Зимовье зверей. Вегетарианская история

Ушёл, повесив голову.

«Зато старуха к празднику

Не сделала котлет», –

Так думал Бык обиженный,

Когда шатаясь по лесу,

Набрёл он на охотничью

Заимку у ручья.

Довольно с виду ветхую,

Заброшенную будто бы.

Её внутри обследовал:

Да, так и есть – ничья.

Телок был рад без памяти,

И с воодушевлением

Избу подремонтировав,

Стал жить кум королю.

Но иногда подумывал

Тошнотно-скучным вечером:

«Когда же эти олухи

Ко мне гонца пришлют?»

Ждал он недолго. Зимушка

Во всей красе нагрянула:

Мороз и вьюга лютые

Пробрали до костей

Команду сирых странников.

Петух осипшим голосом

Сказал: «Храбриться нечего,

Признаюсь без затей:

Мне лично, братцы, холодно.

Пойду Бычка разыскивать.

Вы, может, и не мёрзнете,

А у меня катар!

Уверен я, что где-то там

Наш друг в тепле устроился.

Я видел над деревьями

Как будто струйкой пар».

«Во как! Петух ты гамбургский!

Вали! – сердито взвизгнула

Свинья, – своим брюзжанием

Ты всех уже достал».

Баран проблеял: «Скатертью».

Гусь отвернулся, судорожно

Комок сглотнув, по-тихому

Вслед Петуху махал.

Шкряб-шкряб – почти безжизненный,

Уставший и измученный

Путём-дорогой снежною –

Петух поскрёбся в дверь:

«Ко-ко! Бычок! Впусти меня!

Я так замёрз!» «Неужто ли!

А растираться пробовал?

Теплей и здоровей!»

«Помилосердствуй, деточка!

Корова, твоя маменька,

Тех, кто в почтенном возрасте,

Учила уважать.

А если нет, то прежде чем

Почить свежемороженым,

То с чердака земельку-то

Смогу я раскидать.

Избушку твою выстужу», –

Петух устало вымолвил.

Бык испугался: «Ладно уж», –

И двери отворил.

«Я вовсе не бесчувственный,

О вас я беспокоился».

«Зачем же не впускал меня?»

«Да просто пошутил.

Скажи, как посчастливилось

Найти дорогу верную?

Ты не собака – запахи

Навряд ли различал».

«Однако я внимательный

И замечал отметины

Рогов, когда о дерево

Ты голову чесал!

Зудит, небось?» «До ужаса!»

А остальная братия

Ещё неделю целую

Держалась молодцом.

Хоть каждый зяб, но с гордостью

Переносил все тяготы.

И не горел желанием

Ударить в грязь лицом.

Гусь наконец не выдержал:

«Ребята, если коротко –

Пошли к Бычку попросимся!

Зима нас уморит».

Свинья в ответ: «Гусь лапчатый!

Рискни здоровьем, бестолочь.

Оставшись, в худшем случае,

Получишь гайморит,

Уйдёшь – за Гуся голову

Не дам я ни копеечки.

В лесу зверьё голодное –

Костей не соберёшь.

Зачем бежал ты из дому?

Ведь мог быть украшением

Стола на радость бабушке:

И вкусен, и пригож».

Баран Свинье поддакивал:

«А так Лисе подарочек,

Как в старой-доброй сказочке,

Гусь – в роли Колобка».

«Рискну. Дано не каждому

Сложить геройски голову.

А выжить – так тем более!

Поэтому пока», –

Гусь вежливо откланялся

И, шлепая вразвалочку,

Неторопливо двинулся

По следу Петуха.

Вот и избушка. Вежливо

В дверь постучался клювиком.

«Друзья, впустите! Холодно!» –

Гусь охал и вздыхал.

Бычок ответил: «Батюшки!

Не ты ли нам рассказывал,

Что стужа – дело плёвое

И голод нипочём:

Одно крыло постелешь ты,

Другим крылом накроешься,

А брюхом обогреется

Питомник червячков!?

Теплично-одеяльная

Метода не работает?»

«У прадеда-полярника

Бездарный ученик», –

Гусь зарыдал пристыженный,

Но быстро успокоился:

«Бычок, мы вместе выросли,

Я знаю, ты шутник

И любишь позлорадствовать.

