bannerbanner
Восставшее поколение
Восставшее поколение

Полная версия

Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
4 из 5

В этот раз мы не забыли ни умыться, ни почистить зубы распушенными концами веточек.


Глиняные сосуды, вылепленные вчера, подсохли. В мягком прибрежном обрыве я сделал печь для обжига, заложил в нее горшки, забил дровами и затопил. Поддерживать огонь оставил своих, а сам принялся сооружать высокий навес перед хижиной, для тени – днем стояло невыносимое пекло.

– Если появятся какие-нибудь хищники, лезьте на дерево.

– Думаешь, поможет?

– Ну, от волков должно. Они вроде по деревьям карабкаться не могут.

После завершения строительства навеса поблизости больше не осталось ровных и достаточно длинных ветвей, которые подошли бы для сооружения каких-нибудь еще конструкций.

Позавтракали мы все теми же запеченными корнями рогоза с добавлением молодых листьев дикого щавеля. Я попробовал зажарить беззубок, больших двустворчатых моллюсков. Их в речке было видимо-невидимо. Есть можно, но мяса с гулькин нос. Раков ловить практичнее.

Навес получился хоть не очень прочный, но большой. Он давал много тени, а это было именно то, что нужно в знойный день.

Обжиг керамики – процесс небыстрый и требующий большого количества дров. Сушняк мы поблизости весь выбрали: на костер, запасы для камина, для начала работы печи. В дело пошел и старый валявшийся ствол. Его я расщепил камнями и деревянной колотушкой. Пришлось исследовать близлежащие островки древесной растительности. Подвязав к ногам сандали из цельного куска коры, сделанные ночью перед камином, вооружившись длинной заостренной палкой, я отправился вдоль стены прибрежного камыша. Первой моей целью была группа деревьев, видневшаяся в полукилометре в сторону Дона. Шел я не спеша, внимательно глядя под ноги и в то же время стараясь замечать, что происходит вокруг. Один раз чуть не наступил на змею, она быстро уползла в высокую траву. Какой-то мелкий зверек метнулся с берега в воду. Из высокой травы тяжело выпорхнула дрофа. Я было кинул в нее копье, но, конечно, не попал. Плохой из меня охотник. Наткнулся на старый костяк какого-то сравнительно крупного животного. Кости для хозяйства решил подобрать на обратном пути.

Подошел к деревьям, забрался на одно из них и осмотрелся. Опять ничего необычного. Впереди, в сторону Дона виднеется настоящая рощица деревьев. До нее километра полтора. Но перед ней ерик распадался на два рукава, и левый постепенно превращался в небольшое вытянутое озерцо, гладь которого была усеяна водоплавающей птицей.

Среди деревьев мне попался камень, который я положил на видное место, чтобы позже забрать и сделать из него топор. Ухватив, сколько смог, толстых сухих веток, медленно пошел назад. Взял немного в сторону от своего следа, обогнул островок терновника и был за это награжден, – заметил скопление крапивы. Насколько я помнил, ее молодые листья можно употреблять в пищу. Но главное, тут же росло немного цветущего зверобоя. Прекрасный получится чай.

Сушняк дотащил. Сходил с небольшой корзинкой, сплетенной женой, за зверобоем и подорожником, прихватил несколько больших костей. Опять сходил к месту, где оставил камень. Забрал его и захватил еще сушняка. По возвращении сел обтесывать камень. Потом прожег в подходящей палке угольками отверстие, вбил в него камень. Топор вышел так себе, большое дерево не свалишь, но толстые сучья обрубать сойдет. Обматывать для фиксации ничем не стал. Все равно не поможет. Лучше пользоваться аккуратнее.

Опять наловил крупных раков – их было полно – и запарил в яме с влажной травой. Листочки молодой крапивы, дикого щавеля, подорожника, корни рогоза, мясо раков были съедены без остатка. Попробовали было запечь корни обычного камыша, который с метелками, – нет, почти несъедобно.

Обмыл кости и показал детям, как затачивать их о камни. Сам заточил с обеих сторон тонкую косточку длиной с фалангу пальца, привязал к ней метровой длины веревочку, а ее – к гибкой трехметровой палке. Насадил червя и забросил в воду среди камышей. Поплавком служил кусок коры. В этот раз хотя бы клюнуло несколько раз, но рыба не заглатывала косточку полностью, не удерживалась на ней, просто съедала червей.

