Мой роман со Стивеном Кингом. Тайные откровения

Выждав пару минут и не произнеся ни слова, Принц просто выстрелил в воздух. Снаружи раздались крики, ругательства – забегали и засуетились, как минимум, две пары ног. Прогромыхали ещё несколько угроз в сторону нашего окна, после чего хлопнули дверцы машины, взревел мотор и – от нападающих остались лишь картинки в памяти.

– Они вернутся, – подытожил Стивен.

– И что нам теперь делать?

– Не знаю, а сама что думаешь?

– А чего тут думать, в полицию надо идти! Я теперь не засну.

– Сегодня не вернутся. В полицию не пойдём. У меня лайсенс на ношение оружия. Завтра подготовимся и встретим гостей.

– Ты хочешь убить кого-то? – в моём голосе звенело удивление на грани фола.

– А ты предпочитаешь, чтобы нас? – Покрыл он мою карту козырем здравомыслия.

Мурашки, что называется, забегали у меня по спине. Он собирался хладнокровно расстрелять американских граждан!

А мне-то что делать?!!

Я русская! Меня запишут в террористки и глазом не моргнут!

И, главное – вообще не за что! Попалась Путинская нелегалка, – газеты захлебнутся от восторга!

Я не знала, как реагировать.

Измена Стивена

Прислушиваясь и вздрагивая, кое-как Лю Лю дождалась утра.

Стивен встал раньше. Залил воды в кофеварку на двоих и ушёл. Вот же таинственный принц… не стал объясняться, не стал дожидаться… даже пока кухонный агрегат нальёт ему кофе… Включил и ушёл. А когда Лю Лю встала, то нашла горячий напиток в кофейнике, очевидно понимая, что Принц-Кинг не позавтракал.

Через пару часов, примерно, послышался шум колёс. Он вернулся с длинным коричневым пакетом и выложил на стол два средства обороны – Remington 870, классический американский дробовик, и Compact 9mm Handgun – одно из самых популярных в Соединённых Штатах оружие: фирмы Smith & Wesson, – милый пистолетик, от вида которого у Лю Лю едва не закружилась голова. Во всяком случае, взяв его в руки подержать – образовалось состояние внезапной невесомости, какое бывает в лифте при резком движении вниз…

Пониже пулевого отверстия довольно толстенького дула имелась как бы ещё одно закрытое отверстие: большой люк открыт, а маленький закрыт, – усмехнулась голубка неуместной аналогии…

– А с каким ружьём мы ходили на охоту? – спросила Лю Лю чтобы как-то опуститься на землю в немыслимой ситуации.

– Ты охотилась с Bolt-Action.308 – неплохая винтовка, охотники её очень уважают.

– И всё равно не попала, – она отсутствующе смотрела на разложенное на столе богатство и соображала… Вот она, запросто без затей, возьмёт пистолет и разрядит всю обойму в голову ничего дурного не сделавшего ей паренька. Совсем как в арбуз – с двухметрового расстояния. Интересно, что она испытает?

Дробовик она не захотела.

– Возможно ничего такого не будет, – читая её мысли, произнёс Принц, – однако, подготовиться никогда не помешает.

И он с удовольствием начал рассматривать оба «инструмента» для той музыки, которая – очень вероятно – скоро зазвучит: никогда не планируемая, опасная, никому не нужная, и всё из-за незнакомой на трассе женщины! К тому же: та не была ранена, а всего лишь в стрессе и в ссадинах. Но это уже ничего не меняло. Парни такого типа не любят постороннего вмешательства в свои дела.

Причём, следовало ожидать, что вернутся они далеко не с пустыми руками.

Одно ясно – если в духе криминальной психологии… Просто взорвать дом или застрелить хозяина через окно не доставит им нужного удовольствия, им обязательно захочется войти внутрь, чтобы посмотреть в лицо оборзевших обидчиков… Или жертв, – это уж как карта ляжет.

Но Лю Лю, – без вариантов, – не хотела никаких «карт»! И предложила просто уехать на пару-тройку дней.

– Чтобы запалили наше милое гнёздышко? – Казалось, ситуация его забавляет. Или, как минимум, вызывает прилив адреналина.

– Но я даже не умею этим пользоваться? – ещё одна попытка со сморщенным жалостливо лобиком сухой горошиной бесполезно звякнула мимо цели…

Принц безмолвно возился то с винтовкой, то с пистолетом, приводя в готовность инструменты для ожидаемой «Встречи на Эльбе»… Или для предстоящего концерта.

