bannerbanner
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
4 из 7

Мое лицо запылало.

– Ты невыносим.

– Я невыносимо обаятельный.

С видимым усилием он поднялся и помог мне встать. В его глазах горел голод, равный моему собственному, и я подумала, кто же из нас первым сойдет с ума от желания. Я оторвала взгляд от него и посмотрела обратно на кровать, придумывая способ вернуться на несколько мгновений назад.

– Я рассказывал тебе о нашем поместье?

Я моргнула от неожиданной перемены темы.

– Кажется, нет.

Томас провел ладонями вверх по моим рукам, потом обнял меня за талию. Прижав меня к себе, он легко коснулся моих губ, и мне стоило больших усилий сохранить контроль. У меня сложилось впечатление, что если я снова его поцелую, то мы оба не сможем держать себя в руках. В тот момент я не могла бы с уверенностью сказать, что хочу соблюсти приличия.

– Я хотел бы увезти тебя туда, когда мы поженимся, – прошептал Томас. – Я отошлю большую часть прислуги. Мы будем одни в целом мире – больше никаких пряток. Когда ты смотришь на меня так, как сейчас, моя добродетель опасно близка к краху. А я никогда не был особенно благочестивым, Уодсворт.

От такого шокирующего заявления меня кинуло в жар. Я поняла, что жду не дождусь дня, когда мы перестанем сдерживаться.

– Ты настоящий негодник, Томас Кресуэлл.

Он хохотнул.

– О да, но эти искорки в твоих глазах выдают, что ты это обожаешь. А я больше всего люблю ублажать тебя, так что изо всех сил буду стараться вести себя как можно хуже.

– Как романтично.

– Я тоже так считаю. – Он взглянул на часы. – Боюсь, твой дядя убьет миссис Харви, если мы не поторопимся. Когда я уходил, он разглядывал ножи, и сомневаюсь, что он выбирал подходящий для филе.

Я заставила себя отвести взгляд от его губ. Мысли о настоящем убийстве охладили нашу страсть. Я вздохнула.

– Тогда пойдем спасать наших компаньонов.

Томас натянул пиджак и вышел через каюту миссис Харви. Я посмотрелась в зеркало, поправила выбившиеся из прически темные локоны. Коснулась губ, надеясь, что они не покажутся никому опухшими от поцелуев. Мне не терпелось написать Лизе, она жила ради таких романтических деталей. Она будет шокирована, и придет в восторг, и… Я задохнулась, словно от удара. На мгновение я забыла, что она пропала.

Я согнулась, прижав руки к животу, и глубоко вдохнула, стараясь успокоиться. Я ужасная распутница, так отвлеклась на губы Томаса. Клянусь в оставшуюся часть пути вести себя лучше.

Мгновение спустя Томас постучал в дверь каюты, как подобало джентльмену. Я отогнала беспокойство, открыла дверь и приняла предложенную руку. Он был прав: мы ничего не можем сделать для Лизы, пока находимся на корабле. Как только мы сойдем на берег в Америке, я разработаю план получше.

– Готова? – спросил Томас.

Я кивнула. Так быстро, насколько позволяли мои шелковые туфельки, мы прошли в коридор, ведущий к салону.

Мы передали наши пальто – и белый шелковый шарф Томаса – слуге и заспешили по коридору. Томас при полном параде шагал уверенно, а я остановилась, потрясенно глядя на розу у него в петлице. Я не заметила ее, когда стаскивала фрак с Томаса. Воистину, я не думала ни о чем, кроме наших объятий.

Он перехватил мой взгляд и подмигнул.

– На борту продают оранжерейные цветы по неприличным ценам. Разумеется, одеваясь, я думал о тебе. Можешь оказать ответную любезность в любое время. Только, наверное, в обратном порядке.