После обеда, проведенного около горящей печи, я наносил с берега песка к хижине, а Лиза принялась плести небольшую, квадратную сеть-телевизор. Дети помогали как мне – набирать кучи песка, так и маме – плести веревки. С песком у них явно получалось лучше.

В полдень мы перестали подкладывать в печь дрова и замазали глиной все отверстия, чтобы плавнее остывала.

Метрах в двухстах от нас был небольшой песчаный пляжик. При очередном осмотре окрестностей я обратил внимание, что рядом с ним плавает дикая утка. Это натолкнуло меня на одну мысль. Я набрал кучу беззубок, чуть обжарил их, вытащил мясо из раковин, отнес его на этот пляжик и разбросал на песке. Через полчаса сначала одна утка, а потом и вторая подбирали на берегу кусочки мяса. Съев все подчистую, они уплыли, а я перешел ко второй части своего плана. Для этого очень пригодилась веревка из конопли, сплетенная Лизой. На том же пляжике я воткнул в землю под наклоном не очень толстую, достаточно гибкую длинную палку, так, чтобы ее верхний конец, будучи наклоненным к земле, оказывался в метре над центром пляжика. Если его отпустить, он, разогнувшись, по дуге взлетал вверх. К его концу я привязал двухметровую веревку, заканчивающуюся петлей. В центре пляжика я загнал как можно глубже в землю еще одну палку, так, чтобы она прочно сидела в земле и выступала над поверхностью сантиметров на десять. На конце этой палки была убрана кора и сделан камнем не очень глубокий пропил. Метр веревки оставался на петлю, которая лежала на песке. На расстоянии сантиметров тридцати от петли к веревке был привязан 1-образный колышек. Веревка, привязанная к гибкой, изогнутой палке тянула колышек вверх, но крючочек был зацеплен за пропил, и это не давало палке разогнуться. Стоило чуть потянуть за колышек со стороны петли, как он выскальзывал из пропила, палка мгновенно подскакивала вверх, унося за собой всю веревку и, соответственно, то, что захватывалось петлей.

Установив эту конструкцию, я разложил в середине петли и дорожкой к берегу кусочки обжаренного мяса беззубок, а сам притаился в камышах. Ждать пришлось с полчаса. Утка приступила к трапезе, постепенно дошла до петли, наступила в нее, потянула веревку. Механизм сработал. Утку, чья лапа оказалась схваченной петлей, подбросило вверх. Она затрепыхалась, стремясь вырваться. Я бросился к ловушке, боясь, что веревка не выдержит и порвется. Но она выдержала. Ура! Первая добыча!


Печь остыла. Некоторые обожженные сосуды треснули – из-за некачественного состава глины или из-за чего-то еще – но самый большой горшок литров на пять, крышка к нему и два горшка литра по два выдержали закалку и отдавали звоном, если по ним постучать ногтем.

До вечера я носил воду в яму возле хижины, месил из глины, песка и сухой травы раствор, которым обмазал стены хижины и подправил вытяжную систему камина. Соорудил под навесом очаг.

На ужин у нас была похлебка на основе утиного бульона, с добавлением мелко накрошенных листьев щавеля и молодой крапивы. Куски вареного утиного мяса ели каждый из своей одноразовой тарелки, сделанной из листа лопуха. Бульон пили по очереди из самого маленького горшочка. Зелень доставали ложкой из створки беззубки, привязанной к расщепленной палочке. На третье был отвар из зверобоя.

Время перед сном посвятили одежде. Теперь мы уже сможем закрыть свои тела от палящих лучей солнца. Перед тем, как уснуть, я вышел наружу, прислушался к окружающим звукам – ничего необычного. Проверил калитку, вырубил и бросил перед ней пару больших веток терновника.

Ночь прошла спокойно. Комары досаждали меньше – частью из-за того, что мы постарались забить травой и замазать глиной видимые щели, частью благодаря новому механизму плотного прижатия двери. Не было никаких тревожащих звуков. Мы с Лизой время от времени просыпались, изредка подкидывали дров в камин. В эту ночь мы уже могли накрыться циновками из мягкой травы.

Когда дети уснули, жена прижалась ко мне и зашептала:

– Ты представляешь в каком состоянии сейчас твои родители, и мои, если им уже сообщили о нашем исчезновении?

– Да капец. Им же правду не скажут, набрешут чего-нибудь.

– А ты веришь в то, что мы вернемся?

