Аналогичный мир. Том второй. Прах и пепел

– Пусть настоится, Мамми. Потом перелью. Эркин, идём в душ?

– Куда ты его дёргаешь? Дай отдышаться парню.

– Нет, Мамми, – Эркин ещё раз улыбнулся, и получилось уже легче. – Не шевелится только мёртвый. Пошли.

– Держи. Я сменку твою захватил.

Эркин кивнул и встал. Его качнуло, но он стиснул зубы так, что вздулись и опали желваки на щеках, и овладел собой.

– Пошли.

И вышел уже твёрдо. Андрей обернулся в дверях.

– Мамми, так я зайду после душа.

– Заходи, а чего ж? Я и в дорогу вам соберу чего-нибудь.

– Ага, спасибо.

Все допивали кофе и вставали из-за стола. Мамми сгребла кружки, сбросила их в таз и залила горячей водой. Строго посмотрела на Молли. Та вздохнула и встала.

– Я… я нарежу хлеба, Мамми? На сэндвичи.

– Режь, – разрешила Мамми, обмывая кружки. – Мяса я сама им нарежу.

Джонатан шёл, улыбаясь, к своему домику. Однако Эндрю действительно неплохой игрок. Не знавшего Грязного Гарри он обдует элементарно. И Стеф… ну, это обычный уровень. На крыльце он остановился и прислушался. Так… ну, это Эркин и Эндрю в душ пошли. Не проспали бы завтра.

Он вошёл к себе и остановился на пороге. Резкий странный запах ощутимо ударил в лицо. Что это? Джонатан нашарил выключатель и включил свет. Всё как обычно. Но запах… Вроде знакомый и в то же время…

– Фредди, – позвал он.

Ему ответила тишина. Джонатан резко повернулся и побежал в комнату Фредди. Рванул дверь… И тот же запах, только чуть слабее. Включил свет… и сразу бросились в глаза на столе две… бутылки?! Да нет, это же флаконы. Лосьон после бритья «Райское яблоко». Оба флакона пустые. Они что, пили его?!

– Фредди!

Теперь ему ответило неясное бурчание, и он обратил внимание на кровать и подобие древней мумии на ней.

– Фредди! – Джонатан растерянно затоптался рядом, пытаясь определить, где голова. – Ты как?

– Чего орёшь? – наконец разобрал он. Помолчав, Фредди добавил: – Я в порядке, – и попросил: – Разверни меня.

Джонатан откинул верхнее одеяло и расхохотался. Фредди был туго закатан в одеяло так, что наружу торчала только всклокоченная голова.

– Фредди, что с тобой тут делали? – ржал Джонатан. Он наконец-то нашёл край и потянул за него. По мере того, как он разворачивал Фредди, запах лосьона усиливался. – Ты ж как… сосиска в тесте. И «Райское яблоко» вместо кетчупа, да? Ты что, купался в нём? Лосьонная ванна, да?

Фредди молча позволял себя переворачивать, а когда Джонатан развернул до конца и увидел впечатанный в грудь кольт, силы его покинули, и он рухнул прямо на Фредди не в силах стоять от хохота.

Фредди лежал, не дёргаясь, хотя Джонатан сидел у него на животе. Когда Джонатан перевёл дыхание, Фредди стал распоряжаться:

– А теперь встань с меня. Сунь мне кольт под подушку. И укрой нормально.

– Фредди, ты что? – опять встревожился Джонатан, быстро выполняя все предписания. – Шевелиться не можешь?

– Не хочу, – честно ответил Фредди и улыбнулся. – Слишком хорошо, Джонни.

– Вижу, – Джонатан переставил стул и сел так, чтобы видеть лицо Фредди. – Ты в самом деле в порядке?

– В полном, – Фредди говорил медленно, словно пробуя слова на вкус. – Хорошо сыграл?

– Продул пять кредиток, – улыбнулся Джонатан, переходя на ковбойский говор. – И обхохотался вусмерть. Шикарное зрелище пропустил, Фредди. Принести тебе выпить?

– И влить. Мне действительно не хочется шевелиться, Джонни.

– Это было так хорошо?

– Я не думал, что такое возможно.

