Тройная радуга

Нас пригласили в дом. Честно говоря, нам всем не терпелось поскорее выложить цель нашего приезда и, быть может, разгадать хоть часть загадки. Глеб переминался с ноги на ногу, решая, как бы приступить к делу, но его упредила Дарья Семеновна.

– Ты, дружок, горячку-то не пори. Вижу, что в такую даль по делу приехали, да у нас тут свой завод. Сейчас в баньке попаритесь, поедите, чайку попьете, а там и беседа ладком пойдет.

Дарья Семеновна все это выговаривала, а сама, словно невзначай, пульт от телевизора в руках держала да кнопочки нажимала. Глеб профессионально осмотрелся по сторонам, я тоже оглядел углы – телевизора не заметил.

Ваня предложил осмотреть усадьбу. Мы вышли во двор. Над трубой бани уже вился дымок. Назначения многих помещений мне, горожанину, были непонятны, да я и не стремился понять их суть. Одно сразу бросалось в глаза: все слажено добротно, основательно, на века. Ни покосившихся заборов, ни висящих на одной петле калиток. Чистота и порядок.

Перед каждым домом ухоженный палисадник, правда, сирень, шиповник, яблонька и черемуха сбросили листья, приготовились к зиме, но грустных мыслей их голые ветки не вызывали.

За хозяйственными постройками небольшой огород и поле. Старушки все выращивают сами: пшеницу, гречку, лен, овощи разные, держат пчел и козу, с которой вы уже знакомы. Под горой, на которой стоят дома, бьют три ключа, образуя небольшую речушку. Она на быстринке не замерзает и зимой. А еще в курятнике живет с десяток кур-несушек. И вокруг лес, полный грибов и ягод, только не ленись.

Женщины принялись хлопотать с угощеньем, мы пошли париться в бане.

Маша с хозяйками времени даром не теряла; как их в институте учили, беседу со сказительницами начала издалека. Как долго живут в этой местности да откуда и когда переселились в эти края? Как давно на пенсии да кем раньше работали? Были ли в семье сказители? Как давно передается в семье предание? Все расспросила и на магнитофон записала.

После дальней дороги да после бани простое деревенское угощение показалось очень вкусным: рассыпчатая вареная картошка с луком и постным маслом, с солеными огурчиками, грибками и капустой. Посреди стола красовался пышный каравай хлеба со сметанной корочкой! Когда-то давно и моя бабушка пекла такой чудесный хлеб.

Чай пили с медом и свежими пирогами с брусникой и земляникой – когда только налепить успели?

Только после угощения Глеб рассказал бабушкам о цели нашего приезда.

Когда открыла Варвара Макаровна сундук с нарядами старинными, полотенцами вышитыми, кружевами украшенными, пожалела Маша, что не прихватила с собой фотоаппарат.

На самом дне отыскали холстинку с портретом вышитым. Красавица с чуть раскосыми темными глазами, прямым носом и небольшим, строго сомкнутым ртом, смело смотрела на окружающих из глубины веков. Глеб достал отпечатанный на ксероксе фоторобот.

– Похожи, – в один голос выдохнули все.

Легенда о Радогуне

«Давно это было. На степных просторах жили воинственные кочевники. То на северных своих соседей нападут: ограбят, пленных возьмут, да еще оброком – «ясак» называется – обложат, то на запад в поход отправятся. Много добычи с разбоев привозили. Пленных для самой тяжелой работы в большом жузе – главном стойбище – держали. Охраняли большой жуз девушки-всадницы. Смелые, стройные, красивые, но и среди самых красивых особенно отличалась Радогуна – «Обгоняющая ветер». С сердцем, не ведающим страха.

Вот однажды взяли степняки в плен могучего богатыря. Сильно он был изранен, с почестями несли его, как воина. Доблесть и отвага и у врагов вызывают восхищение. Вместе с ним пленили его сестер – Красолику и Миловиду. Они и выхаживали его. Девицы были искусные мастерицы. Красолика ткала тонкую, как лунный свет, пряжу, а Миловида сплетала ее в диковинные узоры, при взгляде на которые светлели лица у людей, добрели сердца. Простым крючком плела свои картины, где невиданные деревья сплетались в диковинный узор с теремами, башнями и звездами. Дорого ценились легкие, как перышко, дивные картины. Когда Миловида заканчивала свою работу, не слышно было свиста нагаек в стойбище.

