У Судьбы на поводке

– Котенок, привет! Вот, цветы…

– Спасибо, ты проходи в кухню.

И тут же шепотом мне на ухо:

– Данька думает, что мы с тобой потерялись, а недавно случайно встретились. Больше я ему ничего не говорила.

От ее шепота у меня мурашки бегут, я непроизвольно хватаю Катьку за плечи и притягиваю к себе, зарывшись лицом в ее волосы. Ничего не изменилось – тот же медовый одуряющий запах летнего разнотравья, он срывает мне крышу. Но я не успеваю им насладиться, как слышу яростный шепот:

– Ты что делаешь? Совсем с ума сошел? Ты не для этого сюда приехал!

Катя вырывается их моих объятий, похожая теперь на взъерошенного воробья. И злая, как тысяча разъяренных сердитых воробьев. Я улыбаюсь, глядя на нее.

– Чего ты лыбишься? Ты слышал, что я тебе говорила?

– Да слышал я, слышал.

Я иду в кухню, отмечая по дороге, что дверь в маленькую комнату приоткрыта и, кажется, в щелочку кое-кто подглядывает.

Внезапно дверь распахивается, и Данька выскакивает в коридор:

– Ой, дядя Дима, это вы? А я думал, папа приехал. Ко мне сегодня папа должен приехать. Он нас с мамой потерял, а теперь нашел. А вы приехали маму на работу звать? Может, пусть она еще дома посидит? Правда, мы решили не заводить собаку, но, наверное, заведем кота и мышь. За ними тоже надо будет приглядывать, пока они не подружатся.

Эту пулеметную очередь слов останавливает Катя:

– Данечка, подожди, пожалуйста. И мы ведь еще не решили насчет кота.

Я совершенно растерян, ибо я не знаю, что ответить на Данькины вопросы. Как мы теперь будем выкручиваться из создавшейся ситуации? Тут Катя берет тайм-аут:

– Все моем руки и садимся за стол. Будем пить чай с тортом.

Данька провожает меня в ванную, где мы вместе моем руки с мылом. Это странное и удивительное ощущение – я смотрю в зеркало и вижу в нем свою физиономию, а чуть пониже – забавную рожицу сына, уже достаточно взрослого и разумного, чтобы с ним можно было разговаривать. И вместе с тем, еще такого маленького и беззащитного перед этим огромным миром. Все эти годы меня не было рядом, и случиться могло все, что угодно с ним и с Катей, а я бы так никогда и не узнал о том, что у меня был Данька – самый родной и близкий мне человек.

За столом молча пьем чай, ни я, ни Катя не знаем, как начать разговор. Тишину прерывает Данька:

– Мам, ну а когда же папа придет?

Катя тяжело вздыхает и виновато смотрит на сына, поглаживая его по голове:

– Данечка, познакомься – вот твой папа.

И указывает на меня. Теперь моя очередь.

– Дань, ты прости, что мы сразу не сказали, когда я в прошлый раз приходил. Мы не знали, как…

Данька смотрит то на меня, то на мать. В глазах у него такая растерянность, что у меня сжимается сердце.

– Мам, а ты не обманываешь? Ты же говорила, что он с твоей работы. Как тогда вы могли потеряться и случайно встретиться?

Пять лет ребенку, а его фиг объегоришь. Просто Шерлок Холмс какой-то.

Катя пытается объяснить:

– Мы давно потерялись, а как раз недавно на работе случайно и встретились. Папа работает в компании, у которой теперь есть филиал в нашем городе. У его компании и у той компании, в которой я работаю, есть общие дела и проекты. Так мы и встретились.

– А почему сразу не рассказали?

– Хотели постепенно…

– Странные вы…

Данька задумчиво помешивает ложечкой чай. А затем продолжает допрос:

– А ты к нам навсегда теперь приехал? Ты будешь жить у нас?

Катя.