– Ладно, отдыхай, – Джонатан ухмыльнулся. – Нам осталось часа три, максимум. Один вопрос, Фредди. Неужели одного флакона не хватило бы?

– Эркин никогда не халтурит, Джонни. Меня промазали всего. Везде. И очень тщательно.

– Ладно, – Джонатан встал. – Завтра поделимся. Я пошёл спать. Не проспи.

– Свет погаси, – сонно сказал ему в спину Фредди.

Джонатан щёлкнул выключателем и уже открыл дверь, но остановился и обернулся.

– Фредди, – сказал он в темноту. – Ты хоть в душ завтра сходи, а то благоухаешь… неправильно понять могут.

– А пошёл ты…! – прорычал Фредди, и Джонатан удовлетворённо закрыл за собой дверь.

У себя он быстро постелил и посмотрел на часы. Высокие напольные часы из кабинета в Большом Доме несмотря ни на что уцелели, только стёкла – циферблата и нижнее, закрывающее маятник – разбиты. Они тогда вытащили осколки и попробовали завести. Удивительно, но механизм не пострадал, и они, как только домик стал пригоден к жилью, перетащили часы сюда. И шли те хорошо, точно и бесшумно. Похожие были в дедовском кабинете, но там – с боем. Угасающее пламя камина играло на маятнике. Да, всего ничего осталось, и… конечно, надо проветрить, убрать запах.

Джонатан встал, открыл окно и отодвинул штору. Если мошкара и налетит на огонь, то… нет, ничего, не страшно. Он лёг и по-ковбойски завернулся в одеяло.

Эх, не дал Фредди налюбоваться находками, хотя тоже прав. Конечно, тайник нужен. А у сестры был маленький серебряный мопс. И совсем крохотная золотая кошечка, тоже с изумрудными глазами. Грейс собирала такие фигурки. Из камней, фарфора… эти были самые ценные. Но такой кошки не было. Ларри прав: здесь работа дороже, а одного металла… можно пол-округи скупить. Но обойдёмся без такого безумства. Вот имение и окупило себя. Даже с прибылью. Хотя… надо будет у русского капитана узнать. Болтали, что у русских какие-то закавыки в законах с находками. Жаль, тот уехал. Но… в Бифпите будем через три дня. Капитан может и вернуться. Будем надеяться, что его не перевели, а то наводи связи и отношения по новой… Но надо же, как Фредди… не видел его таким…

Мысли уплывали и путались.

В душе Эркин немного отошёл.

– Ну, как сыграл?

– Нормально. Одну проиграл, три с половиной выиграл. Ты как?

– Порядок, – Эркин закинул голову, подставляя лицо под тёплые струи. – Давай я холодной сейчас врублю, и пойдём. На сон всего ничего осталось.

– Ты точно в порядке? Я тогда за флягами схожу. Заберу у Мамми чай, ну и чего ещё она нам сделала.

– Давай. К Молли завернёшь?

– Да нет, пусть отвыкает, – Андрей встал со скамьи. – Так я пойду…

– Ага, иди. Ключ я занесу.

Но Андрей медлил.

– Ну, чего?

– Эркин, это… это вот такая работа? Ты ж вон, осунулся даже.

– Работа – она работа и есть, – усмехнулся Эркин. – Ты ж сам вроде говорил. Легко только лежать и в потолок плевать. И то стараться надо, чтоб долетело.

– Я подожду тебя, – вдруг сказал Андрей.

– Ладно. Я быстро.

Андрей вышел в переднюю часть, а Эркин потянулся немного под душем и резко включил холодную воду. И чуть не задохнулся: с такой силой ударили его жгучие струи. Сразу прояснело в глазах, стянуло кожу и напряглись мышцы. Он рассмеялся и завернул кран. Стирать они сегодня не стали: до утра всё равно не просохнет, а мокрое везти – это гноить. Эркин зашлёпал к двери, привычно оглянулся, проверяя, в каком виде оставляет помещение, и вышел.

Андрей, уже одетый, ждал его, сидя на скамейке и вертя в пальцах незажжённую сигарету. Эркин быстро оделся, собрал грязное в узелок, натянул сапоги и куртку. Андрей молча встал, открыл дверь и взял ключ.