Брат их, Синеок, поправляться стал. Был он не только храбрым воином, был он замечательным кузнецом. Небывалой красоты цветы, птицы и звери украшали серьги, браслеты, шкатулки, сработанные Синеоком. Только оружие отказывался ковать он для своих хозяев. Ханский короткий меч акинак на подковы перековал. И слово дал, что в плену его молот ковать оружие не будет. Затаил хан обиду, но наказывать кузнеца не стал. Уж больно искусный был мастер. Дорого стоили его украшения.

Стали в стойбище замечать, что у красавицы Радогуны часто застежки на браслетах ломаться стали, чаще других конь стал расковываться. То ли девица свои украшения небрежно носила, то ли мастер чинил их кое-как, но с Радогуной встречался Синеок чаще, чем с другими заказчиками.

Повелел однажды хан собрать воинов с ближних и дальних кочевий. Решил войной идти на соседей. Много оружия понадобилось хану. Приказал он угрозами да пытками заставить Синеока ковать оружие. Все мучения выдержал Синеок, но от своего слова не отступился. Велел хан казнить непокорного.

Как узнала о том Радогуна, надумала спасти кузнеца. Праздник устроила Радогуна: лучшей танцовщице среди подруг призом назначила самые красивые украшения, что Синеок ей выковал. Всех, кто был в стойбище, в судьи пригласила, щедрое угощение поставила. Сама же тихонько с праздника ушла, полонянок и Синеока в степь вывела, табун коней пригнала и до границы ханства проводить вызвалась.

Много ли мало времени прошло, только спохватились на празднике: нет лучшей танцовщицы, нет Радогуны. Хватились и пленных с полонянками, в погоню отправились. У самой границы ханства, у лесов дремучих увидали беглецов, а с ними Радогуну. Зазвенела тетива, засвистели стрелы. Одна только стрела нашла цель, ранила Радогуну. Подхватил ее Синеок, на руках унес в чащу лесную. Остальные пленники до того успели в чащобине скрыться.

Сколько плутали беглецы по лесу, нам то неведомо, только набрели они в лесу на избушку, где шаманка жила. Ни еды, ни питья не просили усталые путники, одна лишь просьба была у всех – вылечить Радогуну.

Долго била в свой бубен шаманка, долго кружилась в магическом танце, и открыли ей свои тайны ее непонятные боги.

– Я не знаю, какие духи ее защищают, – сказала шаманка, – а мои боги вот что открыли мне: первая защита человека – рубашка, от начала до конца должна она делаться добрыми руками, не державшими оружия. Нитку надо спрясть непростую: вплести в нее травинки и шерстинки, любовь вплести в нее и благодарность, а главное – пожелание долголетия, кто, сколько дней или лет ей пожелает, столько времени и проживет ваша красавица. Да при этом ни одно грубое слово не должно сорваться с уст ваших, ни одна недобрая мысль не должна прийти в вашу голову.

День и ночь пряли и ткали женщины волшебное полотно. Звери лесные приносили самые мягкие шерстинки, птицы луговые приносили самые красивые травинки для нее. А чтобы мысль нечаянно в голову не пришла горькая, пели песни о своей родной сторонушке, о родных и близких, что остались там. Полотно соткали, рубаху сшили, вышили, кружевами украсили. Надели на Радогуну – ожила она, глаза открыла, есть-пить попросила.

Надо беглецам домой пробираться: если уж не успеют предупредить о нашествии степняков, то хоть помогут отбиться от них. А Радогуна слаба еще, не под силу ей дальняя дорога. Осталась Радогуна у шаманки, а полонянки и пленники в родной край ушли. Обещал Синеок вернуться за любимой, да не судьба, видно, им вместе быть: он смертельно был ранен в бою. А перед смертью просил, чтобы сестры его и друзья-соратники его разыскали в дремучих сибирских лесах Радогуну и поведали ей, что не по своей воле нарушил он слово данное.

Вышили сестры шелками цветными портреты Радогуны, как помнили. И людям хожалым да купцам отважным, что в далекий сибирский край направлялись, вручали портреты вышитые с наказом разыскать красавицу и передать ей слова брата прощальные.

Красолика с Миловидой замуж вышли, деток родили. А как детки подросли, сами с семьями в Сибирь отправились на поселение.