Но вспомни: твоя матушка

Всех слабых и униженных

Учила защищать.

Не впустишь – между брёвнами

Я мох и паклю выдерну –

И ветер во все щёлочки

Снег будет задувать».

Бык отворил. Ликующий

Гусь к ним в объятья бросился:

«Друзья, я рад без памяти,

Что вы меня спасли!»

Петух ответил: «Я-то что?

Здесь Бык хозяин». «Полноте, –

Бычок слегка потупился, –

Я рад, что вы пришли.

А остальным не холодно?»

Гусь выдал: «Вот уж если бы!

Они же все упрямые

И гордые к тому ж.

Им совестно, что доводов

Разумных не послушали.

Вдобавок трусоватые:

Идти боятся в глушь».

«Старик Мороз Иванович

Их вылечит играючи, –

Бычок беззлобно вымолвил, –

С упёртыми он злой!»

Так и случилось. Вскорости

Свинья под дверью хрюкнула:

«Я к вам, друзья-товарищи,

С повинной головой».

«А что же в землю-матушку

Ты не зарылась, милая? –

Бычок спросил с издёвкою, –

Пятак вмерзает в лед?»

«Ты прав, если по-честному.

Я ведь свинья домашняя,

Всё, наигралась. Побоку

Мне этот зимний спорт».

Но ей в ответ молчание.

Ломая сопли мёрзлые,

Свинья в окошко стукнула:

«Бычонок, твою мать –

Корову терпеливую –

Я через стенку слышала.

Она ж тебе талдычила,

Что нужно всех прощать:

Друзей, врагов, особенно

Кто искренне раскаялся

И просит извинения.

А именно свинью!

Но если нет, то с силами

Я соберусь и к вечеру

Углы подрою варварски –

Избушку уроню!»

Немного выждав паузу,

Бык отворил: «А что же ты,

Свинья, Барана бросила?

Ведь так нехорошо!»

«Не захотел. Шерсть длинная,

А ум короткий, знаете.

По правде, не бросала я,

Он сам вчера ушёл

И заблудился, видимо».

Все всполошились: «Господи!

Ведь надо же разыскивать

Иль знак какой подать».

Гусь предложил: «Так Петька же

В тепле катар свой вылечил.

Пой, друг». Захлопав крыльями,

Тот принялся кричать:

«Кукареку-кукареку!

Привет барану-куманьку,

Держись поближе к сосняку,

В дубраву ты не лезь.

Иди на север, к огоньку

И верной дружбы островку,

К Быку, Гусю и Петушку,

Хавронья тоже здесь!»

Часть седьмая. Охота

Три раза спел он песенку,

И скоро, весь растроганный,

Баран примчал, шатавшийся

Совсем не далеко.

Но Петю также слышала

Лисичка Патрикеевна:

«Эк, привалило счастье-то,

И даже не одно!

Да здесь коммуна целая!

Я Волка сагитирую

Напасть на них. Не выгорит –

Тихонько удеру.

Нашла Лисичка Серого

И расписала красочно:

Есть, дескать, предложение

Ему, богатырю.

Что, в общем, дело плёвое

И вовсе не напряжное,

Скотина, мол, домашняя –

Готова на убой.

«Там столько мяса глупого,

Что можно не охотиться

Вплоть до весны включительно»,

Но Волк сказал: «Постой!

Скотина без хозяина –

Сплошная небывальщина!

Я знаю это старое

Охотничье жильё.

Я что, похож на олуха?

Плутовка! Шельма! Бестия!

Опять меня стараешься

Подставить под ружьё?»

«Раз в жизни дело доброе

Хотела сделать – нате вам!

Как сразу обвинения

Чуть не во всех грехах, –

Лисичка разобиделась, –

А я ж от сердца чистого».

Волк перебил: «Ты, хитрая,

Всегда не при делах.

Я, как тебя послушаюсь,

То битый, то пораненный,

А братец мой двоюродный –

Тот вовсе без хвоста!»

«Никто, – Лисичка бросила, –

Не может быть обманутым

Без своего согласия.

А брат твой – простота,

Обнять и плакать хочется!

Пойду его сосватаю,

Раз ты такой разборчивый.

И сытый. Ну, прощай!»

Хвостом вильнула Лисонька.

Волк закричал: «Куда же ты?

