У Судьбы на поводке

Телефонный звонок отрывает меня от раздумий, это звонит Светик.

– Алло, подруга, привет!

– Привет, – рассеянно отвечаю я.

– Приношу глубочайшие извинения и прочая и прочая. Но у меня сегодня форс-мажор нарисовался, поэтому я не приду к вам в гости.

– У твоего форс-мажора есть имя? – смеюсь я.

– Ну… – Светка мнется. – Я тебе потом расскажу, долгая история.

– Ладно, договорились.

– Ну пока. Наводи там свою красоту сегодня без меня, а я на следующей неделе наверстаю!

Чёрт! Твою же мать! Как я могла забыть?

Теперь я поняла, почему и Дима, и щенок на меня так странно смотрели – на моей физиономии до сих пор ядовито-зеленая маска, а на голове гигантские бигудятины. Бедный щенок! А Дима… Ну его мне не жаль. Но что это за закон подлости – я могла бы встретить его завтра во всеоружии, а в результате предстала перед ним зеленолицым монстром.

Дима

Жарко-то как! Странно, с одного бока печёт, а с другого припекает. Кое-как выпутываюсь из одеяла и обнаруживаю у себя под боком с одной стороны Даньку, а с другой стороны щенка, пока еще безымянного. Отопительный сезон еще не закончился, а батареи в Катиной квартире работают на совесть, поэтому дополнительный обогрев в виде двух малышей – это явный перебор.

Увидев, что я проснулся, щенок предпринимает попытки добраться до моего лица и облизать его. Ну уж нет, еще чего не хватало! Я вяло пытаюсь отбиться, но у меня ничего не выходит. В итоге мы с Данькой, которого разбудила наша со щенком возня, оба зализанные до полуобморочного состояния, бредем в ванную. Щенок, заглянув в санузел и не найдя там ничего съестного, заковылял на кухню, смешно переваливаясь.

Неудивительно, что он сразу туда навострил лыжи – с кухни доносились запахи какой-то выпечки. Думаю, нам с Данькой надо поспешить, не то золотистый обжора без нас все вкусное слопает. Вчера он всех впечатлил своим аппетитом – помимо миски сухого корма для собак, купленного в зоомагазине, съел еще пару сарделек и полпачки печенья. Надо будет объяснить Даньке, что малышу нельзя давать сладкое, во всяком случае, в таком количестве.

Увидев вчера щенка на парковке, я хотел было малодушно скормить ему бургер и удрать, но не смог. Он так преданно смотрел на меня, уминая котлету, что я почувствовал себя последней сволочью и предателем за свои дезертирские мыслишки. Вздохнув, взял приблудыша на руки и отправился разыскивать свое такси, которое, судя по смс, ожидало меня уже в течение 15 минут. К счастью, водитель не имел ничего против нечаянного лохматого пассажира, поэтому добрались мы до Катиного дома быстро и без проблем. И только увидев Данькину реакцию на собаку, я вдруг осознал, какой козырь попал мне в руки! Козырь очень прожорливый и непоседливый, но этот дискомфорт не такая уж и большая цена за то, чтобы вернуть себе сына и любимую женщину.

Козырь на кухне хрустит собачьим кормом. Я совершенно не понимаю, как это можно есть, но собакам виднее. Попробовав вчера одну из «хрустящих нежных подушечек, которые придутся по душе Вашему питомцу», я долго плевался. Катя с Данькой тоже не удержались и попробовали собачий корм. После этого плевались уже мы трое. Щенок удивленно смотрел на нас и изо всех сил вилял хвостом – наверное, решил, что это такая игра.

Сегодня я, пожалуй, воздержусь от гастрономических экспериментов.

Пока Катя не смотрит на меня, я украдкой поглядываю на нее – думаю, что мне никогда не надоест смотреть на то, как она поворачивает голову и как ловко вытаскивает из духовки какую-то стряпню. Запах ванили и корицы в кухне становится еще более насыщенным, чем был до этого. Катюша заправляет волосы за ухо, и я вижу, как один из локонов струится по изящной шейке. Мне хочется отодвинуть этот чёртов локон и припасть губами к еле заметной жилке, что бьётся под кожей, почувствовать биение сердца той, которую я всегда любил, и буду любить вечно. Да, я однолюб, теперь я это понял. Я не верил, когда об этом рассказывал мой дед, но теперь, похоже, придется принять сей факт.

