные лица, а у А. Соломона «Не виновен» фигура адвоката на втором плане, лицо чуть видно: усталое от сложного процесса либо недовольное устной благодарностью родственника.

И еще две современные работы, подразумевающие коррупционную составляющую адвокатской деятельности. На первой картине А. Толстова «Адвокат и Фемида» изображен полуобнаженный молодой мужчина, соблазняющий молодую девушку с завязанными глазами и с весами в руках. На второй картине М. Глузберг «Продажный юрист» зафиксирован момент передачи взятки.

Адвокаты довольно часто были объектом карикатуры. Примечателен в этом отношении портрет юриста Д. Арчимбольдо («Юрист»). Отличительная черта его работ в том, что портреты составлены из фруктов, овощей, цветов, ракообразных, рыб, жемчужин, музыкальных и иных инструментов, книг и пр. Лицо юриста он представил в виде продуктов питания (рыба, курица), имея в виду многочисленные подношения клиентов: тело – кипа бумаг, облаченное в дорогую шубу.

Название рисунков Р. Дайтона «Дьявол среди адвокатов» и «Поверенный, достойный дьявола» в комментариях не нуждаются.

На картине В. Моргана «Наставления адвокату» главный герой напоминает преданного пса, послушно выполняющего все прихоти клиента, кажется, что вместо пера в зубах у адвоката кость.

На картине колумбийского художника Ф. Ботеро «Адвокат» (XX в.) главный персонаж не может вызвать ничего, кроме насмешки: сытый и довольный до такой степени, что его костюм вот-вот разойдется по швам.

Непревзойденным мастером карикатуры адвокатской тематики был французский художник-график О. Домье (1808–1879), который хорошо был знаком с судебными порядками своего времени. Еще в юности он служил рассыльным в конторе судебного исполнителя, а позже несколько лет жил напротив Дворца правосудия и часто там бывал. Он создал целую галерею лицемерных и безучастных адвокатов, театрально жестикулирующих, проливающих крокодиловы слезы.

На раскрашенной литографии «Читающий адвокат» изображен увлеченно читающий что-то адвокат, который от удовольствия даже делает «ножкой», выглядывающей из адвокатской мантии. Надпись к литографии гласит: «Мэтр Шапотар читает в юридическом журнале похвалу себе, сочиненную им самим».

На литографии «Адвокаты» изображены поверенные, облачающиеся перед процессом в величественные лиловые мантии и обменивающиеся любезностями с откровенностью, доведенной до цинизма: «Не забудьте возразить мне, а тогда я возражу вам, и нашим клиентам придется оплатить еще две речи!»

На литографии «Защитник» изображена небедная клиентка, которая, по выражению лица, уверена в благополучном исходе дела из-за того, что за такой результат адвокату хорошо заплачено.

На другой литографии О. Домье высмеял стремление адвоката поиграть на публике, которой не видно, а судьи давно пребывают в глубоком сне. Адвокат, уверенный в том, что будет услышан судьями, завершает свое патетическое выступление словами: «… Перед лицом беззакония око правосудия не дремлет».

На одной из литографий О. Домье изобразил выходящими из суда адвоката и женщину с ребенком. Очевидно, что процесс проигран, возможно, адвокат оставил клиентку без средств к существованию, поэтому женщина согнулась и горько плачет, приуныл и ребенок. Адвокат же не смущен происходящим, так как убежден, что великолепно сыграл свою роль: «Вы проиграли процесс, это правда… Зато вам посчастливилось услышать мою речь». Вспоминается высказывание Ю. Булатовича: «Адвокат никогда не проигрывает, клиент – довольно часто».

На литографии «Недовольный клиент» изображен доверитель, упрекающий своего поверенного в проигрыше, но адвокат высокомерен, он испепеляет презрительным взглядом того, чьи интересы неудачно отстаивал в суде.