Коль будет всё по совести,

Попробуем давай».

Вдруг рёв такой, что вздрогнули

Кусты, раздался около.

Ишь, умудрились Бурого

В берлоге разбудить.

Лиса и Волк попятились.

«Стоять! – Медведь скомандовал, –

Кто разрешал, оболтусы,

Добычу тут делить?

Сходняк они устроили

На частной территории!

Раз вы меня разбуркали,

То с вами я иду.

Тут всё моё, вы поняли?»

«Да это ясно, Мишенька, –

Лиса умильно молвила, –

Я только отведу,

А вы уж там порадуйтесь».

Волк хмыкнул недоверчиво:

«И долю не потребуешь?»

«Всего лишь петуха», –

Лисичка взгляд потупила.

«Получишь, если выгорит», –

Медведь кивнул. «И плюс ещё

От гуся потроха!

Мой Котофей Иванович

Рассказывал, что в городе

Паштет едал печёночный –

Зовётся фуагра.

Хочу и я попробовать,

Чтоб мужу соответствовать».

Волк фыркнул: «Не получится,

Хоть съешь и килограмм,

Не станешь кошкой». «Хватит вам, –

Медведь вмешался, – двинулись.

Ты, Волк, пойдёшь разведчиком.

Лиса, мети следы».

На место вскоре прибыли

И дружно воздух нюхали,

И удовлетворённые

Ждать стали темноты.

Ночь выдалась безлунная,

Зато такая звёздная,

Что весь снежком заметенный

Искрился теремок.

Гусь, у окна дежуривший,

Вокруг ковша медведицу

Чертил, о дальних странствиях,

Мечтая. Петушок

Проснулся по обычаю –

Привычка многолетняя

Взяла своё. Он выглянул

В окошко. Видит – Волк

Крадётся, приближается.

Петух всех поднял на ноги,

Чтобы застать товарищей

Не удалось врасплох.

Волк подбирался медленно,

Дверь тронул нерешительно –

Не заперто. А главное,

Нет запаха людей!

Зато здесь столько вкусного!

Блаженно он оскалился,

Вдруг крик раздался: «Куд-куда?!

Держи его и бей!»

Бычок рогами крепкими

Прижал к стене разбойника.

Свинья в подполье хрюкает:

«Порежу в лоскуты!»

Баран с разбегу кинулся

И ну его охаживать!

Гусь щиплет! Серый вырвался

И кубарем в кусты!

Медведь с Лисой отпрянули

От Волка обалдевшие,

Потом вдогонку кинулись,

Крича ему: «Постой!

Эгей! Никто не гонится!»

Насилу Волк опомнился.

Остановился, трусится.

«Да кто же там такой?» –

Лиса спросила. Охая,

Икая, Волк докладывал:

«Клянусь, там банда целая!

Не знаю, как я смог

Живым остаться! Только я

Вошёл, бабища грузная

Меня ухватом к стеночке…

Ик! Пригвоздила. Ох!

Главарь «Держи!» скомандовал,

И дед в тулупе бешеный

Кувалдой меня потчевал

По брюху, по бокам.

В халате белом тётенька

Хотела зубы выдергать,

Но не достала, вырвала

Из шкуры три куска!

Ну а в подполье, в пыточной

Палач… Ик! Нож затачивал!

Из заплутавших путников,

Он, видно, шубы шьёт.

Быка с его компанией,

Как пить дать, съели заживо.

Петух у них приманкою –

Нарочно там поёт!

Давайте улепётывать!»

Волк оглянулся: «Рыжая!

Тебя убью!» А Лисоньки

Уже и след простыл.

На шее косолапого –

Шерсть дыбом! Молвит: «Некогда

Мне, парень, рассусоливать,

Ведь я совсем забыл:

В берлоге дверь не заперта –

Мёд стащат. Ну а главное,

Мне в детстве строго-настрого

Наказывала мать:

Тот, кто зимой шатается

И кто не высыпается,

Больным и злым становится,

Поэтому я – спать.

Сон, кстати, средство лучшее

От стресса и от голода,

Недаром есть пословица:

Поспи – и всё пройдёт!»

И у людей так, солнышко:

Во сне летаем, лечимся,

Растём и обновляемся.

Теперь ложись удобнее,

Закрой глаза – и в сказочный

Отправишься полёт!