Он очень стильно выглядел с каждым из орудий самозащиты.

Посмотревшись в зеркало, Лю Лю тоже обнаружила вполне себе впечатляющий прикид – что называется, новое лицо автопортрета. И даже попозировала сама себе для поднятия тонуса. – Воистину, если её изловят, то славы русской террористки не избежать! Чем не патриотичный агент 007? – Не хватает только пионерского галстука!

* * *

Следующие три часа Принц учил меня стрелять.

Стрелять по мишени оказалось куда интереснее, чем по утке. – Отчасти, потому что мишени ждут, терпеливо и хладнокровно, а не сбегают, хлопая крыльями в унисон с моими ослиными ушами.

Стрелять по банкам тоже очень здорово! А самое лучшее впечатление произвело попадание по апельсину! Оранжевому созвездию сочных брызг! Правда с небольшого расстояния. Но человек-то побольше апельсина будет! – Так что дело двигалось совсем не дурно, и вскорости мне уже не страшно было держать пистолет совсем уверенно, а не в виде некоего чёрного холодно-бессердечного, и почему-то постыдного куска жабьей плоти…

А чего я стыдилась?

Какие-то гадёныши собирались напасть на наше милое гнёздышко, растоптать наше заслуженное долгими годами мучений счастье, и всё это – с никакого хуя?

Решительно, я воспылала праведным гневом! Пусть только сунутся, мой Смит энд Вессон покажет им, где раки зимуют! Громом и молнией – в каждую их наглую рожу!

– Сколько их будет? Не меньше трёх?

– Думаю, не меньше. Но и не больше! Поскольку такие типы достаточно трусоваты, чтобы совершать реальное нападение. Трое для их цели в самый раз.

– И как мы распределим роли?

– Я у двери, ты у окна, только потренируемся, чтобы ты не высунулась. Я снаружи проконтролирую, а ты изнутри присмотришь нужную позицию. И запомнишь, идёт?

– Идёт.

– Могу предложить мотоциклетный шлем, – и рассмеялся.

– Представляю! Надену шлем, солнечные очки, а на шею повешу металлический поднос, видела у тебя в комплекте с ведёрком для шампанского… буду Средневековым Рыцарем, оформленным при помощи подручных средств, по типу «создай рыцаря своими руками»! – По моему отличная идея!

– Для этого случая подойдут армейские очки, пуленепробиваемые, у меня в подвале имеются.

– Отлично, вернёмся и подготовишь! Может у тебя есть и жилет? И военная форма? – словно девочка-ниндзя я растянула губы от уха до уха, гримасничая показательную улыбку.

– Кстати, таки да – у меня есть армейская куртка и брюки. Думаю мы сможем тебя отлично снарядить! Почему бы и нет.

И мы отправились домой.

Оставалось как следует подкрепиться и, конечно, подготовиться к предстоящему сражению.

Мы же нажили приключение на задницу, оставалось вертеться в русле предполагаемого сценария.

* * *

К вечеру, периодически веселясь безмерно, я была наряжена достойно – в духе правильной актрисы, исполняющей главную роль.

Брюки армейские защитного пятнистого окраса с неимоверным количеством карманов – закатаны внизу над кроссовками и самодеятельно подвязаны имеющимися для этого на военных штанах хлястиками. Курточка в комплекте – великовата, но зато хороша для динамичных движений, шлем и очки… – для смеху я прикладывала к груди серебряный поднос, – видок производил отличное впечатление! Незабываемое! Немножечко смешное, но только самую чуточку: если не приметить направленный на врага боевой пистолет. А если напротив серебряного подноса – под личным носом – увидеть дуло Compact 9mm Handgun, то смешно, вероятно, и не будет. Кто знает!

Для костюмированного образа, конечно, лучше смотрелся короткоствольный Remington 870 – у него всё же вид более устрашающий – этакая дура с дублирующим якобы вторым стволом, крутая штуковина. Но всё же я предпочла оставить его Стивену. Вместе они смотрелись великолепно!

Однако, за ради правды – признаюсь, что поднос я всё же вернула на место: туда, где он хранился вместе с ведёрком для шампанского. Всё же смеяться хорошо в меру.

Но шутки шутками, только примерно в два ночи… колеса подкатили с бархатным шёпотом, никакого визга и шуму. Понятно, что мы не спали. И свет выключили заранее.

