СУДЬБА Книга 3 Сила страха

– Здравствуйте, я мама Яны, – улыбаясь, сказала Лариса и, глядя на нее, подумала: «Она словно апокалипсис пережила, и ее жизнь покрыта плотным слоем пепла».

Женщина остановилась и еще раз посмотрела на нее. Взгляд был долгий, словно она выбиралась из своего колодца и пыталась рассмотреть того, кто обратил на нее внимание. В ее глазах вдруг сверкнула маленькая искорка, и они на миг блеснули, как черная смола на солнце, а на ее лице появилась чуть заметная улыбка.

– Здравствуйте, – ответила она таким голосом, словно оросила его живительной водой из незаметного маленького источника на дне своей души. – Очень приятно. Я Варвара Петровна. У вас хорошая девочка.

– Спасибо. Я завтра опять приду, – сказала Лариса, пораженная несоответствием ее вида и голоса. – Может, вам что-то принести?

– Не надо. Я завтра выписываюсь, – ответила она с грустью, и живительная сила ее голоса исчезла, как у соловья, который вспомнил, что он в клетке, опять вернулся к своим страданиям и разучился петь.

– Тогда желаю вам удачи. До свидания.

Эти слова повисли в пространстве. Женщина ничего не ответила, присев на кровать спиной к двери. Лариса с дочерью переглянулись, пожали плечами, невербально отвечая на молчаливые вопросы друг друга, подмигнули друг другу и расстались.

Когда Лариса вышла за ворота больницы, к ней подъехала большая черная машина. Сергей быстро вышел из машины, открыл дверь переднего сидения и обратился к ней:

– Можно я вас подвезу? Только не отказывайтесь, мы с вами и так перенервничали.

«Наверно, не стоит с ним общаться», – подумала она и ответила:

– Нет, спасибо, я на автобусе доеду.

– Но видно же, что вы устали. Это просто знак вежливости.

– Ладно, будем полагаться на этот знак, – ответила она, назвала адрес и невольно улыбнулась.

Несколько минут они ехали молча.

– Я, честно говоря, рад отношениям моего сына с Яной. Она такая рассудительная и ответственная, – первый заговорил Сергей и воспользовался случаем посмотреть на нее.

– Только рисковая. Она меня все время в напряжении держит, – ответила Лариса и, встретившись с его взглядом, опять услышала внутри себя песню про зеленые глаза.

– Мой сын тоже рисковый в развлечениях и плюс беспечный в жизни. С Яной он стал взрослеть. Она его даже уговорила восстановиться в университете. Вот только теперь это не скоро произойдет.

– Не переживайте. Он поправится. Я могу приготовить ему сбор из травок и сама буду его поить по схеме, – сказала Лариса и засмущалась: – Просто я потомственная травница и толк в этом знаю.

– Я доверяю вам и согласен.

– Только мне надо его карточку посмотреть и знать дату рождения.

– Это я устрою. У меня здесь друг завотделением. А дату рождения зачем?

– Все травы тоже отличаются по дате рождения, поэтому одним они помогают, а другим нет, а когда их правильно подберешь, тогда исцеление происходит быстрее.

– Ого. А работаете вы кем?

– Я косметолог, и у своих клиентов тоже дату рождения спрашиваю. Потом масочку с травками на лицо сделаю, они молодеют и радуются.

– У вас, наверно, клиентов много?

– Это так. А вы где работаете?

– Я начинал с мастерской по ремонту машин в гараже отца, а сейчас у меня и цех по ремонту, и мойка, и салон по продажам. В общем, работы много. Думал, сын потянется за мной, а ему только развлечения подавай.

– Вы зачем Тимофею мотоцикл купили? Раньше, насколько я знаю, у него не было этого опасного транспорта.

– Да, купил на свою голову. Он мне обещал быть осторожным, а вчера они решили проверить всю мощь этой машины. Вот и проверили.

– Зря вы ему поверили, но будем надеяться, что они восстановятся без осложнений и успокоятся после аварии.

– Будем надеяться, – ответил Сергей и тяжело вздохнул: – Вот и приехали. Может, мне завтра за вами заехать? Когда вы в больницу поедете?

– Спасибо, что подвезли, но остальные предложения излишние. Встретимся в больнице.

– Хорошо. До встречи.

Лариса вышла из машины и пошла к подъезду, потом развернулась и стала возвращаться. Сергей буквально выскочил к ней навстречу, но она, подойдя близко к нему, холодно спросила:

– А вы в курсе, что Яна беременна?