Мне про то моя бабка рассказывала, а она преданье это от своей бабки слыхала, а та от своей. Род наш на этой земле, может, пятьсот лет живет, а может, и тысячу, никто этих лет не считал. Мастера в роду не переводились: все кузнецы, кружевницы да вышивальщицы. И фамилии у нас по прозвищу: Булатовы и Кружавины».

Так закончила свой рассказ Варвара Макаровна.

– Место у нас не простое, заповедное. Именно здесь, говорят, в древние времена шаманка жила. Но вот Радогуны в нашем роду никто не встречал.

– Летом грозы бывают спорые да яростные, а после грозы радуга в две дуги через все небо расцветится, а иной раз и три дуги враз перекинутся. Две дуги яркие на все семь цветов, одна над другой, а третья повыше и побледнее, словно марево, – вступила в разговор Анфиса Степановна.

– Дома деды-прадеды ставили на века. Лиственницу рубили в лютый мороз. Выбирали самую звонкую-смолевую. Затесы на бревнах остались, словно вчера сделанные. Мастеровые все были, им что дом скатать, что меч-соху сковать. Стоять этим домам да стоять, только наши внуки-правнуки в глухомани жить не хотят.

Разговор перешел на бытовые темы. Мы узнали, что старшая из сестер, высокая худощавая Дарья Семеновна, как и прежде, ткет на кроснах чудесные половики, которые с удовольствием разбирают внуки и правнуки.

Младшая, Анфиса Степановна, крепенькая, кругленькая, певунья, говорунья – отменная пряха. Пряжа у нее тонкая да ровная и при этом очень крепкая. А еще она вяжет тончайшие шали из козьего пуха. За ними из города родня приезжает.

Средняя сестра, Варвара Макаровна, и ростом и комплекцией в середке, огородница и травница. Знает, когда какой овощ посеять, когда прополоть, все у нее растет, словно живой водой поливает. Травы лечебные от всех хворей ведает. Сказки лучше всех сказывает. Раньше кружевницей была отменной, да вот глаза тонкую работу плохо стали различать. Только носки из крапивы и вяжет, от ревматизма они помогают.

На печи, выгнув спину дугой, стал потягиваться черный кот. До этого он незаметно спал в темноте на лежанке. Кот неспешно закончил свою разминку и многозначительно замурлыкал: «О вас, гостюшки, домашние соскучились, и темнеет нынче рано…». Мы недоуменно переглянулись.

– Знаешь, Ваня, к нам котик приблудил, по всему домашний котик, понятливый, мурлычет, словно слова выговаривает: «Мняяубы погррреться», – вступила в разговор Дарья Семеновна. – Сам весь черненький, а грудка и носочки беленькие, а на грудке пятнышко черное, словно галстук-бабочка, ну чистый франт, мы его Франтиком и прозвали.

– Чудно! Откуда он взялся? Жилья людского, почитай, на сотню верст вокруг не сы

скать. С козой Клавкой друзья – не разлей вода! Уж коза у нас норовистая, не каждого подпустит. Не хуже сторожевой собаки службу несет, – добавила бабушка Варвара.

За разговорами время пролетело незаметно, пора было возвращаться домой. Маша договорилась, что еще приедет на каникулах в гости, только уже с фотоаппаратом.

Когда усаживались в машине, Ваня огорченно заметил:

– Очень похожа твоя, Глеб, «преступница» на сказочную Радогуну. Только это ни капельки не прояснило наше запутанное дело.

Ося знакомится с миром

– Люб, Люба, а Коля тоже волшебник? – спросил Ося Любочку, склонившуюся над уроками.

– Обыкновенный мальчишка, техникой увлекается, за это его Кулибиным обзывают. Он в первом классе из конструктора шагающую машину сделал. Компьютер лучше других знает… А с чего ты взял, что он волшебник?

– Он мой голос в коробочку спрятал, и когда захочет, я из коробочки говорить начинаю. А еще он на меня коробочку с глазком навел, и теперь мой двойник в ящике, который вы теликом называете, сидит.

– Ну, какие же это чудеса! Обыкновенный магнитофон и видеокамера.

– Обыкновенный Маг… кто? – переспросил Ося.

– Маг-ни-то-фон, – по складам произнесла Люба, – это не от слова маг – волшебник, а от слова магнит, потому что звук записывается на магнитофонную пленку, это каждый ребенок знает. Ох, и дремучий ты все-таки.

– А как это записывается?– спросил малыш.