На рисунке «Адвокат и его клиентка» автор изобразил адвоката, который не прочь пофлиртовать со своей молоденькой клиенткой.

На акварели «После судебного заседания» изображен исход судебного поединка: два адвоката, которые только что «рвали друг друга в клочья», но со спины зрителю не видно, что они, перестав кривляться, мирно беседуют друг с другом.

И еще есть несколько интересных рисунков: литография с многообещающим названием «Зреющий клиент»; полная экспрессии акварель с надписью: «Адвокат, которому хорошо заплатят»; рисунок улыбающегося адвоката и его огорченного клиента с комментарием: «Проиграв дело в двух инстанциях, мы идем теперь в имперский суд»; зарисовка адвоката, советующего подзащитному для убедительности его речи пролить несколько слезинок.

В жанре карикатуры современные зарубежные художники до сих пор превосходят отечественных. На одном из рисунков изображен адвокат, беседующий с клиентом, и надпись: «Оплата моих гонораров также поможет нам обосновать нашу линию защиты, основанную на тезисе вашего сумасшествия». Вот еще рисунок с изображением двух подруг и надписью: «Наконец-то все закончилось. Адвокат Фрэнка получил квартиру, а мой – две машины и домик на пляже». И снова изображен адвокат со своим клиентом, которого он заставляет поклясться на Библии: «…Оплачивать весь счет, счет и ничего, кроме счета». Далее мы видим разговор двух встревоженных супругов с ребенком на руках, случайно проглотившим 10 центов: «Быстро звони моему адвокату, он может вытянуть деньги из любого!» Палач заносит топор над головой осужденного, а рядом адвокат с ухмылкой со словами, обращенными к клиенту: «Я же говорил, что ни один мой клиент никогда не попадал в тюрьму!»

С трудом можно найти юмористические рисунки этой тематики отечественных художников. Вот, например, дореволюционная карикатура. На рисунке два адвоката делятся впечатлениями о молодоженах, при этом один другому говорит: пара чудная, но у них могут быть неприятности, и тогда нам придется их разводить. А вот рисунок современника: посреди улицы у подворотни стоит человек с обреченным лицом и надпись со стрелкой в подворотню, где сверкает множество глаз: «АДвокаты». Заметьте, какую ассоциацию придумал автор рисунка: адвокаты – АД.

А теперь окунемся в мир поэзии. Самый известный российский баснописец XVIII в. (до И. Крылова) И. И. Хемницер (1745–1784) в своей басне «Стряпчий и воры» рассказал о том, как главный герой, известный своим мастерством оправдывать преступников, сам стал их жертвой:

Какой-то стряпчий был всем стряпчим образец,Такой делец,Что стряпческими он ухватками своимиПред всеми стряпчими другимиВзяв первенство, к себе всех истцев приманил;И, словом, так проворен был,Что часто им и тот оправдан оставался,Который сам суду в вине своей призналсяИ суд которого на казнь уж осудил.В покраже двух воров поймали,И должно по суду воров за то казнить;А это воры знали.Однако, как они о стряпчем тож слыхали,Что, если за кого возьмется он ходить,Бояться нечего, то стряпчего сыскали,Сулят ему, что за душей,Из краденых и денег, и вещей,Лишь только б их оправить,А пуще бы всего от смерти их избавить.Ведь тяжко умирать, как есть кому чем жить!Надеясь от воров подарки получить,Стал стряпчий за воров ходить,И выходил, что их на волю отпустили,Всех вообще судей заставя разуметь,Что их напрасно обвинили:Вот каково старателя иметь!Как скоро их освободили,В дом стряпчего снесли они, что посулили,БлагодарятИ впредь дарить его сулят.Как это все происходило,Что стряпчий от воров подарки принималИ с ними в радости на счет их пировал,Уж на дворе не рано было;И стал гостей он униматьОстаться переночевать;А гости будто бы сперва не соглашались,Однако ночевать остались.Лишь только в доме улеглись,За промысл гости принялись:Не только что свои подарки воротили,Еще и стряпчего пожитки расщечили,Потом до сонного дошли и самогоИ в барышах ему бока отколотили,Оставя чуть живым его.Кто плутнями живет и плутням потакает,От них и погибает.