Остроумный ответ умер у меня на губах, когда два лакея в ливреях распахнули перед нами двери. Черно-белый пол и мерцающий синий занавес остались теми же, что и вчера, а вот акценты сегодня были серебряными и золотыми. Цветы, канделябры и нити с бусинами – водопад чрезмерного богатства.

Мое внимание – и не только мое, судя по широко распахнутым глазам остальных, – привлекли заполнившие помещение артисты в масках. Они вертели серебряные мечи, словно дирижерские палочки. Свет отражался в клинках, заставляя сердце неровно биться.

Целая армия артистов, одетых для битвы. Любой из них мог повернуть свое оружие против пассажира. Хуже того, каждый обладал властью превратить этот праздник в кровавую бойню.

Я замедлила шаг, не представляя зрелища, способного больше ублажить ненасытного убийцу, и надеясь, что ошибаюсь.

Глава 5. Рыцарь Мечей

Обеденный салон

Королевский почтовый пароход «Этрурия»

2 января 1889 года


– Все хорошо, дыши.

Томас подвел меня к нашему столику и выдвинул стул, хотя и здесь стояли наготове официанты. Некоторые из них побледнели, но не осмелились выйти вперед и выполнить обязанности, которые присвоил Томас.

Пока он проявлял галантность, дядя Джонатан отвлекся от вилки с ножом и уставился на него с непостижимым выражением лица. Бог знает, что он подумал о предупредительности Томаса по отношению ко мне. Сомневаюсь, что он слышал, как стучит мое сердце, но я безотчетно волновалась, что у меня на лбу вдруг загорелись слова «Я страстно целовалась с Томасом Кресуэллом».

Уголки дядиных губ тронула улыбка, словно он извлек эту мысль из моей головы.

– Одри Роуз. – Он кивнул, когда мой сопровождающий уселся рядом с ним, напротив меня. – Томас. Вы как раз вовремя.

Миссис Харви, сидевшая справа от меня, напротив дяди, одобрительно кивнула мне.

– Прекрасно выглядите, дорогая. Этот цвет вам очень идет. Баклажановый – такой чудесный оттенок для сумрачных январских вечеров! А также скрывает кучу огрехов.

Я непонимающе нахмурилась, а она показала едва заметное пятно на своем светлом платье. Похоже, от какой-то жидкости, хотя я не была уверена.

– Спасибо, миссис Харви.

Сделать комплимент ее модному платью и ослепительным украшениям я не успела, потому что погас свет. Очень захватывающе путешествовать на судне, оснащенном электричеством, особенно когда его используют для создания эффектов.

Я огляделась в поисках обеспокоенных зрителей, но никто особенно не выделялся. Капитан Норвуд не стал предавать огласке правду о смерти мисс Прескотт, в основном ради собственного блага, но также потому, что Прескотты просили сохранить это в тайне. Оживленная болтовня за столиками стихла, мечники, и юноши и девушки, продолжали вертеть клинками, и все шло удивительно хорошо. Может, Томас ошибся. Может, сегодняшнее представление не закончится смертью. Я отпила из бокала и наконец полностью расслабилась.

Кулисы начало снизу заволакивать дымом, дразнящим и намекающим на невидимый источник огня. Мои ладони намокли, перчатки стали влажными. Уже почти пора. Я глянула на дядю, но тот был поглощен ужином. Он резал филе с той исключительной сосредоточенностью, какую обычно приберегал для покойников на вскрытии. Очевидно, он не верил, что в меню этого вечера опять значится убийство. По крайней мере не в этом салоне.

– Почтенные пассажиры «Этрурии», – промурлыкал ведущий, снова возникая из густого дыма.

Я содрогнулась, вспомнив его вчерашнее, такое же внезапное, появление.

– Добро пожаловать на второй вечер «Лунного карнавала»! Колесо Фортуны выбрало необычайное представление. Представляю вашему вниманию вечер острых ощущений, леденящих зрелищ и, вполне возможно… кровопролития!