Ну вот и прозвучал страшный вопрос. Посмотрим, как теперь Ланге выкрутится, а я свою часть экзамена, кажется, выдержала.

Димка мнется, не зная, что ответить. Ага, завертелся как уж на сковороде!

– Даня, я бы очень хотел жить с вами. Но сейчас это невозможно – у меня работа в Москве, в отпуск меня никто не отпустит. Я буду к тебе раз в неделю приезжать, а в этот раз останусь почти до конца новогодних выходных, уеду после Рождества.

– Тогда, может быть, мы переедем к тебе?

Тут уже я вступаю в беседу, пора спасать новоиспеченного папашу. Хотя я бы с удовольствием послушала, что он таки имеет сказать по этому поводу.

– Данечка, мы тоже пока не можем переехать. У меня здесь работа, а еще бабушка, Света, баба Зоя. Мы же не можем их просто так оставить и уехать. Теперь еще у нас есть новый друг – Долька. А как же твои друзья в детском саду?

Данька задумывается.

– Вообще-то да. Об этом я не подумал. Ну тогда надо кота завести. И мышку, раз уж мы все равно не можем уехать.

Маленький манипулятор. Знает, когда надо выторговывать себе выгодные условия. Никак, Светик научила крестника тонкостям заключения выгодных договоров? Надо будет с ней обсудить вопросы воспитания малолетних юристов.

Димка интересуется:

– А почему и кота, и мышку? Обычно коты едят мышей.

Данька важно отвечает:

Обычно да. Но мои Том и Джерри будут дружить, вот увидишь. Долька у тети Светы очень добрый, она его на улице нашла, он замерзал. Мне кажется, он никогда не обидит маленькую мышку.

Оставшийся вечер мы проводим вместе, почти как семья. Я стараюсь не вмешиваться в разговор. Данька показывает Диме свою комнату и игрушки, и, разумеется, хвастается новой железной дорогой, которую подарил «Дед Мороз». Дима вполне правдоподобно восхищается, а потом спохватывается:

– Черт, а про подарки-то я забыл!

Он приносит из прихожей пакет и достает из него подарки. Даньке – машинку-трансформер, от которой тот в полнейшем восторге, а мне большого плюшевого котенка с розовым бантиком на шее.

– С Новым Годом, Котёнок!

Я нерешительно беру в руки игрушечного кота. Кот очень милый, от такого подарка сложно отказаться – не пропадает ощущение, будто игрушка может обидеться.

Новогодние каникулы пролетают как один день.

Дима приезжает каждый день, они с Данькой почти все время проводят вместе – то в цирк, то в кино, то в парк, кажется, они решили удостоить своим присутствием все детские злачные места в городе. Данька расстраивается оттого, что я не хочу составить им компанию. Я отговариваюсь тем, что мне трудно ходить. Это на самом деле так. Но это не вся правда. Основная причина моего нежелания – это то, что по отношению к бывшему я испытываю не только ненависть. Когда он обнимал меня в прихожей первого января, я почти потерялась, снова на миг превратившись в ту Катю, которой была шесть лет назад. Та Катя таяла и млела от его прикосновений как кошка, может именно поэтому он и называл меня Котенком?

Да и Дима, судя по всему, не очень-то и желает, чтобы я ходила гулять вместе с ними. Пару раз после своего вежливого отказа я заметила явное облегчение в его глазах, так что наше нежелание видеть друг друга обоюдно.

Иногда я чувствую ревность, ведь все новогодние каникулы достались Диме. Я сына почти не вижу. Но я утешаю себя тем, что Дима после праздников уедет, и будет приезжать раз в неделю, а значит, между мной и Данечкой все будет как раньше. Мы снова будем жить в нашем маленьком уютном мире, куда никому нет хода. Разве что самым близким людям – Зое Николаевне и Светику.