У шотландского поэта Роберта Бернса есть произведение под названием «Лорд-адвокат» со следующими строками:

Слова он сыпал, обуянОраторским экстазом,И красноречия туманЕму окутал разум.Он стал затылок свой скрести,Нуждаясь в смысле здравом,И где не мог его найти,Заткнул прорехи правом…

Сюжет басни А. Е. Измайлова (1779–1831) «Устрица и двое прохожих» (1813) о том, как двое прохожих не смогли поделить устрицу, найденную на берегу моря, а подошедший к ним третий – миротворец, съев устрицу и вручив каждому спорщику по раковине, заключил: «Все тяжбы выгодны лишь стряпчим да судьям!»

Неприглядный образ адвоката нарисован в сонете русского поэта-сатирика В. С. Курочкина (1831–1875) «Поэт – адвокату» (1875):

Не бойся, адвокат, общественного мненья,Когда имеется в виду солидный кушИ убеждения податливы к тому ж,Берись за все дела! Какие тут сомненья!В тебе, в твоем нутре таятся убежденья,Вполне согласные со злобой наших дней:Тем преступления доходней, чем крупней,И только мелкие позорны преступленья.Что значит суд толпы? Ты сам свой высший суд.Конечно, оценить сумеешь ты свой трудДороже, чем богач, не только пролетарий.Так плюнь на суд толпы и на газетный свист.Запомни лишь одно, как адвокат-юрист:Тем выше подвиг твой, чем выше гонорарий.

Не уступил ему поэт-сатирик Д. Минаев (1835–1889) в стихотворении «Печальный выигрыш» (1873):

«Я дом купил!» – «Ах, очень рад!»– «Постойте радоваться: вскореОн за долги мои был взят».– «О Боже мой, какое горе!»– «Но адвокат вернул назадМне этот дом» – «Вот так удача!»– «Ну, нет большой удачи в том:Мой адвокат взглянул иначеИ за „защиту“ взял мой дом».

Одно из своих стихотворений поэт посвятил весьма известному в то время адвокату Ф. Плевако, который вряд ли остался доволен такого рода вниманием:

Проврется ль где-нибудь писака,Случится ль где в трактире драка,На суд ли явится из мракаВоров общественных клоака,Толкнет ли даму забияка,Укусит ли кого собака,Облает ли зоил-плевака,Кто их спасает всех? – Плевако.

Адвокатов высмеивали не только сатирики. Например, в поэме Н. А. Некрасова «Современники» есть строки:

И содрав гонорар неумеренный,Восклицал мой присяжный поверенный:Перед вами стоит гражданинЧище снега альпийских вершин!..

Или вот еще у того же автора:

Не щадят и духовного звания!Адвокатам одним только рай.За лишение прав состоянияИ за то теперь деньги подай!

Советский поэт С. Я. Маршак в своем стихотворении, посвященном Нюрнбергскому процессу «Последняя линия обороны», с презрением упомянул о защитниках в следующих строках:

Сидят в траншее адвокаты,Сжимая перья-автоматы,Но им не вычеркнуть пером,Что вырублено топором,И нет на свете красноречьяКраснее крови человечьей.

