Город вечной ночи

Закончив с тем местом, где непосредственно произошло убийство, Пендергаст все так же молча, медленно и с мучительной тщательностью осмотрел всю музыкальную комнату, сейф и две другие комнаты на этом этаже таунхауса. После чего они поднялись на верхние этажи, затем на чердак. Там Пендергаст опять опустился на четвереньки в пыли перед сейфом и внутри его, отбирая в свои пробирки все новые и новые пробы.

Он выпрямился, насколько это позволял низкий чердачный потолок.

– Занятно, – пробормотал он, – весьма занятно.

Д’Агоста понятия не имел, что такого занятного увидел здесь Пендергаст, но знал, что спрашивать бесполезно, ответа все равно не получишь.

– Как я уже говорил, это должен быть кто-то из «Шарпс энд Гунд». Преступник точно знал, как работает система. «Точно знал» – это не пустые слова.

– Отличная ниточка, за которую можно начать тянуть. Кстати… касательно другого убийства. У вас есть еще какие-нибудь новости по делу о дочери?

– Да. Нам удалось получить копии нескольких засекреченных документов из полицейского отделения Беверли-Хиллс. Около восемнадцати месяцев назад Грейс Озмиан убила мальчика, находясь за рулем в нетрезвом состоянии. Сбила его и скрылась. Озмиан отмазал ее с помощью совершенно казуистических юридических уверток. Семье мальчика пришлось нелегко – они получали угрозы.

– Еще одна очевидная ниточка.

– Конечно. Мать мальчика покончила с собой. Отец вроде бы уехал на восток. Мы пытаемся его найти, чтобы поговорить.

– Вы считаете его подозреваемым?

– У него была сильная мотивация.

– Когда он уехал на восток?

– Месяцев шесть назад. Мы утаиваем эту информацию по очевидным причинам, пока он не будет обнаружен.

Они вернулись на первый этаж, и Пендергаст обратился к Карри и небольшой группе полицейских, стоявших рядом с ним:

– Я бы хотел посмотреть эти документы прямо сейчас, если не возражаете.

Карри достал из портфеля папку-гармошку и протянул Пендергасту. Агент мгновенно уселся на стул, открыл папку и принялся листать, вытаскивая документы, просматривая их, потом быстро возвращая на место.

Д’Агоста украдкой взглянул на часы. Десять минут первого.

– Мм, – сказал он. – Документов тут много. Может, вы хотите взять папку домой? Она вся ваша.

Пендергаст поднял голову, в его серебристых глазах загорелись недовольные искорки.

– Прежде чем я уеду, я бы хотел убедиться, что ничего не упустил.

– Хорошо, хорошо.

Д’Агоста погрузился в молчание, а Пендергаст продолжил листать документы. Все ждали с возрастающим нетерпением, пока минуты шли одна за другой.

Внезапно Пендергаст поднял голову:

– А где сотовый телефон мистера Кантуччи?

– В отчете говорится, что его не нашли. Звонки на него уходят в голосовую почту. Телефон выключен. Мы не знаем, куда он делся, этот чертов телефон.

– Он должен был лежать на прикроватном столике, рядом с зарядным устройством.

– Наверное, Кантуччи забыл его где-нибудь.

– Вы обыскивали его офис?

– Да.

– Наш мистер Кантуччи дважды был предметом рассмотрения большого жюри, раз десять полиция получала ордер на обыск в доме, я уже не говорю о многочисленных угрозах убить его. Он бы никогда не выпустил свой сотовый телефон из вида. Никогда.

– Ладно. И что вы хотите этим сказать?

– Убийца забрал его телефон. Забрал до убийства.

– С чего вы взяли?

– Убийца поднялся наверх, взял его телефон с прикроватного столика, пока Кантуччи спал, а потом вернулся на первый этаж.

– Нелепица какая-то. Если он это сделал, то почему не убил Кантуччи прямо там, пока тот спал?

– Превосходный вопрос.

– Может быть, он забрал телефон у мертвого Кантуччи?

– Невозможно. Как только мистер Кантуччи понял, что в дом кто-то проник, он сразу же набрал бы «девять-один-один». Отсюда неизбежен вывод о том, что при нем не было сотового, когда он проснулся и начал преследовать убийцу.

Д’Агоста покачал головой.

– Есть еще одна нерешенная загадка, Винсент.

– Какая?

– Почему убийца потратил столько усилий на то, чтобы вывести из строя систему сигнализации, но оставил работать камеры наблюдения?

