По ту сторону фортуны. Книга 3. По воле случая

– Ты что?.. Убери камеру! – недовольно сказала я, заметив, что Добрыня снимает этот сливочный кошмар. – Самое время для эксклюзивных кадров, дуй за Светкой!

Он хохотнул ещё разочек и пошагал в зал. Виталик ни жив, ни мёртв застыл в ожидании мамаши. Так жалко его было, парень хотел брату приятное сделать, но что-то пошло не так.

Подруга влетела как торпеда, бордовым атласным подолом подметая пол. Добрыня притопал следом и снова включил камеру.

– Что это? – свирепо спросила Светик, хмурясь и покрываясь мелкими красными пятнами. С ходу оценив обстановку, причём неверно, она накинулась на меня и заскрежетала надрывно: – О-опять со своими фокусами? Какого рожна в него влезла? А?.. Неймётся тебе, вредительница какая-то!

– Да я-то здесь при чём? Что за привычка меня во всём крайней назначать? Спасибо скажи, что пирог ваш спасла! Не нравится, руками скину сейчас, терять уже нечего! Итак шестьсот евро коту под хвост!

– Мам, это я, нечаянно…. Наташа только поймала, когда он падал, – Виталик, совестливый и порядочный от рождения, с честью принял решение защитить даму. Синева с его лица сползла, он разжал кулак и на запотевшей ладони явились на свет две подплывшие изуродованные головы.

Разгневанная и шумно сопящая гарпия хотела перекинуться на сына, но тут вступился Добрыня:

– Свет, что толку выяснять? Может, быстро в магазин слетаю, обычных накуплю штук десять?

– И что это будет? Разномастные пироженки какие-то, и дети ждут его, надо торжественно разрезать. Ещё и куски за деньги продавать, – с досадой сказала подруга. Она взяла себя в руки и усиленно думала, как выйти из положения.

– Сливок на мне осело килограмма полтора, даже стоять тяжело. Давай аккуратно снимем верхний слой и назад посадим. Ножом можно подровнять, – предложила я. Стояла, растопырив руки, чтобы не попортить драгоценную массу. Добрыня снова попытался заржать, но Света глянула на него так грозно, что он захлебнулся смехом, не успев начать.

– Там конфет надарили, фрукты есть, сейчас Саньку с Игорем пришлю, пусть помогают, – сказала подруга. – Лепите всё, я гостей буду развлекать, время потяну.

Светик скрылась в зале и скоренько мои разряженные детки влились в реанимационную бригаду. При этом Игорёк вскользь заметил, что их обляпанная маман смотрится потрясающе, а Сашулька прыснула в кулачок и признала мой облик самым крутецким на свадебной вечеринке. Каждый посчитал своим долгом подцепить с меня порцию крема и попробовать на язык. Ребята принесли большие тарелки с нарезанными фруктами и несколько коробок конфет. Виталик сбегал помыть руки, Добрыня вооружился приборами и восстановительные работы начались. Я приняла позу салонного манекена и руководила процессом.

– Так бы и чикнул по горлышку, – проникновенно сказал любимый мужчина, большой ложкой снимая с меня порцию крема и помогая себе столовым ножом.

– Сейчас прилеплюсь к тебе, будешь знать, – ехидно ответила я и протянула руки, чтобы его обнять, он со смехом отскочил.

– Дядя Олег, быстрее надо, а то гости разойдутся. Мажьте сюда, тут совсем пусто, – поторопил Виталик. Длинный парнишка с виноватым видом склонился с другой стороны торта и указывал на зияющие проплешины.

Санька лепила мандаринные дольки по кругу, вырисовывая из них цветочки, Игорёк заполнял мазню Добрыни нарезанными яблоками и грушами, между ними втыкал крупные фиолетовые виноградины.

