Взлет Роя

«Непонятны только причины, – думал он. – То ли действительно это просто радость от встречи той восемнадцатилетней девушки, то ли радость пришедшей в себя ученой, что жертва не откинула копыта и сама пришла в силки…»

– Хорошо, – чуть притушив свои чувства, добавила Эхинацея после паузы, когда обстановка немного разрядилась, так как никто не спешил немедленно атаковать.

– Это хорошо, что хорошо… – буркнул Роев, также стараясь приглушить свои эмоции, одновременно закрывая дверь.

Чувствовал он себя все еще неуверенно. В конце концов, не дело, когда с твоей стороны сквозит опаска, так и откровенным трусом могут посчитать, что совсем нехорошо для имиджа и дальнейших отношений.

– Как я понимаю, память к тебе не вернулась, – констатировал Владислав, присаживаясь напротив женщины, что также вернулась к очагу и перевернула жаркое, чтобы не подгорело.

– Нет…

– Наверное, это жестоко с моей стороны, но я этому рад, – невесело усмехнулся Роев, невольно представляя, что сейчас с ним сделала бы Эхинацея, вернись к ней помять.

«Самоубийство» было бы для него самым простым и даже желанным вариантом. Потому как та, сумасшедшая, всласть покуражилась бы над своей жертвой.

– Я тоже.

Ответ Эхинацеи Владислава откровенно удивил.

– Почему?

– А зачем она мне нужна?

– Ну как же?.. – совсем уже опешил Роев.

Понять такое отношение к собственной памяти ему было сложно.

– Я получила то, о чем мечтала, а именно высокий ранг ментоактивности, а то, как я этого добилась, уже не важно, тем более что ничего хорошего там точно нет.

– В смысле?

– Я более чем уверена, что все эти годы с момента установки нейросети я была занята изучением многочисленных высокоранговых баз данных под разгоном. То есть сутки напролет лежала в учебной медкапсуле, потом несколько дней приходила в себя, подтверждала достигнутые показатели на тестировании и снова ныряла в медкапсулу. Так что из тех десятков лет, что мне потребовалось на получение необходимых знаний, я четыре пятых этого времени провела в медкапсуле. Так о чем, о каких личных воспоминаниях мне жалеть, если у меня в принципе при таком учебном графике не могло быть никакой личной жизни? А даже если и было что-то, то она регламентировалась кланом и от моих желаний ничего не зависело, все на пользу клана, так что жалеть там, скорее всего, не о чем.

Во время монолога Эхинацея распалилась, выплескивая в чувствах на предавший ее клан раздражение и негодование.

– Жесть… – выдавил Владислав, осознав, что стоящая перед ним женщина по психологическому возрасту действительно всего лишь юная девушка, ибо ей просто некогда было повзрослеть в таком бешеном режиме получения знаний.

Потеряла она действительно немного, и ничего хорошего в потерянном действительно нет. Роев чуть расслабился.

«Теперь понятны причины срыва у нее крыши, – подумал он. – А кого устроит то обстоятельство, что ты потерял столько лет жизни и вся молодость улетела в тартарары?! Каково это ощущать себя восемнадцатилетней, а выглядеть пятидесятилетней старухой?»

– Ну, если личные воспоминания потеряны и боги с ними, то может, профессиональные сохранились? – поинтересовался Владислав.

Эхинацея чуть нахмурилась, прикрыла глаза, словно прислушиваясь к себе, а потом от нее повеяло разочарованием.

– Нет, ничего не могу вспомнить… Но это и неудивительно при удалении нейросети.

– Проверим. Лепидоптерология?

– Я знаю, что это наука, изучающая бабочек. В конце концов, до установки нейросети я интересовалась этой темой, что-то изучала простым чтением, но вот что там дальше… все как-то весьма и весьма смутно.

Эхинацея с разочарованным выражением лица лишь сокрушенно покачала головой.

– Териология, этология, протистология, бионика? – продолжил забрасывать Владислав Эхинацею терминами.

Но она снова лишь покачала головой, сказав с тяжелым вздохом:

– Нет, ничего. Как и в первом случае, знаю, что это за наука и что она изучает, но не более того.

