Зимовье зверей. Вегетарианская история

Светлана Медофф

Зимовье зверей. Вегетарианская история

Садись поближе, солнышко!

Дай ручку – так уютнее.

Вдвоём вообще нескучно и

Нестрашно в темноте.

В холодный вечер пасмурный

Послушай сказку тёплую

О дружбе и товарищах,

Что выжили в беде.

Часть первая. Петух

В одной деревне маленькой

Дед с Бабой жили счастливо

Лет сорок, только к старости

Характер ещё тот!

Давно их дети выросли,

Женились и разъехались,

Наведывались изредка –

Четыре раза в год.

Вот день такой приблизился.

Готовились отпраздновать

Не просто день рождения,

А Деда юбилей.

Решали всё заранее.

И сразу же поссорились –

Ну, не сошлись во мнениях,

Чем потчевать гостей.

«Всё будет по-богатому, –

Планировала бабушка, –

Гуся зажарим в яблоках».

«Нет, лучше петуха, —

Восстал старик решительно, –

Гуся – не сильно жирно ли?»

Он был слегка прижимистым.

А честно – не слегка.

«Петух – он птица нужная, —

Старуха прекословила, —

Вдобавок уже старый он

И будет жестковат».

«Хоть стар, зато как бешеный

Орёт. Не хуже радио,

Когда оно на площади

Транслирует парад!

Страдаю я бессонницей:

Не сплю, лежу, ворочаюсь.

Чуток вздремну – кука́реку!

Чего я весь опух?

Защитная реакция!

Ты даже не заметила!

Тебе дороже, жёнушка,

Твой муж или петух?»

«Мне? Мой петух, конечно же,

Он хоть не пьёт!» Дед вскинулся:

«Да как не пить? Не выспишься –

Болит всё естество.

Весь день лечусь и мучаюсь».

«Ну ладно, – Баба сжалилась. –

Гусь подождёт, действительно.

Съедим на Рождество».

«Ну, за здоровье!» – рюмочку

Дед хряпнул. Баба хмыкнула,

С размаху дверью хлопнула,

А он ей плюнул вслед.

Старухе жалко Петеньку

И вкусненьким порадовать –

Отборной кукурузою

Решила напослед.

Петух наелся досыта,

Взлетел на тын, откашлялся,

Прочистив горло, весело

Сказал: «Сейчас спою!»

И закричал: «Кука́реку!

Как любит меня бабушка

За масляну головушку,

За шёлкову бородушку,

Я тоже всех люблю!»

Злой Дед в окошко выглянул,

Швырнул горшок с гортензией,

Что подвернулся под руку,

Но в Петьку не попал.

Досталось кошке! Песельник

В хлев заскочил, запыхавшись:

«Свинья, ты это слышала?»

«Хррр, что? Как ты орал?»

«Бездушное животное!

Ну что ты смыслишь в пении!

А Дед меня вот только что

Цветами забросал!»

Ну а старик тем временем

Стал нож точить старательно,

При этом приговаривал:

«До встречи в супе, хам!»

В три ночи, как положено,

Петух захлопал крыльями:

«Кукареку! Кукареку!

Пою я – слышно за реку!

Не сплю, хозяйство стерегу!

Спокойно спите, бабушка!

Спокойно спите, дедушка!

Я тут, я начеку».

Тут Кошка: «Зря стараешься!

Зарезать тебя вздумали.

Денёк-другой покормишься

И попадёшь в ощип».

«Куд-куд-куда? Всё выдумки!

Ведь я петух, не курица!»

«Ты хуже, но сподобишься

На холодец и щи».

«Но я певец! – отчаянно

Вскричал петух обиженный, —

Меня варить!? Предатели!

Ко-кой я был слепец!

Скажи, что это розыгрыш.

Они ведь так не сделают!»

«Я разговор подслушала.

Поверь, тебе конец.

У Деда день рождения,

Обед сготовят праздничный.

Ты главным блюдом числишься,

Хоть, правда, ты и стар».

«Кто? Я? Ко-ко! Художника

Легко обидеть, – сетовал

Петух, но вскинул голову:

«Не стар я – Super Star!

Я ухожу!  Всё кончено!

Спасибо тебе, Кошечка.

Пойду за солнцем ласковым

Куда глаза глядят».

Потом прочистил горлышко

И закричал: «Кукареку!

