Зеркало грядущего

Неужели Франция оставит эту угрозу без внимания? Ведь достаточно всего лишь (по советам охотников) даже не отстреливать всех этих коммунистических уток и голубей, а специальным людям ходить по земле, пугая птиц, севших на отдых – после чего те, обессилев, сами будут падать нам в руки. И заниматься этим могут безработные, нанятые за минимальную плату – чтобы не отвлекать французских фермеров от их дел.

В ответ – опубликовано в «Юманите».

Американский самолетЛетит во Францию на базу.И без особенных хлопотЕму дается виза сразу.С востока голуби летят –Им визы выдать не хотят.

«Третья мировая война. Выпуск 3».

«Кольер уикли» (фантазия)

Из выступления президента Соединенных Штатов.

У свободного мира нет ссоры с угнетаемым русским народом – только с его угнетателями, засевшими в Кремле. И атомные бомбы стран свободного мира будут использованы не для истребления русской нации, и не для обращения ее в рабство, как хотел Гитлер, а лишь для того, чтоб принести русскому народу подлинную свободу и демократию – священные принципы, по которым живет весь свободный мир.

Конечно, мы не должны будем ждать от побежденной России, что она немедленно создаст копию нашей демократии. Мы должны помнить, что уровень самоуправления и частного предпринимательства определяется уровнем демократической культуры, до которой доросло данное общество. Мы должны будем лишь удостовериться, чтобы из руин войны вновь не выросла диктатура. А потому освобожденному русскому народу будет предоставлена такая политическая форма свободы, которая наиболее подойдет к русским условиям.

Мы призываем тех, кто сидит в Кремле: еще можно предотвратить кровопролитие. Станьте на путь демократии, сверните Железный Занавес, допустите у себя полную свободу собственности и торговли. Дайте порабощенным вам народам право на самоопределение, прекратите их культурно подавлять, навязывая свой язык. Сократите свои вооруженные силы, оставив разумный минимум, достаточный для защиты территории и поддержания на ней порядка. И поверьте, что Запад тогда не будет иметь к вам никаких претензий – напротив, мы будем рады жить в мире с новой, демократической Россией, вести с ней выгодную торговлю, обмениваться идеями.

Мы призываем русских воссоединиться с семьей мировых народов. Открыть свои двери остальному миру, разрешить свободную торговлю, открыть ресурсы своей страны для конструктивного использования, и таким образом улучшить жизнь всего человечества. Прекратить пагубную политику закрытия зоны своего влияния для мирового рынка, дозволить свободное перемещение через границы людей, товаров, идей. И если вы решите оказать бессмысленное сопротивление всему цивилизованному свободному миру – то мы будем с вами воевать, пока вы не капитулируете.

Мне искренне жаль наших храбрых солдат, кто погибнет во имя мировой демократии. Но я обращаюсь сейчас ко всем людям Земли: это будет последняя битва, после которой наступит всеобщее счастье, мир, покой, единый для всех порядок. Последний бой между силами Добра и Зла, между Светом и Тьмой – после которого уже никто на земле на станет подвергать сомнению наши высокие идеалы. Одним из которых является – подлинно свободный мир не дозволяет ущемления свободы и убийства своих граждан. У нас были разногласия с президентом французов – но несмотря на это, он был одним из нас. И его подло убили адепты Тьмы. Если мы это простим, смиримся, не заметим – завтра они придут за любым из нас. Для свободного мира священна жизнь любого из своих граждан – в отличие от тоталитаризма, для которого люди – как дрова в топке. Убив высшее лицо свободной страны, русские перешли черту – и должны будут за это расплатиться.

Берлин. Посольство Норвегии.

6 октября 1953 г.

Это был обычный прием, устроенный по случаю… а какая разница! Для военно-воздушного атташе генерал-майора Эгиля Аронсена важным было лишь то, что к нему подошел герр Кнопп, с которым славный норвежский воин был знаком еще с сорок первого года (да, оккупация – но ведь Норвегия демократическая страна, а не диктатура, подвергающая своих верных солдат репрессиям за пребывание в плену). В те прошлые годы герр Кнопп носил погоны люфтваффе – сейчас же был в штатском, и работал в «Люфтганзе».