– Мн-да…

– Нейросеть ведь вынута, а вместе с ней потеряны и знания, что закачаны с помощью нее… Все связи в мозгу, сформированные сетью, оборваны и доступа к зонам, где записана информация, нет…

«А может, мой червяк подтер за собой всю информацию, которую из твоей головы скачал, – подумал Роев. – Хотя что-то мне подсказывает, что он тут ни при чем. В конце концов, Древние, создавая его, наверное, хотели размножать знания от одного источника многократно. Какой смысл в черве-копировальщике, если он стирает за собой скопированную инфу?»

– Думаю, это временно, – сказал Роев после паузы. – Организм штука такая, имеет свойство восстанавливать повреждения, так что мне кажется, что рано или поздно оборванные связи восстановятся либо возникнут новые, и ты получишь доступ к информации, пусть и не в полном объеме.

– Вполне может быть. Да даже если и не получу, не велика беда, – после короткой паузы с улучшившимся настроением ответила Эхинацея. – Все изученное служило только одной цели – усилению ментальной активности, и, поскольку она выросла, мечта осуществилась, то в остальном по большому счету больше нет нужды.

«Но вопрос с мозговым червем надо будет все же как-то прояснить, – подумал Владислав. – Проверить на опыте, затирает он у донора скопированную информацию или нет. Может, это как раз такой развившийся дефект из-за неподконтрольной эволюции. Вот только как? С подопытными как-то не ахти…»

– Раз так, то хвастайся результатами в псионике, о которых ты так мечтала.

– О! Тут у меня все отлично! – радостно засмеялась она. – Смотри!

Пока Владислав выздоравливал, Эхинацея не сидела без дела и интенсивно тренировалась. О методиках тренировки пси-силы она прекрасно знала, так как изучила все, что было только можно, еще до установления нейросети, по источникам из галосети, аналога земного Интернета, только галактического масштаба.

И посмотреть было на что. Эхинацея призвала несколько насекомовидных тварей размером с собаку, несколько летающих и стала ими командовать, заставляя выписывать сложные пируэты, что походило больше на какой-то танец.

– Пока могу свободно управлять примерно двумя десятками тварей.

– Кхе… неплохо… даже очень хорошо, – выдавил из себя Владислав с легкой завистью.

Он тоже мог управлять двумя десятками тварей. Но это был практически его предел, да еще с использованием допинга. Оставалось только надеяться, что с течением времени его возможности возрастут.

Дальше Эхинацея показала свои успехи в телекинезе. Взяв несколько пистолетных патронов, начала крутить их в воздухе, сначала по кругу, а потом стала создавать все более сложные траектории. Этот фокус Роева откровенно морально раздавил. Он в лучшем случае мог поднять три небольших предмета, а о жонглировании ими даже не мечтал. В лучшем случае метнуть.

– Отлично!..

– Спасибо!

Эхинацея, занятая показом своих достижений и излучая гордость и радость, похоже, не замечала угнетенного состояния Роева.

– Левитация!

С этими словами Эхинацея, сделав небольшой разбег, высоко подпрыгнула, метра на полтора, и словно серфингистка заскользила в воздухе с постепенным снижением, а у самого пола покатилась как на коньках. Она сделала небольшой полукруг, по сути, вернувшись к Роеву.

– Пока невысоко и недалеко… – сквозь радость с легким сожалением сказала она.

– Это понятно, – выдохнул Владислав, закрыв открывшийся от изумления рот, такого он в принципе не мог.

«Хотя, может, просто потому, что не пробовал, – попытался он себя успокоить. – Надо потренироваться, в конце концов, я псион А-ранга, и это мне должно быть под силу».

– Дальше наверняка будет в разы лучше…

– Ну и последнее!

С этими словами запустив телекинезом патроны во все еще находящихся под контролем тварей и убив нескольких из них, что лишний раз говорило о мощи телекинеза, Эхинацея с небольшим напряжением, отразившимся на лице в виде плотно сжатых губ и нахмуренных бровей, свела вместе ладони, оставив небольшой зазор, в котором с легким треском вспыхнула красноватая искра. Постепенно искра начала набухать, наливаться оранжевым цветом, росла температура… В результате в воздухе повисла настоящая шаровая молния, пусть и небольшого размера, с шарик для гольфа.