Здесь оставаться не могу,

В чужие страны я бегу,

В свободную Америку,

А может быть, в Японию.

Едят там суши и треску,

Таланты не едят».

«Но есть загвоздка! – Кошечка

Ехидно промяукала, –

Пути к границам родины

Проходят через лес,

А там полно поклонников

Поющей петушатины.

Как только в чащу сунешься –

Сожрут в один присест».

Петух ответил: «Видел я

Не раз лису в курятнике.

Она хватает тех из нас,

Кто в обморок упал.

Тут главное – реакция

И самообладание.

Уж ты поверь, частенько я

Лису за хвост трепал!»

Когда старуха утречком

Его не обнаружила,

Чуть не до слёз расстроилась,

Подумала – лиса.

Ей, в силу её разума,

Не приходило в голову,

Что курица безмозглая

Могла сбежать в леса.

Потом она подумала,

Что всё, наверно, к лучшему,

Ей даже стало радостно,

Что вышло по её.

«Таки гуся зарежем мы!

Петух пропал!» – с издёвкою

На ухо Деду спящему

Шепнула. «Ё-моё!

Да режь хоть всех, мне побоку», —

Дед отмахнулся, все ещё

Не до конца проснувшийся.

Как вдруг вскочил: «О, чёрт!»

И будто бы из воздуха

Явился чёртик маленький

И, подбоченясь, выскочил

У Бабы за плечом.

Она всё тараторила,

Как вышла, как насыпала,

Как позвала, как бегала,

Как думала спасти…

А клоун доморощенный

Все жесты передразнивал,

Да так похоже, бестия,

Что глаз не отвести.

Дед, рот раскрывши, пялился,

Захохотал – не выдержал.

Тут Бабка брови сдвинула:

«Тебе всё ха-ха-ха,

А веселиться не с чего!»

Старик, кряхтя, под лавочку

Нагнулся, взял бутылочку:

«Помянем петуха!»

Старуха вышла нервенно,

Крутнувшись так, что чёртушка

Свалился вниз, но всё-таки

Успел в последний миг,

Перевернувшись в воздухе,

Схватить завязку фартука.

Повис и ножку выпрямил,

И высунул язык.

Часть вторая. Гусь

А в это время Кошечка

Спешила к Гусю с новостью.

Он склёвывал калачики

Задумчиво в траве.

«Всё, Гусь, готовься к худшему,

Тебя зарежут вскорости.

Рождественскую миссию

Не выполнить тебе».

«Га-гак? Уже? Не рано ли?

Я столько назагадывал!

Хотел погибнуть с пользой я,

Красиво, как герой!

Мечтал я в ночи зимние

В га-гамаке полёживать,

И чтоб меня орехами

Кормили, курагой».

«Ну что за бред горячечный?

Коль ты сейчас не смоешься,

То склеишь ласты к вечеру.

Петух чуть свет сбежал».

«Здесь рядом гуси дикие

Садятся периодически

Передохнуть. Их утречком,

Мечтая, провожал.

Я попрошусь в компанию

И с ними в страны дальние,

Как гусь Мартин в Лапландию»…

«Поплюй и разотри!

Не зря гусей, как правило,

Считают люди глупыми.

Сначала тело жирное

От почвы оторви!»

«Легко! – Гусь разобиделся, –

Га-гак!» Захлопал крыльями,

Махал. Бежал. Подпрыгивал,

Но всё же не взлетел.

Напрасно его Кошечка

«Дави на газ!» – задорила,

Вернулся к ней пристыженный:

«Что делать?» Рядом сел.

«Ну, в лес идти, я думаю.

Там Петеньку разыскивать.

Вдвоём оно сподручнее,

Нестрашно в темноте

И тысяча возможностей

Сложить геройски голову.

А выжить – так тем более.

Там хищники везде».

«Ты думаешь? Всё правильно!

Мы с Петькой будем первыми!

Всегда первопроходцами

Гордятся! Черт возьми!

Освоим лес – и памятник

Воздвигнут нам на родине.

Ну всё, пошёл. Покедова!»

«Давай, Гагарин. Жми!»

Стемнело. Обнаружилось,

Что нет гуся на выгоне.

Два круга Баба сделала

В селе и за селом.

Зато уж Дед злорадствовал:

«1:1, бабусенька!»

И так бубнил до ужина,

Покуда за столом

Он не был бит половником —

Довел её, сердечную,

И сразу успокоился:

«Всё-всё! Давай за мир».