– Ну если они затеяли этот эксперимент, то наверно подумали не о том, как отправлять людей сюда и обратно. Логично?

– Какая в нашей стране может быть логика? Все через одно место.

– Ну раз мы тут все-таки оказались, было бы странно не позаботиться о нашем возвращении. Мы, по крайней мере, ценные свидетели эксперимента.

– А этих ценных свидетелей не обвинят в каких-нибудь нарушениях?

– Это дело десятое. Сначала нужно отсюда выбраться, а потом уже будем думать, как доказывать свою невиновность.


Утро я встретил в приподнятом настроении. У этого было несколько причин: ночью не донимали комары, вчерашний удачный эксперимент с охотой, обильный и относительно вкусный ужин, замечательный результат Лизиных опытов с керамикой и плетением. Первым делом я залез на дерево и осмотрелся – ничего необычного. Отмыл песком большой горшок, набрал воды, запалил очаг и поставил кипятиться воду. Затем вошел в протоку между камышами, воткнул в дно две палки, так, чтобы они чуть выступали над водой, и закрепил между ними квадратную сетку-телевизор. Вдоль верхней стороны квадрата была привязана простая сухая палка, обеспечивающая плавучесть, вдоль нижней – палка потоньше, на ней ближе к углам крепились два камня в мешочках из коры, которые опускали свой край вниз.

Дети с женой оделись, пришли к реке, умылись, почистили зубы, набрали воды. Мы все вместе прогулялись по окрестностям, прежде всего в поисках полезных трав. Насобирали щавеля, нашли еще немного цветущего зверобоя, сорвали еще каких-то незнакомых травок на пробу.

Вернувшись, я проверил телевизор – пусто. Принялся сооружать на дереве метрах в двух от земли площадку-гнездо. Сделал лестницу, чтобы в случае опасности мы могли быстро забраться вверх. Нашел и затащил на площадку несколько булыжников. К сожалению, камней поблизости было маловато. Сделал три коротких копья-дротика с заточенными костяными наконечниками. Также складировал их в «гнезде».

Взял топор, дротик покрепче и отправился к дальней группе деревьев. Вырубил там, или скорее выломал, три палки подлиннее. Притащил их к хижине и стал мастерить лестницу-стремянку на трех ножках. Пока занимался этим, услышал крики жены. Схватил копье и выскочил за ограду. Они с детьми бежали ко мне и что-то хором кричали. Оказалось, что просто стал дергаться телевизор. Лиза сама не решилась его проверять и помчалась ко мне.

– Ну ты даешь! – Я перевел дух. – Так можно и разрыв сердца получить.

– Ну а как тебя еще звать?

Вернулись к берегу, я залез в воду. В телевизоре трепыхался окунек на полкило. Вытащил его вместе с сетью на берег. Жена принялась его потрошить створкой ракушки, а я занялся починкой сети, которая была порвана в нескольких местах.

Скромный улов мы запекали в листьях и глине. Потом Лиза сидела и отделяла от мяса мелкие косточки для детей, чтобы они не поперхнулись. Мы с ней позавтракали травками и запеченными корнями рогоза.

Я поставил телевизор чуть поглубже и отправился доделывать наблюдательную лестницу. Все ее три ноги я развел на равное расстояние, а в промежутке двух из них закрепил корой перекладины. По этим ступенькам можно было забираться наверх и видеть, что находится за пределами терновой стены.

Удивительно, что за все это время мы не заметили в непосредственной близости от нашего жилища ни одной змеи. Но это не значит, что они не могут заползти к нам. Наше убежище было как-то защищено от зверья, но змеи и прочая мелкая нечисть могли спокойно пробраться сквозь терновник. Поэтому по внутреннему периметру дворика, впритык к кустам, я натыкал парные палки, между ними на землю наложил камыша, травы и коры. На внутреннюю сторону получившегося с метр высотой заборчика насыпал земли и дерна. Хоть какая-то преграда.

Сплавал на противоположный берег речки, набрал в корзину беззубок. Показал детям, как их обжаривать, складывать в корзинку, остужать в воде, разбивать и мясо бросать в воду, поближе к телевизору.

На берегу вырыл яму, ее стенки по периметру подпер палками. Дно, а затем и стены обмазал глиной с песком. Чтобы высушить стенки, развел внутри костер. Получилось хранилище литров на двадцать. Опять отправился с корзинкой на противоположный берег. Набрал раков, ссыпал их в хранилище, залил воду, накрыл яму ветками и крупными листьями. Сверху придавил листья палками, чтобы не унесло ветром. Сходил за раками еще пару раз. Наловил их в общей сложности десятков восемь. Весь улов разместил в яме.