«Это уже настоящая магия… – потрясенно подумал Роев. – Прям классический магический файербол…»

Зависть вновь вспыхнула огнем, так как сам Роев мог создать лишь небольшую искру на одно мгновение. Да и было это всего один раз и то случайно… А вот чтобы держать огненный сгусток таких размеров, да еще порядка десяти секунд, это уже было откровенно не в его возможностях, по крайней мере в не самой близкой перспективе, и он это понимал.

В следующий момент женщина резко выбросила руки вперед, и этот шарик стремительно улетел дальше по коридору, угодив в одну из тварей, от которой остались лишь угольки.

Эхинацея после такого представления, сжав голову руками, с едва слышным стоном чуть пошатнулась, так что Владиславу пришлось ее подхватить за талию, чтобы она не упала.

– Спасибо.

– Не за что…

«Специально, что ли, подстроила?» – подумал он, почувствовав удовлетворение с ее стороны в момент соприкосновения.

– Не стоит так сильно перенапрягаться… а то еще надорвешься.

– Да, я понимаю… С телепортацией пока не получается, как и с изменением гравитации.

Владислав только головой покачал.

– Ну, не все сразу… – сказал он и дал следующее задание: – Попробуй позвать меня мыслеречью.

Эхинацея чуть напряглась, все-таки эту способность тренировать в одиночку сложно, даже зная теоретическую базу. Нужен напарник.

Секунд через десять Владислав услышал голос в своей голове, пока невнятный.

«Р…ой…»

«Не торопись», – послал он мысль.

У Владислава с мыслеречью как раз было очень даже неплохо.

Это только сбило Эхинацею, но и одновременно помогло.

«Меня слышно?»

– Слышно-слышно, – не смог удержаться от улыбки Роев, увидев лицо Эхинацеи, которое выражало неуверенность и надежду на удачный результат, это было очень умильно, что-то похожее на выражение лица Кота в сапогах из мультфильма «Шрек». – Попробуй показать картинку…

Владислав при этом сам транслировал образ этого самого кота в сапогах, благо на это не требовалось много пси-силы. На эту картинку Эхинацея только фыркнула, теряя концентрацию.

– Этот зверь прикрывается шляпой, потому что голый? – спросила она.

– Нет… там в другом фишка. Потом расскажу. Перешли мне его видоизмененный образ обратно.

Через минуту Роев получил образ кота в ответ, только теперь он уже был полностью облаченным в скафандр.

Мысленным общением и трансляцией картинок они занимались минуты две.

Вслед за мыслеречью и передачей образов протестировали телепатию, то есть считывание мыслей. А заодно потренировались в защите своего разума от подобного вторжения.

– А как у тебя с предвидением? – спросил Роев, осознав после таких показанных впечатляющих результатов в пси-активности, а также подозрительного поведения по отношению к нему, что гостью нужно срочно занять реальным делом, дабы дурные мысли в голову не полезли. А то было что-то такое в ее желаниях, что он считал во время тренировок телепатии, а она попыталась скрыть. Потому, собственно, с телепатией быстро закруглились.

Что касается предвидения у самого Владислава, то оно вскрывалось лишь эпизодически в стрессовые моменты, а вот целенаправленно что-то предсказывать у него не получалось.

«Да, наверное, это и неудивительно, ведь я сам формирую повестку дня, – подумал он. – Или это ничего не значит?..»

Эхинацея тем временем чуть прикрыла глаза и после короткой паузы неуверенно сказала:

– Сейчас пойдем готовить себе помещения для обустройства нормального жилья?

– Верно, – кивнул Роев, – именно такие планы у меня были.

– Ура! – радостно воскликнула Эхинацея и даже несколько раз хлопнула в ладоши.

Роев только вновь в легком смятении качнул головой. Диссонанс между поведением и обликом продолжал приводить его в ступор. Но поведение девушки-женщины ему было более чем понятно. Ей тоже изрядно надоело спать в тесном модуле, хотелось нормальной жилой комнаты со всеми необходимыми в обиходе мелочами, вроде той же кровати. А сделать ее и многое что еще из лиан не проблема, особенно если использовать свои псионические возможности…

3

В качестве комнат для проживания выбрали небольшие помещения в двадцать-тридцать квадратных метров на одном из этажей лабораторного блока. Что в них располагалось изначально, предположить было сложно, начиная от обычного склада каких-нибудь расходников, инструментов, всяких пробирок или химико-биологических реактивов до… черт их Древних знает. Может, реально комнаты отдыха были, плюс всякие раздевалки, столовые и так далее и тому подобное. По крайней мере, ничего для опознания не сохранилось. Лишь небольшие практически неуничтожимые артефакты валялись на полу тут и там.