И запирали дверь, и шли к сенному сараю молча. Эркин сразу лёг, а Андрей взял фляги и тихо спросил:

– Дело-то… ну, с Фредди… уладил?

– Что мог, я сделал, – устало ответил Эркин. – А дальше… дальше Фредди сам решать будет, – и совсем тихо, уже засыпая: – Нас оно ни с какого боку теперь не касается.

– Баба с возу… – хмыкнул Андрей, спрыгивая вниз.

Как он вернулся, Эркин уже не слышал.

Алабама

Новиков гнал машину в Бифпит. Надо повидать Старцева и привезти его к Спинозе, раз уж решили собраться у него. Гольцев захватит Шурочку, Золотарёв… ну, Коля сам доберётся. Так, теперь о деле. Информации у Аристова набрал, а толку… нет, любая информация в дело идёт и лишней не бывает, и отрицательный результат – тоже результат, но…но попросту обидно, когда продуманная подготовленная комбинация разваливается, не начавшись. Хотя… хотя хорошо, что, не начавшись, а то могли быть весьма нежелательные последствия. Но всё-таки кое-что кое о чём… Конечно, индеец – спальник. Все косвенные за это. Хотя…

…– Я смотрю, ни одного индейца у тебя среди них нет.

– Я за всё время видел двух полунегров-полуиндейцев, метисов трое. Трёхкровок, правда, много. А чистых индейцев… нет, ни одного.

– Почему?

– Насколько я понял эту систему, их отбирают по питомникам в пять лет, а из резерваций забирали, в основном, постарше, после семи или десяти. А то и вовсе подростками…

…– Вы расслабьтесь, сэр, так будет легче.

– И нравится тебе эта работа, парень?

– Да, сэр, конечно.

И какая гордая радость в глазах парня от малейшей похвалы его умению массажиста…

…– Горячка – страшная штука, Костя. Но… теперь, когда мы знаем. Не всё, но кое-что. Когда поступает очередной, если он не горел, я сам ему предлагаю. Хочешь остаться спальником, мы тебя в два дня подлечим и на выход. Иди, работай и живи дальше. Таким же. Не хочешь быть спальником – должен перегореть. Тогда терпи.

– И что выбирают? Ну, в основном?

– В основном? Эх, Костя, ни один, понимаешь, ни один ещё не захотел остаться спальником.

– Но неужели ничего нельзя сделать? Я сегодня видел одного…

– Одного? Ну да, сейчас он один такой, на чёртов День чёртовой Империи привезли. А когда их двадцать, кричат, бьются, ни сестёр, ни санитарок к ним зайти не заставишь, да и мужики… робеют… Это сейчас они уже сами за новичками ухаживают. Я только контролирую, назначаю и записываю. Да, что делать, ты спрашивал. Пока болевой период, только, ты видел, вентилятор ставим. Или кто-нибудь сидит, обмахивает, обтирает холодной водой. Понимаешь, боли сопровождаются ощущением жжения. Они не просто так это горячкой прозвали. Есть практически не могут. Поим водой с глюкозой. Во второй стадии… там витамины, сердечные и начинаем трудотерапию. Хотя бы встать и принести воды другому. Заставляем жить.

– Желание жить…

– Желание приходит потом, когда он осознаёт, что, перегорев, может жить самостоятельно, работать. А вначале… выручает их привычка к послушанию…

…Новиков резко крутанул руль, входя в поворот. Да, если индеец горел зимой и Трейси ему как-то помог, да просто не пристрелил, а дал отлежаться, то против Трейси индеец не пойдёт. Достаточно вспомнить, как эти парни отзываются о Юре, о Тёте Паше…

…– Ну, Тётя Паша! Она же первая, ещё зимой, мы ни одну сестру, ни одну санитарку к ним поставить не могли, от великого ума взаперти их держали. Как же, сексуальные маньяки! На стену кидаются, женщину просят, себя предлагают. А Тётя Паша заявила, что на неё ни один маньяк не польстится, а польстится – так сильно пожалеет, и пошла в эти палаты работать. Она и придумала и обмахивания, и обтирания. И когда у первых депрессия началась, она же их на ноги ставила, заставляла палаты убирать, за горящими ухаживать. Они за неё теперь… сами умрут и любого убьют…