Занавес без предупреждения раздвинулся, как рассеченная плоть, и открыл взорам молодую женщину в маске, корсете из мятого красного бархата, в иссиня-черных чулках. Кроме этого на ней было мало что надето.

Подобранные наверх кудряшки кофейно-карамельного цвета добавляли ей несколько дюймов роста. На ней был очень красивый турнюр из множества слоев плотной черной ткани, обшитой красной лентой.

На груди красовался низкий вырез в форме сердца, а воротник скрепляла такая же черная лента, как и на спине корсета. Бока украшали черные аппликации. Ажурная маска была из такого темного металла, что казалась застывшей нефтью. Красно-черный наряд девушки представлял женскую версию костюма ведущего.

При виде девушки в маске по толпе прокатился вздох. В руках незнакомки блестел огромный меч. Как и ее костюм, рукоятка меча была произведением искусства – выточенная из почти черного металла, она напоминала букет полевых цветов и птичьих крыльев. Словно сказочный меч, выкованный в диком, неземном пламени.

Глаза девушки в маске встретились с моими и расширились. Вот это да…

Я прикрыла ладонью рот, пытаясь не ахнуть. Озарение пронзило меня как стрела. Неважно, как и почему, но одно я знала определенно.

Девушка на сцене была моей пропавшей кузиной Лизой.

Я тяжело сглотнула, не отводя от нее глаз. Несмотря на маску, скрывающую половину лица, я знала, что это она. Разрушив чары, возникшие между нами, в поле зрения появился ведущий. Я со стуком поставила бокал. Вино выплеснулось на скатерть, но официант, бдительный как всегда, быстро все убрал. Лиза. Я почти не моргала, боясь, что она – созданное моими воображением видение, которое исчезнет так же внезапно, как появилось.

– Постарайтесь не потерять ваши сердца или головы. – Глаза Мефистофеля блестели. – А прелестная Лиза постарается сохранить свои, пока Цзянь Юй Неуязвимый… Невероятный! Блистательный Рыцарь Мечей распиливает ее пополам!

Толпа ревела от восторга. Я старалась сдерживать нарастающий ужас.

– Интересный поворот, – прошептал Томас.

Я уставилась на него, вовсе не удивленная тем, что он едва не подпрыгивает на стуле. Он обожал решать загадки и складывать неожиданные детали головоломки, а сегодняшний вечер только что стал одним из величайших пазлов.

– Если под «интересным» ты имеешь в виду абсолютно ужасный, то я согласна.

Дядя резко выдохнул, и я поняла, что он тоже узнал нашу непутевую родственницу. Даже не глядя на него, я понимала, что он, должен быть, в ярости. То, что она натворила, гораздо хуже, чем просто побег. Может, не для меня или дяди, но в глазах общества она заклеймила себя как блудница.

Мефистофель откашлялся, поощряя кузину к действию. Лиза соблазнительно улыбнулась толпе и занесла меч над головой, горделиво вышагивая по сцене, словно была для этого рождена. Мой пульс участился. Я одновременно потеряла дар речи и испытала странную гордость.

– У твоей тети случился бы удар, если бы она увидела Лизу в таком положении, – сказал Томас, заработав сердитый взгляд дяди. Он сдвинул брови. – Разве это неправда?

– Томас, – предостерег дядя. – Довольно.

Несмотря на ужасные обстоятельства я улыбнулась. Моя кузина воплощала в жизнь свои романтические мечты, и ее не заботило, что о ней подумают. Я восхищалась ею, хотя при воспоминании о зловещих пророчествах Мефистофеля закрадывалось беспокойство. Похоже, Лиза потеряла и сердце, и голову в его карнавале. Мне вдруг пришло на ум ее последнее письмо. Она упоминала тайный флирт с артистом, демонстрирующим освобождение от цепей.

