Оружие Бизанца

В том же месяце октябре 1596 года было провозглашено решение православного Собора, которое состояло из трех основных требований: первое отлучить епископов – отступников от архирейских кафедр; второе – не допустить соглашения унии с Римом без ведома Патриархов и всей Восточной Церкви; третье – придерживаться старого юлианского календаря, вместо григорианского, вводимого папой.

Постановления двух Соборов были представлены королю Сигизмунду. Польский король утвердил решение только униатского Собора. Это означало, что православные в Речи Посполитой оказались вне закона. Решение польского короля насильственно разделяло религиозную и общественно-политическую жизнь русских мирян западных от восточных. Противопоставлялись православное сознание западных украинцев и белорусов восточным славянам Московской митрополии. Раскол в религиозном сознании народа способствовал разжиганию религиозной и национальной розни, гражданским войнам, бесправию людей. Католики и униаты унижали православных. Насильственно закрывались православные храмы. Поэтому неслучайно, всего через полвека Речь Посполитая практически перестала существовать из-за гражданских войн.

Богдан Хмельницкий со своими казаками и при помощи крымских татар оторвал огромные земли Украины от Польши. А дальше была Переясловская Рада, о которой вам говорили в школе. Какая связь изложенной истории с нынешним моментом? А такая: Ватикан одобрил поход Гитлера на Восток. На пряжках поясных ремней немецких солдат, – посмотрите на ваших пряжках, там есть надпись: «С нами Бог», то есть поход против большевистской, атеистической России одобрен Богом! Но все вы знаете высказывание Карла Маркса: «Религия – опиум для народа». Опиум приводит к помутнению сознания человека, а в мутное сознание можно вбить любую программу, даже человеконенавистническую. Фашизм страшен не только своей антигуманизмом, но и тем, что слабые своим религиозным сознанием, фанатичные души в течение нескольких поколений натравливаются, как дикие звери на людей противостоящих фашистской идеологии. Это говорю вам я, историк изучавший не один год влияние мировых религий на национальное самосознание человека. Вывод – униаты нам не друзья. Польские католики, антифашисты, нам ближе, чем украинские униаты. На это обращал внимание и Центр. Кстати, немцы, как и англичане и многие европейцы, считаются протестантами. Они не католики. Не буду вам рассказывать о различиях в их религиозных догмах – это другая тема.

Доклад Тиссена команда выслушала с не меньшим интересом, чем отчет Паульса. Во Львов не было нужды торопиться, и я решил дополнить доклад Тиссена по религиозным вопросам, вспомнив свой испанский опыт.

– Что религия опиум, – я убедился в Испании в 1937 году. Мне было только двадцать семь, как и многим из вас. Я тогда сражался с франкистскими летчиками. Хочу вам сказать, что большинство испанских католических священников, особенно из Мадрида и Барселоны не разделяли социалистические идеи простого народа. Они люто ненавидели Долорес Ибаррури – вождя компартии Испании. Они требовали расправы над правительством Народного фронта и поддерживали крупных землевладельцев и промышленников. Все просто объясняется: священники, как идеологи правящего эксплуататорского класса были, заинтересованы в покорности своей паствы хозяевам жизни – капиталистам и помещикам. В своих проповедях они призывали народ к смирению и с помощью религиозных прописных истин эксплуатировали сознание простого народа, уводя его от жизненных реалий. «Бог милостив и справедлив», – говорили они, – Бог накажет ваших угнетателей, но не надо кровопролития! Не надо идти «брат на брата» во имя власти! Вся власть от Бога, и ей надо подчиняться!» Во время нашей революции к тому же призывали наши попы. Среди религиозных испанцев, воевавших против Франко, находились такие, которые поверив ихним попам, переходили на сторону фашистов и предавали интересы народного фронта.

Тут от слушателей последовал вопрос унтер – офицера Краузе.

– Командир! Где в Испании вы воевали, и как вы выжили?

– Наша эскадрилья располагалась на аэродроме под Барселоной, а на боевые задания мы летали на Мадрид и Малагу. Советские летчики много сбили немецких и итальянских самолетов. Сбивали и нас. Но уже тогда Гитлер ставил в пример немецким ассам сталинских соколов. После победы фашиста Франко над народным фронтом, остаткам интербригад пришлось уходить через Пиренейские горы во Францию. Во французском лагере я со своими советскими военными специалистами пробыл восемь месяцев. От недоедания и болезней многие поумирали. Нам удалось переправить в советское посольство в Париже сообщение о нашем местонахождении. Через какое-то время в наш лагерь прибыла советско – французская комиссия. Так, как у интербригадовцев документов не было, – всех, кто говорил на русском языке переправили в Советский Союз.