– Это легкий вопрос, – ответил д’Агоста. – С помощью камер преступник наблюдал за перемещениями жертвы – знал, где в доме находится Кантуччи.

– Но, изымая у жертвы телефон, он и без того знал, где находится Кантуччи: спит в кровати.

Получалось, что Пендергаст прав в своем безумном предположении, будто убийца взял сотовый и вернулся на первый этаж, не убив Кантуччи на месте.

– Прошу прощения, но я с этим не согласен, – возразил д’Агоста.

– Подумайте, что сделал наш мистер Кантуччи, когда проснулся. Он не позвонил в «девять-один-один», потому что не смог найти свой сотовый. Он понял, что система сигнализации отключена, но камеры работают. Он немедленно достал пистолет и использовал камеры наблюдения, чтобы обнаружить преступника. Нашел его и увидел, что тот вооружен охотничьим луком. А у нашего мистера Кантуччи был пистолет с магазином на пятнадцать патронов, и к тому же он был отличным стрелком. Из ваших документов следует, что он нередко выигрывал соревнования по стрельбе из пистолета. Кантуччи решил, что его пистолет и мастерство намного превосходят охотничий лук незваного гостя. Это побудило его начать охоту самому, и я утверждаю, что убийца хотел именно такого развития событий. Это была ловушка. Жертву застали врасплох и убили.

– Откуда вы все это знаете?

– Мой дорогой Винсент, убийство не могло произойти никаким иным способом! Весь сценарий был тщательно проработан человеком, который на протяжении всего времени действовал спокойно, методично и без спешки. Это не профессиональный киллер. Это кто-то гораздо более изощренный.

Д’Агоста пожал плечами. Если Пендергаст хочет идти окольными путями, что ж, это его право – ему не впервой.

– Позвольте спросить еще раз: если справедливо ваше предположение насчет сотового телефона, то почему просто не убить этого парня в его постели?

– Потому что цель преступника состояла не в том, чтобы просто убить.

– Тогда в чем?

– А это, мой дорогой Винсент, и есть тот самый вопрос, на который мы должны ответить.

12

В шесть часов утра Антон Озмиан завтракал в своем кабинете: кружка органического чая пуэр, яичница из белков двух уток породы индийский бегун и кусочек горького стопроцентного шоколада весом в одну унцию. Меню завтрака оставалось неизменным вот уже десять лет. В течение рабочего дня Озмиану приходилось принимать много нелегких деловых решений, и для компенсации он так организовал свою жизнь, чтобы в ней необходимость принятия решений сводилась к минимуму – начиная с завтрака.

Он ел в одиночестве в своем кабинете, окна которого выходили на Гудзон, чья водная гладь в красноватом предутреннем свете напоминала полотно из жидкой стали. Раздался негромкий стук в дверь, помощник вошел с пачкой утренних газет, положил их на гранитный стол и беззвучно исчез. Озмиан перебрал газеты, просматривая заголовки в обычном порядке: «Уолл-стрит джорнал», «Файнэншл таймс», «Нью-Йорк таймс» и «Нью-Йорк пост».

«Пост» был последним в его списке, и он читал эту газету не ради новостей, а из антропологического интереса. Когда его глаза остановились на первой странице и ее обычном заголовке, набранном крупным шрифтом, Озмиан замер.

УБИЙСТВО НА ДОРОГЕ

Пьяная дочь Озмиана в прошлом сбила человека и сбежала

Автор Брайс Гарриман

Грейс Озмиан, недавно убитая и обезглавленная дочь интернет-магната Антона Озмиана, на своем «БМВ Х6 Тайфун» в июне прошлого года сбила в Беверли-Хиллс восьмилетнего мальчика. Она сбежала с места происшествия, оставив мальчика умирать на улице. Свидетель записал номер машины, и местная полиция остановила и арестовала ее в двух милях от места, где был сбит мальчик. Анализ крови показал содержание алкоголя в крови в количестве 0,16 промилле, что в два раза больше разрешенного.