Команда работала слаженно. В ход пошли конфеты всех сортов – пушистые шарики «Рафаэлло», куполочки «Вдохновение», обсыпанные какао трюфели. Сашка и Виталик сажали их по горизонтальным плоскостям, при этом дочь успевала заталкивать в рот одну за другой.

– Конфет никогда не ела? Дома всё забито, – сказал Игорёк, с осуждением взглянув на жену.

– Здесь вкуснее, плюс адреналин, – ответила его половинка, распечатала очередную сладость и сразу её проглотила.

– На молодожёнов по одной прилепите. Только сначала в крем окуните, а то не приклеятся. Славику коричневую конфетину вместо головы, Кате можно рафаэлку, – я словесно помогала реанимационной бригаде.

– Что это вы здесь делаете? – за моей спиной послышался удивлённый Юркин голос. Видимо, он опять пошёл на перекур, но заметил какую-то возню и завернул к нам.

– Подарок твоему сыну готовим, видишь, как красиво получается? – напыщенно сказала я, окинув взглядом непревзойдённый монументальный шедевр.

Огромный торт, некогда бывший совершенно белоснежным, превратился в яркую радужную гору непонятно чего. Аляповатые цветки и листья из фруктов почти закрыли смазанную поверхность, конфеты всех мастей громоздились на каждом ярусе. На невестином туловище белая рафаэлка смотрелась как папаха старого кавказца, фигура жениха заканчивалось фитюлькой шоколадного «Вдохновения».

Юрец заржал и достал телефон. Ещё один любитель посмеяться над высоким искусством!

– Я-то думаю, что Света так старается, загоняла всех в танцах. Народ уже с ног валится, – с трудом произнёс Славкин папашка, не прекращая рыдать от смеха и снимая видео. – Наташ, тебя можно вместо торта выставлять!

– Авария у нас. Ты самое интересное пропустил, – сказал Добрыня, отложил рабочие инструменты и, как древнегреческий скульптор Мирон, оглядывал своё великое творение. – Она целиком была в этих сливках, еле удержался, чтобы не слопать её вместе с костюмом. Я потом тебе фотки скину.

Меж тем, в банкетном зале происходило что-то несусветное, некогда благопристойная свадьба перешла в разухабистую. Кроме залихватской музыки, до нас доносился бесконечный перестук множества ног и радостные гиканья. По всей вероятности, Светик решила всех подпоить и ухайдокать так, чтобы никто ничего не понял.

– Ще не вмерла Украина, если мы гуляем так… – непревзойденный по своему напору и разудалой мелодии, шлягер Верки Сердючки рвал на части один из самых престижных ресторанов Калининграда. Топотание и горловые песнопения подвыпившего народа из танцев перешли в какие-то половецкие пляски.

За этой музыкальной бомбой последовал не менее известный хит украинской звезды: – А я иду такая вся, в Дольче Габбана….

Добрыня посмотрел на меня и снова захохотал, вставляя между всхлипываниями отдельные фразы:

– Иди, солнце моё, твой выход!.. Как раз он на тебе сейчас!.. Задай всем жару!

Юрка, не прекращая смеяться, приставил камеру к моему лицу. Но я ни на одну провокацию не поддалась, презрительно фыркнула и показала язык в объектив настырного журналюги.

– Ну, что тут у вас? – спросила Света. Запыхавшаяся и уставшая донельзя, она тяжело ввалилась в небольшое пространство скульптурной мастерской. – Не могу больше, у самой ноги отваливаются, допили почти всё. А Сергей Владимирович так разошёлся, удержу никакого нет! И меня в круг тащит и тащит! Главред в полном ауте, твердит про моё повышение. А куда повышать? На его место?.. Заграничная родня так счастлива, что попала на настоящую русскую свадьбу. Наперебой сыплют идеями по организации торжеств в Европе.

– Всё готово, – отрапортовала я, стягивая пиджак. – Видишь, одна польза от форс-мажора.