То ли приманенный обжаренным мясом, то ли чисто случайно, в телевизор попался сазан кило на два. Если бы я сразу не бросился к нему, то, думаю, в итоге он порвал бы сетку и ушел. Но повезло, что дети быстро заметили дрожащие палки сети и позвали меня, а я находился поблизости.

Из сазана мы попробовали сварить уху. Не из цельного, покромсали на куски. Помимо листочков крапивы и щавеля попробовали добавить корень лопуха. Получилось нормально. Есть можно. Раков трогать не стали, оставили на вечер.

После обеда вооружились копьями – даже Жорик нес свое, с настоящим острым костяным наконечником – и отправились на небольшую разведку на север.

– Если что, бежим к ближайшим деревьям. Если деревья слишком далеко, прыгаем в реку. Дети держатся за маму, я отбиваюсь копьем. Внимательно смотрим по сторонам и под ноги.

– А кого нам надо бояться?

– Да кого угодно: волков, шакалов, леопардов, кабанов, даже медведей.

– А что здесь и медведи могут быть?

– Ну, в степи наверно нет, но может забредет какой-нибудь. Надо быть готовыми ко всему.

– Папа, а тут жирафы водятся? – спросил младший.

– Не похоже. Но не удивлюсь, если появятся носороги.

– Да ладно, – скептически произнесла Лиза. – Это же не Африка.

– Но и не наш мир. Мы здесь ничего толком не знаем.

Дошли до ближней группы деревьев, осмотрелись. Все в порядке. Пошли дальше. Еще полкилометра. Я влез на одинокое дерево и огляделся. Ничего. Наконец подошли к тому месту, где русло раздваивается. На противоположной стороне располагалась рощица деревьев, и среди них виднелась довольно большая ива. Нам встречалась одна, но совсем крошечная. Мы ее уже полностью ободрали. А хорошо гнущиеся ветки этого дерева будут очень кстати.

Жена с детьми расположились в тени одинокого дерева, на которое можно было залезть в случае опасности, а я поплыл к роще. Встав на берегу, осмотрелся и прислушался. Ничего. Прошелся вдоль берега, нашел пару камней, расколол один о другой, получив острый осколок. Нарезал большую охапку прутьев, обмотал с двух краев. Еще из одной гибкой ветки сделал подобие лямки, чтобы всю эту связку можно было закинуть за спину, а руки оставались свободными, ну или хотя бы одна рука. Развернулся, чтобы плыть назад, и увидел, что дети и жена лезут на дерево, однако не кричат. Чуть испугался за них, но подплыв поближе, не заметил у них следов страха. Похоже, они просто решили полюбоваться с высоты новыми видами.

– Папа, там стадо, – закричал Коля.

– Какое стадо?

– Много маленьких коровок.

– Лиза, ты видишь?

– Нет.

– Это не коровки. Это барашки, – закричал Жорик.

– Да, барашки, – подхватил Коля.

Доплыв до берега, я поспешил наверх. У детей зрение гораздо лучше, чем у нас с женой, но и я смог разглядеть скопление каких-то животных далеко на западе. Стоят на месте, не бегут.


– А на лошадок они похожи?

– Нет, лошадки большие. Эти маленькие.

Возможно, это какие-то небольшие дикие животные, например, сайгаки. Я не стал озвучивать мысли о том, что если здесь есть стада мелких животных, то должны быть и те, кто на этих животных охотится. Не надо лишний раз пугать ни жену, ни детей.

Проследил взглядом за направлением течения нашей речки. Левый рукав, что переходит в озерцо, никакого заметного продолжения не имеет. Правый, идущий к северу, петляет, теряясь в итоге в камышах. А камышей дальше полно, и не поймешь, есть ли среди них глубокая вода, или же это скорее болото.

– Да, похоже, отсюда до Дона нет водного пути, – поделился я мыслями с Лизой.

– Все-таки будем уходить? – с чуть заметной настороженностью спросила она.

– Нам нужен лес. Здесь мы долго не протянем. А весной, во время разлива, просто утонем.

– Когда пойдем? Зачем тогда оттягивать?

– Сплетем нормальную корзину с лямками, как у рюкзака, для большого горшка, воду нести. Нажарим утятины, если охота будет, и можно идти. Наверно, послезавтра утром.