…Сам умрёт и любого убьёт. Да, если так, то Ротбуса убила эта пара: индеец и белый мальчишка. Ротбус угрожал Трейси, и этого оказалось достаточно. И попробуй теперь объяснить индейцу, что Трейси – убийца и ничем не лучше Ротбуса. Что не жертва, а тоже преступник. Ладно, может, Старцев что-нибудь подскажет. Умён и наблюдателен капитан. Видимо, поэтому и отстаёт в звании. Правда, не переживает из-за этого. Ну, его дело…

Алабамаграфство Олбиокруг КраунвилльИмение Джонатана Бредли

Фредди разбудил Джонатана за полчаса до рассвета, самым бесцеремонным образом сдёрнув одеяло.

– Вставай, лендлорд! Тебя ждут великие дела. Я ничего не перепутал, Джонни?

– Изверг, – простонал Джонатан, протирая глаза. – Рано же ещё.

– Эркин с мешком уже у гаража стоит. Так что вставай, брейся, и в дорогу.

– Мой бог! – Джонатан зевнул и встал. – Знал бы, в жизни на этот чёртов аукцион не пошёл. А Эндрю? Тоже у гаража?

– Эркин сволок его к колодцу умываться. Давай, лендлорд, а то я тебя тоже к колодцу понесу. А это твой авторитет уронит.

– Ну да, – Джонатан умылся в тазике у двери и стал бриться. – Вчера ты меня заставил с ними в блэк-джек играть. Это мой авторитет не уронило, что ли?

– Акт единения с народом пробуждает у подданных любовь к монарху.

– Грамотный ты, – пробурчал Джонатан, ощупывая щёки. – Лосьону совсем ничего не осталось?

– Не-а, – с удовольствием ответил Фредди. – Оба флакона до донышка.

– Люди им лицо протирают, а ты… небось и задницу тоже.

– Ну, – привалившись к дверному косяку, Фредди смотрел, как Джонатан одевается. – Что годится для лица лендлорда, сойдёт и для ковбойской задницы, – и после паузы, мечтательно улыбаясь, добавил: – И шенкелей.

Джонатан, натягивавший сапоги, поднял голову.

– Это на ком ты ездить собрался, что шенкеля «Райским яблоком» протирал?

– Интересная мысль, Джонни, спасибо за идею. Кобылка, значит, «Шанелью» пахнуть должна. Сочетаются запахи?

– Сочетаются, – улыбнулся Джонатан, вставая. – Зачем вам вообще лосьон этот понадобился? Он после бритья, а ты вроде небритый. По основной поверхности.

– Эркин сказал, что для мягкости. Я согласился. Окно я закрыл, не дёргайся. Пошли, лендлорд.

Подойдя к Фредди, Джонатан принюхался. Фредди засмеялся.

– Успел я в душ, успел. Пошли, а то Эркин всерьёз психует.

Джонатан с удивлением оглядел Фредди. Ну, надо же! И не скажешь, что всего три часа назад ковбой лежал в полной прострации. Свежевыбрит, весел, весь какой-то… лоснящийся, как вычищенный выхоленный конь.

– Ага, Джонни, – радостно улыбался Фредди. – Как заново родился, правда. По дороге расскажу. И ещё у меня для тебя сюрприз заготовлен. Но это потом. Пошли.

Грузовик уже стоял во дворе, пофыркивая включённым мотором. Эркин и Андрей сидели на подножке и встали, когда Джонатан и Фредди подошли.

– Доброе утро, парни, – поздоровался Джонатан, чувствуя себя уже совсем проснувшимся.

– Доброе утро. Доброе утро, сэр, – ответили они вразнобой.

– Мешки забросили? – Фредди открыл дверцу. – Тогда залезайте. Джонни, садись в кабину.

Андрей, а за ним и Эркин залезли в кузов. Фредди, встав на подножку, заглянул к ним.

– Ага, стекло мне только не загораживайте. Джонни, готов? Отправляемся.

