Год дурака

Два года мы с Жанной то ссорились, то мирились. Потом она сказала, что едет в Москву, исполнять свою мечту, пока ее время не ушло. Я сказал: вперед, исполняй. И она уехала. Потом приезжала несколько раз, последний – года три назад.

– Ты так спокойно отпустил ее? – поразилась я, глядя на Эрика широко раскрытыми глазами.

– Она хотела уехать – и уехала, – Эрик пожал плечами. – Как моя мама говорит: никого не держи, ни за кем не бегай. Твои люди всегда будут рядом.

– Но бросить маленького ребенка… потакая своим эгоистичным желаниям…

– У нее были другие приоритеты.

– И что? – возмутилась я. – Это ее не оправдывает. Она совершила омерзительный, бессердечный поступок. Она хотя бы присылает тебе денег на его воспитание?

– Она всегда была ужасная мотовка. Ей самой периодически требуется материальная помощь.

– Чудовищно. Это ваш общий сын, а она, фактически, сбросила его на тебя.

– Ну и что? Я люблю Деструктора, – Эрик смотрел на меня ясными синими глазами, не ведающими зла. – У нас все равно бы ничего не получилось. Если бы мы остались вместе, мы развелись бы даже раньше, чем четыре года назад.

– Это была ее инициатива?

– Да, ей сказали, что раннее замужество повредит ее карьере.

– И ребенок тоже.

– И ребенок. Все же я не понимаю. Я вырос без отца и ни на минуту не чувствовал себя ущемленным. Что происходит с Деструктором? У него есть я. У него есть лучшая бабушка в мире. Может, я делаю что-то не так?

По моему мнению, Эрик многое делал не так, но вслух я сказала не это:

– У тебя не было отца. А у него нет матери. Это совсем другая ситуация.

Мы помолчали. После этого разговора я начала лучше понимать Эрика. Вполне возможно, под оболочкой юного компьютерного задрота пряталась личность, способная испытывать глубокие чувства. Мне вспомнилось, каким безмятежным выглядит Деструктор, находясь рядом с ним. Пусть педагогические приемы Эрика и кажутся странными, но он, скорее всего, воспроизводит манеру воспитания матери и, объективно говоря, получился у нее довольно неплохим человеком.

– Мне пора. Я с ног падаю, а послезавтра сдавать проект, – решил Эрик.

– Да, кстати… твои ключи.

– Оставь себе. На всякий случай. У меня есть дубликат.

Я посмотрела на часы. Господи, завтра на работу, а я за все выходные ни разу не выспалась.

Во вторник я встретила Деструктора, одиноко стоящего посреди песочницы.

– Как дела? – спросила я.

– Здорово. Замечательно. Великолепно. Волшебно. Чудесно. Потрясающе.

– Игорек, у меня ничего нет с твоим папой. Он мне не нравится и никогда не понравится как мужчина, только как друг.

– Возьми вот это, – Деструктор протянул мне руку.

– Что это? – я повертела в пальцах клочок бумаги, выкрашенный черным фломастером.

– Это черная метка. Потому что ты мне тоже никогда не понравишься. А мама вернется. Они с папой снова поженятся, и у нас все будет хорошо.

Я улыбнулась ему – искренне, но не ожидая улыбки в ответ. И в тот момент моя депрессия оставила меня. Я отчетливо поняла, что у меня нет причин ходить грустной. Что я потеряла – всего-то обильно пьющего парня, не способного спокойно пройти мимо памятника Ленину, да еще и с ужасной мамашей в придачу. В мире, где случаются потери, действительно разбивающие сердце.

Глава 6: Чуткие уши Вселенной

К середине июня лето окончательно вступило в свои права, и даже в нашем скучном офисе началось цветение: сотрудницы сменили опостылевшие блузки и классические брюки на яркие платьица. Преобразилась даже Ирина – прекрасная и стройная в своем голубом дизайнерском сарафанчике, она смотрелась бы очаровательно, если бы догадалась сменить выражение лица. Только Диана осталась неизменной – все те же синие, черные, темно-серые цвета и облегающий фигуру покрой, делающий ее похожей на шахматную фигуру.

Аню повысили – она стала координатором (с сохранением прежнего уровня зарплаты, так что достижение сомнительное). Она продолжала обедать с Ириной и дистанцировалась от нас, хотя раньше активно общалась с Дианой. Теперь, если дело не касалось работы, все разговоры с Аней сводились к обмену «привет – привет, пока – пока».