Ее отец, миллиардер и генеральный директор фирмы «ДиджиФлад», нанял для защиты дочери команду адвокатов в одной из самых дорогих адвокатских фирм Лос-Анджелеса «Кросби, Уилан энд Пул». Грейс Озмиан была приговорена всего к ста часам общественных работ, а данные по делу засекретили. Ее общественная работа состояла в намазывании масла на тосты и подаче блинчиков в приюте для бездомных Лос-Анджелеса два раза в неделю по утрам…

Руки Озмиана стали дрожать, когда он начал читать, и дрожали до последнего слова. Вскоре дрожь усилилась настолько, что ему пришлось положить газету на стол, чтобы закончить чтение. Прочитав статью, он поднялся и, закричав от ярости, схватил стеклянную кружку с чаем и швырнул ее через весь кабинет прямо в картину Джаспера Джонса, изображающую американский флаг. Стакан разбился, прорезал холст и оставил на нем коричневые брызги.

В дверь тут же торопливо постучали.

– Не лезь ко мне! – прокричал Озмиан.

Оглядевшись вокруг, он схватил двухфунтовый железоникелевый метеорит и швырнул его в полотно Джонса, и космический бродяга разорвал картину на две части и сбросил со стены. Наконец Озмиан вцепился в маленькую бронзовую скульптуру Бранкузи и нанес пострадавшей картине, лежащей теперь на полу, еще несколько кромсающих ударов, завершив ее уничтожение.

Он остановился, тяжело дыша, и уронил Бранкузи на пол. Уничтожение картины, которая обошлась ему в двадцать один миллион долларов на аукционе «Кристи», имело положительный эффект в том смысле, что помогло ему справиться со вспышкой ярости. Озмиан стоял неподвижно, контролируя дыхание и дожидаясь, когда уровень адреналина понизится и сердечный ритм вернется к норме. Почувствовав, что вновь обрел психологически устойчивое состояние, он вернулся к гранитному столу и снова занялся статьей в «Пост». При первом чтении он упустил одну существенную деталь – фамилию автора.

Теперь он ее нашел: Брайс Гарриман. Брайс Гарриман.

Озмиан нажал кнопку интеркома:

– Джойс, я хочу немедленно видеть Изабель у себя в кабинете.

Он подошел в картине и посмотрел на нее. Невосполнимая потеря. Двадцать один миллион долларов, и, конечно, никто никакой страховки ему не выплатит, ведь он сам растерзал картину. Но процесс ее уничтожения принес Озмиану странное удовлетворение. Все эти миллионы долларов ничуть не утихомирили океан его гнева. Брайс Гарриман очень скоро поймет, насколько глубок этот океан, потому что, если возникнет такая нужда, он, Озмиан, утопит в нем этого ублюдка.

13

Будучи при исполнении служебных обязанностей, д’Агоста категорически отказался ехать в «роллс-ройсе» Пендергаста – как это будет выглядеть? – и в результате специальный агент, молчаливый и недовольный, поехал с ним на служебной машине. Д’Агоста довольно длительное время не сотрудничал с Пендергастом так тесно и забыл, каким геморроем бывает этот агент ФБР.

Пока сержант Карри вез их по Лонг-Айлендской скоростной автомагистрали, д’Агоста развернул номер «Пост», купленный сегодня утром, и снова взглянул на кричащий заголовок. Синглтон отчитал его сегодня утром за то, что он не поговорил с Изольдой Озмиан прежде Гарримана и не предостерег ее от разговоров с прессой. Статейка была выстроена весьма умело, для того чтобы привлечь внимание публики, повысить уровень истерии и обеспечить Гарриману в будущем постоянный поток «эксклюзивных» историй. Утром она погрузила д’Агосту в свирепое настроение, которое с течением времени только ухудшалось. Он убеждал себя, что ничего не может с этим поделать, что должен двигаться дальше и как можно быстрее размотать дело. Его люди уже отыскали отца погибшего мальчика: он обосновался в Пирмонте, штат Нью-Йорк, и работал там барменом. После того как они закончат беседу на Лонг-Айленде, Пирмонт станет следующим пунктом назначения д’Агосты.

Когда они подъехали к полупустому моллу в Джерико, где находился офис компании «Шарпс энд Гунд», д’Агоста удивился тому, что столь серьезное предприятие, специализирующееся на охранном бизнесе, имеет штаб-квартиру в подобном месте. Судя по всему, на этом участке в дальнем конце молла прежде размещался самый привлекательный магазин торгового центра, и на опустевшей наружной стене можно было даже разглядеть полустертую надпись «Сирс». Ничто не свидетельствовало о том, что это пространство вообще занято, кроме ряда машин – очень неплохих машин – на зарезервированной парковке. Похоже, компания «Шарпс энд Гунд» не просто не стремилась привлекать к себе внимание, а старалась быть практически невидимой.

