Дорога без конца

В это время в сквер, на соседнюю скамейку, пришла одинокая привлекательная женщина. Незнакомка достала из сумочки тонкий планшет и стала что-то просматривать, листая на экране страницы. На вид незнакомке можно было бы предположить чуть больше пятидесяти лет. Даже под пуховиком с воротником из песца, её фигура казалась стройной, а щиколотки ножек выглядывающих из меховых полусапожек выглядели тонкими и изящными. В окаймлении песцовой высокой шапки, в цвет воротника, с рыжим оттенком кончиков шерстинок натуральных шкурок, выделялось немного бледное лицо, с удивительно красиво посаженными умными глазами и небольшими прожилками вен на висках, оттеняемое тёмными, прямыми волосами, слегка ниже плеч, выпущенными из под шапки. Черты лица незнакомки казались тонко очерчены немного выступающими скулами, с чуть длинноватым носом и темно-карими, почти чёрными глазами. Над тонко прописанной верхней губой, в виде взмахнувшей крыльями чайки, виднелись слегка заметные усики, которые впрочем ни как не портили впечатления, а наоборот придавали всему образу женщины некую утончённую изысканность. Леонид Евгеньевич не сразу осознал, что в первый раз, как уже за много лет одиночества, он обратил внимание на другую женщину и так внимательно её рассматривает. Отставному бухгалтеру даже стало немного неловко от своей бестактной навязчивой любопытности, но необъяснимое желание ещё и ещё раз, лицезреть нечаянно пленивший его образ, оказалось сильнее природной воспитанности. Женщина, видимо почувствовав на себе изучающий взгляд постороннего человека, с нескрываемым раздражением привлекла его внимание:

– Извините, будьте любезны. Мне кажется, прежде чем вторгаться в чужое пространство никому не нужными обглядыванием с ног до головы постороннего человека, вы бы лучше обратили внимание на своего зверя. Не прилично, знаете ли, в общественном месте спускать с поводка бойцовую собаку.

Леонид Евгеньевич явно не ожидал такого реверанса от созданного в его голове романтичного образа незнакомки, так что некоторое время, совершенно опешив, не мог вымолвить ни слова. И первые произнесённые им слова оказались сказаны в защиту репутации Принца Уэльского:

– Обратил бы ваше внимание, уважаемая незнакомая мне незнакомка, что мой преданный друг принадлежит к породе благородного английского стаффордширского терьера, а не своего грубого американского потомка и отличается от непутёвого сородича исключительно миролюбивым, преданным нравом и примерным послушанием, – с поучительным тоном и обиженной интонацией начал мужчина просветительную лекцию в защиту своего подопечного. – Добрее моего терьера нет собаки на свете, руку вам даю на отсечение…

– Однако, руку вы свою, положим, оставьте пока при себе, – злорадно и с лёгкой иронией ответила незнакомка. – Нечего тут, в общественном месте, частями тела разбрасываться. А вот, что вы скажите по поводу вот этого невинно убиенного вашим миротворцем голубя, который как я понимаю, именно сейчас торчит из зубастой пасти вашего людоеда? – и женщина с издевательской усмешкой взмахнула рукой в направлении радостно подбегающему к скамейке хозяина терьера.

К своему глубокому удивлению и огорчению Тычина увидел, что действительно, его глубоко воспитанный и нежный домашний питомец свернул голову пухлому сизарю и победно тащит свой трофей к хозяину, что бы получить похвалу и благодарность за удачную охоту.

– Или вы теперь начнёте убеждать меня, что ваш поводырь так же заботился о бедной птице, нашёл оную замерзающей на снегу и производил искусственное дыхание? – уже совсем развеселилась, явно насмехаясь над Леонидом Евгеньевичем, женщина на соседней скамейке. – Искусственное дыхание и похоже, как и положено, изо рта в рот. Только немного перестарался, – и незнакомка окончательно залилась весёлым и беззаботным смехом, наблюдая недовольное и обескураженное выражение лица Леонида Евгеньевича.

После чего, явно празднуя свою победу в маленькой битве, незнакомка с ухмылкой вернула планшет в сумочку и удалилась в сторону площади Пяти углов, при этом слегка поигрывая бёдрами под пуховиком, как полководец триумфально покидающий поле выигранного сражения, давая явно понять, что потеряла интерес к подверженному противнику.