– А если на плоту?

– Боюсь, наша речка скоро кончится. Я не видел ее продолжения. Пойдем по тому берегу. Переправимся и двинем вдоль берега, переходами от дерева к дереву.

– А дальше?

– Вверх по течению Дона впадает речка Кумшак. Туда километров сорок-пятьдесят. За сколько мы пройдем это расстояние не знаю, но это самое подходящее на мой взгляд место – там начинается возвышенность, где нас не затопит.

– Мне кажется, это разумно. А если вдруг здесь кто-то появится, как они узнают, где мы?

– Мы оставим им сообщение. На глиняной табличке.

Вернулись мы без приключений. По дороге старались собирать знакомые растения, чтобы не тратить время на их сбор в предстоящем походе. В телевизор, оставленный в воде на время нашей экскурсии, попало что-то большое, сильно изорвало его и ушло. Чинить сеть мы не стали. Раки не разбежались и не протухли, потому что в яме оставалась вода.

Вторую половину дня мы потратили на плетение двух корзин – для меня и для Лизы – и на изготовление обуви – плетеных сандалий, по две пары на каждого.

Раков к ужину сварили необычным способом – я сначала ошпаривал каждого рака в кипятке, потом отрезал у него шейку, отрывал клешни и только эти части кидал в кипящую воду. Так удалось сварить максимум мяса за один раз.

К вечеру поднялся небольшой ветерок и разогнал комаров. Поэтому мы смогли подольше посидеть у костра под открытым небом.

Лиза сидела, смотрела в звездное небо и молчала.

– О чем думаешь?

– А мы сейчас уже должны были ехать к морю.

– С морем не повезло, но скоро пойдем к большой реке.

– Остришь?

– А что остается делать? – я посмотрел на жену, притянул к себе и поцеловал. А потом мы долго глядели в небо, на привычные созвездия. Все как у нас, только не видно огней летящих самолетов.

Ночь прошла спокойно. Все хорошо выспались. Ожоги, полученные в первый день, уже никого сильно не тревожили. Больше всех тогда досталось Лизе, но она все это время стойко терпела.

Утром я первым делом сходил за дровами, обложил ими одно из деревьев, растущих на берегу, и подпалил. Лиза осталась поддерживать огонь, а я отправился за охотничьей приманкой – беззубками и корнями камыша. Нажарив и того, и другого, поискал в округе уток – к сожалению их поблизости нигде не оказалось. Пришлось идти по вчерашнему маршруту к речной развилке, а оттуда сворачивать к озерцу. Там, после долгих поисков подходящего места, я соорудил сразу две ловушки.

Пока я таился в камышах, наблюдая за ловушками, мимо меня проплыли две утки, метрах в пяти – один раз, другой. На третий моя охотничья натура не выдержала, и я метнул в них свой дротик. И, о счастье, попал. Не сильно, но ранил. Кость наконечника с зазубриной зацепилась за плоть и не позволила утке уплыть, пока я спешил к ней.

После этого еще часа два пришлось ждать. Утки не спешили к ловушкам. Одна сработала, но неудачно, петля не ухватила лапу. Я взвел ловушку еще раз. Через полчаса в нее наконец угодила утка. Я снял обе петли с ловушек и с богатой добычей отправился в обратный путь.

К моменту моего возвращения обжигаемое дерево уже перегорело внизу и рухнуло. Мне оставалось только обломать и обрубить с него ветки. После этого я затащил бревно в воду и проверил на плавучесть. Проблема была в том, что наши дети не умели плавать. Одного из них я бы кое-как смог перетащить на себе через речку, а вот другого жена не смогла бы. Значит, на какое-то время один ребенок должен будет оставаться в одиночку на берегу. Этого мы допускать не хотели, поэтому решили переправляться все вместе, держась за ствол дерева.

Одна утка стала нашей едой в этот день. Вторую мы разделали и зажарили на завтра, решив, что жареное мясо портится медленнее вареного.

Я сделал четыре глиняных таблички и на каждой из них выдавил цифру 4 и фигурку человечка, а также написал слово КУМШАК. Затем оставил таблички высыхать возле костра.