Роланд в честь лета расстегнул две верхние пуговицы рубашки, и у меня повышалась температура, стоило ему пройти мимо. Меня одолела навязчивая склонность к поиску информации о нем в Интернете, и мне даже удалось найти его старую, сто лет не обновлявшуюся страницу на Фейсбуке с единственной фотографией, на которой Роланд, по обыкновению облаченный в костюм, стоял на пляже и держал мяч. В процессе медитации на фото меня застала Диана, и мне пришлось соврать, что я просто впала в шоковое состояние оттого, что он притащился на пляж в костюме.

– С Ярослава станется, – буркнула Диана. – Он вообще странный. Не удивлюсь, если у него имеется отдельная стиральная машина для стирки трусов и носков.

Я была другого мнения. Я считала, что если Роланд оказался на пляже в костюме – значит, так было надо. Дома я видела его прекрасное лицо на обложках всех моих романов, вот только жаль, что он каждый раз обнимал разных женщин, ни одна из которых не была похожа на меня.

После того неприятного разговора на тему, что администраторов хорошо бы согнать в лепрозорий, где они общались бы только друг с другом, Ирина оставила меня в покое. Действия, связанные с базой данных, я довела до автоматизма и выполняла свою работу механически и безошибочно, как робот. Но только если Ирина ошивалась поблизости. Стоило ей отползти по своим змеиным делам, я раскрывала текстовый файл и погружалась в темные дебри романов Барбары Эрскин. Ее героини жили в холодных замках и претерпевали тиранию, жестокость и пренебрежение окружающих людей. Я тоже многое пережила в этом офисе.

Эрскин и кондиционер, дующий прямо в спину, отвлекали мое внимание от переживаний на тему несчастной личной жизни, но не заглушали полностью мысль, что вот уже лето, а я не сдвинулась с мертвой точки. Нет, так нельзя. Если и следующий день рождения мне придется встретить, поедая помятый торт из разбитого корыта, то… то все будет, собственно, как обычно. А если все будет как обычно, то я не выдержу и совершу суицид через обжорство.

Будь я древней гречанкой, то, не жалея сандалий, отправилась бы в Дельфы, попросить совета у Оракула. Но я была современная, рационально настроенная девушка и поэтому полезла в Интернет, где постоянно сидят всякие умные люди, горящие желанием рассказать, как защитить кожаные сапоги от скукоживания, как приготовить рататуй, где ставить ударение в слове «звонят», и прочее, и прочее. Озираясь, я забила в строке поиска «как стать счастливой» и, секунду подумав, Гугл выдал мне миллион советов, среди которых, может, один или два могли оказаться полезными. Персональные страницы психологов-консультантов я даже не стала просматривать, потому что знала по себе, что профильное образование не мешает человеку быть плохим профессионалом. Так… амулет на счастье… золотое покрытие, полудрагоценный камень… только сегодня с 50 % скидкой… всего 4999 рублей. Нет уж, за такие деньги я соглашусь поплакать только на кулон из чистого золота. Статья «Шесть простых шагов к счастью», почитаем. «Принимайте себя такой, какая вы есть» – особенно когда сидите в депрессии и трениках и поедаете бутерброд с салом, запивая его пивом. «Живите настоящим» – ага, базой данных и этим проклятым кондиционером, от которого я точно заболею. «Пофантазируйте о том, что могло бы вас порадовать» – остров, поросший жасмином, и что? Какая чушь, закрываем… Мой взгляд уперся в слово «симорон», и я щелкнула мышкой.

«Симорон – это современная магия, которая осветит вашу жизнь, как солнце, наполнит ее цветом, как радуга». Я посмотрела на сидящую за толстым стеклом Ирину, чьим твердокаменным лицом можно было бы забивать гвозди. Да уж, мне не помешало бы немного солнца в этом офисе, где симпатичный вид за окном закрывают жалюзи и всегда включен электрический свет. «Симорон включает в себя множество простых ритуалов, искрящихся фантазией и юмором. Применяя их, вы очень быстро сделаете ваши мечты реальными! Так не упускайте шанс изменить вашу жизнь ПРЯМО СЕЙЧАС. Сформулируйте ваше желание, упакуйте его в красивый конверт, зарядите позитивной энергией и адресуйте прямиком во Вселенную!»