Вокруг заахали, и я повернулась посмотреть, что вызвало такой переполох. Зловещий топот копыт возвестил о появлении в салоне одетого в кольчугу Цзянь Юя Неуязвимого, Рыцаря Мечей, верхом на черном коне. Животное сверкнуло белками блестящих глаз и взвилось на дыбы. Копыта с такой силой обрушились на плитки пола, что на столах задребезжали бокалы. Миссис Харви стиснула мое предплечье, а несколько женщин поблизости взвизгнули.

Цзянь выглядел таким же жестким, как его броня. Серебряная маска полностью закрывала один глаз и заканчивалась остриями, которые словно торчали из головы. Маска походила на корону из расплавленных мечей. Он был живым воплощением карты таро Рыцарь Мечей, и костюм прекрасно это отражал.

При его появлении остальные артисты с мечами убрали свое оружие в ножны со звуком, который шипами вонзился в мои вены. Они упали на колени, словно в религиозном порыве. Мои руки покрылись гусиной кожей. Вся сцена ужасала, особенно молчание Цзяня.

Он направил коня неторопливой поступью вверх по ступеням – ему хотелось, чтобы мы восхищались, когда он проезжает мимо. Длинные черные волосы были связаны в хвост на затылке, открывая зрителям его лицо с мрачными угловатыми чертами – достаточно резкими, чтобы поразить несколько сердец. И судя по тому, как с хлопком раскрылись веера, а среди женщин пронеслась оживленная болтовня, цель была достигнута. Миссис Харви сделала большой глоток ледяной воды, а Томас закатил глаза.

– Это мускулистое телосложение так впечатляет или опасный шрам на глазу? – спросил он, но миссис Харви не удостоила его ответом. Она так и не отвела глаз от молодого человека, который тем временем уже был на сцене. Цзянь соскочил с коня и отдал поводья Лизе, дернув подбородком в сторону кулис.

– Одри Роуз, ты изучила журналы, которые я тебе дал? – прервал его дядя, переключая мое внимание на себя. – Мне нужно, чтобы вы с Томасом хорошо разбирались в отметинах, оставленных…

Дядя прилип взглядом к чему-то на сцене, вызвав у меня любопытство. Вторая ассистентка выкатила похожее на гроб устройство – странный ящик с дырками сверху, снизу и по бокам. С обоих концов ящик был перевязан веревками, которые также охватывали плечи ассистенток.

– Хорошо, – ровно ответил Томас. – Я надеялся, что они выкатят мертвеца до десерта. Потроха лучше сочетаются с основным блюдом, не правда ли, Уодсворт? – Он сморщил нос. – А со сладостями совсем не идут.

– Хватит шутить. – Несмотря на мое замечание, сердце бешено колотилось. – Никто не собирается выпускать внутренности.

Томас склонил голову.

– Я не шучу. Этот ящик используют для того, чтобы распиливать людей. Одно неверное движение – и зрители передних рядов окажутся в крови, а им на столы полетят отрезанные органы. Кровавое месиво вместо ягодного мусса. Хотя если у нас на борту убийца, это может оказаться тем зрелищным убийством, которого мы боялись.

Цзянь вложил в ножны мечи, которыми размахивал, и демонстративно осмотрел каждый дюйм деревянного ящика. Лиза и вторая ассистентка стояли по обе стороны, широко улыбаясь, словно одну из них не ждала вероятная участь быть распиленной прямо у нас на глазах. Я незаметно вытерла ладони о юбку. Я испытывала странное очарование и одновременно отвращение к этому очарованию. Порой я презирала противоречия своего разума и тьму в сердце.

– Ты же не думаешь, что Лиза будет… – Я запнулась, впившись взглядом в Цзяня, который стал у края сцены и поднес руку к лицу, словно прикрывал глаза от солнца. Обеденный салон немного притих, но шум не прекратился.

– Доброволец! – провозгласил он с легким акцентом.