– Герр Аронсен, могу я сказать вам нечто, не для чужих ушей? Очень скоро, возможно уже завтра, вы получите приказ из Осло немедленно вернуться. После чего дома вы проживете весьма недолго. Это решил кто-то из ваших – тех, кто выше вас.

Аронсен слегка сбледнул с лица, и это не укрылось от внимания герра Кноппа. Однако норвежец быстро справился с собой и спросил:

– Вы из Штази? Или работаете сейчас на русских?

– Герр Аронсен, открою вам маленький секрет. Тогда в Тронхейме я не в отделе снабжения служил, а в разведке Люфтваффе. А вам известно, что в конторах бывших сотрудников не бывает. Однако, с вашего дозволения, продолжим. Вы все же немалая фигура, с вашим званием и должностью, – и, чтобы ее устранить, должна быть веская причина. Кому из своих вы перешли дорогу настолько, что он решил вас убрать? Мы могли бы вам помочь – но сами понимаете, благотворительность не в наших интересах. Если у вас есть, что нам предложить, то можете рассчитывать на нашу помощь. Я не настаиваю на немедленном ответе – вот моя визитная карточка, впрочем, вам и так известен мой телефон. Если у вас появится желание, можем встретиться в «Баварии», вы ведь помните тот уютный ресторанчик на КарлМарксштрассе?

Аронсен хотел бы забыть о том разговоре. Но через три дня его вызвал посол – и слова немца оказались правдой, отзыв домой по «чрезвычайно срочному делу», без указания причины (что уже само по себе было подозрительно). И посол ничего не знал – так что Аронсен решился. Убить ведь могут не его одного – в том же пятидесятом у советника Йоргенсена на вилле взорвался газ, из семьи никто не выжил, и слухи ходили, что это не несчастный случай был. Или автомобильную катастрофу устроят, а ведь Сельма и девочки не раз просили его подвезти. Потому атташе тотчас же поспешил позвонить Кноппу. Который оказался на месте – и назначил встречу в том самом ресторанчике в семь вечера.

– Итак, господин Аронсен?

Норвежец нервно огляделся. То, что он сейчас совершит, называлось «государственная измена», а законы Норвежского королевства либеральны, но не настолько же! Но выбора не было – мертвым слава не нужна. Не приди он сюда, наверное, его имя не стали бы подвергать позору, похоронили бы с положенными почестями, в мундире и с орденами, под ружейный салют. А рядом, возможно, несли бы еще три гроба, один большой и два поменьше. Нет, хватит с него подвигов, он уже достаточно отдал своей стране – и в конце концов, не он начал эту игру!

– Вы уверены, что нас никто не услышит? И не узнает прежде времени о нашей встрече?

– Обижаете, герр Аронсен. Это ведь наша территория. И в этот кабинет никто не войдет, если мы не дозволим. Открою вам еще одну тайну: мы вышли на вас, потому что на вас готовилось покушение здесь, однако нам повезло узнать о том прежде. Что вызвало наш интерес уже к вашей персоне. Итак, я слушаю.

– Король Хокон Седьмой был убит, – сказал Аронсен, будто бросаясь в пропасть, – и это было сделано по прямому приказу посла США. Который вломился к королю вместе со своими громилами, а охрана была подкуплена и не вмешалась.

– Ну, это мы знаем, – ответил немец. – Разговоры о том ходили еще тогда.

– Есть еще пленка с записью, – сказал Аронсен. – Так случилось, что его величество как раз перед этим говорил со мной, отдавая приказ. А после оставил трубку не повешенной на рычаг – по небрежности, или уже что-то подозревал. И телефонные аппараты у меня и его величества были с встроенной звукозаписью. Его величество был немного позер и хотел сохранить для истории все свои приказы – такие телефоны были закуплены для всех важных министерств. Я сразу изъял пленку – хотел показать как улику принцу Улафу, вернее, уже королю. Но не решился.

– Почему, раз уж вы попытались начать свою игру, не уничтожили запись?

– Думал сделать хоть что-то – против того, с чем не согласен. Но решил присмотреться – если эти убили короля прямо в его кабинете, то за мою голову никто бы и кроны не дал. И Улаф показался мне патриотом Норвегии. То есть он бы даже ради отца, которого уже не вернуть, не стал бы ссориться с американцами. В лучшем случае постарался бы договориться с ними полюбовно, – а разменной монетой стала бы моя жизнь.