И ждали совсем не так уж долго…

И вот, рассказываю… Картина.

Стивен рядом с дверью, я сбоку от окна – притаилась, ждём…

Три минуты. Пять минут, семь – ничего, я начала было думать, что всё обошлось, и чуть было не вздохнула всей грудью, – высвобождая напряжение после всего этого дурацкого кина!

И вдруг – выстрел!

– В НАШУ сторону… вполне себе глуховатый – совсем не оглушающий… не подумайте…

Но… ещё не затих звук… а мои колени – затряслись… что предательский белый флаг на ветру!

Я натурально перепугалась так, что и предположить подобного не могла! Сумасшедший звон падающих стёкол совпал с моим необоримым устремлением – юркнуть быстрой ящерицей… – какая к чёрту оборона! – Под кровать!!! И сидеть, вжавшись в пол! А голову обхватить руками!

Руками! – Бошку! От страха! Как лягушка! – Какой пистолет? – Он едва не вывалился прямо под ноги! Ещё бы и выстрелил – мне в дрожащую, как студень, массу тела!

Такой кошмар! Стыдно – не передать!

Стыдобища, – не знаю, как я не намочила военные штанишки… Я не нырнула на пол, чтобы ползком проскользнуть под кровать только потому, что окаменела от страха.

Скорее всего испугал не выстрел, а грохот стекла… Ясное дело – в тишине среди напряжения, неожиданно… будто внутри боевика… и главное – очень интересное ощущение: одновременно присутствуешь внутри себя, испытывая страх, но в то же время офигенная какая-то отстранённая внимательность – как бы видишь себя снаружи…

Говорят, душа уходит в пятки, а моя – было очень похоже – вылетела, бросив тело… Вылетела, и – тело – не смогло убежать.

А она – душа – удивлённо наблюдала, как осыпаются осколки: – медленно, во множестве искрящихся крошек, частично же осколки – некоторые – неправдоподобно застыли в окне, в трещинах, и не падали…

Пуля же – просвистела мимо… и вошла в противоположную от окна стену – там висела фотка в рамке… на фотке – вид с горы на озеро и лес… Облака ещё низкие такие – казалось, целуются с водой… Красивая фота – пропала! Стекло из рамки тоже посыпалось, тоже со звоном… Целый бесконечный хрустальный перезвон посреди ночи! А посреди озера на фотографии – дырка… обгоревшая, но совсем не сильно.

Но наверно, это мне показалось, потому что – через всю комнату, в темноте – видеть её я бы никак не могла. Но почему-то видела!

Я её очень точно видела, и могу нарисовать, где коричневая каёмка обгорелого края была чуточку потолще…

В общем, пока я скукожилась от ужаса, Стивен – обалдеть и не встать! – Открыл входную дверь, и – держа наготове Ремингтон… точно как в кино – не сомневайтесь… Постояв немного в дверях, – примерно так же, как ожидал меня, пока я выходила из такси, когда к нему прилетела… постоял, и двинулся вперёд – медленно – пошёл навстречу в сторону двух темных силуэтов. Где был третий я не видела, может его и не было.

Я выглядывала из-за занавески, понимая, что дурацкий шлем мне офигенно мешает. Какие нафиг очки – я уже их стащила, нужно же было рассмотреть, что происходит за окном. И шлем… – подальше в угол.

А там… Стивен подошёл к бандитам, они постояли – минут пять, не больше… Бог знает, о чём они залудили свои разборки! – Ствол в землю, а совсем не в морду говнюкам! Понимаете? И разговор тихий – никакого шума-и-крику!

Тихо-тихо… быр-быр, тыр-тыр, чего-то перетёрли. И? …Он вернулся домой. И – Между прочим: возвращаясь – повернулся к ним спиной!

Вы такое видели? Я приморозилась к окну, понимая что кина не будет, и не могла поверить своим глазам. Что это было?!!

А как обычно: понимай, мама, в силу своего недоумия! Как хочешь! Вы такое видели?

Он зашёл домой, вздохнул посвободнее и произнёс:

– Я пообещал им неустойку за моральный ущерб.

Ваша Лю Лю остолбенела, отвесив челюсть.

Неустойку… За ущерб… Но, пардон, ущерб-то понёс как раз он сам!

Он затратил нервы-деньги-два-ствола, он провёл со мной курсы по прицельной стрельбе из пистолета по апельсину, нарядил меня полной дурой, в конце концов – получил пулю в прекрасную фотографию!