Дед выставил две рюмочки.

Старуха молча выпила,

Чтоб сбросить напряжение:

«Срывается наш пир.

Ну, в смысле день рождения.

Давай найдём решение.

Раз птиц мы не зарезали,

Наверно, это знак,

Что кто-то неожиданно

К тебе решил наведаться:

Братья, сватья, ну, мало ли».

«Допустим, даже так, —

Кивнул Дед настороженно, —

И что с того?» «Я думаю,

Свинью зарезать надобно».

«Чего это свинью?»

«Того, что кашей манною,

Оладиками-блинчиками

И баснями душевными

Гостей не накормлю».

«Нажаришь им картошечки,

Салатики-малатики,

Грибы, соленья – хватит им.

Они ж, как саранча,

И так сожрут всё в погребе».

«Вот именно. Поэтому

Мясное нужно, жадина!»

Дед выдал сгоряча:

«Пускай я жмот, но свинушку

Не дам! Её подкармливал

Всё лето белым хлебушком.

Я с ней умру, вот так!»

«А я смотрю, с чего свинья,

Как на дрожжах, раскормлена?

Я ей ботву и выжимки,

Она же словно танк!»

Дед понял: обмишурился:

«Раз ты сегодня, бабочка,

Такая кровожадная,

Тогда барана режь!

Из шкуры тебе на зиму

Мы справим чуни тёплые,

Жилетку, шапку новую,

Чем хошь себя потешь!»

«Ну ладно. Будь по-твоему», –

Вздохнула. «Из баранины

Шашлык хорош, из рёбрышек

Шурпу могу сварить», —

Старуха планы строила.

«Ну, за обновку!» – весело

Дед подмигнул, но без толку.

«С тобой не буду пить», –

Сказала, как отрезала.

Дед шкалик взял объёмистый,

Буханку хлеба тёплого,

Тихонько в хлев проник:

«Я спас тебя, Хаврошечка».

Побрызгал хлеб из шкалика,

Свинья вскочила радостно

И съела в один миг.

Часть третья. Баран.

Старуха нарумянилась

И к мяснику отправилась —

Позвать, чтоб быстро, правильно

Барана заколол.

А Мурка – за околицу,

Где под присмотром Тузика

Паслось всё стадо сельское,

Примерно сто голов.

Нашла Барана Кошечка

И молвила: «Я с новостью.

Петух и Гусь откланялись.

Тебя зарежут, друг».

Баран – с копыт! Прям на спину

Упал, ногами дрыгает.

Понаблюдать конвульсии

Все овцы стали в круг.

И кто-то даже мекает:

«Ну что ты сразу в обморок?

Ведь дело-то житейское».

Баран лежит, как пень.

Потом промолвил жалобно:

«Да, это наша миссия.

Иду я на заклание».

«Ты не баран. Олень!» —

Пришлось прикрикнуть Кошечке

Сквозь бурные овации

Овечек взбудораженных.

«Давай-ка отойдём.

Всё стадо ваше глупое

Идеей оболванено.

Вас режут, бреют налысо,

А вам всё нипочём».

«Согласен я, нам сызмальства

Внушают ободрительно:

Тебя обрили – радуйся,

Другой подставив бок.

И есть у нас предание

О пастыре рачительном,

Три шкуры не сдирающем,

Срезающем чуток».

«Овечьи мифы жалкие

Про доброго хозяина!

А вы воспринимаетесь

Сугубо как шашлык».

Глаза барана плёнкою

Мгновенно затуманились,

Он бекнул как-то сдавленно

И вверх ногами брык.

«Да что ж ты снова хлопнулся?»

«Я очень впечатлительный.

Ты это слово мерзкое

При мне не говори».

«Прости, но образумиться

Пора». «Бесспорно, милая,

Я изменю сознание.

Ой, пёс следит, смотри,

А то б я в лес отправился

Товарищей разыскивать.

Втроём верней. Три – в общем-то

Волшебное число.

Три тополя, три времени,

Три брата, три желания,

В трёх соснах, три товарища»…

«Остапа понесло».

«И бог – он любит троицу!»

«Спасаться будешь, сказочник?

Беги, Туза учёного

Я на себя беру».

И к псу, в теньке лежащему,

Пошла она вразвалочку,

Хоть ей это общение

Совсем не по нутру.