– Что ж, мы вас услышали, герр Аронсен. Где пленка и что вы за нее хотите? Можем предложить вам политическое убежище, пожизненную пенсию, а если пожелаете, то и работу.

– Этого мало. В Осло моя семья. Жена и две дочки. Если вы сумеете вывезти их сюда… Тогда я скажу вам пароль, по которому вам выдадут пленку. Она в одном банке, в некоей нейтральной стране.

– В Люксембурге, герр Аронсен? Позвольте дать вам совет, будьте лучшим физиономистом, у вас по лицу все можно прочесть, хотя говорят, что скандинавы невозмутимы. Но не беспокойтесь, мы играем честно – обмани мы вас сейчас, завтра нам трудно было бы договориться с кем-то другим. Тем более что вывезти из Осло женщину и двух девочек для нашей фирмы не такая сложная задача. Шестидневный срок вас устроит? Скажете в посольстве, что больны – могу посодействовать, завтра утром вам доставят средство, от которого у вас и в самом деле будут все симптомы простуды, включая высокую температуру.

– Не надо, герр Кнопп, мне поверят и так. Но вы можете обеспечить мне безопасность, если они решат добраться до меня здесь, в течение этих шести дней?

– Обижаете, герр Аронсен. Кто еще знает о существовании записи?

– Никто! Даже Сельма. Я не говорил никому.

– Герр Аронсен, ну вы как дитя. Эти телефонные аппараты с записью производит американская фирма «Белл», у вас ведь были именно такие? И запись ведется на обоих концах, пока не завершен разговор. Кому звонил ваш король, технически узнать легко. И наверняка люди из ЦРУ поинтересовались пленкой из аппарата на королевском столе, и по тому, что запись продолжалась, легко могли понять, что трубка не была повешена. После чего сложить два и два… я искренне удивляюсь, отчего вы до сих пор живы, а не попали под грузовик, не умерли от инфаркта, не отравились рыбой, не стали жертвой грабителей, не утонули в ванне, не выпали из окна – да мало ли что эти джентльмены могли придумать.

– Мне уже пятьдесят восемь, я пожил достаточно. А жену и девочек жаль.

– Увидите вы свою жену, в этом самом ресторане, не позднее чем через неделю. Но все же позвольте внести коррективы в ваши намерения. Ваша квартира, хотя и вне территории посольства, все же не слишком безопасное место, да и посольский врач вполне может вколоть вам вовсе не лекарство, а вам ведь придется его допустить к осмотру? Так что гораздо лучше, если вы через пять минут на улице упадете без сознания с сердечным приступом и будете увезены в наш госпиталь – нет, реально падать вам не надо, свидетели найдутся, подтвердят. Подождите, пока я сделаю один звонок, чтобы подъехала наша «скорая помощь».

«Берлинер цайтунг», 13 октября

Король Норвегии Хокон Седьмой был убит по приказу посла США. Запись случившегося в королевском кабинете 20 сентября 1950 года – эксперты подтвердили подлинность.

«Фигаро», Париж

В фантазиях от «Кольер» американцы готовы объявить атомную войну русским «за убийство гражданина свободного мира». В реальности они сами убили правителя дружественной страны, из собственной политической выгоды, чтобы трусливо избежать объявления войны СССР.

«Гардиан», Лондон

США еще раз продемонстрировали, что прекрасные слова для них очень мало связаны с поступками в стиле «реал политик». Вопрос, нужен ли нам такой союзник – всегда готовый предать?

«Телеграф», Амстердам

Америка показала всем – у нее нет друзей, нет правил, есть лишь свои интересы. И эту циничную политику она прикрывает самыми возвышенными и лживыми словами.

«Эфтонбладет», Стокгольм

К нашему глубокому сожалению, Его Величество Улаф Пятый категорически отказался дать интервью нашему корреспонденту. Этой чести удостоился лишь репортер норвежской «VG». Однако наша редакция располагает сведениями, что реальный ответ Его Величества весьма отличался от опубликованного вышеназванным изданием: «Мне ничего не было известно», – и не мог быть оглашен, ради нравственности читателей, а особенно читательниц.

Осло, Королевский дворец.

14 октября 1953 г.

– Ваше величество, следует ли расценивать ваш поступок как недружественный акт по отношению к моей стране, Соединенным Штатам Америки?