– Ну… Нажмешь кнопку «запись» и все, а если послушать надо, то «воспроизведение».

– Нет, как все внутри устроено, как там внутри все происходит? – не унимался Ося.

– Это мы в школе еще не проходили, ты об этом лучше у Коли спроси.

– Люб, а что это ты в тетрадке разных букашек рисуешь?

– Это буквы и цифры, – ответила она, не поднимая головы.

– А откуда ты знаешь, какую букву, где надо рисовать?

– Этому в школе учат. Хочешь, я уроки сделаю и тебя поучу? А пока помолчи. Посмотри картинки в книжке.

Осинничек сидел тихо, как мышка, пока к нему не обратилась Люба.

– Нам по чтению сказку задали, хочешь, я тебе вслух почитаю?

Они поудобнее уселись на диване. Ося прижался к Любе, чтобы видны были картинки, и приготовился слушать сказку «Гуси-Лебеди».

– Жили-были муж и жена, и была у них дочка Аленушка и сыночек Иванушка… – читала Люба с выражением.

Ося внимательно слушал.

– Убежала Аленушка играть с подружками, а братца-Иванушку на лугу оставила. Налетели Гуси-Лебеди, подхватили братца-Иванушку и понесли в леса дремучие…

– Это у них инстинкт такой, где какой малыш без присмотру остался, – они его подбирают и в лес в избушку к Бабе-Яге несут, как на хранение. Если птенец из гнезда выпал или бельчонок из дупла, зайчат маленьких, всех, кто потерялся, потом у Бабы-Яги в избушке ищут. Ну, читай сказку дальше, что ты замолчала?

– Печка, печка, скажи, не пролетали здесь Гуси-Лебеди? А печка отвечает: «Съешь моего ржаного пирожка, тогда скажу».

– Я у моего батюшки и пшеничные пирожки не ем, а уж ржаной и подавно есть не буду. – Говорит Аленушка.

– Эта Аленушка из сказки на твою соседку Анжелку похожа: «Ой, что это у вас? Пирожки с капустой? А у нас папа пирожных принес целую коробку», – а сама пирожки с блюда один за другим подбирает.

Люба пригрозила, что не будет читать сказку вслух, если ее будут перебивать. Сказка благополучно подошла к концу.

– С чего ты взяла, что Баба-Яга злая? Если бы Гуси-Лебеди не подобрали Иванушку, он мог бы в речку упасть или под телегу попасть, он маленький – его в траве не видно. У Ягиничны работа такая – за порядком смотреть.

– Да не уговаривай ты меня, я и сама вижу, что бабушка Аглая веселая, с юмором, все понимает. Моя бабушка Вера тоже поворчать любит, а случись что – первая на выручку придет. Раньше она геологом была, всю Сибирь пешком обошла, а теперь на пенсии, санитаркой в больницу от скуки пошла, чтобы на людях побыть.

– Пока мы в лес не вернулись, я хочу всему-всему у людей научиться.

Осинничек очень быстро осваивал грамоту. Он часами разглядывал картинки в детской энциклопедии и по слогам читал пояснения. Техническим образованием Оси занимался Коля. Вопросы маленького лешего часто ставили Колю в тупик.

Не сразу Ося понял, почему телевизор показывает не то, что его просят показать. Ему объяснили, что по своему желанию можно смотреть видеокассеты. Специально для него купили кассету о лесе.

– Коля, покажи мне лес, – попросил Ося, когда пришел в гости к соседу.

Коля включил «видик» и уткнулся в компьютер, за которым проводил все свободное время. Прошло не более десяти минут, как его снова побеспокоил гость.

– Эту песню птицы пели вчера.

– А что ты хочешь, ведь это кассета, что на ней записано, то она и показывает. Да какая тебе разница, поет себе птичка и поет, не все ли равно что? – возмутился Коля.

– Каждое утро перед рассветом птицы встречают солнце и поют о том, каким будет день. – Ося с недоумением смотрел на Колю.

– Для этого есть прогноз погоды. Тебе все подробно расскажут: где будет светить солнце, где пойдет снег, какой будет мороз ночью и днем.

– В лесу каждый день что-то происходит, особенно летом: то из муравейника муравей пропал, то прискакал кузнечик из соседнего леса и на большой поляне рассказывает о своих приключениях, паук за одну ночь сплел огромную паутину. Новости по лесу разносят сойки и сороки, они всегда все знают. Мелочи, на которые люди не обращают внимания! Скажи, а какие птицы живут рядом с твоим домом?