«Эй, как дела, Тузующий?» —

Спросила Кошка Тузика,

Прикинув расстояние

До ближнего плетня, –

Что служба?» «Да спасибочки,

Пока не бей лежачего».

«Ты знаешь, как-то издали

И не узнать тебя.

Со стадом слился полностью.

Небось, не лаешь – мекаешь?

Траву ещё не пробовал?»

Тут Тузик зарычал

И с лаем в драку бросился.

Она скакнула в сторону

И на бегу заметила,

Как в лес стремглав помчал

Баран Остап, а зрелищем

Погони увлечённые

Овечки не увидели,

Как их собрат сбежал.

А Тузик – так тем более.

Он у плетня подпрыгивал,

Достать пытаясь Кошечку,

И лаял, и визжал.

Баран летел без устали

И лишь тогда опомнился,

Когда почти что врезался

В Гуся и Петуха.

«Ах, как я рад, ребятушки,

Что вы мне сразу встретились!

Бежал, как бе-безумный я

Подальше от греха».

«А что, погоня гонится? –

Петух захлопал крыльями,

Потом взлетел на дерево, —

Всё чисто. Кукарек».

«Меня в команду избранных

Берёте? Я хозяйственный! –

Баран изрёк, – нам следует

Подумать про ночлег».

Под ветками еловыми,

Густым плющом увитыми

(Сплелись они и свесились

Почти что до земли,

Образовав естественный

Шалаш, природой созданный,

Как будто по заказу им),

Они приют нашли.

Баран всё хорохорился:

«Вы спите, я за сторожа.

Я буду вам защитником,

В обиду вас не дам.

Рога, копыта острые

Сразят любого хищника.

Не зря мне овцы верили,

Дерусь я, как Ван Дамм».

И так бубнил до полночи.

Лишь небо зарумянилось,

Петух, прочистив горлышко,

Привычно завопил:

«Кука́реку, кука́реку,

Пою я – слышно за реку,

Спокойно спит компания,

Сплочённый коллектив».

 Часть четвертая. Свинья

 Что нет барана, бабушка

Лишь утром обнаружила.

Вечор вернулась затемно,

Когда уже весь скот

Лёг спать, и только Кошечка

Гуляет и охотится

На крыс, мышей прожорливых,

Что в погреб лезут. Вот —

Барана нет. В истерике

Старуха к Деду бросилась:

«Старик, проснись, ты вечером

Барана закрывал?

Он возвращался с пастбища?»

Дед – как не слышит. Пальцами

Она ему нос стиснула,

Но ртом он задышал.

Тогда она из ковшика

Воды студёной вылила

Да прямо на головушку.

Дед сразу же вскочил

И крикнул: «Да ты сбрендила!

Сама до ночи шоркалась,

Барана проворонила.

Чёрт, майку намочил!»

И тут же чёртик маленький

Из-за подушки вынырнул,

Дед крикнул: «Сгинь, нечистая!»

Решила баба – ей.

«Кто, это я нечистая?» —

И по лбу деда ковшиком!

С кровати Кошка спрыгнула,

В окошко и – к Свинье:

«Ты в курсе, что тут деется,

Мясопродукт изнеженный?

Удрала в лес вся братия.

Мясник сейчас придёт».

«И что?» – Хавронья хрюкнула.

«Тебя зарежут к празднику.

Сбежишь или останешься?

Пришёл и твой черёд».

«А как бежать? Поймают же!»

«Ой, все вы мягкотелые!»

«Но ведь ворота заперты», —

Хавронью била дрожь.

«Да нет, старуха в панике

Все двери настежь бросила.

Пока они там ссорятся,

Спокойно удерёшь».

Мясник (Толстой по прозвищу)

Пил чай с коврижкой маковой.

«Что ж так глаза слипаются?

Наверно, переел.

В глазах темнеет, мамочка.

Видать, опять давление,

Сегодня не работаю.

Лежу. Я заболел».

Но это просто облако

К селу подкралось серое,

Тягучим воздух сделался –

Аж тягостно дышать.

Как одеяло ватное,

Накрыла туча озеро,

Поля, дома и головы —

Всем захотелось спать.

А из окна чердачного

На мир смотрела Кошечка:

Как разом пыль дорожную

Дождь пригвоздил к земле,

И по ручьям, по лужицам

В конце безлюдной улицы

Свинья трусила, брызгая

Грязюкой по спине.