Вот над вами поржут в вашем почтовом отделении… Я скептически нахмурилась. От окружающих статью мерцающих картинок с розами, конфетами и котятами рябило в глазах. Я поспешила перебраться в раздел «Сбылось!» – истории тех, чью жизнь изменил симорон.

– Что изучаешь с таким интересом? – Диана заглянула мне через плечо и фыркнула.

– Я просто читаю. Я не верю в эту чушь, успокойся.

Диана снова фыркнула, и мне подумалось, что она лезет не в свое дело.

Вечером, кротко перетерпев еженедельное унижение у мамы и втиснувшись в трамвай, я мысленно перебирала прочитанное и терзалась амбивалентными эмоциями. Все это действительно казалось крайне нелепым. Танец «на удачу», позволивший студентке вытянуть на экзамене именно тот билет, который она знала лучше других. Медовая маска для тела, помогшая отыскать работу мечты – рекрутеры так и липли с предложениями. Поражало, как много людей рассказывали о подобном. «Это работает», – фраза, которая постоянно бросалась в глаза. Конечно, можно все свалить на случайность, но… не слишком ли много случайностей?

Я приказала себе не думать об этом. Я же не мама Эрика какая-нибудь. Кстати, надо бы заглянуть к нему, посмеяться вместе над всеми этими глупостями.

Но Эрика в квартире не оказалось. Вместо него я увидела Алю в блестящем ультракоротком платье, стоящую возле плиты и помешивающую подозрительное варево. Сегодня волосы у нее были иссиня-черными, как у Белоснежки.

– А где Эрик? – я так растерялась, что даже не поздоровалась.

– Ушел вместе с Деструктором за сгущенным молоком.

– Что вы готовите?

Мама Эрика резко развернулась на пятках и посмотрела назад.

– Там никого нет, – резюмировала она после тридцатисекундного молчания.

– Да, – недоумевая, согласилась я.

– Тогда зачем ты с ней разговариваешь?

Из осторожности я отступила в коридор, прежде чем спросить:

– С кем – с ней? Я разговаривала с вами.

– С этой унылой особой преклонного возраста. А я просто Аля. Со мной не нужно формальностей.

– Обращение на «вы» всего лишь проявление вежливости.

– Вежливость – это барьеры, которые люди ставят, чтобы держать дистанцию, – она заглянула в потрепанный журнал с рецептами. – Посолить, поперчить, добавить специи. Какие именно специи? В шкафу столько разных пакетиков. Придется брать наудачу.

– А я всегда считала, что вежливость – это то, что позволяет людям не передраться.

– Лучше бы подрались, – отмахнулась Аля. – Выпустить пар полезно. Знаешь, как говорят – добрая ссора лучше худого мира.

– Наоборот. «Худой мир лучше доброй ссоры».

– Да что ты, тогда же совсем какая-то бессмыслица получается! Так, две пачки творога… – пробормотала Аля. – Я видела в холодильнике одну. Думаю, этого будет достаточно, – Аля зашвырнула творог в кипящее варево, не задумываясь о неуместности данного ингредиента в компании овощей и мяса.

Я впала в прострацию. В этой женщине было что-то такое, отчего я постоянно подвисала («Как Windows 95», – сказал бы Эрик). Нелепая и внутри, и снаружи, она успешно создавала вокруг себя иррациональную атмосферу, даже стоя на крошечной кухоньке заурядной хрущевки. Под красное платье она надела фиолетовые леггинсы, а когда я опустила взгляд ниже, к ее босым ступням, то увидела кошачьи головы, нарисованные на ногтях ее больших пальцев. Внезапно я почувствовала сильную распирающую боль в голове. Мой характер можно было назвать кротким, и я редко позволяла себе чувство антипатии к кому-то, но эта женщина мне не нравилась. Слишком яркая… слишком самоуверенная.... слишком несуразная. В ней всего было слишком. Да еще эта история с отцом Эрика… Не то чтобы я совсем дошла до ручки, как некоторые авторши, героини которых до тридцати лет блюдут невинность, пока не встретят героев, способных подобрать ключ к их сердцам и не только, однако если бы я по молодости вытворяла нечто подобное, сыну я предпочла бы об этом не рассказывать.

Вероятно, мама Эрика тоже что-то обо мне думала, потому что вдруг выдала, посыпая жаркое ванилью:

– Ты слишком стараешься. Что там следом? Шоколад…

– Стараюсь? – не поняла я.