За вечер мы напекли много корней рогоза. Уже после ужина вскипятили большой кувшин воды. В один из малых горшков сложили куски жареной курицы, в другой – замотанную в листья и траву одну из глиняных пластинок. Вторую и третью пластинки я отнес в небольших ивовых корзинках, набитых травой, к месту нашего появления и к могиле сержанта и оставил там. Кроме того, на могиле я поставил крест, а треножник перенес на место нашего появления. Возвращался уже в темноте. Долго мы сидеть не стали, легли пораньше. Завтра нас ждал трудный день и начало долгого пути.

Глава 4. Море

Струг еле заметно покачивался на тихой глади крошечной бухты, окаймленной двумя песчаными косами, кое-где поросшими травой и даже небольшими, наполовину высохшими кустами с кривыми ветками.

– Эх, плоховат из луба такелаж, – Андреич с недовольным видом ощупывал потемневшие от воды грубо сплетенные веревки, которые притягивали к бортам здоровенные связки камыша. – Но пока все держится.

– Может, еще камыша добавим, вдруг волнение усилится? – Денис не хотел казаться испуганным, но его голос выдавал тревогу.

– Не дрейфь, матрос. Мы от берега не отдаляемся. Если что, доберешься вплавь.

– Андреич, не шути так с парнем. А то он в лодку больше не сядет, – не отрываясь от массирования затекшей ноги, вставил Руслан.

– Ну здесь останется. А что? Великолепное место: чистейший песок, прекрасная экология, отличная рыбалка. Да за такой отдых отваливают кучу денег. А тут совершенно бесплатно.

– Если мы добавим камыша, то снизится скорость. Мы и так идем медленнее, чем могли бы, – объяснил Денису Руслан. – В сентябре начнутся штормы, к этому времени нам нужно быть у цели.

– Парень, наше судно – настоящее произведение инженерного искусства. На более примитивных посудинах дикие полинезийцы, не знавшие металлов, преодолевали безбрежные просторы Тихого океана. А их предки пересекли Индийский океан и заселили Мадагаскар.

– О, Андреича понесло, – Маша попробовала уху на соль.

– Вот вы говорите деньги, – вступил в разговор Вовка. – А правда, что за деньги можно было купить что угодно?

– За большие деньги да.

– А у вас много было денег?

– Очень! Я даже смог себе купить смартфон. Ха-ха-ха. Шутка. Нет, много денег у меня никогда не водилось.

– А почему? Вы не работали?

– Я был студентом, и подрабатывал писаниной.

– Рассказы писали?

– Статьи, для сайта.

– Вы в интернете работали? – загорелись глаза у Вовки.

– Ой, Вова, хватит смешить. Дураком я был. Чушь всякую писал. По молодости мозгов не доставало, поэтому меня хватало только на идиотские статейки для сайта «Русские, вперед!», за них платили копейки. Был я, Вова, нищим писакой-идиотом на подхвате у чуть менее нищих фанатиков-идиотов, – улыбка сошла с его лица.

– Давайте обедать, – Маша сняла большой медный котел с костра, а котелок поменьше, в котором уже почти закипела вода для чая, передвинула ближе к центру.

– Давайте, – Руслан достал свою деревянную тарелку. – Быстрее поедим, скорее поплывем дальше. Погода отличная. Надо пользоваться.


Солнце все ниже опускалось на западной стороне небосклона. Ветер утих настолько, что пришлось взяться за весла, чтобы направить струг к недалекому островку, за которым громоздилось скопление других кусков суши разной формы и размеров.

– Терек, – устало произнес Андреич. – В дельту далеко не углубляемся, комары съедят.

– Ночью дежурить будем? – спросил Денис.

– Нет, на островах нет ничего опасного. Если только змеи.

Мужчина перевел взгляд на Руслана:

– Ну что, Рус, сегодня уже танцуешь?

– Сплю.

– Тоже дело. Поедим и спать. Маша, что там с запасами?

– Один мешок уже пустой.

– За неделю. Нормально. Глеб, как причалим, проверьте мешки с едой. Чтоб все сухо было.

Ночью восточный ветер поднял на море приличную волну. Глеб с Вовкой, спавшие в струге, разбудили Руслана. Тот оценил обстановку и растолкал остальных. Волнение усиливалось. От греха подальше струг вытащили повыше на песок. Из-за набежавших туч было непонятно, когда же наступит рассвет. Закапал дождик. Сняли с мачты парус и кое-как устроили навес, под которым все и сгрудились, прижавшись друг к другу. Оставшиеся два мешка харчей поместили в центр, чтобы не замочило.

На страницу:
4 из 5