Клиническая онтопсихология

Антонио Менегетти

Клиническая онтопсихология

© 1969–2003 Psicologica Editrice di T. Meneghetti

Глава первая

Уточнение некоторых терминов классической психологии

1.1. Введение

Необходимость психотерапии связана с утратой человеком части себя, своей идентичности. В соответствии с собственным экзистенциальным порядком он должен восстановить ее и сделать для себя очевидной. Практика онтопсихологии направлена на восстановление функциональных способностей Ин-се человека*. К этому приводит диалог, который передает онтическую семантику Ин-се. Онтотерапевт и пациент взаимодействуют для того, чтобы возникло нечто новое, то есть произошло откровение как результат осознания «первичного процесса»*. Под откровением подразумевается проявление «в-себе-бытия»*, это самоданность, априорное рождение, которое приводит в восхищение. Благодаря развитию диалога на научных основаниях раскрывается то, что отсутствовало в феноменологии предпосылок.

Искусство онтопсихологии предполагает мастерское владение инструментом диалога и, в особенности, ясное осознание психической динамики в классическом психоаналитическом смысле.

По этой причине, прежде чем представить возможности клинического применения онтотерапии (выздоровление, или восстановление сознания бытия), было бы уместно объяснить особый смысл, который онтопсихология вкладывает в терминологию современной психологии.

Терминология состоит из множества моментов, в которых проявляется внутренний мир человека и его историческое развитие. Хотя человек обладает внутренней основой, фактически он движим внешним. Поэтому необходимо говорить с ним извне, чтобы привести его к тому, чтобы он был внутри: если субъект утрачивает свое внешнее, где он осуществляет метаболизм собственного Ин-се, то никогда не сможет найти его внутри. Утрата феномена приводит к опустошению ноумена.

Онтопсихолог творит искусство Ин-се, используя все аспекты его внешнего проявления.

1.2. Инстинкт

Это один из наиболее сложных и неоднозначных терминов, он принадлежит к тем понятиям, которые исходят из недоказуемой предпосылки. Бессознательное состоит из совокупности инстинктов.

Используя слово «инстинкт», каждый автор дает ему психологическое и философское определение с позиций своего научного направления*.

Под «инстинктом» подразумевается наследственное видовое поведение, филогенетическая связь: это коррелят наследственного комплекса, обеспечивающий возможность существования, сохранения и роста.

Это совокупность структур или одна из тех структур, которые формируют целостность типичного существования.

Собака обладает набором моделей и структур, которые характеризуют и идентифицируют ее в модели существования, определяют ее как собаку. Эти характерные особенности формируются в тот момент, когда структуры создают феномен, когда структурированный импульс при выходе из организма проявляет и выражает себя.

Повторение в поиске одного и того же объекта типизирует инстинкт.

Мы видим, что растение или человек в определенном поведении, движении проявляет желание пить, ищет воду и пьет. Поиск и поглощение данного объекта позволяют нам идентифицировать определенный инстинкт – инстинкт жажды. Но этого недостаточно, чтобы сказать, что данное поведение является наследственным: что же лежит в основе наследственного поведения. Также недостаточно сказать, что существует структура в целостной совокупности организма или типичной совокупности существования (голод, жажда, секс и т. п.). На чем они основаны. Если различные структуры формируют совокупность, то где источник каждой из них.

Инстинкт – это единая структура, проявляющаяся в предметном поведении.

Следовательно, инстинкт – это нечто самодвижущееся, всегда соответствующее единой структуре, проявляющейся через предметное поведение, то есть «в отношении к чему-то».

Мы постигаем инстинкт в целостной структуре и определяем его через объект, на который он направлен.

Этот поиск необходим для получения конкретного материала и объяснения того, откуда рождается бессознательное.

Это не поиск принципа, а наблюдение за сущностью инстинкта в месте существования.

Как образуется это место существования.

Наше сознание познает инстинкты после многочисленных уже произошедших фактов. То, что мы определяем как «инстинкт», является шагом на пути, во многом уже пройденном. Когда я вижу, что человек испытывает жажду, я знаю, что эта жажда появляется не из ничего, а из некой совокупности, существующей среди многих других совокупностей.

Когда мы говорим «инстинкт», это подобно слову, выдернутому из речи. Мы знаем лишь то, что идет после этого слова, но не знаем, что было до него.

Чтобы испытывать жажду, необходимо иметь желудок: камень не испытывает жажду. Иными словами, мы должны обладать специальным аппаратом, способным к определенному метаболическому захвату, то есть транспозиции, ассимиляции и восстановлению, как, к примеру, им обладает трава, растения, то есть аппаратом как совокупностью различных структур.