Наступила пауза, он был настолько шокирован вопросом, что не мог найти слов, а только повертел головой в разные стороны.

– До свидания, – сказала Лариса и, не дожидаясь ответа, направилась домой. Она действительно очень устала, а может, это стресс забрал все силы. Дома она пообедала и прилегла отдохнуть. Разбудил ее звонок Олега.

– Лорик, привет. Как Яна? Не могу дозвониться до нее.

– Телефон погиб. Завтра куплю ей новый и сообщу номер. Яна? Яна как после аварии, – с раздражением ответила Лариса. – Мог бы и приехать.

– Лорик, не сердись. Я вас очень люблю и беспокоюсь за вас, но приехать пока не могу, мне, наоборот, продлили командировку еще на два дня. Пожалуйста, не расстраивайся так, всё наладится. Я вернусь, и каждый день будем ездить к Яночке.

– Мне сейчас надо. Мне плохо сейчас и дочери плохо сейчас. Ты всегда убегаешь от всех проблем.

– Лорик, ты знаешь, я не люблю претензии и никуда я не убегаю, просто так сложились обстоятельства. Я же не могу здесь всех бросить и уехать. Меня просто уволят. Потерпи два дня, и я весь в твоем распоряжении. Ты, кстати, с подружками встречалась?

– Нет.

– Зря, когда выговоришься, легче станет.

– Я тебя буду ждать, – с сарказмом ответила Лариса.

– Я тебя не узнаю, Лорик. Успокойся, ведь все живы.

«Я сама себя не узнаю», – подумала Лариса.

– Ладно, до встречи, – сказала она и отключила телефон.

Поговорив с Олегом, она совсем затосковала и заказала услугу в фирме «Друг на час».

Глава 3

Было около восьми часов вечера, когда позвонили в дверь. Лариса уже пожалела, что решилась заказать «подругу», но заказ уже не отменишь. Она открыла дверь и увидела полную молодую женщину лет тридцати пяти, которая держала перед собой удостоверение службы, а сама была бледная как стена, и от нее веял запах алкоголя. Синяя ветровка и синие джинсы, которые были на ней, добавляли еще синюшность к бледности ее лица. Лариса хотела закрыть перед ней дверь, но та буквально ввалилась в квартиру и прохрипела:

– Где туалет?

Уловив направление, указанное хозяйкой квартиры, она прикрыла рот рукой и, опираясь по пути на стены, рванула туда. Лариса напряглась, она поняла, что гостья, издавая рвотные звуки, чуть-чуть не успела достигнуть цели.

– Хороший вышел разговор, – громко сказала Лариса, закрыла входную дверь и пошла на кухню готовить отвар от алкогольного отравления.

Через пятнадцать минут «подруга» вышла еще бледнее, чем была, и очень тихо спросила:

– Можно я немного полежу? Мне очень плохо. Вы извините меня.

– Вам доступен любой каприз за мои деньги, – ответила Лариса уже помягче, видя, как страдает женщина.

Она уложила ее на диван и, напоив отваром, ушла мыть туалет. Через час женщина предстала перед хозяйкой в более живом виде и стала извиняться.

– Мне очень стыдно. Это мой первый рабочий день. Вы извините, но я не смогу с вами выпить.

– Но вам, по-моему, и не надо, – улыбаясь, ответила Лариса. – У вас всегда отправляют к клиенту, который просто хочет поговорить, таких «подруг»?

– Как поговорить? А мне сказали, что вы вызвали для того, чтобы выпить.

– Нет, я хотела просто поговорить. Ну даже если бы и выпить, то для этого надо было прийти пьяной, уделать мне весь туалет, а потом еще и поспать?

– Извините, – ответила женщина и опустила голову.

– Хотите чай? – предложила Лариса.

– Нет, извините. Можно я пойду?

– Я надеюсь, платить вам не надо?

– Нет, конечно. Извините еще раз. Вы жаловаться на меня будете?

– Как ваше имя?

– Ира.

– Нет, Ирина, не буду. Возьмите с собой настой из трав. Выпьете на ночь и утром будете хорошо себя чувствовать.

– Спасибо вам за настой, за то, что на площадке не оставили, и за вашу человечность.

– Ну, если честно, на площадке вы сами не остались, – опять заулыбалась Лариса.

Она как никогда понимала, что эти жизненные ситуации ничто по сравнению с ее проблемами.

– Желаю вам удачи в работе, и впредь будьте бдительны, – продолжила она. – До свидания.

– До свидания, – ответила Ирина и опять опустила голову.