Сожаление я чувствую тоже, но прогоняю его тут же, как только оно высовывает свои коготки, чтобы царапнуть душу. Сожаление от того, что я тоже буду видеть Диму только несколько минут в неделю – когда он будет забирать Даньку на прогулку, и когда будет приводить его домой. А потом и того реже, ведь у него родится еще один ребенок.

Как это скажется на Даньке? Как мы ему объясним то, что его отец будет приезжать еще реже? Может быть, стоило рассказать ребенку сразу? Он ведь совсем неглупый мальчик. Я боюсь потерять сына из-за Димы. Все эти недомолвки и тайны могут плохо сказаться на нашем взаимопонимании. До сих пор между нами не было никаких тайн, мы с сыном всегда открыто обсуждали все, что нас беспокоило. Но стоило здесь появиться Ланге и все сразу изменилось. Данька радуется, конечно, что у него появился отец. Он уже и Зое Николаевне, и Светке рассказал последние новости. И бабушке, разумеется. Та отреагировала весьма странно – даже не позвонила мне, чтобы узнать подробности, а ведь уже прошло несколько дней. Если обиделась, то на что? Обеспокоившись, я позвонила Женьке, тот сказал, что с мамой все в порядке, она здорова, только не в духе уже который день. Я вполне могу сложить два и два – мама не в духе из-за того, что Данька рассказал ей про отца.

После Рождества Дима улетел обратно в Москву, Данька еще два дня сам не свой – привыкнув к отцу, он очень страдает от того, что того теперь нет рядом. К тому же, отец теперь у него ассоциируется с праздником, с каникулами, с Новым годом и весельем, а мама – это повседневная рутина, которая заставляет, ругает и не позволяет. Наверное, это обычная проблема, с которой сталкиваются неполные семьи, подобные нашей. Но мне тяжело к этому привыкнуть. Теперь все не так, как раньше. Все изменилось.

28

Катя

Незаметно пролетает январь, а затем и половина февраля. Я давно избавилась от «украшения» на ноге и вновь присоединилась к армии клерков, каждое утро спешащих на работу в переполненном общественном транспорте. На работе, как всегда в начале года, аврал – для бухгалтерских служб всей страны период с января по май пролетает как один день.

Каждую субботу Димка забирает Даньку на прогулку. В их отношения я не вмешиваюсь, однако все время замечаю, как грустит сынишка после отъезда отца. У меня разрывается сердце от жалости, но я не представляю, что здесь можно сделать. Ведь не разрешать им видеться будет еще более жестоко.

С бывшим мы практически не общаемся. Наши диалоги при каждой встрече утомительно однообразны:

– Привет! Как дела? Как здоровье?

– Привет, все нормально. Спасибо, что спросил.

Я никогда в ответ не спрашиваю, как у него дела – не хочу, чтобы он думал, что мне это интересно.

Зато всегда вечером задаю тысячу вопросов Даньке, меня интересует всё – где гуляли, о чем говорили, что ели, какие планы на следующую неделю.

К нам домой Дима надолго не заходит – постоит в прихожей, дождется сына и спешит уйти. Наверное, я дура, но мне немного обидно, что я теперь для него пустое место. Значит, пока надо было получить от меня разрешение видеться с сыном, он цветы с подарками таскал. А как получил, что хотел, так сразу интерес потерял? Интересно, я когда-нибудь перестану разочаровываться в этом человеке? Впрочем, сама виновата – чего еще от мужчины можно было ожидать? К тому же, от мужчины, что так легко предал однажды? Что ж, намотаем на ус и учтем на будущее.

Сегодня Данька вскочил ни свет, ни заря – еще бы, любимый папочка должен нарисоваться на горизонте.

– Данька, мой руки и идем завтракать – овсянка стынет.

– Я не буду овсянку! Не хочу!

– Ты разве не хочешь вырасти большим и сильным?

– Я хочу пиццу!

– Пиццы нет. С утра надо хорошо поесть, ведь вы будете весь день с папой гулять.