– Только к людям близко не подходи, – предупредила подруга, оценивая состояние моего наряда. – Ещё прилипнешь к кому-нибудь.

– С чего вдруг? Буду на отшибе стоять, как прокажённая? – возмутилась я. – Столько сил потратила ради счастья молодых, должна быть в первых рядах!

– Там какое-то длинное полотенце лежит, рядом с хлебом, – сказал Добрыня, махнув рукой в сторону гардероба. – Может, его как то?

Подруга подхватила Юрку и засеменила в указанном направлении. Вернулись они быстро.

– Каравай нашёлся, – обрадовала Света и задумалась. – Если и его сейчас подсунуть, то народ вообще запутается. Решит, что всё только начинается. Итак то никого не разгонишь, а я больше не выдержу.

– Мочало, начинай сначала, – торопливо сказала я и выхватила рушник. – Намотаю вместо блузки, как топик. А то погонишь меня, Свет, поганой метлой. Ждите, мы сейчас.

Я взяла дочь за руку и мы полетели создавать эксклюзивный наряд.

– Мам, отпад! Дашь поносить кофтейку? – Сашка хихикала и обёртывала вокруг меня длинное полотенце. Конец заткнула на спине. – Нормуль! Дольче Габбана рядом не стоит!

– Ты ещё поговори! – сказала я, поправила туго намотанную, как пелёнку, ткань и мы поспешили в обратную сторону.

Импровизированная команда зодчих, состоящая из главного ваятеля и его подмастерьев, единодушно одобрила мой прикид поднятием больших пальцев. Они навтыкали свечи и ждали нас.

– Юрик, ты вывозишь это чудо, Игорёк – поджигаешь, вы втроём стреляете из хлопушек по моей команде. Пальнём изо всех орудий. Виталик, беги к ребятам, предупреди, чтобы в обморок не свалились. Они два дня его выбирали, оба будут в шоке, – главный распорядитель банкета чётко раздавала указания. – Я буду идти рядом со столом, для страховки. Только без фортелей, пожалуйста! Давайте, с Богом!

Мы двинулись в зал. Тамада, наконец-то дождавшись кульминации свадьбы, объявила о торжественном вывозе торта. Молодожёны, Славик и Катя, еле держались на ногах, но, джентльмен по жизни и воспитанию, молодой муж стойко поддерживал юную жену. Остальная публика, уплясавшись в доску, образовала большой круг. В основном, почтенные и не очень, дамы обессилено висели на своих кавалерах. Свет погас.

Красивое завершение свадьбы – это вишенка на торте всего празднования. А у нас не только вишенка, а ещё и вся фруктовая корзина улеглась на три яруса!

Зазвучала неспешная мелодия, Игорёк подпалил свечи-фейерверки и папа с мамой жениха с большой помпой выкатили креативное кондитерское изделие. Искры разлетались в разные стороны, освещая единственный и неповторимый в своём роде результат коллективного творчества. Мы втроём шарахнули хлопушками, при этом я и Сашка втянули головы в плечи. Публика зааплодировала, послышались восторженные крики.

Я смотрела на молодожёнов. В полутьме хорошо было заметно, как круглое Катино лицо поехало вверх и вниз, образуя идеальный овал. От замешательства глаза её расширились, брови доползли до середины лба, рот приоткрылся. Славка притянул жену и зашептал на ушко какой-то алгоритм действий, Катюша нервно кивнула. Я поспешила поближе, чтобы ничего не упустить.

Стол с тортом доехал до обалдевших от такой красоты молодых. Светик рассылала улыбки во все стороны, но с тревогой поглядывала на гостей. Юрка тоже старался как мог, артистично разводя руками – вот, мол, какой замечательный свадебный шедевр мы откопали! Праздник детям никто не хотел испортить.

– Молодые, вам начинать, – игриво сказала опешившая тамада и попыталась подсунуть поднос с большим ножом и лопаткой.