Похоже, ни у кого не возникло желания предложить себя в качестве потенциальной жертвы. И я их не винила. Какой здравомыслящий человек пойдет на такое? Блеснув маской, Цзянь подошел к противоположному краю сцены и уставился на столик молодых джентльменов.

– Вы все трусы, недостойные встречи с моими клинками. – Он повернулся к ассистенткам на сцене. – Лиза!

Кузина продолжала улыбаться, но ее шея дернулась, а колени были плотно сомкнуты, выдавая страх. Сделав глубокий вдох, она шагнула вперед. Не успев сообразить, что делаю, я вскочила и бросила салфетку на тарелку.

– Подождите!

– А, – широко улыбнулся Цзянь, показывая зубы. – Все-таки у нас есть доброволец.

Хотя я стояла, готовая ринуться на сцену и залезть в этот ящик смерти, взгляд рыцаря был устремлен не на меня. Он смотрел мимо меня, стоящей с дрожащими коленями, туда, где Томас уже поднимался по ступенькам на сцену, уверенно и неторопливо. Полная противоположность моему сердцебиению. У меня внутри все замерло и дрожало одновременно.

– Томас, пожалуйста, нет.

Сжав кулаки, я смотрела, как он помедлил перед гробом и, подмигнув мне через плечо, залез внутрь.

– Сядьте, дорогая, – прошептала миссис Харви. – Похоже, вы немного нервничаете. Выпейте вина, оно успокаивает.

Она махнула официанту, и тот налил темно-красной жидкости из графина. Когда вино потекло в мой бокал, я постаралась не думать о крови мисс Прескотт.

– Вот так, будьте хорошей девочкой, выпейте несколько глотков.

Не имея сил спорить, я рухнула на стул, поднесла к губам предложенный бокал и сделала несколько быстрых глотков, почти не ощутив кисловатого виноградного вкуса. Вино меня не особо интересовало, но немного отвлекло. Ненадолго. Я промокнула уголки рта льняной салфеткой, не сводя глаз с Томаса, который высунул из похожего на гроб ящика голову, руки и ноги, после чего воцарилась тишина.

Я на мгновение представила Томаса на столе морга, и мне понадобилось все мое самообладание, чтобы не броситься на сцену и не вытащить его. Рациональная часть моего мозга точно знала, что ему не причинят вреда. Карнавальный бизнес – это продажа билетов и создание зрелищ, а не покровительство убийствам.

Хотя именно это и произошло вчера вечером.

Я не могла избавиться от напряжения в руках и ногах, когда Лиза со второй ассистенткой накрыли деревянный ящик крышкой и кивнули Цзяню. Я выпрямила спину, сбрасывая напряжение. В помещении вдруг стало жарко, и мне захотелось оказаться на палубе, на ледяном зимнем ветру, гуляющем под навесом.

Дядя фыркнул при виде Томаса в ящике, но я заметила, что у него на лбу от волнения пролегла морщинка. Это не успокоило мои собственные страхи.

– Глупый мальчишка.

Я стиснула мамин медальон в форме сердца, висевший у меня на шее, не обращая внимания на то, что металл впивался в ладонь. Томас убрал руку и высунул опять, размахивая игральной картой. Я могла поклясться, что огромный корабль закачался, когда я заерзала на стуле.

Зрители рассмеялись над нелепостью отделенной от тела руки, машущей картой, а я не могла оторвать взгляда от огромной пилы, которую обе ассистентки несли рыцарю. Металлические зубья блестели, готовые погрузиться в деревянный ящик – и плоть Томаса, если что-то пойдет не по плану. Или если в плане значится убийство.

По моей спине покатились капли пота. Одно неверное движение – и брызнет его кровь…

– Ну-ну, дорогая. – Миссис Харви похлопала меня по руке. Я выдохнула, и она улыбнулась. – Это просто фокус. То, что случилось вчера, было ужасно, но вероятность повторного убийства просто исключена. Наш Томас знает, что делает. Хм-м?