Инстинкт детерминирован двумя фундаментальными аспектами, через которые проживается некая третья стадия.

Если обратиться к принципу – тому, где мы определяем бытие, существование, вещественность, то он единообразен: не существует структуры, не существует противопоставления, возможности выводить понятия. В случае использования рациональности нам необходимы параметры сравнения и противопоставления.

Говоря о пространстве, я незамедлительно представляю две крайние точки, то есть пространством называется то, что содержится между этими крайними точками. Говоря о времени, подразумевают интенсивность продвижения от одного момента к другому во взаимосвязи с внутренней сущностью разделения. Когда я предлагаю воспринимать вещи в единообразии, это означает, что необходимо устранить любую дифференциацию (отдавая себе отчет в том, что наше воображение не достигает этого).

Воображение не может уловить того, что я пытаюсь объяснить, потому что оно как инструмент действует на уровне содержания, является неким содержанием, значением, следствием. Всецелое как единообразное присутствие представляет собой движение, то же присутствие, которое сходится в себе и дает тем самым начало развитию импульса внутри себя. Это самоначинание сходится в себе, и его саморазвитие всегда происходит через сходящиеся импульсы в тот момент, когда оно воплощается как движение, порождает противоположности.

Представьте огромное море: вода движется как следствие внутрисущностной жизни в тот момент, когда она являет себя. Присутствующая жизнь детерминирует движение, отклонения, смещения центра. В море движение центра порождает отдельные части. Как только присутствующая жизнь определяет схождение иным образом, она детерминирует движение, в котором порождаются противоположности, рассматриваемые как части.

В этом огромном море видно различие между тем, что внешне недвижимо, и тем, что превращается в волну, но одна волна не является другой волной, даже если обе они принадлежат к одной и той же водной сути. Каждая отличается в собственном присутствии как всецелое во всецелом, однако одновременно с этим детерминирует различные точки зрения, различные динамические точки.

Дальнейшее развитие детерминирует фиксированные точки. Там, где появляется волна, возникают особенности, начинается индивидуация. Как только энергия производит движение, неизбежно образуются силовые точки, которые становятся в дальнейшем точками конденсации. Движение конденсируется в осадок. Принцип осадка этого движения детерминирует определенную фиксацию, некую стабильность.

Если вы неплотно закроете кран, то сначала раковина будет чистой, но в дальнейшем капли воды образуют канавку: содержащийся в воде кальций отложится в виде выступов по краям дорожки, по которой стекают капли.

Сначала ничего не было, однако эти кальциевые выступы детерминируют русло течения капли, и это предопределяет инстинкт падающих капель.

Вначале капля могла упасть в одну или другую сторону, но если из десяти капель семь стекли в одном направлении, оставшиеся три не являются определяющими в отношении инстинкта. Первые семь обуславливают последующие капли. То, что является повторением первого момента, задает условия и направляет в установленное русло все последующее.

Этот образный пример показывает, что сама вода создает свое русло, то есть сама энергия образует собственные места скопления, сама жизнь закладывает собственные повторения, и в местах наиболее частых повторений появляются конденсаты, агломераты, которые в дальнейшем обуславливают породившую их энергию.

В этом смысле инстинкт рождается не интенционально, а исходит из первого модуса, первого основания.

Кальциевая канавка не является интенциональной в движении капли, которая ее выбрала. Если в сформировавшемся маленьком русле возникло бы препятствие, то вода не побежала бы обязательным образом через это препятствие, что могло бы привести к появлению другой дорожки, другого ската, например в глубь стенки, и выстраиванию собственного предпочтительного направления в соответствии с детерминизмом, основанном на первом акте.

Первый акт свободы обуславливает каждый последующий акт, который уже является псевдосвободой. Именно свобода бытия ставит перед собой собственные препятствия и условия.

Такова первая стадия, в дальнейшем достаточно уметь развивать ее, чтобы понять, что через этот процесс мы можем достичь в дальнейшем любого многообразия. Как только приобретается базовый элемент образования инстинкта, становится понятным дальнейшее многообразие. Как только установлен модус, уже детерминировано какое-либо отличие. Всецелостность и это отличие в свою очередь детерминируют любое другое дифференциальное многообразие. Это первое самодвижение индивидуации, то есть в том, как энергия выбирает собственное место, она также уточняет и направление (вторая стадия).