– Вот если бы я жил с папой, я бы всегда с утра ел пиццу! Папа мне всегда покупает, что я захочу.

Я, не веря своим ушам, смотрю на сына. Тот, насупившись и подперев голову рукой, упрямо смотрит на тарелку с овсянкой, не притрагиваясь к ней.

Приехали – вот они, первые плоды совместной опеки.

Раздается звонок в дверь. Данька срывается с табуретки и вихрем летит открывать дверь:

– Ура-а-а-а! Папа приехал!

Когда бывший входит в квартиру, я замечаю, что в руках у него очередной подарок для Даньки. Похоже, серьезный разговор назрел, и откладывать его я не вижу смысла.

– Дима, у меня к тебе есть разговор, это очень важно.

Тот вопросительно смотрит на меня.

– Проходи на кухню, чаем напою. Заодно обсудим одну проблему.

Бывший молча снимает обувь и верхнюю одежду и идет на кухню. Воспользовавшись тем, что Данька убежал к себе в комнату одеваться, я прикрываю кухонную дверь и начинаю неприятный, но необходимый разговор.

– Дима, у меня есть к тебе одна очень большая просьба.

Ух ты, каменное лицо оживилось – Ланге явно заинтересовался. Наверное, пытается предугадать, о чем же я могу его попросить.

– В последнее время Данька стал почти неуправляемым – сегодня отказался завтракать овсянкой, заявил, что если бы жил с тобой, то ел бы фастфуд каждый день. Я тебя очень прошу – не балуй его. После твоего отъезда я неделю пытаюсь его обратно к режиму приучить.

– Кать, но я же не специально. Нам по пути постоянно попадаются то пиццерия, то бургерная. Я думаю, раз в неделю можно ребенку вредной еды поесть?

– Я и не говорю, что нельзя. Дело в другом – он и в остальные дни недели не хочет меня слушать, капризничает, в садике и дома отказывается от обычной еды. Все время ссылается на тебя – папа то, папа сё. Ты для него теперь авторитет, а все остальные пустое место, в том числе и я.

Я чувствую, что сейчас расплачусь. Идиотка плаксивая. Нашла, при ком нюни распускать. А ну, соберись, тряпка!

– Катюша, я понял. Я поговорю с ним. Я не думал, что он так отреагирует на мое появление. Мне он казался таким разумным, я даже не ожидал, что дети в его возрасте могут быть такими рассудительными.

– Дим, он очень рассудительный и смышлёный малыш, но при всем при этом он все равно остается ребенком, и многого еще не понимает.

Тут я снова обращаю внимание на сверток, что Дима держит в руках.

– Ты опять ему подарок принес? Вот зачем? Ведь повода нет – до дня рожденья еще месяц, Новый год давно позади.

– Это не только ему, это вам обоим. Ничего особенного, просто фоторамка. Я закачал туда наши фотографии с Данькой, он просил.

Димка некоторое время разглядывает меня, а затем, поколебавшись немного, продолжает:

– Там еще наши с тобой совместные фото есть, старые. Я нашел несколько в старом фотоаппарате, решил тоже в гаджет перекинуть. Даньке интересно будет – он меня часто спрашивает о том, как мы познакомились, как вместе жили, и как расстались.

Последние слова Димка произносит глухо, как будто слова ему даются с трудом.

Я еле нахожу в себе силы, чтобы произнести:

– А меня он почему-то не спрашивает об этом. Что ты ему рассказал о нас?

– Как все было, так и рассказал. О некоторых деталях умолчал, конечно, как ты сама понимаешь. Объяснил, почему потеряли друг друга – поссорились, я уехал и потерял твой номер телефона, а у тебя не было моего номера. Соцсетями мы с тобой особо не пользуемся, у тебя-то вообще, кажется, аккаунта нигде нет? Или есть?