– Ну да. Поэтому у тебя все наперекосяк, – Аля нащупала шоколадный батончик в своей маленькой серебристой сумочке, небрежно брошенной на пол возле холодильника. – Это как танцевать с мыслью, что все на тебя смотрят, что юбка слишком узкая, а ноги слишком толстые, что до зарплаты еще далеко, зато твой парень уйдет от тебя уже завтра. Обязательно споткнешься. Попробуй жить не планируя. Не пытаясь всем нравиться и всегда соответствовать. Не стремясь решить все проблемы разом. Забудь о завтрашнем дне. Он будет потом. Просто будь такой, какой тебе хочется.

Кажется, сегодня я уже решила, что не нуждаюсь в психологической консультации. Тем более от женщины, которая мажет веки зеленым, надевая красное платье, и крошит в сковородку «Милки Вэй». Хуже настоящих психологов только парикмахерши, мнящие себя психологами.

– Знаете… знаешь, Аля, я уверена, многие люди, сейчас живущие на улице, рассуждали подобным образом. Они тоже не пытались соответствовать и делали что хотели. Хотели пить, и пили. Не хотели идти на работу, и не шли.

– Ты рассердилась?

– Нет.

– Вот опять. Лучше скажи: «Ты меня бесишь».

– Я не просила вас давать мне советы! Я не стремилась к общению с вами и не понимаю, почему вы на меня наскакиваете! Я не понимаю, с чего вообще вы решили, что умны или опытны достаточно, что рассуждать о том, как мне проживать мою жизнь, или как мне себя вести, или о чем мне думать! Вы даже тени для век подобрать не в состоянии!

– Не отвлекайся на тени для век. Всегда смотри прямо в глаза.

Сковородка зашипела, и мы одновременно перевели на нее взгляды.

– Осталось только добавить сгущенное молоко.

– Бред какой-то. Вы точно делаете все правильно?

– Как написано в рецепте.

Я заглянула в журнал.

– Да тут страницы слиплись! И получилось, что на одной стороне листа рецепт овощного рагу с мясом, а на обороте продолжение рецепта творожной запеканки!

Аля пожала плечами и подцепила вилкой кусочек со сковородки. Вытянула трубочкой ярко накрашенные губы, подула, попробовала.

– Тем не менее вкусно. Останешься на ужин?

«Ты издеваешься?» – подумала я, но вслух сказала:

– Спасибо, я сыта…

…по горло. Я удалилась с максимальным спокойствием и только в темном коридоре споткнулась о ее туфли.

М-да. Если эта дамочка и дальше будет тут околачиваться, мне придется свести общение с соседом к минимуму. Повезло Эрику, что у него сын. А то резвая бабуля постоянно таскала бы у внучки юбчонки.

Я разулась, переоделась в домашнее и устало присела на диван. Проклятый Симорон не давал мне покоя.

Одной из симоронских техник, о которых я узнала сегодня, была техника «Прыжка в другой мир». Ты громко озвучиваешь, что именно хотела бы исправить в своей жизни, и совершаешь прыжок в «новый мир», где твоя проблема будет решена. В примерах, приведенных удачливыми симоронцами, все они почему-то сигали с унитаза. Я не знала, имеет ли унитаз в симороне сакральное значение, но считала, что это довольно рискованно – поскользнувшись, легко сломать себе что-нибудь или же раскокать сам унитаз, что способно вызвать вопросы, особенно, если ты живешь на съемной квартире и пользуешься, соответственно, съемным унитазом. Наверное, особенно обидно, проорав: «Хочу быть богатой!», обнаружить, что у тебя нет денег ни на врача, ни на сантехника…

Нет-нет, умные девочки так не поступают. Они прыгают с удобного дивана на мягкий коврик.

Я встала на край дивана и немедленно ощутила на себе воображаемый осуждающий взгляд. Да кому какое дело, что я делаю у себя дома? Лишь бы я не делала этого на улице и не пугала лошадей. В конце концов, многие люди ведут себя странно, когда они одни. Женщины все время взвешиваются – до туалета, после туалета, после булочки, через два часа после булочки, без юбки, без майки, голышом. Мужчины отливают в банку из-под пива, так как боятся, отойдя от телевизора, пропустить гол. На фоне этих странных людей, которых я сейчас придумала, сама я смотрелась еще относительно нормальной.

Я задумалась, от какой проблемы я хотела бы быть избавлена, переместившись в новый беспроблемный мир, и ответа не пришлось искать дольше одной сотой секунды.