Вечером Лариса долго не могла уснуть, потом снились какие-то кошмары, а пробуждение сопровождалось сильной головной болью. С утра всё валилось из рук, настроение было отвратительным, под глазами появились темные круги, а тусклый взгляд на всё смотрел с раздражением.

По дороге в больницу она зашла в салон сотовой связи, купила новый телефон и решила прогуляться пешком. Погода стояла безветренная, и солнышко ласкало всех своим теплом, напоминая прошедшее лето.

«Как ласково ты прощаешься, – мысленно обратилась она к солнцу: – Но твоя летняя пора еще наступит, а моя уже нет. Я понимаю, что будет лучше, если меня будут вспоминать жизнерадостной и доброй. Да, я это понимаю и не собираюсь кого-то винить или на кого-то обижаться. Значит, такая моя судьба, но пока еще есть время, мне надо помочь дочери окрепнуть и незаметно подготовить ее к самостоятельной жизни без меня».

Как ни старалась она себя уговаривать, в горле всё равно стоял ком безысходности.

Только после обеда она добралась до больницы. Чуть в стороне от входа в здание, она узнала со спины Варвару Петровну, которая была в черном плаще, черных колготках, черных туфлях и только пряди седых волос напоминали, что существуют еще и светлые полосы. Она стояла с каким-то мужчиной, и ее тело было напряжено. Лариса направилась к ней, чтобы поприветствовать и пожелать ей удачи, но остановилась в нерешительности из-за агрессивного поведения мужчины. Она почувствовала себя неловко и повернула обратно, но часть разговора ей пришлось услышать.

– Ты мог хотя бы сюда прийти трезвым, – голос Варвары Петровны был сухим и безжизненным.

– А что не так? Подумаешь, мужик выпил, – его голос был атакующим и задиристым. – Не боись, больше пальцем тебя не трону.

– Ты все соки мои выпил. Жить уже не хочется.

Последняя фраза этой женщины, как хлыстом, ударила Ларису и всполошила все ее напряженные мысли: «Боже, у нее столько вариантов исправить свою ситуацию, а она отказывается от своей собственной жизни, которую ты даровал ей. Мне, мне так хочется жить, но я не нахожу способа избавиться от этого родового рока. Помоги мне, Господи».

Слезы полились из ее глаз, она прошла в парковую часть территории больницы, присела на лавочку и просидела несколько минут в ошеломлении от услышанного. Только в последнее время она стала понимать, насколько ценит свою жизнь, своих близких, свою работу, да просто всё, что живет вместе с ней на этой Земле. Да, страх не отпускал ее и даже еще сильнее сжимал в своих объятиях, но ради дочери она решила не позволять ему разрушить оставшееся ей время. Лариса сделала глубокий вдох и выдох, достала косметичку из сумки, припудрила чуть припухшие глаза, посмотрела в небесную даль, тихо прошептала мольбу о даровании ей сил и направилась к дочери.

С дочерью она провела около трех часов и когда увидела, что Яна устала и хочет спать, решила идти домой.

– Доченька, а Тимофей знает, что ты беременна?

– Нет, а зачем?

– Ты меня удивляешь. Как это зачем?

Яна посмотрела на маму грустными глазами, немного помолчала, а потом тихо сказала:

– Мы с Тёмой даже не целовались. Ты не спрашивай меня ни о чем. Я потом как-нибудь сама тебе всё расскажу. Ладно?

– Ладно, дорогая, – ответила Лариса, наклонилась к дочери, обняла ладошками ее лицо и ласково вытирала двумя большими пальцами слезы, которые стекали по щекам Яны.

– Мамочка, прости меня.

– Моя малышка, это ты меня прости.

– Тебя-то за что?

– За то, что я не замечала, как ты страдаешь. Я люблю тебя и очень за тебя переживаю. Всё у тебя наладится, и ты станешь самой счастливой на Земле.

– Прямо уж на всей Земле? – ответила Яна, улыбаясь сквозь слезы.

– Конечно, и в космосе тоже, – засмеялась и мама. – Ты сейчас похожа на «слепой» дождик, когда солнце светит и дождик моросит.

– Спасибо тебе, мама. Я тебя тоже люблю.

Они обнялись и попрощались до завтра.

В коридоре Ларису остановил лечащий врач Тимофея. По его озабоченному выражению лица она догадалась, о чем пойдет речь.

– Лариса Васильевна, меня попросил Сергей Ильич показать вам карточку его сына. Я знаю, что вы врач и поймете меня.

