Герой второго плана. Начало

Мне безумно хотелось поцеловать его, задумалась, как это было бы…

– О чём ты думаешь? – Неожиданно для меня спросил Феликс, прервав мои фантазии.

– Ты и сам можешь узнать.

– Я думаю, что постоянное моё присутствие в твоей голове излишне. Всё-таки мысли – это очень интимная вещь.

Надо же, добровольно отказаться от такого. Он очень сильный, я была бы не прочь прочесть его мысли.

– Я думаю, что все на нас пялятся.

– Пусть завидуют дальше, – прошептал Феликс.

И правда, с каких это пор меня стало волновать мнение других? Я положила голову Феликсу на грудь и закрыла глаза. Я почувствовала, как он коснулся губами моих волос. Было такое ощущение, что пол под ногами поехал. Я открыла глаза, чтобы проверить, так ли это: всё нормально, значит, проблемы у меня. Я подняла голову, чтобы взглянуть на Феликса и обнаружила, что наши лица были на ничтожнейшем расстоянии друг от друга. Моё сердце забилось чаще, и я поняла, о каких бабочках, порхающих в животе, всё время упоминают. Мне хотелось в нетерпении преодолеть расстояние между нашими лицами и чуть ли не плотоядно впиться в его губы, но я взяла себя в руки, с трудом. Всё и так развивается очень быстро. Не желая торопить события, я опустила голову. Феликс мягко коснулся губами моего виска. Пока я боролась с лёгким дурманом в моей голове, он тихо рассмеялся, как раз в тот момент, когда я наступила ему на ногу.

– Что? – Спросила я, не поднимая на него глаз.

– Ничего, всё прекрасно.

– Если это из-за того, что я наступила тебе на ногу, то это со мной впервые. Кстати, прости. Всему виной твоё влияние, – констатировала я.

Он вновь рассмеялся:

– Какое влияние?

Я подняла голову, его лицо было так же близко, как и в прошлый раз.

– Сам как думаешь… – Шепнула я и вновь опустила своё лицо. – Смотри, будешь продолжать в том же духе, придется покупать обувь на три размера больше.

Я глянула на Иру с Глебом. Они улыбались, и он что-то ей тихо говорил.

Через некоторое время я начала:

– Выходит, ты постоянно используешь свои способности?

Феликс отвечал, не отводя от меня глаз:

– Да. Главное, чтобы это не заметили люди. Мы ведь должны хранить тайну своего существования.

– Умение быстро передвигаться в пространстве – это магия или от твоей второй сущности?

– Это магия, и я быстро материализуюсь в том или ином месте, а не передвигаюсь.

Я чуть в удивлении приподняла брови. Хотя, если он проходит сквозь стены, то и материализация должна меня мало удивлять.

– А какова скорость при беге?

– Как у гоночного болида, но только в волчьем обличии. В человеческом немного медленнее. – Феликс отвечал спокойным, ровным тоном и даже где-то самодовольно.

– И человека своей воле подчинить тебе особого труда не составит? – Прищурилась я.

– С тобой я такого себе не позволю. Да и вообще, манипулировать кем-либо – подло.

У меня ещё было множество не заданных вопросов о такой загадочной персоне, как Феликс. Я уже набрала воздуха и открыла рот, чтобы задать ещё один, наиболее волнующий меня, но тут же осеклась и закусила губу.

– Спрашивай обо всём, что тебя интересует, – мягко заметил Феликс.

– Прости, если я застану тебя врасплох, но не мог бы ты рассказать о своём прошлом? До того, как ты встретился со всем этим и как потом ты оказался в «Щите»?

Феликс на секунду задумался, отведя взгляд в сторону. Потом он вновь посмотрел на меня и только через некоторое время сказал:

– Я не думаю, что здесь подходящее место. Я обещаю, что расскажу тебе, но давай дождемся окончания нашего вечера.

– Конечно. Ловлю на слове.

Мы ещё некоторое время танцевали, потом направились к своему столику. Тут же подоспел официант с нашим заказом. Мы поужинали.

– Феликс, спасибо тебе за ужин и, за вечер.

– Тебе спасибо, – улыбнулся он.

– Ты обещал мне рассказать о себе.