Весь последующий день Леонид Евгеньевич боялся себе признаться, что насмеявшаяся над ним незнакомка явно его заинтриговала. Он пытался не вспоминать приятный бархатный голос и пленивший его образ, занимая себя мелкими домашними делами по приготовлению ужина и уборкой в квартире. Потом отставной бухгалтер покормил собаку и смотрел вечерние новости. После повторной вечерней прогулки с терьером, который очевидно почувствовав настроение хозяина, старался меньше обращать на себя его внимание, мужчина взял прочётную книгу и лёг в постель. Перед сном он прочитал несколько глав романа «До встречи с тобой» Джоджо Мойес, начатого им не так давно, но строчки в абзацах почему-то расплывались перед глазами, смысл прочитанного терялся и вскоре, погладив голову лежащего на коврике у кровати четвероногого приятеля, Леонид Евгеньевич выключил торшер и с неудовольствием к себе за допущенную слабость тревожно уснул.

Несколько дней спустя, приходя в очередной раз на прогулку в городской сквер с Принцем Уэльским, мужчина в тайне надеялся на встречу с прекрасной незнакомкой, но то ли их встреча оказалась случайной, то ли неожиданно испортившаяся холодная погода, с ветром, небольшим снегом и моросью, отпугивала женщину от длительных прогулок.

ГЛАВА 2. МАЛЕНЬКИЙ РУЧЕЙ

Через неделю погода благоразумно нормализовалась, на улице снова потеплело и выглянуло весеннее солнышко. Еле дождавшись положенного обеденного времени, за надуманными домашними делами, Леонид Евгеньевич вышел из дома держа на коротком поводке Принца Уэльского, и с тайной надеждой, стараясь сдерживать эмоции и не переходить на быстрый шаг, целенаправлено двинулся к городскому скверу. На свою трость-помощницу отставной бухгалтер уже почти не опирался, а больше пользовался той как указкой, направляя и подгоняя вперёд, отвлекающегося на разные уличные мелочи терьера. Городской воздух, насыщенный нотками пробуждения северной природы, флюидами возврата к жизни после долгой зимней спячки, слегка пьянил голову отставного бухгалтера или это бессонные ночи мучительных раздумий и терзаний сыграли с ним злую шутку, но тот действительно теперь, словно глотнув до селе запретного воздуха свободы, словно парил во облаках, и его блуждающий взгляд, некому не обращённая улыбка на лице и неровный суматошный шаг, со стороны явно создали впечатление человека слегка помешенного, охваченного некой навязчивой идеей. И самое главное, что сам Леонид Евгеньевич с его трезвым расчётливым математическим умом, не мог или уже не совсем желал сопротивляться пагубному влиянию на себя этой запоздалой весны.

Издалека угадав знакомую фигурку на скамейке, за уже оттаявшими и потемневшими стволами рябин и подстриженных кустов сирени, мужчина почувствовал, что сердце его непроизвольно забилось чаще, а давление подскочило и понимая всю нелепость и неуместность их теперешней встречи, неумолимо приближался к ней.

Незнакомка видимо тоже вспомнила Леонида Евгеньевича и его собаку, и подняв голову, оторвавшись от обзора содержимого планшета, который как обычно держала в руках, улыбнулась новым знакомым.

– Ну, нет спасения от этих собачников, некуда от них укрыться, – пошутила она. – Пришли за очередной жертвой?

– Зачем вы так с нами, – улыбнулся не зная, что ответить и волнуясь, как ученик перед учительницей не выучивший урок, отвечал Леонид Евгеньевич. – Мы пришли с миром. И честное слово, рады снова вас увидеть.

– Вот даже как, – наигранно сердито удивилась незнакомка, – с места и в карьер. Да вы не далеко ушли в части воспитанности от своего питомца, – и она соблаговолила благосклонно улыбнуться.

– Знаете ли, – вдруг вырвалось у Тычины, – в моём возрасте не так-то просто найти достойного собеседника.

– Конечно, – продолжала издеваться прекрасная незнакомка. – В нашем трехсот тысячном городе, вашей жертвой, почему-то, стану именно я. Вы не маньяк случайно?

– Не надейтесь, – ответил Леонид Евгеньевич. – Сексуальная агрессивность в моём возрасте большая редкость. Разрешите всё-таки нам присесть?

– Как старому знакомому я вам это запретить не могу, – улыбнулась женщина. – И судя по внешнему виду и учащённому дыханию, посадка вам в данную минуту явно не помешает. Кстати, можно подкормить вашего охотника, чтобы он не пролил новой невинной крови?