Но жених с невестой были молодцы, Славик с детства сообразительный пацан. Молодожёны пропустили мимо ушей предложение ведущей, быстро схватили с верхушки торта фигурки противоположного пола и откусили им приклеенные головы. Все засмеялись и снова захлопали.

Вытерев руки, Славка с Катей, уже без всяких заметных эмоций, отважно принялись кромсать на куски свадебную трехъярусную гору.

Первым подошёл Добрыня, подмигнул им и щедро выложил сто евро за мешанину из бисквита, крема, фруктов и конфет. За ним потянулись остальные.

Закончилась вечеринка без происшествий. Зажгли семейный очаг, ещё раз прослезились, молодожёны выразили всем благодарность. В первую очередь мамам и папам, затем близким людям, создавшим такой необыкновенный и восхитительный торт. Свадьба удалась!

Я посмотрела на родителей жениха. Юрик с зелёнющей тоской в таких же зелёных глазах обнял Свету и нежно поцеловал в висок, подруга ослепительно улыбнулась на публику и отстранилась от него.

Уже дома, после моего часового отмокания в ванной, Добрыня всё принюхивался ко мне и приговаривал:

– Нет, ну куда пропал этот аромат? Сладкий, вкусный, ванильно-сливочный…. Ммм…. Нам дома надо держать флаконы с таким кремом. На случай, если ты начнёшь дурно попахивать.

ГЛАВА ВТОРАЯ

В понедельник утром мы с Добрыней отбыли из Калининграда в Берлин. Светик должна была прилететь к нам через пять дней, оттуда мы вместе планировали отправиться в Тоскану. Подруга взяла две недели отпуска, чтобы помочь с подготовкой к отправке антиквариата. Я полтора месяца, с перерывами, в гордом одиночестве разбирала сундуки, нумеровала экспонаты и вносила данные в каталоги. С определением производителей фарфора возникла большая загвоздка, постоянно делала снимки на телефон и отправляла их Лешеку. Дёргала его каждый божий день по нескольку раз, а он стоически выдерживал мой напор. Поляк иногда сбрасывал звонки, если был занят по своим адвокатским делам, но позже неизменно перезванивал и давал пояснения. Он увлёкся находками, отобрал для себя некоторые экземпляры и рассылал мои непрофессиональные снимки собратьям-коллекционерам. Удивительно, но основная часть предметов уже была пристроена. Лешек имел солидную репутацию и в антикварных кругах ему доверяли безоговорочно. Цену он назначал сам, для меня это было выше моего понимания. Хоть и любила фарфор всей душой, но когда узнала, что некий собиратель запросил весь чайный сервиз Дочча с цветочно-фруктовыми мотивами и предложил за него пятнадцать тысяч долларов, чуть не хлопнулась на месте.

Пан Владек, мой давешний знакомый по прошлогодней Доминиканской ярмарке, также застолбил для себя много раритетов из сундука с посудой. Наша задача состояла в том, чтобы надежно упаковать и отправить покупки адресатам.

Пока же, находясь в Берлине, в один из дней я ждала Добрыню с работы. Испекла большой пирог с рыбой, одно из любимых его лакомств. Странно, выпечку он обожает в любом виде – плюшки, пироги, разные домашние печенюшки, но на его боках ничего не оседает. То ли у Добрыни обмен веществ как юноши, то ли сумасшедшая работа сжигает тысячи калорий, но он не поправляется. Пара килограммов гуляет туда-сюда, то в плюс, то в минус, не причиняя никакого вреда его крепко сложенной фигуре, чем он и гордится. В мои наезды он поглощал мучные изделия ежедневно. Я же старалась вовсю, изобретая новые начинки, собственноручно катая тесто, благо за плечами пекарский бизнес, и побаловать его я могла знатно.

– Даже не знаю как сказать, – издалека начал Добрыня. Он приканчивал половину огромного пирога и засматривался на следующую.