– Голуби, воробьи, и еще эти, с желтым брюшком… синицы.

– А какие птицы живут в лесах рядом с городом? Я вчера в окно черного дятла видел, он сидел на березе и долбил ее клювом. В такой сильный мороз он, наверное, за помощью к людям прилетел, а глупые мальчишки забросали его снежками. Пока я вышел на улицу, он улетел, и я не успел спросить, что же случилось. Черных дятлов осталось очень мало, и водятся они только в наших лесах.

– Что ты все заладил: пташки, букашки… Компьютер – великая вещь, он знает все правила грамматики, может переводить тексты с любого языка, может рисовать, может печатать под диктовку и озвучивать напечатанный текст, с помощью компьютера можно переписываться со всеми странами мира …

– Я согласен, что компьютер замечательная машина, я только хотел узнать, что можешь делать ты сам? Это ты заставляешь бегать человечков в компьютере? – спросил Ося.

– Я могу управлять только одним из них, остальные двигаются по программе, заложенной в условиях игры.

– А для чего ты за ними гоняешься? Они все равно останутся внутри, какая от них польза?

– Я тренирую реакцию.

– А если ты окажешься взаправду там, где опасно, а твоей мышки, похожей на серый камушек, не будет, что тогда? Быстро бегать ты не умеешь, драться тоже. Любочка говорит, ты даже таблицу умножения выучить не можешь, все на свой компьютер надеешься. Смотри, он только кажется добрым помощником, а на деле это злой обманщик.

– Что ты понимаешь в технике? У меня клевые игры «Звездные войны», «Смертельная битва» это круто, мне все пацаны завидуют. А ты – лох и ничего не понимаешь. Вот еще игра супер… «Парк Юрского периода», про динозавров.

– Да, я – пенек осиновый, но я не понимаю, как можно играть в убийство и радоваться! Я этого никогда не пойму.

Баба-Яга возвращается

– Старший лейтенант Сидоренко, – представился Глеб Вере Никитичне.

– Разрешите провести следственный эксперимент с «Серебряным блюдечком», расписку о временном изъятии я сейчас напишу. Надо с этой штуковиной выехать за город, здесь ее сигналы телецентра «забивают». И мальчонку, с вашего позволения я с собой захвачу, без него мне с чудесной тарелочкой не управиться. Мы через часок вернемся.

Любочка пошла одевать по погоде Осинничка. Но выезжать за город не пришлось. Позвонил доктор Иван Петрович:

– Нашлась… даже не знаю, как ее теперь называть, – замешкался он. – Короче, нашлась моя пациентка, пришла вставлять зубы, только теперь она моложе и красивее. После приема она к Вере Никитичне приедет, адрес я ей сообщил.

Маленькая квартирка Веры Никитичны стала центром событий. После рабочего, как по цепочке собрались дня все заинтересованные лица. Баба-Яга, да нет, Иван Петрович предлагает называть ее Аглаей Константиновной, как у него в карточке записано.

– Гражданка Баба-Яга, почему на приеме у врача вы назвали себя Аглаей Константиновной? Чье это имя? – Глеб официальным тоном приступил к допросу.

– Ты, мил друг, повяжи себе голову платком, да потуже, да скажи: «Яга я, Костяная Нога», представь, что при этом зуб болит, так, что в глазах темно. Как, готов провести следственный эксперимент?

– Да что ты, Глеб, в самом деле, мы же не в милиции, – вступил в разговор Ваня.

– Да не пиши ты протокол, Глебушка, никакой я не криминальный элемент, а обыкновенная Баба-Яга, как в сказке, – обратилась Аглая Константиновна к Глебу и неторопливо продолжила свой рассказ.

– Так вот, как вырвал мне Иван Петрович больной зуб, подошла я к обычному зеркалу, глянула да и обмерла, сама себя испугалась, сознание потеряла. Раньше-то я в волшебное зеркальце смотрелась, и то не часто – все дела! А оно – зеркало-то волшебное – не лицо, а душу показывает, душа у меня еще не сильно состарилась. Да, в больнице в чувство пришла, все хлопочут, суетятся вокруг меня. Думаю, полежу немного, словно без чувств, а там придумаю, как быть. Слышу, рядом рассказывают о том, как морщины убирают. Приоткрыла глаза: оконце махонькое светится, а в нем люди беседу ведут, как молодость вернуть. Прошептала я слова заветные, обратилась облачком да сквозь оконце то и вылетела. Оказалась я в телестудии. Девушка-ведущая не посмотрела, что перед ней страшилище лесное и что одета я, как пугало. Адресок, где молодят, дала. Только вслед промолвила: «Клевый прикид!» Правда, не поняла я, к чему это?