Рассмотрим пример с морем и волной. Если каждая волна рано или поздно образует собственные подводные рифы, откатываясь, порождает равномерные удары, тогда ясно, что совокупность волн или совокупность бурунов является основой взаимодействий. Следовательно, третья стадия наступает тогда, когда мы видим принцип структуры, который каким-либо образом вступает во взаимодействие с другими, то есть первичные движения не детерминируются в одной лишь точке, движение остается всегда в огромной множественности.

Таким образом, для понимания того, как функционирует мое зрение, я не могу ограничиться земным знанием, или знанием планетарной системы. Реальность земли и реальность моего глаза подразумевает существование всего того, что существует, подразумевает существование там, куда еще не сумели проникнуть наши самые мощные телескопы. Следовательно, локализация инстинкта подразумевает соприсутствие части или всего того, что существует. Итак, в момент взаимодействия, конфликта, сопоставления, то есть тогда, когда индивидуация находится во взаимосвязи с подобными конденсациями или движениями в виде осадков, появляется результирующее. Капля, вытекающая из крана, обладает проектом, инстинктом спуска: вода стекает определенным образом, потому что находится во взаимосвязи со спуском в данном направлении, и кальциевое русло формируется вследствие взаимодействия. Есть не только движение воды, но есть также и плотность, направление этой плотности, существует также атмосферное давление. Ясно, что атмосферное давление сформировано одним образом, а основа – другим. С того момента как начинается движение, появляются различные системы, структуры, и различия структур обуславливают самоформирование каждой отдельной структуры. То есть на третьей стадии происходит взаимодействие каждой структуры с другими структурами.

Инстинкт есть место индивидуации жизни, и, естественно, это место, состоящее из силовых точек огромной энергии, всегда развивается в сращении со всеми другими местами, потому что каждое место становится в свою очередь силовой точкой, обуславливающей общую энергию.

Каждое место имеет смысл, если существуют и другие места. Одно место без других мест не имеет смысла.

Третья стадия заключается в повторении исходной единицы. Первая энергия движется, и в этом самодвижении детерминирует место. Это место синхронно другим местам. Это место и другие места детерминируют структуру отдельного индивида (третий момент) – инстинкт есть структура, фиксирующая векторную направленность энергии.

Человек – это комплекс различных неорганических и химических элементов. Это означает, что человек, согласно своей инстинктивной природе, согласно своим фиксированным позициям первичной энергии существования, выживает в той мере, в какой соотносится со всеми другими местами. Чтобы понять суть каждого инстинкта, необходимо восстановить историю всецелого.

Инстинкт приводит к схождению всех частей, эманируемых энергией с первого своего самодвижения. Это эротическая фаза схождения, контакта, когда известные части сводятся воедино. Именно инстинкт вынуждает периметр, внешние условия индивидуации вернуться, отождествиться со сферическим всецелым. Именно жажда заставляет меня пуститься на поиски воды, где бы она ни находилась. Множественность всех этих инстинктов принуждает человека, отдельного индивида к необходимости встречи со всем тем, что внешне кажется разделенным.

Инстинкт – это веха, предельная конкретная граница, маркирующая бессознательное, это та основа, с которой начинается психология.

Как было уже отмечено, вышесказанное выходит за рамки описательной психологии. Фактически, чтобы раскрыть идентичное в отличном, исследование проводится в метафизической редукции. Несмотря на механистические попытки, любая наука фактически приходит к пониманию, что принципы каждого феномена лежат за его пределами. Несмотря на исследование фиксированных структур, наталкиваешься на исторические динамики, то есть на динамические модели, которые осуществляются историческим процессом во взаимодействии с биологическими или химическими данными. Приступая к изучению инстинкта для выявления причинности в природе и обществе, сталкиваешься с невозможностью постичь инстинкт лишь с какой-то одной точки зрения – редукционистской (исследование составляющих структуры), органистической (изучение как части превосходящей совокупности), историко-эволюционистской (результат и основа исторического действия). К этому необходимо добавить понятие целесообразности* во всех его метафизических содержаниях и критических следствиях в отношении научного исследования. После Ньютона и Максвелла волею судеб возникает теория относительности Эйнштейна*: необходимо подготовиться к тому, что наша наука изучает крайние точки, которые относительны по отношению к единой волне, всегда возвращающейся к себе. Но наше бытие «здесь и сейчас» дает нам материально-историческое видение: поэтому даже исследование частей может гарантировать нам всецелое, коим мы являемся.