Имение ещё спало. И их отъезда никто не видел. Фредди мягко стронул грузовик и повёл его по въездной дороге с сохранившимися каштанами по обеим сторонам.

– Пусть доберут парни.

– Я бы тоже добрал, – вздохнул Джонатан. – Но Эркина ты вчера… умотал.

– Эркин если за что берётся, – улыбнулся Фредди, – то вполсилы не работает.

– Это такой каторжный труд?

– Видимо. Вообще-то, Джонни, он меня третий раз мнёт. Ну, в первый раз он мне спину чинил.

– Кстати, ты давно на неё не жаловался.

– Кстати, похоже, уже и не буду. Сделал он мне её… капитально. Второй раз на перегоне. Так, выкупались, и он мне её немного помял. Я с полчасика полежал и встал. А вчера был большой и общий. Так вот, он всякий раз после массажа весь мокрый был. И садился отдыхать. Ну, а вчера…

– Ты вчера был хорош. Сосиска в тесте. Как ты не задохнулся?

– Не знаю. Но было хорошо.

– Ты так говоришь, что я начинаю завидовать.

– Ла-адно, – Фредди вывел грузовик на шоссе и прибавил скорость. – Составил я тебе протекцию. Без лосьона, правда, и не на ковре у камина, а в кузове. Но одеяла я туда забросил, так что полежишь… сосисочкой.

– Ну, уж гадость ближнему устроить ты не упустишь. А теперь признавайся, ты что-то ещё заготовил.

– Заготовил. Возьми термос и хлебни. Проясни голову.

Джонатан кивнул и нашарил под сиденьем термос. Чёрный, очень крепкий горький кофе. Да, Фредди постарался.

– Когда ты всё успел?

– После такого массажа каждая жилочка играет. Всё могу. Ну как, готов слушать?

Джонатан убрал термос и улыбнулся. В голове действительно просветлело, и он, словно только что проснувшись, огляделся. Серо-голубой свет уже стал золотистым, а временами между деревьями у земли показывалось солнце.

– Да, готов.

– Нам предлагают дело.

– Какое?

– Выгодное, Джонни. Инвестиции.

– Это кто нас собрался инвестировать?

– Инвестировать будем мы. Трое бывших коллег Эркина хотят открыть массажное заведение. Им нужна ссуда и юридическое обеспечение.

– Ни хрена себе! Нужен же диплом, это идёт по разделу медицинской практики.

– Думай, Джонни. А чтоб тебе лучше думалось, Эркин на первой остановке тебе массаж сделает. Лёгонький. Только для вразумления.

– Вразумление, – хмыкнул Джонатан. – Ну-ну. Посмотрим. Да, ты сказал: Эркин психует. Из-за чего?

– А ты не заметил, Джонни, что он каждый день считает? Его ждут. И он очень боится, что не дождутся.

– Ждёт? Кто?!

– Джонни, каждый человек имеет право на личную жизнь и на тайну личной жизни. Эндрю не рискует даже намекать. А уж нам-то лезть…

– Но ты что-то вызнал, – рассмеялся Джонатан. – Давай, Фредди, раскалывайся.

Фредди бросил руль, закурил и мягко положил ладони на заботливо обмотанное шнуром рулевое кольцо.

– Ты знаешь Локлана?

– Рыжий продавец у Монро? Знаю, конечно.

– Я завернул к нему кое-что присмотреть.

– Для русской?

– Ещё не заслужила. Неважно для кого. Я же не интересуюсь, кто теперь щеголяет в комплекте из кружев с ручной вышивкой. Верх сорок один дюйм, низ сорок два, между ними двадцать восемь. Неплохие параметры, кстати.

– Трепач.

– Не спорю. Тем и ценен. Локлан изнывает от безделья и одиночества. У него каждая покупка – событие и сенсация. И наши парни повергли его если не в нокаут, то в долгое грогги.

– Что им понадобилось у Монро?

– Подарки, Джонни.

– У Монро?! Кому?

– Наши чемпионы иначе не могут. Я ж сказал. Эркин вполсилы не работает. Эндрю ради выпендрёжа на всё пойдёт. А кому? Официально если, для протокола, то квартирным хозяйкам. А какие подарки, тебя не интересует?