– Вы насчет травяных сборов?

– Да. Я бы сейчас не советовал этого делать. Мне бы не хотелось столкнуться с какой-нибудь аллергической реакцией или еще Бог знает с чем. Поймите меня правильно.

– Я понимаю и не настаиваю. Вам виднее. Извините меня, но мне пора идти.

Ларисе было неприятно это услышать. Она много раз себе твердила, что не надо навязывать людям свои методы лечения, тем более если в эти методы не верят. Она шла по коридору, а ком в горле опять разрастался. Ей очень захотелось прижаться к Олегу и сбежать с ним куда-нибудь на природу. Гулять по берегу реки, бросать в нее камушки, потом побродить по лесочку и пособирать травки (жаль, что сейчас не сезон). Он всегда с большим удовольствием ей помогал в заготовке трав. Они много смеялись и давали названия своим любимым местам. После вчерашнего разговора Олег позвонил уже трижды и все три раза говорил ей о своей любви к ней, но ей от этого легче не становилось.

Лариса вышла из больницы, и опять ее ждал Сергей.

«Какой он навязчивый», – подумала она.

– Лариса Васильевна, можно я вас подвезу?

– Нет. Я сама доеду, и, кстати, Яна беременна не от вашего сына.

– Да, я знаю. Я спросил его сегодня о Яне. А он отвернулся от меня и долго молчал, а потом ответил, как мне показалось, с большим сожалением, что у них ничего не было. Может, все-таки подвезти?

– Нет, – резко ответила Лариса и пошла на остановку автобуса.

Вечером она сидела на диване и читала книгу, чтобы хоть как-то отвлечь себя от своих ожиданий неизбежного возмездия. Раздался звонок в дверь, и Лариса пошла открывать.

– Кто там? – спросила она.

– Это Ира.

Ира стояла с тортом и улыбалась. Сегодня она выглядела прекрасно. Розовый румянец освежал ее лицо, а ямочки на щеках при улыбке делали Иру озорной и веселой. Черный стильный плащ почти до щиколоток и туфли на высоком каблуке удлиняли ее фигуру и делали стройнее. Распущенные длинные каштановые волосы, карие глаза и красная помада вместе со всем обликом притягивали к ней взгляд и вызывали восхищение.

– Лариса Васильевна, я пришла загладить свою вину.

– Проходи, конечно, но я считаю, что это не обязательно.

Ирина замешкалась, ответ ей показался неопределенным, и она не поняла, проходить ей или нет.

– Прошу, – повторила хозяйка, показывая рукой ей зайти. – Вчера ты была смелее.

Они прошли на кухню и как-то быстро и непринужденно накрыли вдвоем на стол и, уютно расположившись, принялись пить чай с тортом. Ирина внесла в дом Ларисы какое-то оживление. Она говорила без остановки даже когда резала торт и ела его.

– Я вчера выпила ваш сбор, а утром просто летала от избытка сил. Помыла всю квартиру, перестирала всё детское белье. Что вы там заварили?

– Давай на «ты»?

– Давайте… Ой… Давай, – заулыбалась Ира.

Ее добродушная улыбка и искренность поведения располагали к доверию. Лариса улыбнулась ей в ответ и ответила:

– Да так, травки разные. У тебя ребенок?

– Мальчику полтора года. Я в декрете. Живу с мамой. Мужа нет. Так, встречались, но до свадьбы дело не дошло.

– А он знает, что ты воспитываешь его сына?

– Знает, иногда заходит, но редко. Так, постоит в дверях, посмотрит со стороны и уходит.

– А зачем тогда приходит?

– Игрушки приносит и деньгами помогает. У нас с ним хорошие отношения. Вот только мама его не любит, говорит, что он лоботряс и ест больше, чем зарабатывает.

– А он где работает?

– Сейчас водителем, а вообще он часто меняет место работы и особо не напрягается, но так он парень спокойный, добрый.

– Ага, ты ему еще похлопай в ладоши за его образ жизни.

– Лариса, ты как моя мама говоришь. Я так подозреваю, что мама его и выгнала. Он когда перешел ко мне жить – а у нас двухкомнатная квартира – она поначалу тихо ворчала, что сначала надо расписаться, а потом вместе спать. Мы с Никитой старались молчать. Отдавали ей половину наших зарплат, мама и не принимала решительных действий, а когда он уволился в очередной раз, она его и выгнала. Я как раз забеременела.

– Мам, – говорю я ей, – как же я одна буду?