Сержант Карри припарковался на месте для гостей, и они выбрались из машины. День стоял холодный, серый, и, пока они шли к двойным стеклянным дверям, резкий ветер гонял перед ними по тротуару старый пластиковый пакет. Здесь наконец обнаружился небольшой логотип «Шарпс энд Гунд». Скромный, но сделанный со вкусом.

Двери не были заперты. Д’Агоста прошел внутрь, Пендергаст и Карри последовали за ним и оказались в элегантном строгом холле, отделанном полированной древесиной твердых пород. За приемной стойкой длиной в двадцать футов сидели три секретаря, которые ничего не делали, а просто ждали, сложив руки.

– Нью-йоркская полиция и ФБР к Джонатану Ингмару, – сказал д’Агоста, наклоняясь над стойкой и показывая свой жетон. – У нас назначена встреча.

– Конечно, джентльмены, – откликнулась одна из секретарей. – Присаживайтесь, пожалуйста.

Д’Агоста остался стоять, Пендергаст и Карри тоже. Они ждали у стойки, пока секретарь разговаривала по телефону.

– Сейчас кто-нибудь выйдет, – сказала она с ярко-красной помадной улыбкой. – Всего через несколько минут.

Услышав это, Пендергаст направился в зону ожидания, сел, положив ногу на ногу, взял журнал и принялся листать. Его невозмутимость почему-то вызвала у д’Агосты раздражение. Он немного потоптался у стойки, потом все-таки пошел и сел напротив агента:

– Пожалуй, он еще заставит нас ждать.

– Именно это он и сделает. Мой прогноз – минимум тридцать минут.

– Чушь собачья. В таком случае я просто пойду туда.

– Вы не пройдете через баррикады запертых дверей и натасканных, как питбули, помощников.

– Тогда мы пришлем ему повестку, и он как миленький притащится к нам давать показания.

– У таких людей, как исполнительный директор «Шарпс энд Гунд», есть адвокаты, которые будут максимально тянуть резину и ставить вам препоны.

Пендергаст перевернул еще одну страницу единственного журнала в зоне ожидания. Д’Агоста отметил, что это «Пипл» и что внимание агента привлекла статья о Кардашьянах.

Д’Агоста вздохнул, свернул номер «Пост» и засунул в карман, скрестил руки на груди и откинулся на спинку кресла. Сержант Карри остался стоять с непроницаемым лицом.

Прошло не полчаса, а добрых сорок пять минут. Наконец за ними явился невысокий тощий человек с бородкой, в хипстерской шляпе и черной шелковой рубашке. Они проследовали сквозь череду еще более элегантных строгих кабинетов, прежде чем предстали перед Джонатаном Ингмаром. В его белом, почти пустом кабинете не было никаких электронных приборов, если не считать старомодного телефона на столе площадью с добрый гектар. Ингмар оказался худощавым человеком лет пятидесяти, с мальчишеским лицом и копной непокорных светлых волос. У него на лице было написано оскорбительно веселое выражение.

К этому времени д’Агоста был уже на грани безумия и прикладывал серьезные усилия, чтобы не сорваться. Его бесило, что столь длительное ожидание ничуть не взволновало и не озаботило Пендергаста.

– Мои извинения, джентльмены, – сказал исполнительный директор «Шарпс энд Гунд», помахав идеально наманикюренной рукой, – но день выдался напряженный. – Он посмотрел на часы. – Могу уделить вам пять минут.

Д’Агоста включил портативный диктофон, поставил его на стол, потом достал блокнот и раскрыл его:

– Нам нужен список всех бывших и нынешних работников, которые работали с Кантуччи или имели доступ к его аппаратуре.

– К сожалению, лейтенант, наши персональные сведения конфиденциальны.

– Тогда мы получим судебный ордер.

Ингмар развел руками:

– Если вы сможете получить такой ордер, мы, естественно, подчинимся закону.

– Послушайте, мистер Ингмар, очевидно, что убийство Кантуччи – дело рук кого-то из своих, оно спланировано и осуществлено человеком, который работал на вашу компанию и имел доступ к вашему программному коду. Мы будем очень недовольны, если вы станете препятствовать следствию.

– Это чистые домыслы, лейтенант. У меня тут строжайшая дисциплина. Мои работники проходят такую же проверку, как рекруты ЦРУ, если не более серьезную. Могу вас заверить, что вы идете по ложному следу. Вы, конечно, понимаете, что компания, занимающаяся вопросами безопасности, должна быть осторожной относительно информации о своих служащих?