– В принципе конечно можно, – удивился её просьбе отставной бухгалтер. – Только Принц Уэльский от посторонних лиц ничего не принимает, получил хорошее воспитание, знаете ли.

– Это я заметила, – подитожила с иронией собеседница.

Женщина, меж тем, открыла дамскую сумочку, достала оттуда упаковку с длинными, тонкими финскими колбасками, вынула из пакетика две штучки и протянула вкусняшки на открытой, изящной ладони с тонкими чувствительными пальцами, смотревшему на неё с подозрением и любопытством терьеру. Неожиданно для мужчины, Принц Уэльский, очевидно забыв о благородной родословной и высокочтимых предках королевских кровей, пренебрегая годами упорных тренировок и приличными манерами, потянул воздух чувствительным носом, затем беззастенчиво потянулся пухлыми губами к протянутым ему колбаскам, смахнул их толстым языком в огромную пасть и щёлкая белыми зубами со смаком и удовольствием проглотил, пуская с влажных губ слюну, после чего с видимой благодарностью, посмотрел в глаза незнакомке.

– Два ноль, – залилась женщина весёлым смехом. – Ещё один миф о воспитанности чопорных англичан повержен!

– Ну, что же ты брат меня позоришь, – укоризненно, с лёгкой иронией пожурил питомца Леонид Евгеньевич. – Продался за пару колбасок, где же это видано, такое поведение воспитанной собаки.

Терьер теперь же виновато спрятался за ногой хозяина и хитро посматривал в сторону незнакомки, видимо благоразумно рассчитывая получить от неё и оставшиеся вкусняшки. Женщина предложила, чтобы больше не испытывать терпение Принца Уэльского, отдать ему оставшиеся лакомство и отпустить погулять. Что они и сделали. И терьер, отпущенный хозяином с поводка, стал по заведённой привычке крутить восьмёрки между чугунными стойками парковых фонарей и барахтаться в уже намокшем от влаги снегу, подымая искромётные снежные брызги, пугая стайки сизых голубей, собравшихся на водопой у первых проталин на асфальтовых аллеях сквера, и редких прохожих, впрочем, далеко не отдаляясь от скамейки с новой знакомой.

– Наверно нам уже пора познакомиться, – предложила незнакомка. – Так как наши встречи из случайных уже переходят в разряд регулярных, а я с незнакомыми мужчинами, как порядочная дама, не разговариваю.

– Давайте по праву старшего, я начну первым. Меня зовут Леонид Евгеньевич, – в едином порыве отрапортовал отставной бухгалтер, – мне шестьдесят три года, я вдовец и уже на пенсии. Как говорится, теперь совсем один, как перст.

– А меня зовут, Виолетта Микко Виртанен. – и увидев явное изумление нового знакомого пояснила, – Отец мой был по национальности финн, а так как имя его в финском языке не склонялось, то и в русской транскрипции, в качестве моего отчества, записано также. Так что с первого раза, на слух, все принимают Микко за фамилию и это немного вносит путаницу в понимание истинного смысла, – представилась незнакомка. Её голос был приятным на слух, негромким, с бархатной интонацией и небольшим намёком на финский акцент, с неким затягиванием гласных звуков и упором на сдвоенные согласные. – Я вдова. И уже тоже на пенсии, если вас это интересует. Работу оставила совсем недавно. Ну, возраст мой вы сами видите, мне тоже почти под шестьдесят и кокетничать тут к сожалению не чем.

– Не может быть, – искренне изумился Леонид Евгеньевич такой откровенности незнакомки. – Я вообще-то подумал, что вам нет и пятидесяти. И очень, знаете ли стеснялся, прилично ли, что такой старик как я, вдруг заговорит с такой молодой и красивой женщиной.

– Теперь я понимаю, что после моего опрометчивого признания, камень с души у вас упал, – пошутила Виолетта Микко и благодушно рассмеялась.