А она мне:

– Лучше будь одна, чем с ним. Рожай, воспитаем.

– Бред какой-то, – сказала Лариса и отпила чай. – Сняли бы квартиру и ушли.

– На что? Я медсестра в больнице. Платят мало, а он без работы. Я сейчас взяла ночные дежурства три раза в неделю, да вот хотела подработать в фирме «Друг на час».

– Они мне, кстати, звонили, – перебила ее Лариса, – просили дать оценку выполненных услуг. Я им сказала, что никто не приходил.

– Спасибо. Я им тоже сказала, что не дошла, а то бы они мне штраф выписали за плохо выполненную работу.

– Где ж ты так напилась?

– Я просилась в группу «общения», но там и так перебор. Меня отправили к старушке, мол, она старенькая, ей поговорить хочется, ну выпьешь с ней по рюмочке наливки – и всё. Я согласилась, а эта старушка мало того что говорила без умолку обо всём подряд, да еще и выпила сама два стакана медовухи, а потом стакан наливки, – смеялась Ирина, вспоминая вчерашнее приключение. – Пьет и мне подливает, так я больше стакана медовухи и выпила. Чувствую, пора бежать, а ноги как ватные. Еле ушла от нее, а мне звонят и называют твой адрес. Не хотела к тебе идти, но побоялась работу потерять. А Бог с ней. Все равно потеряла.

Доедая второй кусок торта, она вдруг посмотрела на Ларису и смущенно сказала:

– Ой. Я сейчас как та старушка, заболтала тебя, а ведь шла к тебе оказать помощь и выслушать твои проблемы.

– Мне, скорее всего, со своими проблемами придется самой разбираться.

– Нет уж. Позволь мне выслушать тебя. Может, как-то сглажу свою вину. Я вижу, ты женщина хорошая, только что-то тебя тревожит.

– Не просто тревожит, у меня вопрос жизни и смерти, – ответила Лариса и разрыдалась.

Ирина сначала растерялась, а потом придвинула к ней стул и стала ласково гладить ее по спине.

– Поплачь, пусть слезы вынесут наружу хоть часть твоих печалей, – приговаривала она. – Поплачь, моя хорошая, а потом мы с тобой выпьем что-нибудь, чтобы расслабиться. У тебя есть чем расслабиться?

– Там… в… верхнем шкафу.

Ирина встала, достала вино, открыла холодильник и быстро приготовила закуску, одновременно подбадривая свою новую подругу:

– Вот и умница, теперь вытри слезки, давай с тобой по чуть-чуть выпьем, и ты мне всё расскажешь. Хорошо?

Лариса кивнула. Ей так хотелось проплакаться эти последние два дня, но внутреннее напряжение сковало даже слезы. И вот эта молодая женщина за разговорами о своей жизни вызвала жалость к себе, и слезы хлынули рекой. Выпив рюмку вина, она почувствовала тепло внутри своего тела. Посмотрев на Ирину, которая желала ей добра и проявляла сочувствие, Лариса расслабилась и начала говорить:

– Я скоро умру.

Гостья опешила от этих слов, но виду не подала и не стала причитать, чтобы не перебить ее. Она налила еще в бокалы вино, и они выпили в унисон.

– На нашей семье лежит проклятье, – продолжила Лариса. – Проклята была моя бабушка Маня, от него она и умерла. Проклятье также убило мою маму Катю, а сейчас оно подбирается ко мне. Мы все умираем на сорок первом году жизни, а наши дочери всегда на восьмом месяце беременности. Сейчас моя дочь Яна лежит в больнице. Она попала в аварию. Слава Богу, всё страшное миновало. Но дело в том, что она беременна на четвертом месяце, значит, когда она будет на восьмом месяце, мне исполнится сорок лет. Мне осталось четыре месяца.

Ирина тихо плакала, слезы текли по ее щекам, а она лишь украдкой смахивала их.

– Неужели бывает такое? – спросила она. – Я думала, это просто так пугают.

– Я тоже раньше так думала, пока сама с этим не столкнулась.

– Расскажи всё с самого начала. Со своей бабушки Мани, – тихо попросила Ирина.

Лариса посмотрела на нее благодарным взглядом и начала свой рассказ.

Глава 4

Маня была поздним и единственным ребенком в семье. Родилась она в октябре 1940 года. Мать при родах умерла. Воспитанием девочки занимался отец. Он был хромой с детства, поэтому не служил в армии и не работал на тяжелых работах в деревне, где они жили. Зато он был хорошим знахарем и травником. К нему приезжали со всех ближайших округ за помощью. Маня находилась всегда при нем, даже собираясь в лес заготавливать травы, он брал ее с собой уже с трех лет. В девять лет девочка могла уже сама приготовить отвары и правильно определять болезни.