Если слово «инстинкт» обозначает смысл или заданное направление, индивидуализированный толчок или импульс, то это уже подразумевает значительную степень экспериментально ощутимой дифференциации, вследствие чего мы можем уточнить его. За этим импульсом стоит наша судьба или то, чем мы являемся.

Истинное бессознательное человека укореняется в исходной точке любого другого существования. Но именно поэтому на высших уровнях мы говорим, что человек нуждается в бесконечности, в целом мире, во всецелом, что ничто его не удовлетворит, пока не придаст иллюзию бесконечного. Всецелое инстинктивно заложено в человеке. Свойственный человеку детерминизм заключается в том, чтобы быть всем. То есть быть счастливым, быть наполненным, быть зрелым – это долг, потому что это инстинкт, а не выбор. В каком смысле я говорю об этом. В том смысле, что когда ведущий вал передает движение поршням и полуосям, колеса должны крутиться.

Если человек не достигает того, что было спровоцировано инстинктом, у него начинается невроз, состояние раздвоенности и он разрушается как место существования, как место энергии.

Ни один из инстинктов постоянно не превалирует над другим: они всегда представляют собой дифференцированные точки одного призвания, одной идентичности, они являются местами, где разделенная энергия оказывает давление для достижения единой позиции своего происхождения. Заблокировать инстинкт, предать один из них означает подвергнуть опасности все остальные. Один инстинкт невозможно понять, если он не находится в совокупности с другими структурами: я могу понять слух в совокупности со зрением, организмом, испытывающим жажду, голод, инстинктом, поддерживающим генетический код, распределяемый высшим целым.

А теперь зададимся вопросом: сома основывает психику или психика основывает сому. Именно психика основывает сому. Все остальные органы в момент формирования в зародыше всегда заранее программируются импульсами, которые не имеют соматической проявленности.

Инстинкт – это энергия, импульс, что проявляется на уровне собственного осадка, который нам видится его структурой. Именно инстинкт программирует собственные структуры. Это энергия, опережающая любые производные. То, что мы определяем как механистические составляющие инстинкта, указывает лишь на устойчивые переходы или модус, становящийся осадком через повторяемость. Потом ставший осадком модус или место силы вызывает каузальность, синхронную энергии в себе. Энергия причиняется Ин-се и собственными эффектами. Наиболее очевидной известной нам энергией в рамках научных представлений является психика, и именно от нее исходят различные послания и образуется входящая информация. Каждый локализованный инстинкт является энергией, которая проявляет себя одинаковым образом и переносит себя в этом месте (место создано модусом): сама по себе она индифферентна.

Энергия, информирующая о жажде, информирующая орган зрения, слуха, всегда представляет собой одно и то же: когда некоторые говорят о «третьем глазе», чувстве чувств, технически это возможно именно в силу базового принципа. Инстинкты, представляющие места одной и той же энергии, в определенный момент становятся прозрачными и определяют появление высшей реальности. Когда я говорю о «третьем глазе», то это еще не онтическое видение. Онтическое видение превосходит факт существования, а третий глаз всегда основывается на факте существования.

1.3. Психическая реальность

Обычно в исследовании под так называемой реальностью мы подразумеваем нечто материальное, улавливаемое органами чувств, что может быть объектом физики. Здесь же мы намереваемся коснуться психической реальности, состоящей из бессознательного, импульсов, образов, сновидений, ассоциаций, онейрических переложений, галлюцинаций, видений и т. п.

Когда человек начинает изучать психологию, прежде всего в рамках психотерапевтической школы, у него появляется ощущение, что он бродит среди феноменов, догадок, основывающихся исключительно на рациональных доводах. Страхи, тревоги больного субъекта, галлюциногенные формы, которые невозможно контролировать с помощью обычных модальностей, не являются плодом ложных установок и, следовательно, не могут быть аннулированы сознательным пренебрежением. Во многих случаях совершаются попытки установить материальное соответствие, чтобы устранить тягостную психическую бессвязность.

Мы должны признать, что существуем в отрыве от нашей модели реальности. Мы привыкли полагать, что реальность существует до тех пор, пока мы можем до нее дотронуться вовне, пока она воздействует на нашу телесную чувствительность. Таким положением дел объясняется недоверие, которое переживают все те, кто сталкивается с исследованием глубинного мира человека. Это глубинное и называется психическим.