Димка испытующе смотрит на меня, а я молчу. Есть у меня аккаунт в фэйсбуке, но его знают только самые близкие люди, и фамилия у меня там другая, и фото не мое. Использую его в основном для просмотра новостей, ну и делюсь иногда со Светкой интересной информацией.

28.2

Бывший, вдруг помрачнев, встает из-за стола. Достает свой подарок, включает его, и я вижу, как на экране начинают сменять друг друга фотографии. Улыбающаяся рожица Даньки, измазанная шоколадом, смотрит на меня с экрана, и я поневоле растягиваю губы в улыбке.

– А как переключать?

– Вот здесь переключается режим – можешь оставить это фото, а можешь нажать сюда, и фотографии будут меняться в произвольном порядке.

В кухню вбегает Данька, и, увидев новое развлечение, восторженно кричит:

– Ух ты! Ура!!! Надо Дольку сфоткать. И тетю Свету, и бабу Зою, и бабушку с Женькой.

Дима смеется:

– Обязательно всех сфотографируем. Только знаешь что, дорогой друг? Что-то боюсь я тебя с собой сегодня на прогулку брать.

Сын, мгновенно замерев, спрашивает:

– Почему?

– Сегодня маршрут сложный, много ходить придется. А ты что-то как-то слабовато выглядишь сегодня. Ты не заболел часом?

Данька возмущенно возражает:

– Да нет же, пап, разве ты не видишь? Я абсолютно здоров. И температуры нет, давай градусник принесу?

– Ну неси, неси.

Данька возвращается с градусником и с серьезной миной засовывает его себе подмышку. Когда раздается сигнал, быстро вытаскивает градусник, и, довольный, протягивает его отцу:

– Видишь, я абсолютно здоров!

– Нормальная температура – еще не показатель здоровья.

– А разве так бывает, чтобы человек болел, но без температуры?

Дима с серьезным видом отвечает:

– Конечно, бывает. Например, при недостатке всяких полезных веществ и витаминов, человек становится очень слабым, быстро устает. Температура у него нормальная, и кашля нет, а человек болеет. Обычно так бывает, когда человек неправильно питается – кашу по утрам не ест, а ест одни пиццы, чизбургеры и мороженое. Вот я на тебя смотрю, и мне кажется, что ты сегодня утром мало каши ел, выглядишь как-то не очень.

Данька, понуро опустив голову, говорит:

– А я ее сегодня совсем не ел…

– Как же так? Неужели мама тебя не кормила?

Сын сопит, уставившись глазами в пол. Потом, нехотя, произносит:

– Я сам не захотел есть. Я думал, что овсянка – это еда для малышни… А я уже взрослый.

Я еле сдерживаюсь, чтобы не фыркнуть от смеха. Ишь ты, для малышни овсянка. Поглядите на него, взрослый какой!

– Нет, Данечка. Овсянка – это как раз еда и для детей, и для взрослых. Раз мама приготовила, значит, каша полезная. Ну и как же нам сегодня быть? Неужели придется дома сидеть?

Данька поворачивает голову ко мне:

– Мама, ну давай уже сюда свою кашу! Сколько надо времени, чтобы из каши сила появилась?

Я, улыбаясь, смотрю на сынишку.

– Часа два, я думаю, надо. Если сейчас поешь, как раз во время прогулки и появится.

Каша из тарелки исчезает в мгновение ока, а сын несется в прихожую:

– Я гото-о-о-в! Идем гулять!

Димка тоже направляется в прихожую, но задержавшись на пороге кухни, поворачивается:

– Котенок, у тебя есть мой номер телефона. Если с Данькой какие-то проблемы или что-то будет нужно, звони. В любое время звони. Это ведь и мой сын тоже, не забывай об этом, пожалуйста.