– Ну, раз уж обещал, где желаешь прогуляться, чтобы выслушать?

Я поморщилась. Идти гулять мне хотелось меньше всего, организм уже давно был готов ко сну, и мне не хотелось тратить силы на ходьбу, даже если речь идёт о ночной Италии.

– Предлагаю прогуляться до номера…

Тут ко мне подошла Ира:

– Простите, что прерываю, Рит, я спать. Феликс, – обратилась она к нему, – можешь не беспокоиться, Глеб и Давид тоже идут к себе, так что я под охраной. Ну, кажется, всё, приятно провести время.

– Ир… – Окликнула я, но та уже скрылась за столиками и даже не обернулась. Я посмотрела на Феликса:

– К тебе в номер.

Он кивнул, и мы пошли к выходу.

В лифте у меня начала кружиться голова, обычно, после появлялась сильная боль, но перестала, когда мы подошли к номеру Феликса. Он открыл дверь и пропустил меня вперед. Я прошла в комнату, где стоял диван с креслами и телевизором, включила свет. Гостиная в его номере была такой же, как и у нас с Ирой. Было душно и я начала обмахиваться, как веером, газетой, которая лежала на столике у дивана. Феликс сначала направился в спальню и включил там кондиционер, потом принёс стакан воды и сел рядом на диван.

– Я подумал, может, ты хочешь пить и вот, – подал мне стакан с водой.

Я отложила газету и приняла его:

– Спасибо, всё верно.

Комнату постепенно начал наполнять прохладный воздух. Я сделала глоток воды и посмотрела на Феликса:

– Начинай, я во внимании.

Он смотрел невидящим взглядом перед собой:

– Шел 1902, при рождении, я остался без матери. Меня воспитывал отец. Он был из тех, кто боролся за образование и школы в России. Отец был грамотным человеком и, благодаря ему, я научился читать и писать. В конце 1915 он сильно заболел, и я остался один. Из комнаты, в которой мы жили долгое время, меня выселили, так как оплачивать дальнейшее проживание я не смог бы.

Был уже ноябрь, и мне пришлось бы жить на улице, но один из товарищей отца позволил мне переночевать у его семьи. Его звали Степан.

Все спали в одной небольшой комнатке. Я, Степан, его жена Мария и двое его маленьких сыновей: двухлетний Саша и Никита четырёх лет. Уже глубокой ночью, когда я не мог уснуть, Никита поднялся из постели и направился к окну. Он взобрался на подоконник и опёрся ладонями о стекло, глядя в темноту. Я тоже поднялся и подошёл к нему, тихо окликнув, но тот даже не пошевелился. Я заглянул ему в лицо: оно было спокойным и неподвижным, так же как и взгляд. Ничего не понимая, я посмотрел туда же, куда и он, стараясь разглядеть хоть что-то среди падающего снега и темноты. Внезапно я почувствовал, как участилось моё сердцебиение, и перед глазами появилась словно пелена. Я заметил, что мальчик начал спускаться и двинулся к выходу, но не мог даже сдвинуться с места, словно я лишился разом всех чувств и не мог управлять своим телом. Потом я пришёл в себя и, всё ещё ничего не понимая, побежал за парнишкой на улицу, спотыкаясь и шатаясь, я вышел во двор, и моё зрение вернулось в норму. Даже больше, я видел всё гораздо чётче. Практически не чувствуя холода и снега под босыми ногами, я смотрел вслед Никите, идущему в переулок к какому-то незнакомому мне человеку. Я двинулся за ним, и ко мне постепенно начал возвращаться слух.

Я и представить себе не мог, что в столь поздний час могло быть так шумно на улице. Меня буквально оглушили голоса и ещё какие-то звуки, только потом я понял, что это был стук моего сердца и наши с мальчишкой шаги, но очень громкие. Я закрыл уши руками, но голоса от этого не ставали тише. Никита всё больше удалялся от меня, приближаясь к тому человеку. Среди голосов я отчётливо слышал один единственный, который звал: «Сюда, иди сюда.» Когда я ускорил шаг и уже догонял мальчика, мне в нос ударил жуткий запах застарелой крови, как на скотобойне. От этого мне почему-то захотелось закричать. Никита уже подошёл к мужчине и тот положил ему руку на плечо, не глядя на меня, начал склоняться к нему. Я набрал воздуха и хотел было крикнуть тому, чтобы он отпустил парня, но вместо слов из моей груди вырвалось рычание. Я увидел, как склонившийся к Никите мужчина резко выпрямился и посмотрел на меня. Я интуитивно бросился в его сторону и, подбежав достаточно близко, понял, что кровью смердело от него.