– Говори как есть, с чего вдруг ты такой робкий?

Я напряглась. В выражениях он особо не церемонился, кушанье мне удалось, ничего не подгорело, рыба не тухлая, придраться, вроде бы, не к чему.

– Герр Майер приглашал сегодня, – неторопливо сказал он, оттяпал себе солидный кусок с противня и принялся уплетать его, затягивая паузу между повествованием.

– Ну и?.. Ещё выше хочет тебя протолкнуть? Министром промышленности в Бундестаг? Или сразу канцлером, вместо Ангелы Меркель?

Мне не терпелось узнать, больно туманно он преподносит новости и очень длинно. Добрыня поперхнулся куском, я хлопнула его по спине и сказала:

– Куда столько затолкал? Прожевать не сможешь.

– У тебя никак не получается слушать нормально, без ехидных комментариев?

Он перемолотил кусман и укоризненно взглянул на меня.

– Так ты же тянешь резину. Выложи сначала и ешь спокойно до последней крошки.

Добрыня расплылся в елейной улыбочке и сказал не менее зловредно:

– Я тогда поем, а ты потерпи.

Специально так подстроил, ясно как белый день. Знает, буду теперь мучиться в догадках. Пришлось присоединиться к поеданию пирога, чтобы приблизить минуту оглашения какой-то чрезвычайной новости. В полном молчании добивали моё кулинарное достижение. Я раскачивала ногой от нетерпения, но держалась и не задавала вопросов, иначе он начнёт измываться ещё больше. Жевала и думала, какое такое ценное известие он заготовил?

– Что ты наболтала Бригитте? – спросил сытый Добрыня, отвалившись на спинку стула.

– В смысле? Ничего не наболтала, вообще редко вру, только по необходимости.

Его странные подходы через главного босса и его супругу никак не ложились в мои уравнения о сенсациях. Мы дважды были у этой высокой немецкой четы в гостях не в официальной обстановке, а в домашней. Они держали слово, объявив однажды, что всегда будут рады видеть нас в своём обществе. Коттедж у семейства просто огроменский, очень дорогой и респектабельный, с небольшим парком и фонтаном. В первый раз я комплексовала жутко, чувствовала себя как Золушка, попавшая на чужой бал во дворец. Вот-вот наш ауди превратится в тыкву, а я в оборванку. Но Бригитте – женщина чуткая и обаятельная. Она втягивала меня в разговор несмотря на мой не очень хороший немецкий. Своим щебетанием фрау Майер позволила мне расслабиться, нисколько не кичилась положением и оставалась приветливой. Наш найдёныш, белобрысый Александр, подрос и носился по дому как любой ребёнок, чему я внутренне порадовалась. Второй визит дался намного легче, да и с немецким я как-то поладила. Разговаривать научилась довольно сносно, Димке спасибо за это. Бригитте всё расспрашивала про наши со Светой приключения. Я рассказывала и понимала, как скучно ей живётся в этих хоромах, под постоянным контролем камер и секьюрити. Романтичная немка то округляла глаза от удивления, то хлопала в ладоши от восхищения, но с большим удовольствием слушала невыдуманные истории.

– Она спит и видит себя в Тоскане. Очень любопытно ей дом посмотреть, – задумчиво сказал Добрыня.

– Так давай пригласим. Как раз Светик подтянется, работы много, пусть фрау Майер помогает, если хочет.

– Пригласил уже. Знал, что ты так скажешь.

– Тогда зачем мне голову морочил? Она у меня как-то спрашивала, не будем ли мы против гостей.

– Умница! – Добрыня улыбнулся, погладил меня по щеке и добавил: – Иногда умница. Только поклянись, что сама никуда не полезешь и её за собой не потащишь.

– Честное пионерское! Дел невпроворот, некогда по злачным местам мотаться.

– Вот и хорошо. Есть одно «но», её охранник. После происшествия с сыном герр Майер супругу никуда без него не отпускает.