Вы видели опыт с зеркалом: сперва у человека обостряют самоощущение, затем предлагают посмотреть на себя в зеркало. Пациент, глядя на свое отражение, начинает воспринимать себя странным образом: например, его могут пугать собственные глаза, кажущиеся ему чужими, страшными, то есть пациенту не удается уловить реальность собственных глаз, он не узнает ее и в большинстве случаев боится своего неизведанного внутреннего мира.

Сегодня из трех людей двое испытали такой сильный страх, что молили о том, чтобы им перестали показывать в зеркале их глаза. Третий человек сказал, что не узнает себя, в то время как узнавал меня, когда я убирал зеркало. Он видел мои глаза, мое лицо, но не мог осознать себя. Все они описывали свои глаза как что-то серое и холодное. Таким образом, я демонстрировал через проявление физиогномики внутреннее бессознательное присутствие комплекса.

Возвращаясь к психической реальности, отметим, что в науке под этим понятием подразумевается реальная данность или событие, которое посредством психического поля структурирует модели или критерии очевидности любой реальности – как человеческой, так и внешней.

Наша ошибка заключается в том, что мы разделили реальность, вынесли ее за пределы самих себя, отстранившись от самих себя.

Мы должны понять психическую реальность как совокупность мыслительной деятельности, организующей физическую реальность. Необходимо думать о реальности детерминистически, в смысле физического детерминизма.

Возьмем пример невротика, демонстрирующего свои страхи, психосоматические аспекты. Чтобы восстановить его целостность, необходимо воздействовать на реальность, которая находится внутри него, потому что нечто внутри него действует более реально, нежели вовне.

Не следует думать, что он сначала обладал спокойной упорядоченной органической реальностью своего внутреннего мира, а потом его наводнили идеи, подобно тому, как мы надеваем одежду и воспринимаем ее как нечто, отдельное от нашего тела.

Когда мы говорим о каком-либо комплексе, не стоит полагать, что человек подвергся определенному типу воспитания, являющемуся чем-то внешним. Нет, речь идет об ошибке информации, которая имеет физико-органическую основу.

Говоря о «модусе»*, восстановление связи с этой частью приводит к возобновлению энергии. Изменение модусов приводит к изменению энергетических связей.

Я могу сместить эту же энергию на различные аспекты. Это всего лишь внешний феномен, а не сама энергия. То есть что-то находит свое выражение вовне и становится феноменом. Напротив, энергия всегда представляет собой некий подтекст.

Таким образом, когда мы говорим о психической реальности, то подразумеваем объективность субъективности, внутреннее всего внешнего, контролируемого и измеряемого. Более простыми словами: исследуя психическую реальность, мы понимаем, что за любой фобией, видением, галлюцинацией, странными ассоциациями объективным образом стоит реальность.

До тех пор пока мы в это не поверим (а потом не увидим), бесполезно думать о психотерапии: мы всегда будем ошибаться, потому что, в сущности, все наши разговоры не принимаются вследствие недостатка нашей собственной модели реальности.

Психическая реальность, будучи фундаментом других чувственных реальностей, обладает скоростью, взаимосвязями, неизвестными нашим органам чувств, она превосходит все другие органы чувств и является их основой.

Психика вследствие крайне высокого уровня амплитуды может менять временные промежутки и места.

Психическая реальность обладает возможностью перемещаться, не будучи обусловленной продвижением вперед.

Вследствие того, что мы основали принцип реальности на очень медленной скорости, мы называем реальность медленной, и нам неведомы скорости ультразвука.

Наши инстинкты указывают на присутствие объектов, расположенных уже внутри нашего тела или уже внутри психической системы. Они не могли бы указывать нам на то, чего уже нет внутри. Разговор о психической реальности раскрывает безграничный мир. На данный момент остановимся на следующей концепции: феноменологии любого поведения субъекта дается определенная психическая реальность, детерминирующая эти феномены вовне. Эта психическая реальность несет в себе больше истины, чем сам феномен.

Подобное допущение возможно еще до размышления о бессознательном. До тех пор пока человек не придет к этой очевидности, невозможно заниматься психотерапией и еще менее возможна онтотерапия.

1.4. Бессознательное

Человек, обладая целостным организмом, представляет собой действие, динамику, которая, фактически, является бессознательной. Огромной заслугой Фрейда является обнаружение в человеке мира, реальности, которая действует, но о которой человек не знает. Психотерапевтическая школа существует, пока есть эта реальность, которая живет в человеке вне его ведения.

Люди проживают жизнь одним образом, а осознают ее другим.

Говоря о бессознательном, подразумевают все то, чем индивид является, но человечеству неизвестно. Это есть всецелостность биологии индивида, народа.