Без преувеличения можно сказать, что единственным отечественным поэтом, «заступившимся» за адвокатов, стал Ю. Ким – автор «Адвокатского вальса», который был посвящен известным московским защитникам С. Калистратовой и Д. Каминской:

Конечно, усилия тщетны,И им не вдолбить ничего:Предметы для них беспредметны,А белое просто черно.Судье заодно с прокуроромПлевать на детальный разбор –Им лишь бы прикрыть разговоромГотовый уже приговор.Скорей всего, надобно простоПросить представительный судДать меньше по сто девяностой,Чем то, что, конечно, дадут.Откуда ж берется охота,Азарт, неподдельная страстьМашинам доказывать что-то,Властям корректировать власть?Серьезные взрослые судьи,Седины, морщины, семья…Какие же это орудья?То люди как люди, как я!Ведь правда моя очевидна,Ведь белые нитки видать!Ведь людям должно же быть стыдноТаких же людей не понять!Ой, правое русское слово –Луч света в кромешной ночи!И все будет вечно хреново,И все же ты вечно звучи!

«Фарс об адвокате Пьере Патлене» (1485) – один из наиболее знаменитых драматических текстов Средневековья[9]. История ловкача – Патлена начинается с жалоб жене о том, что никто уже не нуждается в его услугах. Патлен решается обвести вокруг пальца скупого суконщика, он расхваливает щедрость и доброту его покойного отца, которого сам и в глаза не видел, хотя, по слухам, старик был таким же скрягой, как и его сын. Адвокат обещает дать за сукно тройную цену, но только вечером, когда суконщик придет к нему отужинать. Когда скряга является к нему в дом, жена адвоката уверяет суконщика, что муж при смерти и уже несколько недель не выходит из дому, а Патлен разыгрывает роль умирающего. Возвращаясь домой, суконщик отыгрывается на плутоватом слуге в связи с пропажей овец. Слуга просит Патлена быть защитником в суде, тот соглашается за высокую плату и подговаривает, чтобы клиент на все вопросы отвечал по-овечьи. В суде суконщик, увидев здорового Патлена, раскрывает обман, но сразу же набрасывается на слугу, отвечающего по-овечьи, и на плута-адвоката. Находчивый адвокат уверяет судью, что он имеет дело с двумя умалишенными и продолжать разбирательство нет смысла. Однако клиент обводит вокруг пальца Патлена, так как на просьбу выплаты гонора отвечает по-овечьи. Раздосадованный адвокат вынужден признать, что на этот раз в дураках остался он сам.

Несмотря на то что чаще всего в произведениях зарубежной литературы подвергались критике буржуазные суд и законность, деятельность адвокатов также служила исходным материалом для значительных художественных обобщений. Тому пример – страницы творчества В. Гюго, Э. Золя, Г. де Мопассана, Т. Драйзера, Стендаля, М. Твена, К. Чапека, Ч. Диккенса.

О. де Бальзак во многих произведениях описал работу и быт адвокатов (повести «Полковник Шабер» и «Брачный контракт»). Ф. Кафка создал образы людей этой профессии дважды – в рассказе «Новый адвокат» и в романе «Процесс». Причем характеристики адвокатов чаще всего весьма негативны. Достаточно вспомнить слова мясника в «Генрихе VI» В. Шекспира: «Первое, что мы сделаем, давайте убьем всех адвокатов». Известный французский драматург П. Бомарше как-то заметил:

Клиент, хоть сколько-нибудь сведущий, всегда знает свое дело лучше иных адвокатов: адвокаты из кожи вон лезут и надрываются до хрипоты, лишь бы показать свою осведомленность решительно во всем, кроме, впрочем, самого дела, но вместе с тем их весьма мало трогает то обстоятельство, что они разорили клиента, надоели слушателям и усыпили судей…

В русской литературе адвокатская тема отражалась в творчестве различных писателей, но «пальма первенства» здесь, без сомнения, принадлежит А. П. Чехову, который чаще всего упоминает о таких двух профессиональных сообществах, как врачи и адвокаты.