Пулю! Не знаю какого калибра… а каким калибром дрожали мои колени? – кто мне оплатит моральный ущерб за испытанный позор и оглоушивающий всё существо испуг?

Где моя доля за моральную травму!

Это же как раз совершенно безмерно аморально так меня кинуть! Даже не передать степень этой аморальности!

Я уже было, наконец… – под крылом Принца… Принцесса из русской сказки про Золушку Лю Лю, которая поверила Принцу: конечно же – он бросится её спасать… под пули… а Лю Лю будет рыдать над его могилкой, и поклянётся любить вечно… а может даже выроет своими кроличьими лапками около могилки нору и залезет в неё, как крот – чтобы похоронить себя рядом с любимым.

И вот чем это всё кончилось? Голимой взяткой за мою поруганную честь?

У меня не было слов.

Это был такой жестокий стресс, что я просто потеряла дар речи. Представьте ту чёрную, как тупой башмак полицейского в мой многострадальный живот, печаль потери? Ведь кроме слов, которые всю жизнь сыпятся из меня, что тот горох из рога изобилия – у меня нифига нет! И этот дар я тоже утеряла! Что тот Раджа, у которого нет жены, умеющей превращаться в птичку, но и Золотую Антилопу он тоже упустил! И всё потому, что рыцарь – за нашу общую победу – просто заплатил!

Выдал кучку примитивного всё побеждающего бабла!

Ну ладно: наверно, не заплатил пока – якобы… но пообещал занести в их кассу.

Не иначе, прямо с утра побежит – поджав хвостик, как вертлявая собачка… Славный пёсик Стивен Кинг понесёт в клювике денюжку… Лучше всего одеть для блезиру ливрею с бабочкой… Я даже не собиралась спрашивать, за какую сумму продали мою веру в человечество…

Это была трагедия!

Мой Принц не стал за меня драться…

Да и чёрт с ним! Хорошо хотя бы, что я не обмочилась.

Представляю, с каким лицом я втихушку застирывала бы его брюки… и где их потом сушить, чтобы он не увидел? Нет уж… лучше пукнуть на весь концертный зал, чем опорочить честь москвички, обоссавшись от страха на виду у пресловутых джентльменов.

Короче, мы парочка ещё та!

Чёрт с ним. Ничего не скажу. Пусть не знает, что я про него теперь думаю.

Ну и хлыщ! Вот же обманщик!

Да пошло оно всё!

– Так что же, всё полностью – обошлось? – для полноты возмущения я так показательно вылупляла глаза, стараясь дать понять о безмерном протесте, чтобы он разглядел всё отчаяние моего положения… – Ты всего лишь договорился, и они послушались!!? – я не знала, как передать русское отношение и даже презрение к такому финалу!

– Ну да. Обычное дело. Всегда лучше договориться. Чем будить всю округу, изображая ковбоев из сериала о Золотой лихорадке, – он однозначно не понимал причину моего состояния.

– И для этого мы меня нарядили? – Медленно проговаривая каждое слово и продолжая таращить глазищи, вопрошала Лю Лю.

– Ну, на самом деле я ожидал, что ты выйдешь на помощь в устрашающем камуфляже, с пистолетом в руках, а я в нужный момент обернусь и – сфоткаю тебя для истории… Правда я забыл пришить пуговицу со шпионской камерой… Это да, раскаиваюсь – недоглядел… – Он улыбался. Понимаете? Улыбался…

Ну что скажешь? Змей меня одурачил, вот и всё!

И я ушла к себе в спальню.

И заперлась.

Но предварительно выкинула в коридор – через порог его курточку, штаны и болтающиеся на резинке вокруг шеи позорные пуленепробиваемые очки… Брюки стянулись заодно с кроссовкой, застрявшей с носком внутри штанины…

Застряли? Да и пускай… – пусть сам их оттуда выковыривает!

Я закрыла дверь, заперла на собачку… стоя в лифчике, трусах и одном носке.

Чортов американец. Я его ненавидела!

У разбитого корыта

Ночью я спала очень плохо. Зябкое забвение и снова осмысление случившегося. И опять мысли повернулись в нехорошую сторону.

– Почему он меня не предупредил, что собирается договориться с бандитами?

– Зачем он тогда закупил дополнительное оружие, ведь были же два охотничьих ружья?

– Что за непонятки?