– Вы это у меня спрашиваете, господин посол? Вы, три года назад убившие моего бедного отца, – вы ведь тоже присутствовали при этом, мистер Хант? Вернее, отдали приказ своим бандитам, а сами поспешили выйти из кабинета, ради соблюдения приличий. А теперь, когда эта грязная история выплыла на свет, вы еще смеете в чем-то обвинять меня?

– Вижу, номер «Кольер уикли» на вашем столе. Раньше я думал, что вы, потомки викингов, совершенно не склонны к чрезмерному страху. Первая запись, вероятно, в вашем личном сейфе, ваше величество? Ну а вторую Аронсен увез в Берлин – куда вы срочно его сослали своим указом. Нам тогда было не до того из-за кучи срочных дел: беглый рейхсфюрер, русское вторжение и угроза атомной войны. Но сейчас-то вы это сделали зачем? Не торгуясь, не выдвигая требований – а сразу, как выстрел без предупреждения. Полагаете, моя страна такое оскорбление простит?

– Так вы думаете, что Аронсен сделал это по моему приказу? Вынужден вас огорчить – хотя, наверное, вы не поверите. Он от меня даже при отъезде никаких инструкций не получал. Я всего лишь убрал его подальше от ваших длинных рук. А дальше – все в воле божьей.

– Ваше величество, ну мы же взрослые, деловые, государственные люди – чтобы верить таким сказкам. Чтобы в таком деле – и не дать точных инструкций, не обговорить порядок связи.

– Вам, торгашам, этого не понять. Для вас король – это не более чем бессменный и наследственный президент. Королевская честь для вас – пустое. Как бы я, монарх, смотрел в глаза своему офицеру, признаваясь в таком бесчестии и позоре? Викинги никогда и ни за какую выгоду не прощали убийства своих родителей. Господин посол, вот мне сейчас больше всего хочется позвать свою личную охрану, кто сейчас за дверью стоит, и приказать им сделать с вами то же, что вы с моим отцом! Меня останавливает лишь ваш дипломатический статус, а также… Ответьте честно, господин посол, если бы я отдал такой приказ, кому бы подчинилась моя гвардия, обученная вашими инструкторами – мне или вам?

– Строго по уставу, ваше величество: вы же Верховный Главнокомандующий. Солдат должен выполнять приказы своего командира – в той мере, в какой они не противоречат воле вышестоящего начальства. Когда-то в молодости я тоже верил в идеалы – а после, как все умные люди, стал верить в принципы. Различие в том, что идеал – это нечто абстрактное, возвышенное и несгибаемое, а принципы максимально конкретны и приземлены. Если вам угодно играть роль «я ничего не знал, Аронсен сделал это по своей инициативе», это ваше право. Но вы выступите публично, сделаете официальное заявление – что все это гнусная ложь, а Аронсен изменник и коммунистический агент, что соответствует истине, он же в ГДР сбежал. Или же…

– Или что? Прикажете и меня убить, как моего отца?

– Ваше величество, ну не надо нас дешевыми гангстерами считать. Есть гораздо более цивилизованные меры. Вот забыл, какой долг вашей страны перед моей страной, цифру не напомните? Если вместо очередного нашего кредита вы получите требование уплаты по всем накопившимся векселям и потеряете доверие банкиров, – а восстановить его очень сложно… И как вы объясните своему народу необходимость затянуть пояса? Так и до «либертэ, эгалитэ, фратернитэ» недалеко, – а мы умоем руки, как Пилат. В надежде, что ваш преемник наконец расплатится за нашу «Кока-колу».

Король чуть заметно поморщился – этот янки настолько бестактен и толстокож, что попрекает нас собственным обманом? Завод «Кока-колы» в Осло был построен год назад в плане американской «помощи», предполагалось, что на общих паях и к взаимовыгодной прибыли (так сладко пели эти торгаши, желая получить разрешение). У бедной Норвегии не хватает денег на свой взнос – не беда, дадим кредит, после сочтемся. Вот только договор был составлен так, что большая часть прибыли уходила за океан, а норвежской доли дохода едва хватало на уплату процентов по кредиту. Зато норвежцы теперь могли в изобилии пить эту вонючую пенистую гадость вместо старого доброго пива!