– Давай-давай. Слушаю.

– Итак, классические ковбойские подарки. Шали. Эндрю приобрёл чистую ангору. Красно-чёрную клетку с белым. А Эркин… Сиди крепче, Джонни. Натуральный шёлк, золотой жаккард, модерн, матовое на блестящем. Ты ещё на неё сказал, что слишком аристократична для Бифпита.

– Верно! Чёрт, Фредди, я эту золотую шаль помню. У парня такой вкус?

– Видимо.

– Это же сумасшедшие деньги, Фредди.

– Но парням это было по карману. Призовые, игровые… Для них триста кредиток – не проблема.

– Ну да, конечно. И гранд-дюшес на завтрак.

– И ужин от Дюпона. Это ещё не всё, Джонни. Ты помнишь у Монро баул для рукоделия?

– Да, помню. У сестры такой был. Я чуть было не купил его. Как память. А потом сообразил, что не для кого.

– Угу. Не откладывай покупок, Джонни. Увели баульчик.

– Да?! И кто?

– Эркин. Я ж тебя предупреждал. Сиди крепче.

– Это что же, тоже ей?

– Вообще-то я советовал им купить подарки и хозяйкиным детям. Но до такого…

– Хозяйкам такие подарки не покупают, Фредди.

– Поучи меня, Джонни. Люблю, когда ты мне тайны жизни открываешь. Вот Эркин и психует.

– Понятно. Хотел бы я посмотреть.

– На что?

– На плечи, для которых эта шаль предназначена.

– Не советую шутить с этим. Чувство юмора у Эркина… сильно избирательно.

– Это-то понятно. И думаешь, у неё ребёнок? Девочка?

– Мальчику такой баул ни к чему. Локлан рассказывал, Эркин вокруг баульчика долго ходил, стеснялся покупать. И Эндрю разыграл интерлюдию, якобы он подначил. Но больше всего Локлану понравилось, что они явились за покупками с армейскими рюкзаками. Он им даже фирменные пакеты не успел предложить. Упаковал и всё. Только рот открыл, а они уже покупки в мешки, мешки на плечо и ходу.

– Конспираторы.

– Не так уж глупо, Джонни. Если предположить, что она белая, то поведение Эркина логично… до неправдоподобия.

– Да. Повезло.

– Ей? Безусловно. Такого мужа, как Эркин… можно всю жизнь искать и не найти. И если бы не наш идиотизм с расами… Ладно. Сон я тебе разогнал. Так…

– Ты чего головой завертел?

– Место ищу. Сейчас тебе массажик соорудим и до ленча закатаем. Ага, вон как раз. И ручеёк, и травка, и кустики, чтоб с дороги не увидели.

Джонатан обречённо вздохнул.

Фредди мягко съехал с дороги и остановил грузовик за зарослями. Заглушил мотор.

– Выходим, Джонни. Эй, парни, как вы там? Привал. Джонни, шляпу в кабине оставь.

– Зачем это? – Андрей спрыгнул из кузова и шумно зевнул.

За ним спрыгнул Эркин. Вид у него уже был не такой сонный.

– Ну как, Эркин, подходящее место?

Эркин с улыбкой огляделся и кивнул. Потом наклонился и пощупал траву и землю.

– Для небольшого сойдёт. А где второе согреем?

– На моторе, – сразу решил Фредди. – Эндрю, лезь, достань одеяла.

– Так… – Андрей даже задохнулся, – вчера ещё задумали?! А мне ни слова!

– А зачем? – Эркин деловито расчищал место. – Чтоб ты языком трепал и мне спать не давал?

Андрей сбросил из кузова одеяла. Одно упало к ногам Эркина, а другое на капот грузовика.

– Держите. Развели тайн…

Эркин улыбнулся, а когда Андрей спрыгнул вниз, быстро обнял, ткнувшись лбом в его плечо, и оттолкнул от себя. И так быстро, что никто ничего не заметил, а Андрей не сразу понял.

– Идите к ручью. Или к дороге, – Эркин складывал одеяло вчетверо по всей длине.