Д’Агосте очень не понравился тон этого человека.

– Значит, не хотите по-доброму, Ингмар? Если вы не начнете сотрудничать с нами прямо сейчас, мы получим судебный ордер и затребуем анкетные данные ваших работников со времен Джорджа Вашингтона – и вам придется таскать вашу задницу на допросы в Уан-Полис-Плаза.

Он замолчал, тяжело дыша. Ингмар посмотрел на него ледяным взглядом:

– Милости прошу. Ваши пять минут истекли, джентльмены. Мистер Блаунт проводит вас.

Снова появился энергичный хипстер, но тут Пендергаст, который до тех пор не произнес ни слова и не выказывал никакого интереса к разговору, неожиданно обратился к д’Агосте:

– Вы позволите взглянуть на этот номер «Пост»?

Д’Агоста передал ему газету, недоумевая, зачем она понадобилась Пендергасту. Агент ФБР развернул газету перед Ингмаром и поднес к его лицу:

– Вы, конечно, читали сегодняшний номер «Пост»?

Ингмар с отвращением схватил газету, посмотрел на нее и отшвырнул в сторону.

– Но вы не прочли статью Брайса Гарримана на первой странице!

– Меня это не интересует. Блаунт, проводите их.

– А вам следовало бы поинтересоваться, потому что завтра на первой странице будет статья про вашу компанию и про вас.

Наступила гробовая тишина. Через несколько секунд Ингмар заговорил:

– Вы угрожаете сливом информации в прессу?

– Сливом? Вовсе нет. В данном случае правильное слово – «информирование». Публика требует информации об убийстве Кантуччи. Мэр Делилло озабочен. Правоохранительные службы обязаны держать общество в курсе того, как продвигается расследование. Вы и ваша компания будете показательным примером нашего продвижения.

– Что вы имеете в виду?

– Согласно основной версии следствия, убийца работал в вашей компании. В вашей компании. Таким образом, вы сами становитесь заинтересованным лицом. Вам нравится выражение «заинтересованное лицо»? Оно так богато скрытыми смыслами, содержит столько неясных намеков, ничего на самом деле не утверждая.

К удовлетворению д’Агосты, лицо Джонатана Ингмара переменилось весьма примечательно: надменная самоуверенность исчезла под набухшими венами и покрасневшей кожей.

– Это чистейшая клевета. Я вас засужу – пожалеете, что на свет родились.

– Это было бы клеветой, если бы не было правдой. А это правда: в данном деле вы действительно заинтересованное лицо, особенно после вашего дерзкого отказа сотрудничать с нами. Я уже не говорю о том, что вы заставили нас прождать в холле сорок пять минут в компании с Кардашьянами.

– Вы мне угрожаете?

Пендергаст издал пренебрежительный смешок:

– И как это вы сообразили?

– Я вызываю моего адвоката.

Но прежде, чем Ингмар сделал что-нибудь, Пендергаст достал сотовый и набрал номер:

– Отдел городских новостей? Пожалуйста, свяжите меня с мистером Гарриманом.

– Постойте! Хватит. Отключите телефон.

Пендергаст нажал кнопку на телефоне:

– А теперь, мистер Ингмар, не могли бы вы уделить нам еще несколько минут, а может быть, и часов вашего драгоценного времени? Давайте начнем с тех, кто устанавливал систему у Кантуччи. Я очень рад, что процесс отбора служащих в вашей компании сравним с ЦРУ. Пожалуйста, принесите досье на этих людей. Кстати, ваше досье нам тоже понадобится.

– Я подниму страшный шум. Помяните мои слова.

Тут заговорил д’Агоста. Его мрачное настроение начало улетучиваться.

– Посмотрим, Ингмар, посмотрим. Как вы только что сказали? «Милости прошу»? Спасибо, вы очень любезны. Так что несите эти досье, и побыстрее.

14

Карри высадил Пендергаста у «Дакоты» (агент ФБР привел какие-то туманные объяснения, почему он не может поехать с ними в Пирмонт, на разговор с отцом погибшего мальчика), а сам с д’Агостой поехал по Вест-Сайд-хайвею, через мост Джорджа Вашингтона и дальше по Палисейд-паркуэй. Городок Пирмонт, штат Нью-Йорк, располагался возле магистрали 9W на западном берегу Гудзона, неподалеку от границы с Нью-Джерси. Карри был самым неразговорчивым из сержантов, за что д’Агоста был ему благодарен. Пока Карри вел машину, д’Агоста просмотрел досье, которые они скопировали в «Шарпс энд Гунд».