– Пусть Ирина исчезнет! – выкрикнула я. Одумавшись, добавила: – Из «Синерджи», – и прыгнула.

Прыгнула я хорошо, далеко, даже слишком, и впечаталась коленом в компьютерный стол. Катаясь по полу и поскуливая, я утешала себя тем, что хотя бы унитаз остался цел. Через пятнадцать минут я встала и похромала искать утешения в холодильнике, проклиная симорон и собственную глупость. К утру на коленке разлился здоровенный синяк, и мне пришлось идти на работу в брюках.

В офисе витала странная благодушная атмосфера, удивившая меня не менее, чем если бы я обнаружила, что сотрудники компании развели костер в корзине для бумаг и поджаривают на нем зефирюшки.

– Доброе утро, – Аня очаровательно улыбнулась, вызывая у меня желание обернуться и посмотреть, кому это она.

– Привет, – Диана с хрустом надкусила печенье. – А мы тортик купили.

– Что отмечаем?

– Иринин отъезд, конечно. Я забыла тебя предупредить?

– Она уехала?!

– Взяла отпуск за свой счет до конца недели и улетела в Италию. У нее там муж, оказывается.

– Итальянец?

– Нет, русский. Но живет в Италии. Если бы у меня была такая жена, я бы тоже предпочла держаться от нее подальше. Это второй ее муж. Надеюсь, первый прошел лечение у психотерапевта и сумел восстановиться.

Я села на свое место (коленка противно заныла) и потянулась к кнопке включения компьютера. Неужели… нет, конечно, это просто совпадение. И потом, я вовсе не просила отправить Ирину побалдеть под итальянским солнцем. Я хотела, чтобы она ушла из компании. А еще лучше вообще сменила сферу деятельности. Ей подошла бы профессия таксидермиста или патологоанатома. Потому что шкуры она сдирает прекрасно, да и мертвым будет легче смириться с особенностями ее характера, нежели живым. Эх, это немного печально, когда у тебя хороший день, а у глубоко неприятного тебе человека еще лучше… Я легко могла представить Ирину, с прикрывающей светлые волосы широкополой шляпой, лениво прогуливающуюся по благоухающим итальянской едой миланским улочкам. Вот и муж у нее в наличии (второй; а я и первого-то пока не нашла). Почему же она такая вредная?

Пальцы уже щелкали клавишей мыши, глаза скользили по строчкам:

«Итак, используя техники симорона, вы должны помнить о следующих правилах:

Первое: формулируйте свои желания предельно ясно и четко. Указывайте временные и пространственные рамки. Помните, если вы загадываете «Я хочу стать знаменитой», то ваше желание может осуществиться много-много лет спустя, когда ваши правнуки опубликуют ваш дневник.

Второе: Вселенная не любит частицы «не». Для Вселенной фраза «Я не хочу быть одна» звучит так же, как «Я хочу быть одна». Не используйте эту частицу, озвучивая ваши желания, и старайтесь избегать ее в повседневной речи.

Третье: Чтобы Вселенная прислушивалась к вашим желаниям, вы должны оставаться в гармонии с ней. Избегайте негативных переживаний и сами не причиняйте их окружающим. Не используйте грубые слова и не бросайте мусор. Настройте вашу душу на восприятие только позитивной энергии. Иначе вскоре вы обнаружите, что ваши желания более не исполняются».

Какая обидчивая Вселенная. Не успеешь поорать вволю, а она уже надулась. Может, потому она и услала Ирину в Италию и совсем ненадолго, что я повздорила с мамой Эрика? Эх, Вселенная, не стоит все относить на свой счет… Ладно, посмотрим, что еще у нее можно выклянчить, пока она не обозлилась на меня окончательно.

– Может, дело в отъезде нашей злючки, но глаза у тебя блестят как-то ненормально. Пойдем чаю с тортиком попьем, а? – предложила Диана.

С тортиком… интересно, в симороне есть что-нибудь о том, как есть и худеть? Хотя… учитывая, что скоро вносить платеж за квартиру, а деньги на исходе, мой жирок мне еще пригодится. Уходя в кухню, я стыдливо закрыла браузер.

После работы я потратила полтора часа на поиск толстянки (растения с мясистыми листьями, в народе прозванного «денежным деревом»), оправдывая себя тем, что мне нужно гулять больше, пусть даже от магазина к магазину. В итоге толстянка была найдена в «Дрим Лэнде» по возмутительной цене в 600 рублей. Ладно, я все равно давно собиралась украсить облупленный подоконник на кухне зеленым растением… Прижимая добычу к груди, я поковыляла домой на отчаянно ноющих ногах.