– А вдруг он не тот, за кого себя выдаёт?

– Кто я здесь? И какого хрена делаю! И что вообще за бляцкая фигня, однако, происходит?

Ловушки, мучители и жертвы…

«Да над пропастью – по самому по краю – я коней своих нагайкою стегаю, погоняю»… – песня Высоцкого вспомнилась… русские песни – всегда в помощь.

Над многими пропастями ходила моя Лю Лю… по самому по краешку…

Ведь на самом деле я тоже постоянно играла многие роли. Правда, не настолько изошрённо-непонятные, какие – похоже – вскорости сыграет мой загадочный принц.

Мои-то были простенькие: раскрутить на откровения, закинуть задушевный крючочек куда-нить пониже печени и вытащить оттуда романтическую беседу – в милом ресторанчике, на берегу какого-нибудь океана, моря, или хотя бы залива, а потом свалить, поблагодарив за красивый вечер.

Обычная бабская игра.

За исключением одной детали: бабы ищут принца, а я всегда искала всего лишь слушателя. Неважно кого и при каком достатке, важным являлось условие – переносить мои нескончаемые рассказы с выражением, что называется, глубокого сочувствия и понимания. А ещё лучше – способствовать тому, чтобы я изливала душу.

А если бы кто-то захотел обворожить меня сам? А не так, чтобы отдалась в знак благодарности, по типу – «она меня за муки полюбила, а я её за состраданье к ним»…

Когда ответно – за сострадание – тогда следовало всего лишь много слушать.

А если без этого условия? – Тогда нужно было отлично танцевать. Умело двигать попой! В осмысленном ритме, играя положенную роль. Тогда я поймалась бы – обязательно поймалась! А безусловно: пойматься без какой-то причины или цели – мне ещё ни разу не довелось.

А какую роль положено играть принцам? Настоящему принцу?

Ну, пусть изображает Казанову, мне нравится Казанова, обходительный, всё-всё понимающий, и конечно, очень умный. Уж Казанова-то знал, что не стоит открыто насмехаться над доверчивой влюблённой дурой!

Дуры ещё очень и очень могут пригодиться. Поскольку на дурах вся земля держится. Это дуры рожают, не имея никакой гарантии за будущую поддержку, получат ли её от закутившего с тоски или спьяну мужичка… Дуры терпят всякие выходки, любят несмотря ни на что. Прощают своих оболтусов: больших или малых… Выносят оскорбления, недоверие… Он ей прямо – дулю в морду, а она же дура – не понимает, думает, с ней так любятся…

Эх! Бабская душа потёмки. И сама она в тех потёмках тонет словно муха!

Если погрузится вдруг более чем по пояс… Или на крайняк: до солнечного сплетения. А выше уже – всё… Выше – уже другое кино.

Но, однако, и мужички тоже тонут… Либо тонут – особенно русские: на дне стаканов, либо мрут – особенно русские: – молодыми…

Матвейка…

Поздравлял меня с праздниками. И особенно-обязательно – с Новым годом. Куда бы запойно-блядствующая маманька ни увезла его, – отдыхать или работать под её крылом… – она была какой-то большой шишкой по культурной части за границей… А Матвейка постоянно транжирил мамашкины денежки, будто бы даже целенаправленно. Частенько с моей помощью.

А однажды я обнаружила, что второй год от Матвея нет полуночного поздравления, обычно следующего сразу после боя Курантов. И позвонила его матери, мы были знакомы. И она рассказала, как полтора года назад Матвей умер у неё на руках. Матвею исполнилось немногим более тридцати. С детства страдал сахарным диабетом. Врачи не разрешали парню кутить.

Мамашка баловала его, единственного сына и наследника сразу двух родственных ветвей, имеющих кое-что оставить после себя. Еврейские корни… Они умели жить в Советском Союзе…

Сама-то я постоянно оговаривала парня, мол – возьмись за ум, учись, получи профессию, мол, «это нужно», «самое важное»… и прочую пургу… А он, может, знал, что умрёт молодым?

И зачем ему тогда тратить время на это наше дурацкое «учись»? Он и не учился, мама платила взятки, его продвигали к диплому. И вот Матвейка умер.

И тогда стало его как-то неожиданно не хватать. Каждый Новый год, уже много лет.