Комнаты вообще были забиты растительностью и колониями разнообразных насекомовидных тварей, что стремительно и яростно атаковали, стоило только открыть дверь. И даже ментальные удары не всегда могли подавить нападение. А потому первые атаки тварей Роев сбивал специально прихваченным как раз для такого случая огнеметом. Эхинацея страховала с кислотным распылителем.

– Выбирай любое помещение и начинай вычищать. Только без перенапряга.

– Спасибо!

Эхинацея с энтузиазмом взялась за дело, а если точнее, то припахала для работ обитающую в окрестностях живность. Оно и правильно. Сначала она заставила своих марионеток атаковать уцелевших и затаившихся в зарослях в приглянувшейся ей комнате тварей, похожих на уже встреченных Владиславом сколопендр, потому как прежние хозяева оказались почти невосприимчивы к ментальному управлению, и выгнать их, просто нагнав на них страху, не получилось.

Схватка разгорелась жаркая, сколопендры бились до последнего, но, несмотря на всю их эффективность, против многократного превосходства в численности поделать ничего не могли. Атаковавшего Эхинацею микробосса она схватила телекинезом и буквально раздавила с гримасой отвращения, тварь аж брызнула во все стороны ошметками. Оно и понятно, королева сколопендр выглядела до предела отвратительно, аж до тошноты.

Следом в свою комнату Эхинацея нагнала кучу разных тварей, что начали активно пожирать как трупы своих марионеток и сколопендр, так и всю сколько-нибудь съедобную растительность.

Пока марионетки занимались обжорством, Эхинацея помогла Роеву зачистить выбранную им для себя комнату. В своей комнате Владислав больше полагался на привычное оружие, то есть огнемет и кислотник, сжигая и растворяя все, что можно было растворить и сжечь, благо комнату он взял совсем небольшую, буквально каморку на десять квадратных метров. На свои псионические способности он пока не полагался.

После того как в комнатах была сожрана вся биомасса, Роев обработал несъедобные остатки (по сути подножный слой) специальным химическим раствором, оставшимся от чистильщиков. За пару часов тот превращал аналог почвы в золу. Осталось только нагнать новые стаи тварей и заставить их сожрать эту несъедобную массу.

Они, конечно, не хотели травиться, но кто ж их спрашивать будет. Надо, значит, надо. Вот и набивали брюшки золой…

После того как комнаты были вычищены, осталось провести лишь дезинфекцию, что, собственно, Владислав и проделал, хорошенько обработав стены, потолок и пол. Потом осталось только все сполоснуть водой и нагнать новых тварей, чтобы они эту воду, что скопилась на полу, всю выпили.

На всю операцию зачистки ушел один день.

– Ну вот и все… – сказал Роев, закрывая двери в комнаты после финальной химобработки. – Пусть несколько часов постоит, окончательно все высохнет, после чего можно смело заселяться.

Эхинацея только кивнула, а потом спросила:

– И что дальше?

– В смысле?

– Что ты собираешься делать?

– Налаживать быт… – попытался прикинуться валенком Владислав.

– Я не об этом…

– Да понял я, о чем ты, не совсем уж дурак… – устало вздохнул Роев. – Не знаю. Не заглядывал я так далеко… В смысле не планировал, – поправился он, ибо у них как псиоников слово «заглядывать» стало слишком двусмысленным. – У меня слишком мало информации, чтобы строить сколько-нибудь долгоиграющие планы, как тактического, так и стратегического характера. Я ведь о вашем мире мало что знаю, на уровне первого ранга базы знаний Содружества. Это слишком обще, никакой конкретики. Все, что я видел сам – это вот этот бункер да небольшой кусочек джунглей. О возможностях вашей техники я имею столь же очень смутное представление, хотя успел схлестнуться с несколькими боевыми дроидами. Но как я понял, они были не самыми новыми в техническом плане, то есть морально устаревшие, и что могут боевые дроиды следующих поколений, я могу только фантазировать. Строить планы, основываясь на собственные фантазии? Это как минимум глупо, ты не находишь?