А бабка с дедкой ссорились

И ничего не видели,

Словами нехорошими

Безжалостно топча

Друг друга. Дед не выдержал,

Достал бутылку мутного,

Схватил краюшку хлебушка

И в хлев к свинье помчал.

«Вот где мне понимание,

А там сплошная ненависть,

Гангрена, а не женщина», –

Сказал он в пустоту.

Бутыль, качнувшись, выронил

И стал сползать по стеночке:

«Лоханка, вилы, щёточка –

Нет, всё на месте тут,

А где ж моя Хаврошечка?

Где, где моя красавица?»

Потом из хлева выглянул:

«Мааать!» – завопил в окно.

«Стаканчик, – Баба вылезла, –

Я не подам, проваливай!

Ты не парализованный.

Ой, бел, как полотно!» –

Закончила испуганно.

«Моя подруга верная, –

Дед прошептал потерянно, –

Ты где, любовь моя?»

«Я здесь, лежи, не двигайся, –

Ему жена ответила, –

Я сбегаю за доктором.

А где наша свинья?»

«Вот именно, что нетути,

Свели, украли нелюди, –

Дед выл, как по покойнику, –

Дождь все следы замыл».

«Пойдём-ка в дом, мой бедненький,

Приляжешь, успокоишься,

А я к Толстому сбегаю,

Чтоб он не приходил».

«Опять? Я, значит, при смерти,

Ты – к этому охальнику,

К убийце окаянному

Уходишь от меня.

И так всю жизнь! – актёрствовал

Старик по Станиславскому, –

А если кто любил меня,

Так разве что свинья».

А дедова любимица,

С дороги вся чумазая,

Лужайку заприметила

С высокою травой,

Туда-сюда побегала

И снова стала розовой,

Как будто в бане вымылась.

«Эх, где мой чан с ботвой», –

Вздохнула и накинулась

На россыпь диких яблочек.

Наевшись, тут же бухнулась

И, прежде чем уснуть,

Подумала: «Фантастика!

Сама себе не верю я!

Сменять жильё с удобствами

На дикую тайгу!

Да что со мной? Безумие?

Чума, желтуха, бешенство?

Игру на выживание

В кошмарном сне смотрю?

Проснусь – и всё по-прежнему:

Хлеб, самогон и дедушка,

С которым мы приветствуем

Вечернюю зарю».

Без задних ног храпящую

На травке свежевымытой

По звуку обнаружили

Свинью Баран и Гусь.

И, почесав о яблоню

Рога свои роскошные,

Баран проблеял: «Вечером

Здесь будет Бык, клянусь!»

Глава 5. Бык

 А в это время в горнице

Дед с бабой всё кумекали,

Что ж сталось. Только без толку.

Старуха говорит:

«Гадать мы можем до светла,

А гости приближаются,

Тик-так – будильник тикает,

Чай, время не стоит.

Вот телеграмму срочную

Прислали дети с внуками:

«Приедем двадцать пятого.

Целуем, тчк».

Как только распогодится,

Мясник совсем отлыгает,

Пойду скажу, чтоб вечером

Он зарубил бычка».

Ушла, а дед насупленный

Ворчал, повесив голову:

«Холера неотступная

В хозяйстве завелась.

И черти мне мерещатся

Недаром. Пить завязывать

Придётся, чтобы «белочка»

Совсем не прижилась.

Пойду телка проведаю».

Тем временем в коровнике

Вовсю шло совещание

На тему: кто здесь трус?

Бычок истошным голосом

Ревел про нагнетание

Пустой, огульной паники:

«Убийц я не боюсь!

Рога имею острые,

Копыта супертвёрдые

И тело мускулистое –

Ну кто против меня?

По силе и по скорости

Я чемпион на выгоне:

Быстрее всех я бегаю

От луга до ручья».

Смеялась Кошка: «Деточка,

Тут не соревнования,

Хоть мне, конечно, нравится

Бойцовский твой задор,

Поверь, нельзя рассчитывать

На честное сражение,

Тебе тут не Испания,

Мясник не матадор!»

Корова грустноглазая

Кивнула подтверждающе:

«Петлю метнёт на голову –

Ни охнуть, ни вздохнуть!

И все твои достоинства

Не примет во внимание.

Не смог никто из родичей

От смерти увильнуть.

Сынок, сейчай бездействие

Сродни постыдной трусости».