Они просидели за разговорами на скамейке около часа. И это час пролетел для Леонида Евгеньевича как одно мгновение. Мимо спешили с обеда на работу служащие городской Думы и шли по своим делам простые горожане, пробегали играя в снежки школьники и молодые матери провозили коляски со своими новорождёнными малышами, принимающими первые солнечные ванны после долгой и тёмной зимы. Двое на скамейке говорили и говорили, и никак видимо не могли выговориться. Леонид Евгеньевич сам удивлялся как ему просто и легко давалось общение с этой совсем незнакомой недавно ему женщиной. Отставному бухгалтеру не приходилось стараться казаться лучше или хуже, слова и мысли возникали сами собой, естественно и непринуждённо. Истосковавшись по женскому вниманию и отзывчивому слушателю, Леонид Евгеньевич рассказывал Виолетте о своей прошлой работе, о выходе на пенсию, своём одиночестве и теперешней их жизни с Принцем Уэльским.

– А что значит в переводе ваша фамилия? – спросил он. – Это так необычно и красиво, Виртанен.

– Ну, во-первых, для финов это вполне обычная и распространённая фамилия, – поправила собеседника Виолетта Микко, – также как для нас допустим Иванов или Петров. А в переводе звучит конечно довольно ласково и романтично, – маленький ручей. Я в замужестве не захотела брать фамилию мужа, у него она оказалась Громов. Хотя признаюсь, Громов тоже звучит не плохо, во всяком случае громко. Сразу вспоминается фильм «Угрюм-река», безответная любовь, гордый черкез с бородой и тайга. Но было бы совсем странно и неуместно это сочетание, Виолетта Микко Громова, не правда ли?

– Действительно, – согласился Тычина, – немного странно. – Вопросов после этого к новобрачной наверно стало бы больше. А кем, извиняюсь, работал ваш муж?

– Мой муж полковник авиации, – с явной гордостью сообщила женщина. – Правда ведь, романтично? Мы жили в посёлке Заозёрном и муж служил в должности командира полка дальней авиации. Ещё бы немного и его бы забрали в Москву, на повышение в штаб армии.

– И что же случилось? – удивился Леонид Евгеньевич. – Он разбился на самолёте при выполнении очередного полёта?

– О нет, зачем вы так, – вздохнула явно слегка обескураженная неуместной шуткой нового знакомого Виолетта. – Всё намного прозаичнее, случился инфаркт и пока его везли из полка до Мурманска, Анатолий скончался по дороге, в скорой. Хотя муж являлся командиром полка, он много летал сам, для дальней авиации это свойственно.

– Извините, – попросил прощения Тычина за невольную бестактность, увидев непроизвольные слёзы на глазах женщины, которые видимо вызвали нахлынувшие на неё воспоминания.

– Что уж теперь поделаешь, прошлого не вернёшь, – Виолетта Микко вытерла глаза платком из сумочки и оставив его в руках продолжила. – Ведь я вышла за Толю, когда он только закончил лётное училище и получил свои первые лейтенантские звёзды и первое назначение из Оренбурга в Казахстан. А я в то время оказалась в Оренбурге на практике, после окончания института Инженеров Водного транспорта в Ленинграде. Раньше, ведь сами знаете, куда распределяли туда и ехали, особого выбора не предоставлялось. Так что, до Заозёрного, мы с Анатолием Геннадьевичем помотались по гарнизонам всей страны. Это уже потом, когда муж стал полковником, полк мы выбирали сами, поближе к Мурманску, к моим родителям.

– А ваши дети, Виолетта? Мне можно к вас так называть? – спросил Леонид Евгеньевич и после благосклонной улыбки Виртанен продолжил, – У вас есть дети и где они теперь живут?

– Да, что там, конечно давайте перейдём на ты, к чему эти условности. Есть дочь, Анжелика, – ответила женщина немного погрустнев. – У нас в последнее время сложились довольно непростые отношения. Когда она со своим мужем, два года тому назад, решила переехать в Анапу, мне пришлось разменять квартиру, в которой мы жили последнее время с Анатолием в Мурманске. Эту квартиру муж получил как командир полка, от командующего флота, за какой-то ответственный полёт его эскадрильи. И понимаете, поменять память отца на удобства, я к этому готова не была и приняла это с трудом. Словом, мы сейчас пока не общаемся. Но давайте оставим эту неприятную и крайне щекотливую для меня тему.

В это время Принц Уэльский, видимо уже порядком набегавшись, успел подмёрзнуть, подбежал к скамейке, взяв лежавший возле Тычины поводок в зубы и призывно посмотрел на хозяина.

– Как время быстро пролетело, – извинился Леонид Евгеньевич, посмотрев на часы. – Извините Виолетта, у нас режим. Шерсть у него короткая и долго нам на прохладном воздухе нельзя, простудится.