Я с усилием сглотнула и кивнула. Конечно, она права, но мое сердце не желало слушать голос разума. Оно билось все быстрее от мысли обо всех тех ужасах, которые могут произойти. Томас знал, что делает, даже если его поступок – очень плохая идея.

Лиза бросила на меня непонятный взгляд через плечо. Я опять напряглась, когда Цзянь занес пилу над головой. Я чуть не побежала к стоящим на коленях артистам, чтобы отнять у них один из мечей, если Томасу причинят вред.

– Можете убедиться, что лезвие самое настоящее. Изабелла, будь добра, продемонстрируй.

Он кивнул второй ассистентке. Изабелла шагнула вперед и рубанула по пиле мечом, который взяла со стола. Металл громко заскрежетал. Я стиснула зубы от этого звука. Молодой человек за соседним столом закрыл уши.

– А еще оно очень острое. Лиза?

Кузина взмахнула ажурной маской, которую держала при себе, и положила ее на ящик. Цзянь аккуратно провел по ней пилой назад-вперед, и та развалилась пополам. Я постаралась не зацикливаться на том, что лезвию понадобилось всего три прохода, чтобы распилить металл – оно чересчур острое, чтобы находиться поблизости от моего ненаглядного Кресуэлла.

Я сделала глубокий успокаивающий вдох, пока Цзянь обходил ящик, гордо держа пилу над головой. Он остановился там, где должен быть центр тела Томаса, и подозвал Изабеллу. Та прошла по сцене, широко улыбаясь и крепко держа руки на бедрах, как балерина. Она остановилась напротив рыцаря – видимо, для перепиливания требовалось два человека. Я комкала салфетку на коленях, а Цзянь приложил пилу к ящику и двинул ее к Изабелле.

– На счет три, – распорядился он. – Раз. Два. Три!

Металл заскрежетал по дереву: вжик-вжик-вжик. Лезвие погружалось в ящик все глубже и глубже.

Глава 6. Распиленный пополам

Обеденный салон

Королевский почтовый пароход «Этрурия»

2 января 1889 года


Мне хотелось закрыть глаза руками, выбежать из салона и броситься за борт, но я заставила себя сидеть и не шевелиться. Томас же бешено дергал руками и ногами, а пила опускалась все ниже и ниже.

Несколько женщин отвернулись от сцены, раскрыв веера и требуя нюхательную соль. Если представление закончится неудачно, это будет самое отвратительное зрелище, которое доводилось видеть кому-либо из присутствующих, включая меня. Последствия смерти и убийства сами по себе неприятны, но наблюдать за самим процессом? Я на мгновение закрыла глаза, не желая представлять тьму, которая вырвется из меня, если Томас умрет на этой сцене.

– О, дорогая. – Миссис Харви щедро глотнула вина. – Ужасно натурально, не правда ли? Я могла бы поклясться, что лезвие действительно вонзилось в него.

Я до боли стиснула зубы. Всего несколько дюймов, и пила пройдет сквозь центральную часть ящика. И сквозь Томаса.

Вжик-вжик-вжик-вжик.

Я припомнила, где лежит моя медицинская сумка, и мысленно подсчитала, сколько времени понадобится, чтобы добежать до каюты в вечернем платье и взять ее, и достаточно ли у меня опыта, чтобы сшить Томаса. Надеюсь, на борту есть хирург. Кто-нибудь более профессиональный, чем доктор Арден, который все еще скрывался с главным судьей Прескоттом.

Вжик-вжик-вжик-вжик.

Когда пила дошла до дна ящика, я задержала дыхание, ожидая, что из него хлынет кровь и вывалятся внутренние органы. Томас перестал двигаться. Мое сердце, должно быть, тоже остановилось. Вокруг раздались приглушенные голоса, но слова сливались в неразличимый шум, а я все смотрела на Томаса, ожидая, что он вот-вот истечет кровью.