Проводив обоих на прогулку, я возвращаюсь в кухню, и, медленно потягивая кофе со сливками, наблюдаю, как фотографии сменяют одна другую. Множество новых фотографий, которых я никогда не видела – на них Димка и Данька – в парке, в цирке, в пиццерии, на выставке военной техники, в бассейне, на прогулке в конно-спортивном комплексе. Какое странное ощущение – мы живем в одном мире, но как будто в разных. В одной реальности – я и Данька, а в другой – Данька и Дима. И эти две реальности никогда не сольются в одну – все, что они могут себе позволить – кратковременно пересечься в точке, именуемой «Даниил».

В доме тишина, что бывает нечасто. Я слышу, как по подоконнику стучат капли воды – весна на подходе, снег начинает таять, особенно в такие солнечные дни, как сегодняшний.

Импровизированную медитацию прерывает телефонный звонок. В трубке Светкин голос вещает в приказном тоне:

– Через неделю. При полном параде. Все-таки у меня юбилей – тридцать лет. Сама понимаешь, такое нечасто случается, чтобы человеку тридцать лет исполнялось. Я решила, что по такому поводу потратиться на ресторан сам Бог велел. Народу будет не очень много – ты знаешь, я не люблю столпотворений. Будет несколько моих коллег, ты, парочка бывших однокурсников и мама, конечно. Она, как и ты – такая затворница, еле-еле уговорила! Так что я от вас обеих отказов не принимаю. И вообще, Катька, ну пора уже начинать в люди выходить! Молодая красивая женщина! Тебе, в отличие от меня, еще и тридцати нет!

– Тебе тоже еще нет. – Мне, наконец-то, удается вставить несколько слов в этот поток.

– Считай, что уже есть. Всего неделя осталась! И, кстати, я тебя познакомлю со своим однокурсником – он о тебе спрашивал, между прочим.

– Что? Кто спрашивал? Откуда он меня знает? Мы же с тобой в разных вузах учились!

– Ты произвела на него такое неизгладимое впечатление, что он до сих пор тебя забыть не может! Засиделась ты, мать, в девках. Будем тебя замуж выдавать. Жених тебе понравится, это я тебе гарантирую.

– Свет, ну ты опять за свое?

– Это особый случай. В общем, чтобы как штык. Да тебе самой не интересно что ли, что за фрукт там по тебе сохнет столько лет?

– Ну уж прямо сохнет, скажешь тоже!

После разговора со Светкой я задумываюсь – а почему бы, действительно, не попробовать с кем-то познакомиться? Подружке удалось разбудить мое любопытство. Схожу, взгляну одним глазком на завидного «жениха».

29

– Катя, да ты сегодня у нас красавица! – Зоя Николаевна спешит мне навстречу, оставив именинницу с гостями. Я несколько смущена, поскольку не привыкла к комплиментам. Но должна признать – мое отражение в зеркале выглядит очень элегантно в этом платье. Это все заслуга подруги – на мой образ она потратила вряд ли меньше времени, нежели на свой. Платье, кстати, тоже принадлежит ей, в моем гардеробе таких вещей практически нет.

Я нечасто хожу в рестораны, поэтому не вижу необходимости тратить деньги на покупку вечерних платьев или туфель на десятисантиметровой шпильке. К одежде у меня сугубо утилитарный подход, большинство моих вещей комфортно носить – в них тепло, удобно, и не страшно поставить какое-нибудь пятно. Поэтому Светику пришлось со мной трудно – перерыв наш с Данькой шкаф и потерпев неудачу, мы втроем – я, Данька и Светка отправились домой к подружке на поиски подходящего наряда.

После пары часов бесконечных примерок, мы остановились на платье-футляре глубокого синего цвета, длиной в пол. Юбилярша со своим нарядом определилась еще неделю назад, а вот над моим образом хлопотала как курица-наседка над цыпленком. Значит, всерьез вознамерилась меня выдать замуж за своего знакомого. Надо держать ухо востро, не то оглянуться не успею, как меня окольцуют. Что-то я не припомню, чтобы раньше подружка развивала столь бурную деятельность, возжелав обеспечить меня статусом замужней дамы.