Дома я быстро сформулировала желание. Чего я хочу? Деньги. Когда? Да хоть прямо сейчас. Сколько? Чем больше, тем лучше. Из какого источника? Так, что там может быть… Родственники? Однозначно, нет. Повышение оклада? С этим мне, возможно, поможет захват офиса с автоматом, но никак не симорон… Укажем: «Из неизвестного внешнего источника». Теперь нужно было спрятать у корней растения монету самого крупного номинала, но десятки в моем кошельке не обнаружилось.

Дверь в квартиру Эрика была открыта, но я все равно постучалась. У Эрика на шее висела синяя беспроводная гарнитура, как всегда, когда он сидел за работой.

– Эрик, дай, пожалуйста, десять рублей. Только монетой, не бумажные.

Он порылся в карманах и нашел монету.

– А зачем тебе?

– Для моего денежного дерева.

– Денежного дерева? Тогда это оно должно давать тебе деньги.

– Вот для этого я и дам ему монету, – попыталась объяснить я.

– Маленький урок щедрости, – восхитился Эрик. – Может, тебе еще монет?

– Нет, достаточно. Это же совсем маленькое денежное дерево.

– Действительно. Деструктору я тоже установил предел. Нечего баловать.

– Ты потешаешься надо мной?

– Что ты, как можно. Я восторгаюсь твоими педагогическими приемами. Надеюсь, они дадут плоды. Или хотя бы вызовут цветение.

У себя на кухне я аккуратно, чтобы не повредить корешки растения, зарыла монету в землю. Симоронщики обычно использовали рифмованные присказки, но, как я ни старалась, вспоминалось только блоковское: «Ночь, улица, фонарь, аптека,/ Бессмысленный и тусклый свет./ Живи еще хоть четверть века -/ Все будет так. Исхода нет». Поэтому я просто сказала: «Дай денег. Ну, пожалуйста». В ту ночь я легла спать в тайной надежде, что проснусь с банкнотой, прилипшей к щеке. Ночью мне приснилось, что я пытаюсь нырнуть в золотые монеты, как делал в «Утиных историях» Скрудж Макдак, но оказалось, что это больно и неудобно, и я только наставила себе синяков.

Утром я проверила растение. Знающие люди утверждали, что с каждым новым листочком будет повышаться уровень моего благосостояния. За ночь, конечно, ничего не выросло.

День на работе прошел замечательно, как в старые добрые времена. Поступило несколько вакансий, и Диана распределила их между нами тремя. После недель над базой данных выполнение своих нормальных рабочих обязанностей воспринималось как поездка на Маврикий.

Возвращаясь домой, я увидела на земле монетку. Наклонившись за ней, я заметила, как неподалеку блеснула еще одна. И еще… и еще…

Ворвавшись в квартиру Эрика, я заверещала как резаная, потряхивая горстью монет:

– Смотри, что у меня!

Эрик оторвал от монитора лунный взгляд. Такое ощущение, что с тех пор, как я видела его в предыдущий раз, он так и сидел за компьютером.

– Ты пела в трамвае?

– Нет! Я нашла все эти деньги!

– Мне непонятен твой восторг. Деструктор так не вопил даже когда подобрал на тротуаре почти новый IPod с 40 гигабайтами памяти.

– Я никогда раньше ничего не находила!

– Ну, ты все время витаешь в облаках. Куда тебе до грешной земли.

– Эрик, ты только не смейся, но… – я начала рассказывать о симороне.

Эрик не рассмеялся, просто продолжил работать, слушая меня вполуха.

– Симорон… странное слово. Что оно означает?

– Ничего. Оно бессмысленно.

– Как и все связанные с ним действия.

– Эрик, это работает! Я же рассказала тебе про Ирину. Она уехала!

– Как я понял, ее отъезд был запланирован заранее. То есть она в любом случае бы уехала, скачешь ты с кровати или нет.

– Да, но деньги?

– Не надо в каждом стечении обстоятельств видеть проявление высших сил. К тому же ты была подсознательно настроена что-то найти, вот и стала внимательнее обычного. Да и сколько там денег?

Я посчитала.

– 127 рублей.

– А на покупку своей толстянки ты истратила…

– 600.

– Знаешь, не нужно быть бизнесменом с Уолл-Стрит, чтобы понять, что ты в убытке.