– Ты прав…

– Понятно, что в покое этот бункер, а следовательно и нас, не оставят, потому нужно готовиться к встрече. Но прежде чем готовиться, нужно понять, к чему именно.

– Тут я могу немного помочь…

«Все, что ты знаешь, известно и мне, – подумал Роев, невольно почесав голову, – но этого слишком мало, чтобы составлять серьезный план».

Только рассказывать об этом он не спешил, так как придется сообщать о мозговом черве и признаваться в копировании знаний. Конечно, на тот момент они были непримиримыми врагами, но… по большому счету они пока не являются такими уж большими друзьями. Стоит памяти вернуться – и все вернется на круги своя, так что пусть теперь его знания будут своеобразным джокером.

– Во фронтире пользуются максимум шестым поколением техники: медкапсулы, дроиды, корабли… Точнее, это общедоступный уровень. Понятно, что желающие могут достать седьмое, восьмое и даже девятое поколение, как, например, относительно богатые кланы, вроде нашего, иначе на шестом поколении я не изучила бы все необходимые базы знаний и за сто лет… – тем временем продолжала ликбез Эхинацея.

Владислав слушал, думая о своем, время от времени кивал, дескать, может, чего умное скажет, ведь она и вправду совсем не дура, учитывая ее интеллектуальный индекс.

– …Потому нам нужны живые аналоги этим дроидам.

– Что-то похожее я уже использовал против ваших охотников, – «включился» Роев. – Вырастил специально крамбов, помимо улучшенного управления мне даже удалось увеличить их рост и толщину брони, плюс налепил внешнюю защиту… Не сказать, чтобы они мне сильно помогли. Охотники с простым оружием разделали их на потроха, филе, окорочка и прочие ингредиенты.

– А эти твои марионетки были вооружены дистанционным оружием?

– Нет, конечно. Это были бойцы ближнего, так сказать рукопашного боя.

– Так надо их вооружить!

– Можно, конечно, попытаться поставить несколько пулеметов, огнеметов и, возможно, даже научить стрелять, при этом еще и метко, но смысл? Все, что мы можем, это вырастить несколько элитных бойцов, но погоды они не сделают.

– Да нет же! – Тряхнула головой Эхинацея. – Это все полумеры. Тем более что в нашем положении боеприпасы крайне ограничены, как, собственно, негусто с вооружением. А этих дробовиков, пулеметов и огнеметов с кислотниками нужны многие десятки, а то и сотни, если не тысячи! Потому как нам нужна целая армия живых дроидов.

– Вот и я о том же…

– Нужны аналоги этого вооружения, при котором не возникнет проблем с боепитанием.

– Тоже не ново, думал я и о таком, – кивнул Роев. – Вот только что и как? Если уж даже бронебойная пуля нормального пулемета крайне неохотно берет броню дроида пятого-шестого поколения, то как сделать биологическое оружие хотя бы сходных с пулеметом возможностей, не говоря уже о более эффективных средствах?!

– Вот над этим и стоит поразмыслить… – задумчиво с отрешенным видом произнесла Эхинацея. – Надо только побольше информации о местной флоре и фауне собрать…

«Может, мозгового червя ей подсадить и скопировать ей ее же инфу, чтобы не мучилась зря, делая уже однажды проделанную работу, – подумал по этому поводу Роев. – Она ведь несколько лет этих монстров изучала…»

Но торопиться Владислав не стал, надеясь, что, как и сказал ей, рано или поздно нейронные связи восстановятся и она получит доступ к хранящейся в мозгу информации. Как-то сомневался он в том, что червь стирал копируемые данные у донора.

4

Эхинацея исступленно занималась тренировкой своих псионических возможностей, доводя себя до грани. Тут, как и с накачкой обычных мышц, требовалось максимальное напряжение с постепенным увеличением нагрузки. Кроме того, это помогало ей перенести обрушившийся на нее шок. При этом она старалась не смотреться в отражающие поверхности, благо их почти не было, и не смотреть на себя глазами тварей-марионеток, потому как вместо себя восемнадцатилетней видела какую-то вредную тетку пятидесяти лет.