Систему в доме Кантуччи устанавливали два техника. Один все еще работал в компании и казался совершенно чистым; другой уволился четырьмя месяцами ранее. Вернее, его уволили. Фамилия его была Лэшер, и, когда он поступил в компанию пять лет назад, его анкета была чиста, но в последний год он, похоже, покатился под гору. В досье было множество предупреждений за опоздания, за несколько некорректных политических высказываний и за два неприличных замечания, обращенных к коллегам-женщинам, о чем они сами и сообщили начальству. Заканчивалось досье описанием инцидента с Лэшером, подробности не указывались, упоминалась только какая-то «яростная тирада», что и привело к его немедленному увольнению.

Пока Карри прокладывал путь через заторы на дорогах, настроение у д’Агосты, который сидел, откинувшись на спинку сиденья, улучшалось все больше. Этот тип, Лэшер, очень подходил на роль главного подозреваемого в убийстве Кантуччи. Недовольный жизнью мерзавец вполне мог отомстить выгнавшей его компании. Возможно, Лэшер сам убил Кантуччи, а может, стал сообщником убийцы, продав свои инсайдерские знания. В любом случае это была чертовски хорошая ниточка, и надо постараться допросить этого типа как можно скорее.

Теперь д’Агоста более, чем когда-либо, был убежден, что два произошедших убийства никак не связаны и расследовать их нужно по отдельности. И вот вам доказательство: следствие в двух этих случаях шло совершенно разными путями. Отец погибшего мальчика Джори Бо, к которому они сейчас ехали, явно был заинтересован в убийстве Озмиан. Для д’Агосты это может стать двойной победой – раскрытие двух крупных дел одновременно. Если он и после этого не получит повышения, то не получит его никогда.

Он повернулся к Карри:

– Давай-ка я введу тебя в курс дела по этому парню в Пирмонте – Бо. Погибший мальчик был его единственным ребенком. Грейс Озмиан, совершившая наезд и сбежавшая с места происшествия, и есть та самая жертва, смерть которой мы расследуем. Тот случай практически сошел ей с рук. После смерти мальчика семья распалась. Мать стала алкоголичкой и в конечном счете покончила с собой. Отец какое-то время провел в клинике для душевнобольных и потерял свой ландшафтный бизнес в Беверли-Хиллс. Полгода назад он переехал на восток. Работает в баре.

– Почему на восток? – спросил Карри. – У него здесь семья?

– Мне об этом не известно.

Карри еще раз кивнул. Это был крупный парень с круглой головой и коротко стриженными рыжеватыми волосами. Выглядел он не очень умным, да и говорить был не мастак, но д’Агоста в конечном счете пришел к выводу, что сержант умен, чертовски умен. Просто он не открывал рта, когда ему нечего было сказать.

Они съехали с Палисейд-паркуэй на магистраль 9W и направились на север. До часа пик было еще далеко, и уже через несколько минут они добрались до Пирмонта. Это был очаровательный городок на Гудзоне, с пристанью вдоль гигантской дамбы, которая и дала городу имя[10], с прелестными деревянными домами, разместившимися на холмах над рекой, и с великолепным видом на мост Таппан-Зи. Д’Агоста вытащил сотовый и вызвал «Гугл-карты».

– Бар называется «Источник». Нам нужно на Пирмонт-авеню.

Он указал Карри направление, и вскоре они подъехали к привлекательному на вид питейному заведению, вышли из машины и двинулись ко входу, сгибаясь под порывами буйного ветра с Гудзона. В четверть пятого бар почти пустовал, за стойкой скучал бармен – крупный человек с телосложением портового грузчика, в майке без рукавов, с мощными руками в татуировках.

Д’Агоста подошел к бару, вытащил свой полицейский жетон и положил на стойку:

– Лейтенант д’Агоста, отдел по расследованию убийств нью-йоркской полиции. Это сержант Карри. Мы ищем Джори Бо.

Крупный человек уставился на них холодными голубыми глазами:

– Вы его нашли.

Д’Агоста удивился, но не подал виду. Ему удалось скачать из Интернета пару нечетких изображений Бо, однако они не имели ничего общего с накачанным ублюдком, которого он видел перед собой. У парня было совершенно непроницаемое лицо.