Тогда я впервые обратился и встретился с вампиром, и тот выделявшийся среди других голос в моей голове был зовом, которому не смог противиться четырехлетний ребенок.

Я очнулся на окраине города под утро, подо мной лежало растерзанное тело вампира. На том же месте меня и нашел «Щит». Двое людей в чёрных длинных пальто посадили меня в машину и отвезли во временный штаб. Я находился в состоянии шока и сначала ничего не понимал, но потом, придя в себя, мне объяснили, что произошло и кто я теперь. Поначалу меня считали обыкновенным оборотнем, как и я себя. Я не говорил им о голосах, не покидающих мою голову и после того, как разобрался сам, в чём же дело, открыл в себе и другие способности, которые мне предстояло научиться контролировать. С ребёнком Степана всё было в порядке, кстати. Он побежал домой, когда его начал искать отец, панику поднять не успели – утром с ними поработали сотрудники «Щита».

Как ты поняла, первым ко мне пришло умение чтения мыслей.

Меня сразу же заметили и повысили. Некоторое время я находился под опекой очень сильного мага. В нём были силы светлой и тёмной стороны, и ему было больше двухсот лет на тот момент. Его звали Жак. Он научил меня всему, что знал сам. Жак был мне, как отец.

Я был первый маг-перевертыш в «Щите», поэтому знали меня практически все, и я находился под постоянным наблюдением.

Жак познакомил меня с Мартой. Она сразу же приняла меня, как родного.

После того, как Марта показала Жаку моё будущее, он ни на шаг от меня не отходил. Я и сам не знаю, что он там увидел… У Марты стёрли воспоминание о видении, мой наставник же блокировал доступ к нему в его мыслях.

В «Щите» я получил надлежащее полноценное образование и, естественно, прошёл полные курсы для службы.

Спустя некоторое время, я получил своё первое задание, совместное с Жаком. Нужно было ехать во Францию и уничтожить шайку бесчинствующих вампиров, при этом сокрыть все следы, уничтожить улики, стереть память свидетелям – полная чистка. Но всё оказалось не так просто. Тогда я впервые столкнулся с Игнатом. Он находился под покровительством тёмных сил, которые встали на его защиту. Наших с Жаком усилий не хватило, чтобы подавить их полностью. Ситуация осложнилась в самый последний момент, когда тёмные силы решили нанести решающий удар…

Жак был убит тогда. Буквально с последним вздохом он передал мне всю свою силу. Я один довел дело до конца, уничтожив всех оставшихся вампиров и всё, касающееся этого задания. Игнат бежал, как крыса с корабля. Он скрывался до этих пор.

Тогда я думал, что не выживу. У меня не было поддержки, кроме Марты, когда мне приходилось бороться с желанием собственной мести, со своей животной сущностью и новой, обретенной силой, которая сжигала меня изнутри. Я был словно бомба с запущенным часовым механизмом. В «Щите» решили запретить мне пользоваться своей силой в течение нескольких лет, пока я полностью не реабилитируюсь. Когда я смог контролировать новые способности, меня вновь допустили до службы. Но оставалось ещё много работы над самоконтролем. Марта помогла мне справиться с этим и спустя почти девяносто лет я могу с уверенностью говорить о своей победе в этой борьбе с самим собой.

Феликс замолчал. Я сидела, не двигаясь, моё сердце разрывалось, и если бы я была впечатлительнее, то наверняка расплакалась бы. Мне было жаль его, искренне жаль и в то же время, я его немного боялась – я понимала, насколько он взрослее и сильнее, и почему именно он приехал за мной и Ирой, что кроется за этими глубокими глазами, сколько всего пережито…

Мои переживания не стоили и толики того, что пережил Феликс, мой Феликс… И Ира с Глебом – у всех них были тяжелые судьбы, у каждого своя история, полная тайн и страданий. Я злилась на себя за свою эгоистичность. Шок – вот моё состояние в этот момент. Феликс смотрел в сторону:

– Но теперь в моей жизни появилась новая глава, новый уровень. Самое главное, в ней появился смысл, а ни постоянная цель борьбы.