По тому адресочку молодиться пришла, да вот незадача – за все платить надо. У меня в избушке чугунок червонцев еще царских припрятан, так теперь другие деньги в ходу.

Одежду городскую я наколдовала себе, размеры у меня нестандартные – все равно не купить. Нам, ведьмам, только три раза в сто лет лично для себя можно что-то колдовством получить, не для того нам сила волшебная дана, чтобы себя ублажать. А на омоложение деньги зарабатывать надо. Пропажи искать – это и не колдовство вовсе, так, баловство одно: на воду пошептать, и все видно, как на ладони. К чародейству у меня особый талант. Вот и стала я украденные автомобили хозяевам возвращать за вознаграждение.

Морщинки все расправила, волосы покрасила, только зубы вставить осталось.

– Интересно, – протянул Глеб, – а прямо сейчас можно на воду пошептать? У меня дело одно «висит» нераскрытое. Ума не приложу, как к нему подступиться!

– Любочка, принеси мисочку с водой, – попросила Аглая Константиновна. – Что тебе, Глебушка, показать?

Глеб наклонился над миской и что-то прошептал Бабе-Яге на ухо.

– Вот это да! – раздался восхищенный возглас Глеба, – никогда не думал, что с чертовщиной, простите, бабушка, с чудесами знаться придется! Спасибо, теперь я знаю, где искать вещдоки. Аглая Константиновна, может быть, вы к нам в отделение работать пойдете? Мы ведь с вами почти коллеги!

– Что ты имеешь в виду, соколик? – удивилась Аглая Константиновна.

– Посудите сами, сударыня, в последнее время непослушных детей чаще милицией пугают, чем Бабой-Ягой, так? Вы охраняете природные богатства от людей, чтобы для людей же и сохранить, так? И милиция охраняет добро одних граждан от посягательства других – несознательных. Милицию, между прочим, так же, как Бабу-Ягу, не жалуют, однако в трудную минуту к нам – в жизни, а к вам – в сказках – все обращаются за помощью и защитой, – закончил свой монолог Глеб.

– И еще одну загадку помогите, пожалуйста, нам разгадать! – обратился к Аглае Константиновне доктор Ваня. – Почему после омоложения вы стали похожи на сказочную Радогуну? Какая между вами связь?

– А что вы знаете про Радогуну и от кого? – поинтересовалась бабушка Аглая.

Маша включила магнитофон, и все с интересом выслушали предание о смелой девушке по имени Радогуна и об искусном мастере Синеоке.

– Красивая сказка, – грустно произнесла Баба-Яга. – А теперь послушайте, что дальше было.

Как Радогуна стала Бабой-Ягой

Очнулась я в дремучем лесу, в крохотной избушке. Старая женщина хлопотала вокруг меня, выхаживала, отпаивала травами.

Рассказала она, что беглецы, которые меня в лесную чащу принесли, ушли все в родную сторонку. Оставили мне на память ладанку с вышитым портретом Синеока, да крючок свой вязальный Миловида оставила. Женщина, что за мной ухаживала, знахаркой-шаманкой оказалась. Рассказала она мне, какой ценой жизнь мне сохранили. Все мастерицы, что рубашку лечебную мне ткали, полжизни своей для меня не пожалели.

– Век твой будет долгий, немереный. Но и ты теперь не простой человек – одной ногой на том свете побывала – быть тебе посредником между царством живых и царством мертвых, хранительницей тайн природных, людям пока неведомых.

Синеок твой в бою погиб, а другого молодца ты уже не полюбишь. Великая Любовь не часто на Землю приходит. Людям с щедрым сердцем словно в дар дается. Всех, кто рядом с влюбленными находится, словно крылом задевает. Красивые, талантливые дети у всех родятся. Только сами влюбленные редко бывают счастливы, злые духи все силы собирают, чтобы помешать им. Если большая Любовь счастьем все озарит, на Земле злым духам конец придет.