– Как удалось доставить сообщение в наше посольство?

– Об этом в другой раз. А сейчас давайте поблагодарим наших докладчиков и будем собираться в дорогу. После собрания мы решали с Тиссеном каким образом команде надо добираться до Львова. Так как Жовква находилась, практически, в часе езды от Львова, то решили, что я с Паульсом, офицером связи лейтенантом Функом и водителем выеду раньше и выясню у коменданта города, куда он определит нашу команду. Я попросил Тиссена уже во Львове просветить членов команды на счет протестантизма и лютеранства. В детстве я посещал лютеранскую церковь немцев – меннонитов, находившуюся в нашем поселке Кичкасс. Об этом я рассказывал Тиссену. Только на курсах подготовки к разведывательной работы я узнал, что немцы – меннониты – это одна из ветвей западно – европейского протестантизма. Они проповедуют смирение, отказ от насилия и верят во «второе пришествие» Христа. Очень много меннонитов в США и Канаде, хотя зародилась эта ветвь протестантизма в XVI в Нидерландах. Якоб Кооп, владелец александровских заводов сельхозтехники и благодетель нашей семьи, проживавшей в Кичкассе, думаю, был одним из руководителей местной общины меннонитов. В 1916г. он вместе с общиной уехал в Соединенные Штаты. Мне кажется, что Кооп, с его коммерческим талантом, был инициатором продажи многовековых дубов, произроставших на острове Хортица, Александровскому управлению российских железных дорог. Община меннонитов получила тогда кругленькую сумму. Им немка Екатерина Вторая отдала в вечное владение уникальные земли запорожских казаков. В частных разговорах с немецкими военнослужащими я никак не мог взять в толк, почему так рьяно – от солдата до генерала, немцы считали «завоеванные» земли на Востоке своими и вождевленно стремились ими владеть после окончания «победоносной войны». Почему, черт возьми, в начале войны мы – рядовые владельцы общей «социалистической» земельной собственности так плохо защищали эту как-бы свою собственность ?! Ответ на этот жгучий вопрос я не смог получить и через полвека после войны, когда в парламентах России и Украины шла ожесточенная борьба вокруг земельного вопроса: отдавать ли землю в частные руки и кому?! Если бы в империи, созданной Петром, были здравые законы, регулирующие продажу и наследование земли, если бы эти законы выполнялись, – никаких разрушительных революций в стране могло и не быть. Увы я, как и многие россияне, наверное, идеалист: разве наше просвещенное правящее меньшинство согласится рискнуть когда-нибудь и выделить из бескрайних российских территорий наделы по десять соток и продать их за символическую сумму своим обнищавшим гражданам? Задав себе этот вопрос, мне кажется я нашел ответ – почему хорошо вооруженная, состоявшая из профессиональных военных Белая гвардия проиграла Красной. В рядах белогвардейцев было слишком мало собственников земли – им нечего было защищать, а красные были сплошь безземельными. Революционные ленинские лозунги были, хотя и беззаконными, но обладали мощной взрывной энергией: «Земля – крестьянам, фабрики – рабочим !». Людям за даром обещали дорогостоящую собственность.

Не спалось.Ход моих мыслей остановил Тиссен.

–Слушай, Вилли, а как на самом деле ты выбрался из Испании? У меня там погиб брат. «Без вести пропавший при выполнении интернационального долга». Такую справку семья получила из наркомата обороны.

–Все, кто вернулся оттуда, давали подписку о неразглашении. Крайне запутанная история. Ни ты, ни я, никто из нашей команды не может знать, что будет с нами через день. Я тебе расскажу. Но только тебе, Йоганн!

–Но ты уже на собрании нарушил запрет о неразглашении!

–Считай,что это не было нарушением государственных секретов. Ведь любая тайна когда-нибудь должна стать явью! Это дрянная история, Йоганн!

– Хочу послушать тайную историю на сон грядущий! Надеюсь, в ней не замешана женщина!