– А посмотреть? – Фредди подмигнул Андрею.

– Я к тебе зрителей звал? – не выдержал Эркин. – Пока не уйдёте, не начну.

– Ладно, – сказал Андрей. – Нельзя смотреть, так послушаем. Пошли, Фредди.

Когда они отошли, Эркин повернулся к Джонатану.

– Пожалуйста, сэр. Снимите куртку и сапоги. И пояс. А рубашку расстегните.

– Совсем раздеваться не надо? – попытался пошутить Джонатан. – Уже легче.

– Холодно уже, – спокойно ответил Эркин, аккуратно закатывая рукава ковбойки. – У вас что-нибудь болит, сэр? Или так, лёгкий общий?

– Ничего не болит, – пожал плечами Джонатан, бросая на землю пояс с кобурой.

– Пожалуйста, сэр, ложитесь. Руки вытяните и лбом упритесь.

От кустов донеслись смачное ржание Андрея и укоризненный голос Фредди:

– Тихо ты, не слышно ж ни хрена.

– Ну, я доберусь до него, – мрачно пообещал в пространство Эркин, становясь на колени и берясь за плечи лежащего ничком Джонатана.

Джонатан, не признаваясь в этом самому себе, боялся. И в первый момент вздрогнул. Но тут же почувствовал, понял не разумом, а… кожей, что ли, всем существом, что боли не будет. Что эти сильные пальцы знают, действительно, сами знают и делают всё правильно.

Эркин взялся сделать Джонатану массаж и потому, что Фредди попросил, и потому, что без Джонатана парням своё дело не поднять. Разрешение… патент… они-то только о деньгах думали, но видно… да что ж это все белые такие… дубовые! Желваки одни.

– Вы расслабьтесь, сэр.

Эркин уже втянулся в работу, даже не заметил, как подошли Фредди и Андрей и остановились в нескольких шагах.

Фредди смотрел на напряжённое суровое лицо Эркина с закушенной губой и сведёнными бровями, на выступающие на скулах и лбу капли пота. И это… как сказал Эркин? Лёгкий общий? И вот так парни хотят зарабатывать себе на жизнь? Полегче работы не нашли? Но если они знают и умеют… когда знаешь и умеешь, легче.

– Ну вот, сэр. Отдохните теперь, сэр.

– Закатывать? – спросил Андрей, беря одеяло.

Только тут Эркин заметил их и встал.

– Ну, и чего припёрлись?

– Больно тихо было, – ухмыльнулся Андрей. – Вот и пришли посмотреть. Живой или нет?

Фредди присел на корточки у головы Джонатана.

– Ну как ты, Джонни?

– Отстань, – простонал Джонатан.

– То-то. Сейчас закатаем тебя, в кузов положим…

– Сосисочкой! – заржал Андрей.

Эркин отобрал у него одеяло и накрыл Джонатана сверху.

– Пошли бы вы оба отсюда. Сказать куда?

– Нет, мне интересно, как ты его закатывать будешь, – не уступил Фредди.

– А просто, – Эркин, легко переворачивая Джонатана, завернул того в одеяло и поднял на руки. – Андрей, с земли подбери и там подстели.

– Да закидывай ты его, – посоветовал Фредди, влезая за Андреем в кузов. – Чего возишься, как с хрустальным.

Джонатан дёрнулся, но упакован он был надёжно. Его подняли в кузов и уложили между мешками парней.

– Чтоб не катался, – объяснил Фредди очень заботливым тоном. – Не дёргайся, Джонни, вот сапоги твои, пояс, куртка, всё рядом кладу. Шляпой от солнца накрою. Так, парни, одному теперь со мной в кабине придётся.

– Я спать буду, – сразу сказал Эркин.

– Может, чаю глотнёшь? – предложил Андрей.

Эркин молча покачал головой. На него опять наваливалась вчерашняя усталость, и Фредди, увидев и поняв, сразу прекратил свои шуточки и подначки, сказав уже совсем другим тоном:

– Конечно, ложись. Ты бы взял себе второе одеяло, он и в одном не замёрзнет. Ну, как знаешь. Эндрю, давай вниз. Пусть отдыхают.