– Угу… Так с нами ещё и мужик здоровый… А что с ним делать?

– Ну, он профессионал, глаза мозолить не будет. Пусть в маленькой комнате поживёт, за кухней. Только кормить придётся, по-другому не получится.

Таким образом, уже не две, а три женщины и одна тень в виде здорового дядьки среднего возраста, собрались под крышей нашего дома во Фьезоле. Фрау Майер была в полном восторге, как девочка, которая отпросилась к подружке с ночёвкой, на недельку. Нам со Светиком немка велела величать её коротко – Брит, без всяких фрау. Соответственно, подруга также выдала:

– Для вас просто Света.

Я усмехнулась и вспомнила – давно ли мы со Светиком спотыкались при первом выходе в высший промышленный свет Берлина? А вот теперь с одной из его представительниц чуть ли не закадычные подружки, только что не целуемся при встрече. Везде в мире всё одинаково, неважно в какой стране ты живёшь и какое положение занимаешь – женщины остаются женщинами. Им нужны задушевные беседы, чуткое сердечко рядом, готовое выслушать наболевшее, и весёлый смех по любому поводу. Именно тогда мы себя чувствуем теми, кем нас создал Бог, а не рядом с пресловутым мужским плечом.

– Как интересно вы живёте! – новоявленная товарка Брит заходилась от умиления, глядя на обычные для нас бытовые хлопоты.

– Надо её разок в Россию отвезти, да в двухкомнатную хрущёбу усадить с тремя детьми, толстым мужиком в растянутых трениках и престарелыми родителями. Вот уж где нашей Брит жизнь раем покажется! – подпускала шпильки подруга, радуясь, что немка ничего не понимает по-русски и улыбалась ей беспрестанно.

– Да ладно тебе, она же не виновата, что у неё муж крутой мэн, – я по привычке вставала на защиту обиженных. – Смотри, так старается! Какие у неё удовольствия дома? А тут и за посуду хватается, и не морщится.

Светик засмеялась. Эта забавная история случилась в первый день нашего совместного проживания. Избалованная прислугой, Брит очень хотелось почувствовать себя настоящей хозяйкой, вспомнить молодость. Женщина она славная и инициативная, так что после ужина в беседке немка спросила у нас разрешения, не может ли она сама помыть посуду. Ни я, ни Света подвоха не уловили и пожали плечами – пожалуйста, если тебе так хочется. Подруга сходила с ней на кухню, показала как включается посудомоечная машина, сунула фрау флакон с моющим средством и брикетик соли. Пока Бригитте с превеликой радостью носилась с грязной посудой на кухню, мы с подругой обменивались мнениями, уместно ли, что одна из дам высшего немецкого общества чуть ли ни в работницах у нас служит.

– Понять можно, дома ей целыми днями заняться нечем. Пусть трудится, – я пришла к выводу, что вреда никакого для Брит не случится.

– Это не преступление – собственными руками затолкать гору посуды в машинку, – поддакнула Света.

– Думаю, Олежке говорить не надо. Скажет ещё, что мы специально эксплуатировали жену патрона.

– Ну да, при такой жизни с тоски завоешь – книжки давно перечитала, вязать некому да и незачем, податься без охраны тоже никуда нельзя. Ни тебе на чай к соседке, ни на шопинг с подружками. Везде рядом охранник, как тень отца Гамлета, – Светик завершила мою мысль. – Может, дадим ей тряпку со шваброй? Пусть полы помоет для разнообразия.

– А нашу простую жареную картошку с салатом как наворачивала? – я вспомнила восклицания Бригитте, когда она поглощала приготовленный на скорую руку ужин.

– Да, я обратила внимание. Представляешь, акульи плавники да анчоусы в зубах навязли, от устриц и чёрной икры изжога, мраморная говядина вместе с трюфелями поперёк горла встала. Вот жизнь у неё, не позавидуешь!