– Ваше величество, не надо смотреть на меня как на своего личного врага. То, что сделали вы, или по вашему приказу, оскорбило мою страну, дав сомнительной прессе повод называть нас нацией убийц. И оттого не лично я, а Соединенные Штаты Америки в моем лице требуют от вас опровергнуть эту гнусную ложь. Ваше величество, вы же понимаете, что такое политическая необходимость и что мы в той конкретной ситуации были вынуждены поступить так. И что в политике нельзя руководствоваться обывательской моралью.

– У вас говорят: «Ничего личного, только бизнес». Когда-то очень давно один поэт и мыслитель сказал про генуэзцев: «За грош выгоды родного отца или брата в рабство продадут, и еще будут хвалиться выгодной сделкой». Мне кажется, что вы, янки, генуэзцев в этом сильно превзошли.

– Ну, ваше величество, сказано было очень давно, бог пускает в рай не совестливых, а богатых. Тому в подтверждение моя страна – самая сильная, самая успешная из всех в этом мире. И моя страна сейчас требует от вашей оказать услугу. И давайте не будем спорить о том, что было – вы же изучали юриспруденцию и знаете, что с юридической точки зрения было то, что доказано. А как обстояло на самом деле – волнует лишь моралистов и книжных червей.

– Ваша нация – потомки пиратов, воров, бандитов. В какой другой стране бандиты считаются национальными героями, как ваш Джесси Джеймс? Мои предки сидели на этом троне, когда по вашей земле одни лишь дикие индейцы бегали по прериям и лесам. И кстати, то, как вы с индейцами обошлись, лучше всего характеризует вашу мораль и вашу честь.

Посол обиделся. Теренс Хант был простым парнем из Техаса – решившим, что богатство будет неплохо дополнить политической карьерой. Для настоящего техасца же очень важно, даже после отъема у кого-то собственности или лишения статуса, еще и убедить жертву в правильности данного поступка. Высшим шиком считалось, когда ограбленный тобой оставался тебе благодарен. Но годился и более простой вариант – просто втоптать неудачника в грязь, показав, что такое ничтожество было не вправе владеть тем, чего лишилось. Конечно, мистер Хант был обучен хорошим манерам, но сейчас этикет слетел с него, как шелуха.

– Как назвала ваше королевство и вас некая итальянская шлюха три года назад – полукоролевство и полукороль? У этой девки очень хорошо подвешен язык – вы таковым и являетесь. Сегодня вы могли видеть в небе над этим городишком маленькую точку с белой полосой – это наш бомбардировщик с базы в Англии совершал патрульный полет у границ красного блока. С Бомбой, снаряженной по-боевому, – и пилоту важна лишь одна воля – воля нашего президента. Если поступит приказ – этого города больше не будет, причем обойдется даже без объявления войны, случайно оторвалась бомба – искренне сожалеем, а теперь примите наши условия, пока то же не произошло с другим вашим городом. Когда-то было «у нас есть пулемет, у вас его нет» – сегодня же «у нас есть Бомба, у вас ее нет». И если вы этого не понимаете, как тогда не поняли дикие зулусы, это ваши проблемы.

Началом карьеры мистера Ханта была некая банановая республика. Диктатор которой имел милую привычку бросать своих политических противников в пруд с аллигаторами, – и Хант помнил, какие маски смерти и ужаса были вместо лиц у тех, кого тащили туда. Сейчас же, наблюдая за лицом короля, посол с неудовольствием отметил, что угроза настоящего впечатления не произвела. Может, не поверил? Что ж, добавим!

– У моей державы в арсенале есть тысяча Бомб. Достаточно, чтобы обратить в каменный век любую страну, вызвавшую наше неудовольствие. Благодарите бога, что мы гуманные и цивилизованные люди, живущие в просвещенном двадцатом веке – а не варвары викинги, кто, взяв на копье Лондон или Париж, не оставлял там никого живого. Но вы знаете, ваше величество, отчего всякие там панамы и гондурасы – это республики, а не монархии? Потому что там правитель, нас огорчивший, тут же получает пинка под зад – представьте, как бы тогда династии менялись? И если мы пожелаем, в этой стране тоже завтра вместо короля будет президент, – а лично вы в лучшем случае будете в изгнании мемуары писать, а в худшем вас на эшафот потащат, когда ваш народ решит, что республиканский строй ему ближе. Кстати, вашей семье, королеве Марте, принцу Харальду, принцессам Астрид и Ранхильде, тоже никто не гарантирует безопасности.