– Прости… – Шепнула я, пытаясь прогнать комок в горле.

Феликс посмотрел на меня сначала всё с той же задумчивостью, но потом немного обеспокоено:

– За что простить? – Он придвинулся ко мне и подал стакан с водой.

Я взяла стакан, не отводя глаз от Феликса, не на шутку обеспокоившегося, поставила его обратно на столик. Я чувствовала, что мои нервы уже не выдерживают, и я держалась изо всех сил, чтобы не показать своих глупых слез. Мне хотелось просто расплакаться, выпустить всё, что накипело за это время, всё, что терзало меня.

– Рита! – окликнул меня Феликс, но я была не в состоянии даже ответить ему. Я поднесла к своим губам палец, призывая Феликса помолчать и подождать немного.

– Дай мне несколько секунд… – Проговорила я.

Мне было неловко сейчас. Обычно, в такие моменты я просто утыкалась носом в подушку и ревела наедине с собой, пока со слезами не выйдет всё, что наболело. Но мне ни в коем случае нельзя было делать этого при Феликсе.

– Рита, я напугал тебя?

– Нет, Феликс, дело не в тебе, просто… – Мне, наконец, удалось прогнать комок в горле, – просто я вела себя так эгоистично всё время… Мне так стыдно, что я могла причинить тебе боль своим поведением и, – я неуверенно заглянула ему в глаза, – ты простишь меня?

Феликс обнял меня и прижал к себе:

– Непростительно то, как ты попусту коришь себя. Мне причиняет боль то, как над тобой истязается Игнат, а в остальном я счастлив. Да и вообще, сложившаяся ситуация оказывает давление на тебя.

Я положила голову ему на грудь и прижалась плотнее, закрыв глаза.

Сидеть бы с ним так всегда и не беспокоиться о предстоящем. Феликс начал тихонько меня укачивать, не ослабляя объятий. Как назло, у меня начали тяжелеть веки. Сквозь постепенно накатывающий дурман я услышала голос Феликса:

– Тебе нужно поспать, мы вылетаем завтра очень рано.

– Уже завтра. Слишком быстро… – Я чуть отстранилась, чтобы можно было посмотреть ему в глаза: они были светлыми, как красный бархат, коричневого цвета практически не осталось. Иссиня чёрные волосы прядями падали на лоб. Я высвободила руку и подняла её к лицу Феликса, убрала волосы с его лба:

– Твои глаза, – шепнула я. Меня поражал их цвет и то, как они его меняют в зависимости от настроения. Я уж не говорю о взгляде.

– Они стали такими после того, как Жак передал мне свою силу, – ответил Феликс.

Я, не отнимая руки, продолжила её путь ото лба к щеке. Интересно, его губы и впрямь такие горячие, какими показались мне, когда он впервые коснулся ими моей руки? От щеки я повела кончики пальцев к его губам. Феликс закрыл глаза, пока я отчерчивала их контур. Действительно, горячие.

Когда я впервые увидела Феликса и начала узнавать о нём всё больше и больше в общении, мне и в голову не могло прийти, что я буду сидеть вот так с ним, свободно касаться его лица, тонуть в его объятьях. Да, он прав, наша симпатия постоянно растёт и открывает для нас нечто новое…

Он посмотрел на меня. Моё сердце готово было выпрыгнуть из груди, когда я потянулась к нему. Феликс склонился и уже было поцеловал меня, как в дверь постучали. Я приложила ладонь к его груди: его сердце билось почти столь же часто, как и моё.

– Это Давид, – шепнул Феликс.

Поднимаясь, он провел губами от моей щеки к уху, от чего, казалось, осталась воспламенившаяся дорожка, а по телу побежали приятные мурашки.

Феликс открыл дверь, в которую влетел Давид:

– Прости, Фел, я помешал, наверное, – виновато посмотрел на меня, – привет, Рит.