Ничего не произошло.

Неожиданно руки и ноги Томаса зашевелились, как будто лезвие не распилило его пополам. Я привстала, готовая зааплодировать и покончить с этим, но кошмар продолжался. Цзянь и Изабелла повторили номер с другим лезвием. Как только оно опустилось до стола, они схватились за торцы ящика и раздвинули половины.

Я не помнила, чтобы об этом предупреждали, но закричала. Так громко и страшно, что дядя уронил вилку, а миссис Харви схватилась за бокал. Рыцарь Мечей захохотал, мрачно и зловеще, как разразившийся над морем шторм.

– Человек распилен надвое!

Еще несколько человек в толпе закричали. Я закрыла рот ладонью, пытаясь сдержать собственные вопли. Два широких лезвия загораживали места распилов, не давая зрителям увидеть внутренности, хотя логически я понимала, что там нечего прятать. Эмоции победили логику, и в груди поселилась паника. Руки Томаса. Я сосредоточилась на них и на карте, которой он до сих пор размахивал. Они шевелятся. Он двигается. Это иллюзия. Жуткий фокус.

Я сморгнула слезы, ненавидя Томаса за эту выходку. Цзянь катал две половинки моего сердца по сцене, с гордостью показывая свое умение обращаться с пилой. Сделав полный круг, они сдвинули половинки ящика и вынули обе пилы. Я вцепилась в края стула, чтобы не дать себе взлететь на сцену, распахнуть этот гроб и ощупать Томаса.

Лиза взмахнула черным покрывалом, достаточно большим, чтобы скрыть ящик. Они накинули покрывало на ящик, еще раз обошли вокруг него и резко сдернули. Подняли крышку и… ничего. Томас не встал из ящика, а его рук и ног больше не было видно. Мое сердце глухо стучало, звуки в зале постепенно становились громкими и тихими одновременно. Мне хотелось попросить нюхательную соль. Лиза и Изабелла обеспокоенно переглянулись: похоже, это не входило в представление. Я встала, сердце колотилось как сумасшедшее.

Цзянь вложил мечи в ножны и подошел к ящику, сжав кулаки. Что-то пошло не так. Когда он приблизился, Томас выскочил, как чертик из табакерки, держа в руках вторую карту, и Цзянь отшатнулся.

Зрители зафыркали при виде лица рыцаря: тот как будто проглотил кислый лимон. Без предупреждения он выхватил из ножен на спине тонкий меч и вонзил его точно в центр карты, прерывая любые смешки.

Томас, выпрыгнув из ящика, коротко поклонился и сбежал по ступенькам. Его щеки разрумянились от удовольствия.

– Похоже, мое представление его разозлило, – сказал он, слегка задыхаясь. – Я думал, это гениальный штрих. Немного смеха, чтобы уравновесить страх.

Цзянь с ассистентками покинули сцену, но я видела только маленький разрез на жилете Томаса. Собственная кровь казалась мне ледяной, как океанские воды.

– Тебя задело.

Томас откинул назад влажную прядь, но ничего не ответил.

Из дыма, как и подобает дьяволу, появился Мефистофель. Он усмехнулся пассажирам и махнул кому-то за занавесом. По команде занавес раздвинулся, и Цзянь, Лиза и Изабелла принялись кланяться публике. Толпа свистела и одобрительно кричала, кое-кто даже снова затопал ногами, а некоторые вынули из ваз оранжерейные цветы и стали бросать их на сцену. Я не нашла в себе сил присоединиться к ним.

Вместо этого я смотрела на пламя в глазах рыцаря. Мой друг разозлил его, а Цзянь не походил на человека, которому нравится глупо выглядеть. Он взглянул на Томаса, и на его скулах заиграли желваки. Клянусь, когда Томас заметил его пристальный взгляд, мужчины обменялись каким-то молчаливым обещанием.

На страницу:
4 из 7