Я должен вернуть себе то, что потерял. Уверен, что это будет непросто. Зная Катерину, могу со всей ответственностью заявить, что это будет архисложно. Но у меня нет другого выхода – для меня нет, и не может быть никакой другой женщины, кроме неё. Я только сейчас понял, что имела в виду юродивая Фимка – Катя и есть моя душа, которую я потерял и которую я должен вернуть вновь. Без неё моя жизнь есть бледное подобие настоящей жизни, как будто кто-то взял картину и смыл с нее краски, оставив лишь бледные разводы, за которыми еле угадывается сюжет.

Предмет моих размышлений и коварных планов, не подозревая о мыслях, что бродят в моей голове, интересуется:

– Ну что, какие планы у вас на сегодня? Надо бы собаку ветеринару показать, раз уж ты взял ее на свое попечение. Надо же, никогда не думала, что ты можешь себе собаку завести.

Я пожимаю плечами.

– Ну это спонтанно получилось. Значит, судьба. Тогда сегодня съездим к ветеринару, наверняка щенку еще что-то понадобится.

Затем обращаюсь к Даньке:

– Кстати, как мы его назовём?

Данька с уморительно серьезным лицом отвечает:

– Ой, не знаю. Я думал-думал, думал-думал… Может быть, Хатико?

– У Хатико довольно грустная история, а наш обжорка веселый парень.

– Вообще-то да. Значит, надо еще подумать.

Данька приносит бумагу и карандаш, и мы начинаем составлять список собачьих имен. В первую очередь в этот список попадают все знаменитые собаки – Хуч, Джерри, Хатико, Рекс, даже Бим. Затем в ход идут клички собак всех наших знакомых, но и их не так уж много. Наконец, наша память и фантазия истощаются, а имя питомцу так и не найдено. Катя посмеивается, глядя на нас, и, чтобы подлить масла в огонь, подкидывает совершенно идиотские варианты:

– Плодожорка? Амфибрахий? Облизун? Жратослав? Блохомир? Прыголюб?

Я ржу аки конь, а Данька возмущается:

Мама, ты что! Это же собака! У него должно быть красивое и грозное имя!

Катя не сдается:

– Не вижу в этом подлизе ничего грозного! Разве что его способность моментально сжирать все запасы. Вот это действительно пугает.

– Он вырастет, и ты увидишь, какой это будет большой и красивый пёс!

– Ну ладно-ладно! – Катя поднимает руки в знак примирения. При ярком солнечном свете ее тонкие пальцы кажутся чуть ли не прозрачными. Кстати, как бы мне узнать, какой у нее размер кольца?

Вдруг Катя спрашивает меня:

– У тебя на вечер есть планы?

Я не верю своим ушам. Она что, хочет меня куда-то пригласить? А как же Данька? Ну этот вопрос мы, я думаю, решим. Я рассчитывал на спокойный семейный вечер, но и против свидания тоже ничего не имею. Заинтересованно спрашиваю:

– Нет никаких планов, кроме Даньки. А что?

– Вот и отлично. Тогда ты останешься с Данькой, у вас ведь дел куча – собаке имя придумывать и все такое.

Вот сейчас я не понял, что это было. Меня начинают терзать смутные сомнения.

– А ты куда?

– А у меня планы на вечер. Меня Андрей в ресторан пригласил, так что я вас сегодня оставлю одних. Ведите себя хорошо, надеюсь, жилплощадь не пострадает от присутствия трех…. мужчин!

38

Катя

Укладывая волосы перед свиданием, я ловлю себя на мысли о том, что мне почти все равно, оценит ли мои старания по достоинству Андрей. Меня больше волнует реакция того мужчины, что сейчас в соседней комнате собирает с Данькой корабль из только что купленного лего. Что он весьма недоволен моим сегодняшним «выходом в свет», я поняла сразу же, как только сообщила ему об этом. Насупленные брови, холодный взгляд и заигравшие желваки лучше всего говорили о том, что Дмитрий Ланге в ярости. Только вот непонятно, почему? Неужели он всерьез рассчитывал, что у меня больше никогда ни с кем не будет никаких отношений, он соблаговолит раз в неделю (а то и реже) удостаивать нас своим визитом, а я соглашусь терпеливо и преданно его ждать? Мужчины воистину странные существа!