Подзуживала кошечка:

«По-богатырски вдарь –

И дверь, клянусь, не выдержит!

Дед пьёт, а не хозяйствует.

А если он где встретится,

Рогами наподдай».

Бычок прошёлся гоголем,

Поскрёб ногой, прицелился,

Нагнув пониже голову,

И замычал: «Сейчас!

Всем разойтись, не путаться!»

Но не пришлось отведати

Рогов коровьих дедушке,

Видать, не в этот раз.

Как только дверь коровника

Открыл он, взглядом встретился

С Быком, отпрянул в сторону

И крикнул вслед: «Давай!

Беги! Спасайся! Иго-го!

Не будем резать никого,

Гори всё синим пламенем,

Дери его лишай!»

Бык снёс плетень играючи

И поскакал зигзагами –

От куража головушка

Кружилась у него.

В пролом забора медленно

Дед вышел, слёзы радости

Стирая, молвил: «Мне бы так

Сбежать… Ну, ничего,

Прорвёмся. Мясо вредное –

Врачи твердят без устали,

Как им не верить, умникам?

Стареют от него.

А то ли дело квашеной

Капустки да с картошечкой,

Горбушку хлеба в маслице

Макаешь – здорово!

Все витамины – в зелени!

В морковке, луке, яблоках.

Ням-ням, сосёт под ложечкой!

Пойду налью борща.

Он постный, как положено.

Когда варила, жёнушка

Сама же мне долдонила:

Полезней овоща.

Фасоль, мол, равноценная

Замена мясу.  Голодно

Живётся неграм в Африке.

Чай, мы не в Сомали!

И на запасах в погребе –

Не то что зиму долгую –

Да хоть оледенение

Мы б пережить смогли!

Безрогие двуногие

Всё время с жиру бесятся:

За земли и за золото

Воюют. И нехай,

Коль больше делать нечего.

А убивать безжалостно

Скотину безоружную –

Злодейство, так и знай!»

Сю речь проникновенную

Да с политинформацией

Дед долго репетировал,

Предчувствуя разнос,

«Головомойка – ладно уж,

Пущай чихвостит, – думая, –

А вот чего не вынести,

Так это бабьих слёз».

И машинально к шкалику

Он потянулся в шкафчике,

Но вдруг застыл задумчиво

И вылил всё в бадью.

«Зависимость проклятая!

Я выйду победителем!

А за освобождение

Чайку сейчас попью».

Часть 6. Зимовье зверей

В лесу к честной компании

Бычок пристал почтительно.

И жили б они счастливо,

Но наступил октябрь,

И заморозок утренний

Ледком подёрнул лужицы.

И каждый стал подумывать:

Родник найти хотя б.

Нашли и успокоились,

Ведь осень благодатная

Свои дары богатые

Животным припасла:

И ягод наморозила,

И желудей насыпала,

Но как-то утром вскинулись:

А вся земля бела!

Бычок сказал: «Неправильно

Живёте вы, товарищи.

Идёт зима, и холодно

Без крова жить в лесу.

Мне лично дом под ёлкою

Совсем не привлекателен.

Привык я к хлеву тёплому!

Морозы на носу.

Ну, кто со мной на поиски

Жилища настоящего?

Баран, ты как?» «Мне незачем.

Я в шубе, мне тепло».

«А ты, Свинья?» «Лень-матушка!

И от мороза спрячусь я,

Зарывшись в землю тёплую.

С ней у меня родство».

«Пернатые, что скажете?»

Петух, тряхнув бородкою,

Сказал: «Боюсь я холода,

Но от людей слыхал,

Что он весьма пользителен:

Простуды профилактика,

И для омоложения.

Все говорят – я стар».

Гусь тоже за компанию:

«Останусь здесь, под ёлочкой.

Я утеплён как следует:

Слой жира, сверху пух.

Мой прадед – мореплаватель,

Гусь морозоустойчивый,

Мне передал методику».

«А ну-ка?» – влез Петух.

«Одно стелю я крылышко,

Другим накроюсь». «Только-то?»

«Не только. Кроме лежбища,

И завтрак мне готов».

«Как так?» «От тела тёплого

Земля за ночь прогреется —

Оазис! Встану утречком —

Нарою червячков».

«Нет слов, умно придумано», —

Все языками цокали,

Кивали уважительно.

«Тогда вопросов нет,

Всё ясно», – Бык понурился.