Мы ещё немного порассуждали на эту тему, но немка как-то подозрительно долго не появлялась. Чувствуя неладное, потянулись друг за другом в дом. Картина, которая открылась нашим взорам, была настолько же драматичной, насколько и нелепой. Облака пены вылезали со всех сторон дверцы посудомоечной машины и сползали на мраморный пол. Сам аппарат странно гудел, а возле него на четвереньках, взлохмаченная, с огромной белой тряпкой в руках, ползала супруга владельца крупной немецкой строительной корпорации фрау Бригитте Майер!

От неожиданности мы со Светой растерялись, да так, что ни она, ни я не дёрнулись помогать. Обе застыли в дверном проеме и просто уставились на эту сцену мытья полов. Мы не прятались, нет, но ожидать, что высокопоставленная дама будет так запросто возить тряпкой у нас дома, вообразить себе не могли даже в самых смелых фантазиях!

– А чем она пол моет? – с изумлением спросила Светик, повернув ко мне лицо с высоко поднятыми бровями.

– Похоже на простыню, – я припоминала, какое постельное бельё выдала гостям.

– А что мы стоим?

– Не знаю…. Опять ясновидение в ход пустила? Десять минут не прошло, как о полах проговорила.

Бригитте заметила нас, смущённо улыбнулась и с убитым видом сказала на немецком:

– Простите, моющее средство выскользнуло из рук…, пролилось в посудомоечную машину. Не беспокойтесь, я всё уберу.

Она ещё что-то лопотала, посыпая голову пеплом, но я уже ничего не слышала от собственного смеха и Светиных переливов. Мы с подругой прислонились к дверным косякам и сползали вниз от хохота. Присев в самом низу, закрывая руками лица, заходились в непрерывных всхлипываниях. Несчастная немка примолкла, присела в мокрых штанах на пятки и выдавила из себя некое подобие улыбки.

Светка не была бы Светкой, если бы не кинулась тут же утешать раскаявшегося грешника. Она подползла к Брит, обняла её и начала баюкать. Я, не переставая смеяться, показала нашей нескладной домработнице знак «ОК». Та немного расслабилась и потихоньку захихикала деликатными смешками, постепенно усиливая звук. Через некоторое время глубокий грудной смех фрау Майер слился с нашим хохотом. Старый дом снова ожил, даря необыкновенные ощущения уюта, тепла и близости трёх женщин.

Мы совместными усилиями навели блеск на кухне и Светик сказала:

– Переведи ей – она совершенно наш человек, попала в нужную компанию. И похвалить не забудь – вон, как посуда сияет!

Вечером Добрыня позвонил узнать, всё ли у нас в порядке и как себя чувствует Бригитте, я отрапортовала:

– Новобранец ведёт себя хорошо, проходит курс молодого бойца, уже научился мыть посуду и полы. На завтра запланированы практические занятия по чистке картошки. В жареном виде она полюбила её похлеще всякого пармезана.

– В смысле?

– В самом прямом, – я рассказала ему про конфуз с посудомоечной машиной.

Он посмеялся, затем спросил:

– Она сбежать от вас ещё не хочет?

– Наоборот, сказала, это её первое настоящее приключение после долгих лет и с нами очень весело. Представляешь? Так что мы со своими навыками в ратных подвигах должны носить генеральские погоны. А может даже и маршальские!

– Мой генералиссимус, поаккуратнее там, дама она нежная. Знаю я вас, от служебного рвения всё хозяйство на неё скинете.

– Стараемся!

Справедливости ради, скажу – на следующий день Бригитте напросилась ещё раз запустить посудомоечную машину. Под Светкиным руководством самостоятельно аккуратно уложила посуду и сосредоточенно отмерила моющее средство. Фрау Майер с большой ответственностью отнеслась к поставленной задаче и постоянно спрашивала Светика – Гут?