Наконец, добившись желаемого результата на голове, я критически посмотрела на себя в зеркало. Без ложной скромности должна заметить: неплохо! Может, я и не являюсь обладательницей яркой внешности, что бьёт мужчин наповал и укладывает их штабелями, однако, при должном старании, я вполне способна произвести нужное впечатление. Сегодня я остановила выбор на нежно-сиреневом платье длиной чуть выше колена – оно отлично сочетается с моими сапожками. Этому платью уже года три, если мне память не изменяет, но надевала я его всего дважды по той простой причине, что у меня не так много возможностей куда-то выбираться. Длинные серебряные серьги и якобы небрежно собранные на затылке локоны в сочетании с платьем создают очень нежный образ.

Раздается звонок в дверь – наверняка, это Андрей. Он всякий раз говорит, что ему воспитание не позволяет сбросить даме смс-ку типа «жду внизу» – с его точки зрения это просто хамство. Ну и кто я такая, чтобы спорить с ним по данному вопросу! Хочет встречать – пожалуйста. Тем более, что в этом случае очень удобно принимать цветы – есть возможность сразу поставить их в вазу.

Бледно-розовые бутоны источают сладкий розовый аромат, может это банально, но я действительно люблю розы, мне безумно нравится их запах. Зарывшись лицом в букет, я вдруг чувствую, как спину сверлит чей-то взгляд. Впрочем, я прекрасно знаю, чей.

Дима стоит в дверях Данькиной комнаты и смотрит на меня потемневшими глазами. Поздоровавшись с Андреем практически сквозь зубы, он снова скрывается в комнате. Откуда ни возьмись, выпрыгивает Данька со своим четвероногим приятелем и с детской непосредственностью восклицает:

– Ой, мама, какая ты красивая! Если ты решишь пожениться на дяде Андрее, ты будешь самой красивой невестой на свете!

И уже Андрею:

– А у меня теперь тоже собака есть, у него пока нет имени, но скоро будет.

В комнате что-то падает с грохотом, но мне удается себя удержать от излишнего любопытства. С трудом. Надеюсь лишь, что с Ланге все в порядке. У меня рождается смутное подозрение – а может, Данька с помощью этих реплик пытается манипулировать отцом? Надо будет обдумать это как-нибудь на досуге, обсудить со Светиком.

Пока сын болтает с Андреем, я беру сумочку, надеваю сапоги и плащ – всё, я готова!

До последнего момента для меня было сюрпризом место нашего свидания. Оказалось, Андрей выбрал один из небольших ресторанчиков в центре города с достаточно демократичной обстановкой. И слава Богу, а то от излишнего пафоса и позолоты у меня кусок в горле застрянет!

Когда выпито уже два бокала сухого вина, наша беседа становится все более непринужденной. Я смеюсь над анекдотами и вполне реальными смешными историями, которые Андрей рассказывать мастер. У него просто настоящий талант в этой области, я уже как-то предлагала ему заняться стендапом, если вдруг карьера юриста ему наскучит.

Вдруг ни с того, ни с сего Андрей спрашивает:

– Катя, а что происходит между тобой и Димой сейчас?

Я удивленно отвечаю:

– Ничего не происходит, он приезжает по выходным к Даньке, вот и все.

Мой собеседник задумчиво смотрит на меня поверх бокала.

– Кать, мне кажется, что у твоего бывшего другой взгляд на ситуацию. Не пойми меня неправильно, я не хочу тебя обидеть, но поскольку ты женщина, то ты, скорее всего, не улавливаешь некоторые нюансы данной ситуации.

– О чем ты?

– Я уверен, что Дима до сих пор считает тебя и сына своей семьей. Меня он воспринимает как чужака, покусившегося на его собственность. Это совершенно отчетливо читалось сегодня в его глазах.

Я начинаю понемногу заводиться.

– Да мало ли что он там считает! Что это за средневековье вообще! Собственность, скажешь тоже! Мы и семьей-то по большому счету никогда не были. У него никакого морального права нет так считать.

– Ты рассуждаешь с точки зрения современной женщины, и в твоих словах, разумеется, есть смысл. Но мы, мужчины, в некотором отношении рабы древних инстинктов, во всяком случае некоторые из нас. Он ночует в твоем доме?

– Да. Он вчера поздно приехал, с собакой его бы не пустили в гостиницу, а съемное жилье надо еще найти, – оправдываюсь я.

Андрей успокаивающе поглаживает меня по руке.

– Я так и понял. Катюш, ты – его бывшая женщина и мать его ребенка, к тому же он живет, пусть и временно, с вами на одной территории. Ты можешь думать как угодно, но Дима до сих пор считает, что вы с Данькой принадлежите ему. Давай так – если ты сегодня придешь домой, и тебе что-то не понравится в поведении Димы, ты сразу звонишь мне, договорились? Без всяких сомнений и стеснений, поняла?