Отец учил свою дочь всему, что знал сам. Он очень ее любил и видел в ней свое продолжение. Она чутко все воспринимала и чувствовала силу каждой травинки. Временами отец поражался ее способностям видеть, какая трава набрала питательные вещества, а какая пуста, как она говорила.

Как и каждый ребенок, Маня любила играть со сверстниками, но чаще всего она общалась с Семёном, худеньким и болезненным мальчиком, который был старше ее на один год. Он везде сопровождал ее, как тень, и, когда она была занята разбором растений, просился всегда помочь. Усядутся рядышком за стол и перебирают собранную травку, а Сёмка всё время спрашивает:

– Маня, а эта травка живая?

Она посмотрит на него своими карими глазами, закинет русую косу за спину и серьезно ответит:

– Сёмка, сколько раз тебе говорить? Вся трава, что мы с отцом собрали, живая. Твое дело отобрать травку от сорняков, мы же ее пучком срываем.

А Сёмка чуть стушуется, опустит свои зеленые глаза и молча перебирает, а потом опять спросит:

– Маня, а я правильно делаю?

– Правильно, – начинала злиться девочка. – Ты только отвлекаешь. Иди домой, тебя, наверно, уже мамка потеряла.

– Нет, она знает, где я.

Отец посмотрит на них, улыбнется, а потом тяжело вздохнет и тихо скажет себе под нос:

– Буде славно, коль не сбудется. Помоги, Боже, не дай тому случиться.

Так и жили. Она закончила семилетку и вела сама всё хозяйство по дому. Когда Мане исполнилось семнадцать лет, отец стал сильно болеть, и она продолжила его дело самостоятельно. Через год отца не стало.

Сёмка всё так же был привязан к Мане. Он стал высоким, белобрысым и худощавым парнем, а Маня налилась соком и была стройна и красива, но на ухаживания парней внимания не обращала, пока не приехал к ней парень из района с болями в желудке. Он стал приезжать всё чаще и чаще, и Маня ждала его приезда с нетерпением. Сёмка сильно ревновал и кружил вокруг ее дома, пока тот был у нее в гостях. Девушка влюбилась в Сашку – так звали этого парня – и, как говорят, потеряла голову.

За Маней после смерти отца приглядывала тетка, которая жила по соседству. Она пыталась ее уберечь от сближения с Сашкой, ведь за ним ходила дурная слава бабника, но любовь ослепила Маню, и она полностью растворилась в своих чувствах к нему. Он воспользовался этим и, обещая жениться, соблазнил ее.

Время шло, а Сашка так и продолжал навещать ее, но о свадьбе говорил всё реже. Сначала обещал жениться после сбора урожая, потом с первым снегом, но на дворе уже был ноябрь. Снега намело много, да и морозы напоминали крещенские.

– Ух, и холода в этом году не в пору начались, – говорила тетя Дуся, навестившая племянницу. – Маня, ты что-то сегодня вялая какая-то.

– Что-то плохо себя чувствую, тошнит целый день, – отвечала Маня и выпила рассол.

– Да ты, девонька, часом не беременна? – с подозрением спросила тетя Дуся.

Маня побледнела и заплакала.

– Ох ты, батюшки! Что же ты, девонька, натворила. Да ведь теперь вся деревня в тебя пальцем тыкать будет. Вот срам-то какой, – причитала тетка. – Что ж теперь делать? Сделай себе отварчик да избавься от беременности, пока никто не узнал.

– Нет, не буду. Отец говорил: «Грех это большой». Да и поздно уже. Вот мы поженимся, тогда никто не будет языками чесать. Сегодня он приедет, и я поговорю с ним.

– Дай Бог, дай Бог, поженитесь. А коли нет, что тогда?

– Тогда сама ребенка воспитаю, как батька мой один меня воспитывал.

– Ну ты сравнила. У него мамка твоя была, да и он мужик, а ты девка еще незамужняя. Вот беда, беда, – вытирала слезы тетя Дуся. – Как я на том свете буду в глаза твоим родителям смотреть? Не доглядела тебя. Ой, Боженька, прости, прости.

– Они не сердятся на меня, – тихо ответила племянница.

– Цыц! Они, видите ли, не сердятся на нее. Сделай отвар, тебе говорю.

– Не буду. Что случилось, то случилось.