–Какие женщины, Йоганн! Я в этом французском лагере едва не сдох! Не только я, но и тысячи добровольцев со всей Европы! Ну, вот слушай. Весь фокус в том, как нам удалось известить советское посольство во Франции о том, где мы находимся.То есть рассекретить месторасположение французского концлагеря. Там нас кормили только брюквой.Вся травка была выщипана. Потом задули ветры и настали холода. Умирало все больше и больше, ведь близко под почвенным покровом располагались скальные породы. Трупы никто из охраны не убирал, и из них сооружали блиндажи, подобие землянок. Мертвые согревали своими телами живых.

–Трупы не воняли?

–В них не оставалось источников запахов. Это были кости, обтянутые кожей, и несколько ссохшихся комков мышц на ногах. Просыпаюсь утром от холода. Солнечный свет пробивается сквозь шторку. Вышел по нужде. А, когда заходил в свою землянку, пришлось шторку приоткрыть, и я увидел, как луч Солнца выхватил на противоположной «стенке» розовое яркое пятно на фоне темных одежд мертвецов. Я подошел к пятну и увидел через разорванный комбинезон, что это надкушенная ягодица трупа. Жуткое чувство пронзило мозг! Боже, правый! Кто-то из наших пытался есть человеческую дохлятину! Я закрыл, как смог искусанную ягодицу одеждой. Кровь стучала в висках. Я стал соображать, как рассказать об увиденном командиру.

– Вы же были военнопленными! Должна же была выполняться конвенция по защите ваших прав. Фашисты превратили людей в животных!

– Йоган, я был потрясен! Но я понимал, что не каждому могу рассказать об увиденном. Могли произойти эксцессы и столкновения с охраной! Только после отъезда возниц, питающих нас брюквами, я поделился тревогой с командиром.

– Его не вырвало?!

– Нет! Он спокойно доел свою брюкву и выслушал меня. Похвалил за то, что не рассказал другим, а потом он на минуту задумался. Ему было под пятьдесят. Смотрит так на меня отстраненно, как-будто меня нет, и тихо сиплым голосом говорит: «Слушай, Шепеленко, следующую задницу начнут жрать твою! Тебя устраивает такая перспектива?». Потом он замолчал и начал озираться вокруг. Мне показалось, что он стал опасаться, не услышал ли, кто наш разговор. Он привстал и пошел к ближайшему трупу. Потом обошел еще нескольких. Остановился возле одного, который лежал лицом кверху, постоял и вернулся ко мне. Спрашивает: «Ты обратил внимание на того блондина, одетого в светлый пиджак? У него рот открытый, и кольцо на левой руке. Золото должно нас спасти! Только золото! Это единственный наш шанс!»

– Жуть!

– Командир предложил мне оповестить всех летчиков, а танкистов и артиллеристов он посвятит в план вместе с комиссаром. Он сказал, что надо делать все в тайне, и самое главное – не вызвать подозрений у охраны. Зубы и кольца снимать в полной темноте.Ну, вот целый месяц добывали это проклятое золото. Встал вопрос кому его давать. Сначала комиссар предложил подкупить охранника, но посчитали, что это рискованно да и охраннику, как военнослужащему сложно будет добраться до Парижа. Комиссар нашел знакомого француза – коммуниста из лагерников и попросил его переговорить с возчиком воды. Француз дал возчику несколько колец и попросил привезти бумагу и карандаш и пообещал ему еще золота. Написали записку в наше посольство, возчик сказал, что в Париж поедет его родственник. Через три дня француз приносит комиссару большую брюкву. В брюкве записка на русском: «Ждите комиссию». Через пару дней мы увидели, как из долины забираются на наш склон три машины. Они проехали лагерные ворота и остановились возле особняка коменданта. Из машин вышли люди в штатском и с помощью охранников установили три стола. Комендант объявил через рупор, что русские должны подойти к столам и зарегистрироваться. У всех лагерников ни у кого не было документов, но те, кто хоть немного знал русский были зарегистрированы. На следующий день подали грузовики, и нас отвезли на вокзал в крупном городе. Кажется, это был Лион. Разместили нас в плацкартных вагонах. В дороге давали в день по маленькой чашке бульона и по куску хлеба. С Белорусского вокзала мою группу, человек 150 -200 отвезли в какое-то здание в Марьиной роще. Недели две кормили бульоном, потом отправили в Крым в военный санаторий «10 лет Октября» в Алупку. Было запрещено выходить с территории санатория.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.