– Т-ты с-серьёзно? – заикаясь, спрашиваю я изумленно.

– Да, серьёзно. Он ревнует и очень сильно, поверь мне. Ревность опасней гремучей змеи, она способна толкнуть человека на такие поступки, о которых он в обычной ситуации и не помышляет. На заре карьеры мне приходилось трудиться помощником адвоката, я такого, поверь, насмотрелся! С виду нормальные социально адаптированные люди творят иногда такое, что волосы дыбом встают. Я надеюсь, что к твоему Диме это не относится, он вроде с виду адекватный мужик. Просто на всякий случай еще раз уточняю – звони в любое время!

Сам того не осознавая, Андрей погружает меня в неприятные воспоминания, связанные с Димой. Действительно, обуреваемый ревностью, он оказался способен на жестокий поступок.

– Хорошо, я поняла, Андрей. Но думаю, что все будет в порядке, мы же все взрослые люди. – улыбаюсь я.

Надеюсь, улыбка не вышла кривой. Не хочу, чтобы Андрей беспокоился за нас с Данькой.

39

Катя

Стараясь не шуметь, осторожно проворачиваю ключ в замке и вхожу в квартиру. Свет в Данькиной комнате выключен, в доме тишина – значит, сын уже спит. Внезапно раздается грохот и цоканье когтей по ламинату. Я и забыла, что в доме теперь находится еще один ребенок, с очень хорошим слухом и очень любвеобильный, а значит, вся конспирация летит к чертям.

Щенок вылетает из комнаты и несется прямо на меня. Я изворачиваюсь как уж на сковороде, пытаясь спасти новые чулки от собачьих когтей, в конце концов, кое-как удается утихомирить любителя обнимашек. В пылу борьбы я не замечаю, как в прихожей появляется еще одно действующее лицо – Дима стоит, прислонившись плечом к стене и внимательно смотрит.

– Что? – не могу удержаться от вопроса.

– Ну и как прошло свидание? – лениво протягивает он.

– Хорошо. Спасибо, что спросил. Как вы тут без меня? Данька уже спит?

– Нормально. Да, уснул недавно.

Я прохожу в свою комнату, чтобы переодеться и, пока иду по коридору, все время чувствую взгляд, прожигающий мне спину. На какой-то момент мне становится не по себе – я вспоминаю те слова, что Андрей сказал мне сегодня. Усилием воли изгоняю дурные мысли из головы, им там не место.

В кухне горит свет, я замечаю, что Дима устроил там себе временный кабинет – на кухонном столе стоит небольшой ноутбук, его владелец что-то увлеченно набирает на клавиатуре. Когда я захожу в кухню, он быстро закрывает компьютер. Интересно, интересно…

– Ну что, где были? Что видели? – продолжает гнуть свою линию Ланге. До чего любопытный!

Заваривая в кружке кофе, я отвечаю:

– В ресторане. У него еще название такое странное – «Табачок». Но мне там понравилось.

– Ясно. Хорошее место, я там был не так давно.

Разговор плавно затухает, словно нам не о чем больше говорить. Я, отвернувшись к окну, пью кофе, разглядывая соседние дома.

Вдруг чувствую, как кружку из моих рук осторожно забирают и ставят на подоконник. Затем, рывком повернув меня к себе, Дима начинает меня целовать. Он целует жадно, почти кусает какими-то рваными поцелуями, но я понимаю, что мне это нравится. Возможно, в моей крови все еще бродят те четыре бокала вина, что я выпила за ужином. Я не знаю. Но пусть так, я совершенно не желаю сопротивляться. Легко подняв на руки, Дима усаживает меня на кухонный стол, сдвинув в сторону ноутбук. Тот падает, хорошо, что не на пол, а на мягкий кухонный диванчик.

Не успеваю одуматься, как бывший оказывается между моих ног, запрокидывает голову и продолжает исступленно целовать лицо и шею. Перспектива получить парочку засосов меня нисколько не волнует – сейчас я просто не думаю об этом. Я наслаждаюсь давно забытыми ощущениями, их дарил мне только он, ничьи другие поцелуи не наполняли меня такими эмоциями. Я словно погружаюсь в какое-то иное измерение, где нет никого, только я и он, то нежные, то грубые касания попеременно, нежность и вожделение.