Многие его произведения, не имеющие юридического сюжета, в той или иной форме упоминают нашу профессию. Например, в рассказе «29 июня» есть фраза одного из героев: «Газетчики – те же адвокаты… Врут и не имеют совести!» В «Краткой анатомии человека» отмечено автором: «Лицо. Зеркало души, но только не у адвокатов». Неприглядный образ, хотя и бывшего адвоката, рисует А. Чехов в рассказе «Жилец»: ничего кроме жалости и презрения не может вызвать Брыкович, живущий на иждивении своей богатой супруги – владелицы меблированных комнат. Даже в рассказе о лени под названием «Моя „она“», который не имеет никакого отношения к адвокатам, А. П. Чехов не забыл их упомянуть, отметив, что до сих пор не может расстаться с ленью, так как московские адвокаты за развод берут 4000 рублей. В рассказе «Теща-адвокат» нет никаких упоминаний о судебных процессах, но и здесь ясно сказано о неравнодушии автора к нашей профессии.

В многих произведениях А. П. Чехов не просто упоминает об адвокатах, а делает их главными героями. В юмореске «Ряженые» представлен адвокат, защищающий подсудимую:

Видит бог, что она невинна! Глаза адвоката горят, щеки его пылают, в голосе слышны слезы… Он страдает за подсудимую, и, если ее обвинят, он умрет с горя!.. Публика слушает его, замирает от наслаждения и боится, чтоб он не кончил. «Он поэт», – шепчут слушатели. Но он только нарядился поэтом! «Дай мне истец сотней больше, я упек бы ее! – думает он. – В роли обвинителя я был бы эффектней!»

В «Случае из судебной практики» главный герой – «знаменитый и популярнейший» адвокат, защищающий мещанина Шельмецова. Сюжет рассказа примечателен тем, что адвокат своей пламенной речью поражает публику, выбивает слезу у председательствующего и прокурора, подумывающего об отказе от обвинения, но в последний момент адвокат терпит фиаско, так как взволнованный речью обвиняемый, плача, перебивает защитника и кается во всем, а дело заканчивается обвинительным приговором. В рассказе «Святая простота» главный герой – «известный московский адвокат», приехавший защищать бывшего городского голову. Он сшибает многотысячные гоноры, кутит, дела не читает, напивается накануне суда, оправдываясь: «Без вина нельзя, Батя. … Не возбудишь себя, дела не сделаешь». Отрицательный персонаж адвоката Лысевича нарисован в рассказе «Обед». Такое описание дает А. П. Чехов главному герою:

Он сыт, чрезвычайно здоров и богат… Любит хорошо покушать, особенно сыры и трюфели, тертую редьку с конопляным маслом, а в Париже, по его словам, он ел жареные немытые кишки… Во все то, что ему приходится говорить на суде, он давно уже не верит…

Жуликоватость Лысевича описана автором весьма ярко:

Еще покойный Аким Иваныч в веселую минуту из тщеславия пригласил его в поверенные по делам завода и назначил ему двенадцать тысяч жалованья. Все заводские дела заключались в двух-трех мелких взысканиях, которые Лысевич поручал своим помощникам. Анна Акимовна знала, что на заводе ему нечего делать, но отказать ему не могла: не хватало мужества, да и привыкла к нему. Он называл себя ее юрисконсультом, а свое жалованье, за которым он присылал аккуратно каждое первое число, – суровою прозой. Анне Акимовне было известно, что когда после смерти отца продавали ее лес на шпалы, то Лысевич нажил на этой продаже больше пятнадцати тысяч.

Героями рассказов А. П. Чехова «В суде» и «Сонная одурь» также стали защитники – бездеятельные мечтательно засыпающие на процессах люди. Никого не оставит равнодушным рассказ «Заблудшие» о двух подвыпивших присяжных поверенных Козявкине и Лаеве, попавших на чужую дачу, владелец которой принял непрошеных гостей за злоумышленников. При всей своей комичности герои представляют, в понимании Чехова, большую опасность для общества: они равнодушные, глупые, корыстолюбивые, двуличные и безответственные горе-служители Фемиды, составляют большинство в чиновничье-бюрократической среде России. И еще советую прочитать два занимательных рассказа об адвокатах того же автора: «Пари» и «Первый дебют».