Вместе с Зоей Николаевной идем к столику, я поздравляю именинницу и торжественно вручаю ей подарок – мы его с Данькой вместе выбирали. При виде большого плюшевого тигра Светка расплывается в улыбке до ушей – она страстная коллекционерка всякой игрушечной фауны – коты, медведи, лисы – кого только нет в ее коллекции.

– Ого, вижу, Светланка по-прежнему тает при виде мягких игрушек как снеговик в марте! – восклицает один из присутствующих за столом мужчин. Его синие смеющиеся глаза смотрят прямо на меня, от внешних уголков глаз разбегаются морщинки, отчего лицо кажется добрым. Судя по реплике и по тому, что единственное свободное место за столиком оказалось рядом именно с этим гостем, я начинаю догадываться, что это и есть тот однокурсник, с которым подружка собиралась меня познакомить.

Светкина мама тут же усаживает меня рядом с синеглазым мужчиной и знакомит нас:

– Катенька, это Андрей, давний Светин приятель, они вместе в институте учились. Андрей, это наша Катенька – лучшая и единственная подруга моей дочери. Прошу любить и жаловать.

Я порядком смущена – Зоя Николаевна, милейшая женщина, решила заняться сводничеством всерьез, скорее всего, по наущению дочери. Я опасаюсь, что Андрей раскусит ее намерения и тогда мне будет очень стыдно. Как будто это была моя идея – устроить это знакомство.

Некоторые присутствующие за столом мне знакомы, но есть и те, которых я вижу в первый раз. Света представляет меня своим гостям – среди них, в основном, коллеги и сокурсники.

– Катя, а вы меня совсем не помните? – раздается рядом голос моего нового знакомого.

– Нет, простите, – удивленно отвечаю я. – А разве должна?

– Значит, все эти годы я питал ложные надежды! – смеется мой собеседник.

У него такая располагающая к себе улыбка, что я тоже не могу удержаться – чувствую, как мои губы непроизвольно растягиваются в улыбке.

– Катенька, вижу, что я вас смутил, извините. Дело в том, что я вас видел несколько раз вместе со Светой после лекций в институте. Я нисколько не солгу, если скажу, что с тех пор вы запали мне в душу.

– Вот как? И что же, с тех пор вы не смогли меня забыть?

– Увы, не смог! Это оказалось сильнее меня!

Весь вечер мы довольно мило общаемся. Андрей интересный собеседник, ему есть о чем рассказать, так как он часто по долгу службы бывает в длительных командировках. Я увлеченно слушаю его рассказы о поездках в Норвегию и Китай. На мой вопрос о том, почему ему выпала такая странная география разъездов, Андрей разводит руками:

– Неисповедимы пути начальства! На самом деле я специализируюсь на азиатском направлении, а Скандинавия – это временно. Тамошнего юриста переманили конкуренты, поэтому пришлось в срочном порядке взвалить все на свои плечи. Найти хорошего юриста-практика с опытом работы в Европе и хорошим английским оказалось не так-то просто.

Мой взгляд случайно останавливается на Светке – именинница кажется очень довольной, да она просто сияет от радости! И время от времени заговорщически подмигивает мне. Вот сводня!

Но должна признать – Андрей произвел на меня приятное впечатление. Разумом я понимаю, что Светлана права – давно надо устраивать свою личную жизнь, мне ведь еще и тридцати нет. Теперь, когда Дима принимает участие в жизни сына, мне стало морально легче, как будто груз ответственности за ребенка перестал так сильно давить на плечи. Теперь у Даньки, кроме меня, есть еще один самый близкий человек – его отец. Если со мной вдруг что-то случится, Данька не останется один. Конечно, у него еще есть бабушка, но все же наличие отца – это мощный успокаивающий фактор. Я вижу, что Дима прикипел к сыну всей душой, уверена, что он будет хорошим отцом.