Спустя мгновение я ощущаю, как его пальцы начинают поглаживать внутреннюю поверхность бедер, приближаясь все ближе к трусикам. Эти наглые пальцы то приближаются, то отдаляются от самого чувствительного сейчас в моем теле места. Отодвинув ткань в сторону, Дима гладит складочки, а я непроизвольно раздвигаю ноги шире, желая большего. И я это получаю – он резко вводит внутрь палец, а затем, не успеваю я привыкнуть, второй, и жестко трахает меня ими, продолжая целовать. Его поцелуи заглушают мои всхлипы и стоны, которые могут нечаянно разбудить Даньку. Я чувствую, как палец кружит по клитору – сначала нежно, а потом все грубее и грубее, и вот уже через несколько мгновений я содрогаюсь от оргазма на кухонном столе, обхватив мужскую шею руками так, словно боюсь свалиться в пропасть. Я чувствую его тяжелое рваное дыхание на своем виске и с жадностью вдыхаю родной запах, а потом слышу хриплый голос, который тут же разрушает все очарование момента:

– Котенок, так всегда было – ты кончала подо мной в любых позах на любой поверхности, мы оба это знаем. Стоило мне дотронуться до тебя, и ты была готова принять меня каким угодно способом. Ничего не изменилось с тех пор…

Я еще не успеваю переварить это откровение, а Дима вдруг бросает ядовито:

– А с ним ты тоже также течёшь?

После этих слов я чувствую себя никчемной шлюхой, оплёванной и опозоренной.

Я размахиваюсь и изо всех сил отвешиваю бывшему звонкую оплеуху. От неожиданности его слегка ведет в бок, а я, спрыгнув со стола и оправив халат, зло выплевываю:

– Пошел нахер отсюда!

Закрывшись в ванной, я включаю душ и долго под душем тру кожу мочалкой, стараясь смыть с себя ощущение грязи. Слезы текут из глаз, и их тут же смывает горячая вода. А ведь в некотором смысле он прав – я прекрасно знала, что он женат, однако это меня не остановило. И кто я после этого? Тошно от самой себя – можно бесконечно оправдывать свой поступок выпитой бутылкой вина, но это не поможет перечеркнуть содеянного.

Его полная пренебрежения и превосходства фраза задела меня до глубины души. Неважно, что многое из того, что произошло несколько лет назад, прояснилось. Для него я по-прежнему всего-навсего удобная шлюшка, которая течет при каждом касании.

Я слышу, как Дима время от времени предпринимает попытки пробраться в ванную – он что-то там бубнит за дверью, но мне не слышно из-за шума воды. Да и нет желания слушать – хватит, наслушалась уже «дифирамбов» в свой адрес.

Выключив душ и надев халат, выхожу из ванной комнаты. Ланге сидит в кухне, уронив голову на руки. Услышав мои шаги, он вскакивает.

– Катя, с тобой все в порядке?!! Как же ты меня напугала!

– Ты еще здесь? Я вроде бы ясно выразилась, куда тебе следует пойти. Щенка можешь оставить, нечего ребенка по ночам за собой таскать.

– Котёнок, прости меня, идиота! Та последняя фраза была явно лишней…

Прикрыв кухонную дверь, чтобы не разбудить и не напугать Даньку, я шиплю:

– Да за что прощать-то? За правду? А я ведь права была – ты действительно удобно решил устроиться. Там жена и ребенок, здесь удобная шлюха и ребенок. Неплохо. Только ничего у тебя не получится, Димочка. Собирай манатки и проваливай. Здешняя шлюха теперь не для тебя, уж извини.

Димка подскакивает ко мне и начинает трясти меня за плечи:

– Катька, замолчи сейчас же! Бл.дь, да разве я называл тебя шлюхой? У тебя ПМС, что ли? Я имел в виду, что у нас обоих по прежнему друг от друга крышу сносит. Ну выразился коряво, уж прости! Ты думаешь, у меня на тебя реакция иная? Да знала бы ты, чего мне стоило удержаться от того, чтобы не уложить тебя животом на стол и не оттрахать по-настоящему, как следует, отнюдь не пальцами. Да у меня яйца до сих пор, наверное, синие от воздержания.

Я ошеломленно смотрю на бывшего, не веря своим ушам. А потом раздается, как гром среди ясного неба:

– И кстати, я развожусь с Юлей.

Дима

И вот самые главные слова сегодня сказаны. Котёна испуганно замерла и смотрит на меня неверящим взглядом.

– Что??? Разводишься? Но почему? Что случилось?

– Потому что я люблю другую женщину.