В комедии А. Н. Островского «Свои люди – сочтемся» один из героев – стряпчий Рисположенский – выгнан из суда за пьянство и дает советы купцу, как объявиться несостоятельным должником, скрыв имущество от описи за долги.

В работах Ф. М. Достоевского проблемы судопроизводства занимают особое место, на что повлияли трагические страницы его биографии: будучи уже известным писателем, он был привлечен к уголовной ответственности по делу петрашевцев, чудом спасся от смертной казни и был сослан на каторгу. В «Дневнике писателя» есть знаменитое сравнение адвоката с нанятой совестью. Вряд ли Достоевский негативно относился к адвокатам, он даже как-то писал, что ему помогли адвокаты, но и особых иллюзий по отношению к представителям этой профессии он не питал. Достоевский писал:

Мне кажется, что избежать фальши и сохранить честность и совесть адвокату так же трудно, вообще говоря, как и всякому человеку достигнуть райского состояния. Ведь уже случалось нам слышать, как адвокаты почти клянутся в суде, вслух, обращаясь к присяжным, что они единственно потому только взялись защищать своих клиентов, что вполне убедились в их невиновности. Когда вы выслушиваете эти клятвы, в вас тотчас же и неотразимо вселяется самое скверное подозрение: «А ну если лжет и только деньги взял?» И действительно, очень часто выходило потом, что эти с таким жаром защищаемые клиенты оказывались вполне и бесспорно виновными…

В одном из самых известных романов «Братья Карамазовы» (1880) у Достоевского есть герой – известный столичный адвокат Фетюкович, принявшийся защищать Дмитрия Карамазова, обвинявшегося в убийстве своего отца. В романе описана типичная судебная ошибка, связанная с осуждением невиновного. Что же адвокат? А он принялся защищать за три тысячи рублей, взял бы и больше, как пишет Достоевский, но, так как дело получило огласку по всей России, адвокат «приехал для славы». Клиент от адвоката не в восторге, жалуется на то, что тот не верит в его невиновность и нарекает его «шельмой». Когда дело доходит до судебных прений, прокурор и адвокат умно и тонко рисуют картину российской карамазовщины, проницательно анализируют социальные и психологические причины преступления, убеждая, что обстоятельства не могли не подтолкнуть к нему. Выступлению защитника в прениях Ф. М. Достоевский посвящает несколько глав своего романа, заканчивая описание следующей словами:

…Разразившийся на этот раз восторг слушателей был неудержим, как буря. Было уже и немыслимо сдержать его: женщины плакали, плакали и многие из мужчин, даже два сановника пролили слезы. Председатель покорился и даже помедлил звонить в колокольчик. Сам оратор был искренно растроган.

Однако финал судебной драмы – осуждение подсудимого. Такой исход говорит о том, что автор не стремился сделать из адвоката положительного героя.

В очерках М. Е. Салтыкова-Щедрина «Господа ташкентцы» дана характеристика адвокатам как беспринципным людям, «идущим по денежной, блестящей, артистической дорожке». Эта же тема развивается в «Дневнике провинциала в Петербурге» в очерке «Благонамеренные речи» и в других произведениях автора.

Казалось бы, в романе Д. Н. Мамина-Сибиряка «Приваловские миллионы» в образе адвоката Веревкина можно найти профессионала высокого класса, который категорически отвергает предложение служить двум хозяевам. Но он же предстает читателям гулякой и пьяницей, а в конце романа главный герой Привалов укоряет его в использовании мошеннических методов ведения дела.

Все творчество Л. Н. Толстого проникнуто отрицательным отношением к праву и к сословию юристов. Будучи по своей сущности началом ложным и греховным, право, по убеждению писателя, развращает всех тех, кто с ним соприкасается. Поэтому для изображения юристов писатель не жалеет сатирических красок.