– А как там эта женщина на трассе, из-за которой начался этот «боевик» в кавычках? – внутри заворочалось так неприятно как будто бы с похмелья, когда вспоминаешь о выпитом… рефлекторные подёргивания в зоне пониже желудка… Похоже, могло и стошнить… – Чего она бормотала, когда везли? – Расспрашивать не хотелось, даже хуже: – хотелось, чтобы она заткнулась и больше не бормотала.

– Сострадание? Ну уж нет!

Она вызвала резкую неприязнь. Брезгливость и небрежение вкупе с презрительностью.

Она… эта женщина… была… – лучше пошла бы она нахрен! Со своими дружками! И Стивена к ним впридачу – тоже туда же…

Всё таки, какие же они по-сути гады и сволочи все!

Может мне податься в террористки?

Подорву себя где-нибудь поблизости от Белого дома? В Вашингтоне или в Москве? Где лучше? Опять не знаю. Зафигом мне какой-то Белый дом? Я бы лучше пробралась на засекреченное круизное судно…

– Судно? – Больнички…

Больничка. Моя Лю Лю школьница младших классов…

Брат-школьник средних классов разбил её на такси, которое дал ему покататься мужичок со двора, друживший со всеми мальчишками. Гонял с ними в футбол…

Москва, дворы, мальчишки играют в биту, девчонки в классики. Мама зовёт из окна, посреди двора – между панельными домами площадка – там гоняют мяч…

На стене, около помойных баков, постоянно греются на солнышке зелёные удивительного цвета мухи. Этот их цвет так запал девочке в душу, что она недоумевала, почему другие не восторгаются мухами с таким цветом тельца и спинки… Глубокий с бензиновыми переливами… этот цвет, говоря нынешним языком – сдвигал ей точку сборки. Лю Лю очень любила наблюдать за мухами на стене. Они казались загадочными инопланетными созданиями, ни в какое сравнение с бабочками.

Стрекозы, может, чуточку близко, но Зелёная толстая Муха – Царица в детстве Лю Лю…

А мужичок – друган всех мальчишек двора – насадил полное такси (рабочую свою машину) детишек – ясно дело, и Лю Лю, куда бы без неё… а брата посадил за руль, типа давай – ты же мужик… И не просто куда-нибудь выехали: ближе к лесу, например – нифига! Они – брат за рулём, мужичок рядом поправляет руль – плавно выехали на дорогу с нормальным движением, где обычная жизнь: и пешеходы, и автобусы…

И вскорости подросток впилился со всего размаху в столб.

Столб набекрень, детишки по больничкам, мужичка под суд.

Лю Лю потом всё силилась запомнить, что говорить, когда придут допрашивать:

– Спросят, где сидел дядя Костя, что скажешь? – И Лю Лю путалась, что ответить – слева или справа. Нужно было сказать, что дядя Костя сидел слева, чтобы его не посадили. Дети зубрили ответы для милиции старательнее, чем таблицу умножения. Никто не хотел, чтобы дядю Костю посадили. Лю Лю ужасно боялась перепутать, если спросят, где был брат, а где дядя Костя.

Тогда её учили произнести фразу «дядя Костя сидел за рулём», и зазубривая фразу, девочка видела в памяти картинку, где дядя Костя с пассажирского сидения тянет руку к рулю, а машина прёт наискосок, пересекая встречную полосу – прямо в фонарный столб. Это было последним, что она помнила, прежде чем оказалась в больничке.

И вот сидит Лю Лю на горшке (в больницах это носит название судно) – около кровати. В палате на десять или больше человек, почти как в классе. А в дверь сначала заглядывает, а потом целиком протискивается мальчишка. И спрашивает, мол, кто тут такая-сякая – её просют в процедурный кабинет… Лю Лю вызывают в кабинет, а она сидит на горшке и окаменела от стыда. Онемела – в натуре, типа – статУя какающей девочки.

А он стоит и смотрит. Ему сказали проводить девочку, потому что ей не разрешают ходить одной. И одновременно все в палате смотрят на Лю Лю.

А Лю Лю потеряла всякую ориентацию, время остановилось, жизнь кончилась – ничего больше не имело значения. Не знаю, может Лю Лю грохнулась в обморок, не помню, что с ней стало. Но на всю жизнь она получила вечный сон, как она на горшке и не может… ни туда-ни сюда…

Такое дело.

Кости мальчишки, наверно, давно истлели, поглощённые наркотическими трипами в компаниях таких же маленьких глупых буратин, а Лю Лю всё продолжает видеть свои до одури опостылевшие сны.