Катя слегка бледнеет, усаживается на диванчик и, по всей вероятности, начинает о чем-то долго и мучительно размышлять. По опыту могу сказать, что если женщина о чем-то долго размышляет, то ни к чему хорошему это привести не может. То радий с полонием придумает, то революцию, то несуществующую любовницу. Либо существующую вычислит и выследит. В общем, это дело надо пресекать на корню. Хотелось бы мне знать, конечно, что у моей Катерины Витальевны сейчас в голове творится. Жаль, что я не телепат, но может, это и к лучшему. Если у прекрасной половины человечества в головах творится то же самое, что в их бездонных сумочках, то я, пожалуй, воздержусь от любопытства. Так что, ну ее нафиг, эту телепатию.

– Кать, ну что ты молчишь-то?

– А что я должна ответить на это? – удивленно спрашивает она. – Что ты от меня хочешь? Индульгенцию? Ну это не ко мне, это к католикам.

Совершенно не понимаю, о какой индульгенции идет речь и при чем здесь католики. Может, у нее от счастья крыша поехала? Видимо, настал тот момент, когда слова не способны передать всего того, что я чувствую. Я сажусь рядом, обнимаю Катю за плечи и говорю:

– Катюш, я развожусь с женой, потому что люблю другую женщину и собираюсь жениться на ней. Если она, конечно, согласится. Но я обязательно сделаю так, чтобы согласилась. Потому что не представляю больше своей жизни без нее.

Немного помолчав, продолжаю:

– Прости меня за то, что я сегодня про тебя и этого твоего Андрея сморозил, глупо получилось, согласен. Это от ревности. Я когда представляю, что он мог делать с тобой то же самое, что и я, и что ты могла также кончать с ним, как со мной, у меня планку срывает. Я, оказывается, страшный дремучий первобытный собственник. Ты моя, Катюша, только моя и ничья больше, поняла? Ты поняла меня?

Это еще что, блин, такое?

Я чувствую, как что-то холодное, липкое и мерзкое стекает по моим волосам за шиворот. Поднимаю глаза и вижу над своей головой уже пустую кружку, в которой некогда был кофе. Хорошо, что пока мы обжимались и скандалили, кофе успел остыть. Катя держит вышеупомянутую емкость в руках прямо над моей головой и глаза её мечут молнии.

– Ну ты и козёл! Не люблю я это ругательство, но сейчас только оно подходит как нельзя лучше! Значит, я тебя несколько переоценивала, когда говорила, что ты решил с комфортом окопаться в двух домах. Тебе еще и третий подавай! Мы с Юлей будем твоих детей без отца воспитывать, а ты будешь личную жизнь устраивать. А потом, может, и четвертую семью заведешь. А может, тебе гарем организовать? Или еще лучше – мы организуем Клуб кинутых Дмитрием Ланге женщин! Будем сидеть у окошечек, оплакивать молодость и помахивать кружевными платочками.

До меня начинает доходить, в чем тут загвоздка. То ли я сегодня как-то особенно косноязычен, то ли переборщил с пафосом, когда сообщал о разводе, то ли Катя желает думать обо мне только гадости. Но как бы то ни было, Катерина намека не поняла, а значит, надо действовать более прямолинейно и радикально.

Чтобы прекратить этот поток ругательств, я закрываю рот разъяренной женщины поцелуем. Чувствую, как ее кулачки бьют меня по спине, но останавливаться не собираюсь. Да я бы все время только и делал, что целовал этот рот. Ну и еще несколько интересных вариантов совместного времяпрепровождения могу придумать, где будет задействован не только рот, но и другие, не менее аппетитные части тела. Странно, но именно рядом с Катериной я становлюсь каким-то сексуальным маньяком. Я сегодня целый вечер не мог думать ни о чем другом, кроме как о точёных ножках и тонкой талии, скрывающихся за этим обманчиво целомудренным сиреневым платьем. И наверняка она надевала чулки. Жаль, у меня не было возможности самому проверить. В самом деле, не мог же я задрать ей платье прямо у входной двери, когда она вошла в квартиру. Но мысль сама по себе неплохая, при первой же возможности я так и сделаю.

Катька что-то возмущенно мычит мне в рот, наверное, опять какие-то свои женские глупости. Наконец, отрываюсь от вожделенного рта, чтобы перевести дыхание и, еле сдерживая смех, спрашиваю:

– Катерина Витальевна, выходи за меня замуж?

Желавшая в этот момент выкрикнуть очередное ругательство Катька мигом замолкает. Хлопая глазами, смущенно смотрит на меня.