– Да, мне тоже уже пора, – согласилась Виртанен и улыбнулась. И погладив по лобастому лбу терьера, благосклонно принявшего ласку, забавно наклонив голову и задумчиво произнесла, – Принцев у меня в друзьях ещё не было.

– О, простите Виолетта, за наглость, – спохватился Тычина, – а могу я попросить у вас номер телефона? Знаете ли, я уже не в том возрасте, чтобы ходить и высматривать вас по скамейкам в парке.

– Вы думаете, что это будет ни слишком непристойно с моей стороны? – поинтересовалась с иронией Виолетта. – Уже после первого свидания давать незнакомому мужчине свой номер телефона?

– Я думаю, что нам уже можно наплевать на условности, – пошутил Леонид Евгеньевич. – В нашем то возрасте. В худшем случае вас примут за мою сиделку или сестру милосердия.

– Да вы ещё тот ловелас, – рассмеялась Виолетта Микко. – Ну, диктуйте ваш номер, – и записав в свой телефон услышанный от Тычины номер, женщина улыбнулась и задорно развернувшись на каблуках полусапожек, грациозно пошла по дорожке к выходу из сквера. Отойдя немного, Виолетта не оборачиваясь подняла на прощанье руку с телефоном и взмахнув ею в воздухе, сделала дозвон.

На следующий день, когда Леонид Евгеньевич совсем уже было решился позвонить Виолетте и пригласить свою новую знакомую как и положено в таком случае в кино, ему вдруг позвонил бывший одноклассник и старый приятель по мореходному училищу, Владимир Морозов, и напомнил, что в последнюю субботу марта, они по старой, давно заведённой традиции встречаются их славным 10 «А», мальчишки которого потом дружно пошли поступать в мореходку. Встреча назначалась в ресторане «Царская охота» на Кольском проспекте и никакие отговорки на болезни Леонида не принимаются, а если тот начнёт ссылаться на всякие неотложные обстоятельства, друзья приедут за ним, хоть на скорой помощи. Делать было нечего и звонок Виртанен, само собой, пришлось перенести.

С годами проведёнными в школе, а затем и в мореходном училище были связаны одни из лучших воспоминаний отставного бухгалтера, молодость, сокурсники, морская форма и морская романтика. Их дружный курс и трудовая практика, сначала в Баренцевом море, а затем, после окончания пятого курса, и в Атлантике. С перелётом из Москвы через Будапешт в Луанду, где команда получала на долгих полгода своё судно, БМРТ под номером 389 «Мыс Фрунзе». К сожалению, это было уже так давно…

БМРТ в очередной раз падал в пропасть и зарывался форштевнем в волну, следующая волна била в стальной корпус судна с огромной силой, в тысячу тонн морской воды, с глухим тяжелым грохотом сотрясая посудину по всем её переборкам и шпангоутам. Судовой дизель натужено стучал огромными поршнями, ворочая вал гребного винта, выгребая на верх из самой бездны. морской пучины. И так раз за разом, вверх, вниз, удары волн и бесконечная качка. Море у Шпицбергена штормило вторые сутки, трал не спускали, рыболовецкое судно просто болталось на банке и пережидало непогоду. Обычно кучно державшиеся в районе лова рыболовецкие суда разных стран и флотилий, разбросало штормом и только некоторые из них маячили между вздымающихся чёрных волн на горизонте. На палубу без указания капитана выходить было строго запрещено и команда БМРТ «Мыс Фрунзе», с портом приписки в городе Мурманске, развлекала себя ввиду отсутствия улова и соответственно трудовых подвахт на фабрике по переработке рыбы, игрой в нарды и вязанием мочалок из распущенных на нитки полипропиленовых цветных канатов, слушала судовое радио и травила байки. Лёня Тычина в отличии от остальных ребят-курсантов в их четырёхместной каюте, плохо переносил качку и его регулярно рвало и мутило уже почти целые сутки. Паренёк валялся с больной головой, измождённый этой бесконечной болтанкой на верхней шконке, а ребята внизу беззаботно травили байки, играли на гитаре и сражались в шахматы.

Этот короткий рейс являлся итоговой практикой после окончания четвёртого курса, курсанты должны были привезти из него характеристики для открытия виз для плавания в Атлантику и направления по распределению в должности, на флота. Рейс был рассчитан на три месяца, по ближним северным морям. В феврале в Норвежском и Баренцевом морях началась мойвенная путина и судно уже пропахло запахом свежих огурцов, так пахнет, только что поднятая тралом на корму, мойва.