Теренс Хант уважал больших людей. Понимая, что любой из них на пути к власти и богатству должен был сожрать не подавившись великое множество врагов. Однако по той же причине простой техасский парень Хант, «сделавший себя сам», абсолютно не уважал бледных немощных аристократов, получивших все по праву рождения. Ставить их на место (приходилось уже пару раз) было для Ханта искренним удовольствием. Однажды он даже подумал (но, конечно, не сказал вслух), что «родись я в России, стал бы истинным большевиком».

– Но ведь этого не будет, ваше полукоролевское величество? Если мы договорились. Вы выступите на пресс-конференции и скажете то, что нам надо. Иначе же моя держава будет очень недовольна и вами, и вашей страной. Если вам себя не жалко, то подумайте о своей семье.

– Марта, моя королева, в эту войну была гостьей вашего президента. Жила в вашем Белом доме, вместе с детьми, и Элеонора Рузвельт называла ее подругой. Вернулась домой лишь после изгнания немцев. Она всегда считала и считает себя искренним другом вашей страны.

– И ваши подданные дали ей имя Мать нации еще до того, как вы стали королем. Сейчас же она очень больна, и ваши врачи не дают ей больше года жизни. Так что для нас, цинично говоря, она сыгранная фигура на игровом поле. Ну, а ваши дети… нет, я не угрожаю вам, ваше величество, но те, кто придет к власти после вас, вполне может решить, что им не нужны живыми возможные претенденты.

– Будьте вы прокляты! Я выступлю с пресс-конференцией. В ближайшее воскресенье.

– Ну я всегда считал вас благоразумным человеком. И последнее, ваше величество. Ваш экземпляр той записи.

– Вы понимаете, что я его не в ящике своего стола держу. Куда подкупленные вами люди уже заглядывали, – не делайте невинное лицо. И даже не в своем личном сейфе, который тоже монтировали люди из дворцовой охраны. Но вы получите пленку после пресс-конференции.

– Тогда честь имею, ваше величество. Приятно иметь дело с умными людьми.

Когда посол вышел, король откинулся в кресле и закрыл глаза, стиснув рукояти с такой силой, что ни в чем не повинная мебель затрещала. Ярость, бушевавшая в душе Улафа Пятого, требовала выхода, но воспитанная с малолетства привычка сохранять достоинство позволяла держать себя в руках.

Англосаксы всегда были торгашами, умевшими скрывать за высокими словами свою гнилую суть. В отличие от отца, основателя династии Хокона Седьмого, король Улаф Пятый считал русских врагами, воевавшими с его страной и захватившими почти половину территории – но все же не вселенским злом. В них даже было что-то сродни викингам, а не торгашам – они захватывали и убивали, но не издевались, не унижали. Но теперь они и американцы сильны, а Норвегия слаба, и как потомкам викингов сохранить свою прежнюю жизнь, не сгибаясь ни перед кем? Подобно соседней Швеции, балансировать между противоположными лагерями? Но долгий мир с русскими невозможен, пока они захваченные земли не вернут. Будем честны, Финнмарк, скорее всего, мы потеряли навсегда – Советы активно переселяют туда свое население народности pomor, их там уже больше, чем норвежцев, – но провинцию Нурланн еще есть шанс когда-нибудь возвратить. И как хочется войти в историю королем – собирателем потерянных земель! Но это смешные идеалы, как сказал бы мистер Хант, а приземленные принципы говорят, что как только он, Улаф Пятый, начнет сближение с СССР, то не проживет и дня. Иностранцы удивляются, как это король, и ходит по улицам без охраны – и вошли в историю монаршьи слова: «У меня есть три миллиона телохранителей, все мои подданные». А правда состояла в том, что формальная охрана – тайная полиция, контрразведка и даже королевская гвардия, вымуштрованные в свое время американцами – после тех событий три года назад были в глазах Улафа Пятого на первом месте в списке его вероятных убийц. Потому о любых тайных попытках дипломатии люди из ЦРУ узнают очень быстро, и их ответ будет очевиден. Но есть ведь еще дипломатия публичная, и глас народа – это глас божий, которому король вынужден будет подчиниться. Так что, заокеанские хамы, вы еще не знаете, какой будет мой ответ!