Ведь в ее осознании она еще вчера была дома, мать учила ее всяким женским штучкам, общалась с многочисленными сестрами и братьями, готовилась к установке нейросети, чтобы стать ученой, и вдруг она оказалась в каком-то страшном месте, а в нее, криво ухмыляясь, целится из пистолета лысый мужик. Так и с ума недолго сойти. Если уж на то пошло, то даже удивительно, что не сошла, при ее-то предрасположенности…

Что касается произошедшего ужаса с «перемещением», то почти сразу все выяснилось. Рой рассказал ей, что да как, и она чувствовала, что он ей не врет, а распознавать ложь она умела благодаря своим ментальным способностям. По всему выходило, что она потеряла память в схватке с этим Роем (тут еще, скорее всего, наложилось удаление нейросети), и он ее не убил.

«А никто из моих родных не стал бы так рисковать, – с чувством благодарности и облегчения думала она. – Потеряла память, не потеряла, все равно чужак – это угроза».

Что касается своих родных, то после всего произошедшего на выходе из бункера к ним она не испытывала ничего кроме ненависти, по крайней мере это касалось отца, ведь без его одобрения по ней точно не стали бы палить с орбиты.

Почему так поступили, тоже было в целом понятно, она добилась своей тайной мечты, стала сильным псионом, но из-за невменяемого поведения ее испугались до мокрых штанов. В конце концов, что может прийти в голову сумасшедшей да еще псионику?! Это же как ядерная бомба в руках обезьяны: то ли нажмет на кнопку активации, то ли нет. Точнее, скорее всего, нажмет… Но все равно неприятно, потому к своей семье и в целом к клану она больше не испытывала никаких теплых чувств. Теперь она изгой.

Обеспечив ее жильем в виде модуля от транспортного средства и водой, Рой удалился, предупредив:

– Меня не будет несколько дней… не знаю, сколько точно проваляюсь… ко мне не приближаться… возможно, буду не совсем во вменяемом состоянии, и если увижу тебя, то по старой памяти… которой у тебя нет, могу отреагировать неадекватно. Так что не скучай и тренируй свои пси-способности. В этом секторе довольно безопасно, тварей самый минимум, но без дробовика никуда не ходи и огнемет с кислотником держи наготове, чтобы отбиться, если твари вдруг на тебя сагрятся… Поняла?

– Да…

– Тогда до встречи.

Вот она и тренировалась, овладевая столь желанными псионическими способностями. Скорее даже восстанавливала уже имевшиеся умения, очень уж легко все давалось, так что уровень мастерства повышался очень быстро.

Что касается памяти, то она не была уверена, что хотела все вспомнить. Зная о своей не совсем устойчивой психике, что не смогла исправить даже нейросеть со специальными курсами лечения, не трудно было догадаться, что с течением времени состояние прогрессировало и в какой-то момент она окончательно пошла вразнос. До каких пределов она докатилась и что при этом творила, знать было совсем ни к чему.

Разве что жаль было баз знаний по биологии и медицине, на изучение и освоение которых она потратила эти три с лишним десятка лет. Вот это Эхинацея не прочь была вернуть, так как подобная информация в условиях тутошнего обитания могла быть крайне полезной.

Несколько раз Эхинацея порывалась наведаться к Рою, но останавливало предупреждение. Находясь в невменяемом состоянии, он действительно мог ее убить, подумав, что по его душу пришла та прежняя, двинутая по фазе женщина, что зачем-то охотилась за ним, для чего даже сама вынула из себя нейросеть и спустилась в бункер.

«И зачем я это сделала? – удивлялась она своему поступку. – Неужели настолько сильно потекла мозгами? Бр-р…»

Ее страшило то, что рано или поздно все могло повториться. Скорее даже рано, чем поздно. Либо она все вспомнит и захочет завершить начатое, либо снова свихнется по естественным причинам, ведь мозг-то остался прежний. Лишь амнезия на фоне удаления нейросети откатила назад ее состояние, но накопившиеся отрицательные изменения в мозгу никуда не делись, и все могло пойти по накатанной колее.