В отличии от лова другой рыбы, где скумбрию или путассу необходимо ещё и разделывать перед заморозкой или консервацией, на мойве работы для экипажа судна совсем немного, идёт только сортировка рыбы на конвейере и укладка её в лафеты для морозильных камер. Замороженные брикеты рыбы упаковывают в коробки и отправляют в холодный трюм.

Основная работа в этот период лежит на палубной команде лова. Сначала подготовка трала, его спуск, проводка и подъем с уловом. Затем очистка трала от рыбы и её выгрузка на фабрику в трюм, осмотр сетей и их срочный ремонт, если потребуется, а так же укладка трала на палубе в готовности к очередному спуску. Люди на корме с тралом работают мужественные и сильные. Работа требует от них сноровки, умения и знания регламента работ каждым моряком на своём месте, слаженности всей команды лова, как на палубе так и в штурманской рубке.

Здесь некогда любоваться морскими видами и предаваться романтическим вздохам, здесь идёт серьёзная и порой опасная работа. Могучие лебёдки тянут трал длинными канатами, с поплавками и грузами, при спуске трала они могут захлестнуть не острожного рыбака, да и огромный мешок самого трала с нижней и верхними подборами, объёмным плетённым кутком, для удержания улова, многочисленными грузами и тяжёлыми траловыми досками, довольно устрашающая конструкция для новичка, когда это всё скрежещет, грохочет и гремит, устремляясь под собственным весом и силой воды по лотку кормы в море. При этом северные моря, Норвежское и Баренцево, редко спокойны, судно всегда болтает, холодные волны захлёстывают команду с ног до головы, а надо работать в любую погоду и в холод, дождь и в снег.

После многочасовых переходов и поиска косяка рыбы, судно сбрасывает трал и начинается захват рыбы, в эти томительные часы вся команда живёт ожиданием улова. Когда проводка трала заканчивается и судно сбавляет ход для подъёма трала, все, кто свободен от работы и вахты, высыпают на палубу, вплоть до кока и буфетчицы, и наблюдают это священнодействие. Старожилы уже по звуку напряжённой работы лебёдок могут определить сколько рыбы будет в сетях, а молодая команда с особым вниманием ловит новости из штурманской рубки от капитана о примерном весе улова. И вот наконец, сначала из моря показываются траловые доски, которые раздвигают подборы трала, его пасть, заглотившую косяк рыбы. Затем, с грохотом от грузов и поплавков, втягиваются подборы, и за кормой корабля появляется, в окружении слетевшихся к судну голодных чаек, сам наполненный рыбой мешок трала.

Здесь в зависимости от полноты улова рыбаки или шумно радуются успеху или разочаровано, ругают подводного царя, а про себя штурмана и капитана, за напрасные надежды. Жизнь рыбака в значительной мере зависит от удачливости и смекалки капитана. Нет улова, нет денег, вот и вся романтика рыбалки, это вам не прогулки при луне, это работа и от нее зависит, что и сколько принесёт моряк в кармане в семью, за долгие месяцы своей разлуки с домом. На судах-рыбаках как в колхозе трудодни, заработок от рыбы распределяется по паям, в зависимости от вклада каждого. Столько-то рыбы поймано за сутки, разделано и заморожено, столько-то закатано банок консервов и тресковой печени, намолото рыбной муки, столько вы и заработали. Распишитесь и получите. Всё отмечаться в большой таблице, повешено на всеобщее обозрение на стене камбуза и каждый из команды видит в моменте, сегодня я заработал столько и есть к чему стремиться. Всё открыто и честно. Не работаешь, – не ешь, закон моря!

Вот наконец, трал и куток затянуты на палубу. Мешок полон мойвой, как батон варёной колбасы. Затем трал поднимают лебёдками и высыпают рыбу в приёмный бункер, а то и в два, если рыбы много, и подают её в рабочий трюм, на рыбную фабрику. И пошла работа в трюме, сортировка, заморозка, загрузка холодных трюмов уже замороженной рыбой. И так три месяца напролёт, поиск косяка, спуск трала, проход, подъём. И ночью и днём и в шторм и в штиль, в любую погоду. Словом рыбалка в море, это вам не с удочкой на бережке посидеть.