– Здравствуй, – ответила я, приходя в себя.

– Выкладывай, – произнес Феликс, закрывая дверь.

– У нас проблемы. – Давид сел в кресло, – мне позвонила Инесса, поделилась свежими новостями.

– Ближе к делу, – сел рядом со мной Феликс.

– Оболочка миров начинает расползаться. «Гости» просто проходят сквозь образовавшиеся дыры. Пока по одному, но этого достаточно, чтобы нарушить баланс. «Щит» делает всё возможное, но пока нет ключа, дверь не захлопнется, вы ведь понимаете, о чём я? Нам нужно поторапливаться, если так будет продолжаться и дальше, то наш мир лопнет, как перекаченная шина. Кроме того, нам угрожает Игнат.

Феликс напрягся:

– Каким это образом?

– Представь, крысеныш теперь под крылом могущественной тёмной рати и он набрался наглости заявить «Щиту» о намерении перехватить самолёт с ключом при переправе в Рио.

Феликс фыркнул:

– Такой трус, как он не будет действовать так дерзко.

Давид рассмеялся. Я посмотрела на серьезное выражение лица Феликса.

– Вот именно, – икая, начал Давид, – Инесса сказала, что как только он узнал о том, что ты конвоируешь девушек лично, то тот даже зашипел.

Феликс ухмыльнулся:

– Действительно, нелепо. Ну, подарим ему самолёт-пустышку, он не сможет нас отследить. Но и недооценивать его нельзя. В этом и была моя ошибка в своё время.

– Да, да, ещё в какой-то книге читал: «…недооценив своего врага, вы…» – Давид поднял глаза к потолку, вспоминая.

– «…Вы пренебрегаете его способностями и тем самым допускаете роковую ошибку». – Продолжил Феликс, – это из «Устава юного патрульного».

Давид вальяжно закинул ногу на ногу:

– Ну да, я ведь это знал…

– Я распоряжусь, чтобы тебе предоставили возможность его перечитать. – Подначивал Феликс.

Давид махнул рукой:

– Да ладно тебе, Фел, я читал его пятьдесят лет назад, всего и не упомнишь.

– А я семьдесят, ничего, это пойдет тебе на пользу.

– Занудство только прибавляется с каждым годом, Рит, как ты его терпишь? Хотя, не важно. Ладно, мне пора идти, – подмигнул мне. – Увидимся ещё.

Давид вышел, а я сидела, прокручивая в уме услышанные цифры. Я сопоставила с ними свои девятнадцать, и мне стало не по себе.

– Значит, ближайшее время на улицах появятся ведьмы и призраки? Или что там ещё из потустороннего… – Промямлила я.

– Различные аномалии, полтергейсты в особенности.

Я в удивлении на него посмотрела.

– Мир полон загадок и тайн, люди забыли обо всём этом ради своего же спокойствия – заметил Феликс.

– Вот о каком хаосе идет речь. Если люди с этим столкнутся вплотную – подумать страшно. Я, например, до сих пор боюсь темноты, что же будет с теми, кто во всё это верит? – Призналась я.

Феликс отвел взгляд в сторону:

– Рита, тебя что-то напугало в детстве?

Я начала вспоминать, но ничего не вышло.

– Нет, не помню. Многие боятся темноты, особенно дети…

– Понимаешь, – начал Феликс, – ребёнком человек чувствует всё гораздо острее, интуитивно и инстинктивно, как заложено природой. Это не только помогает ему выжить, но и даёт возможность чувствовать и видеть то, что не дано взрослым. Стоит выключить свет, как дитя начинает паниковать, не только из-за того, что он не видит свою мать и что творится вокруг, но и присутствие чего-то иного, опасного. Не зря нас пугали тёмные шкафы и места под кроватью – там, как правило, самые надёжные порталы в детских комнатах. Не обязательно проникать сквозь них, чтобы именно напугать ребенка, просто иногда нет иного выхода. Появившись в одном из таких домов, «гость» делает всё возможное, чтобы остаться незамеченным, но провести ребенка достаточно сложно. Испуг – лучшее средство забыть в дальнейшем конкретную его причину. Не зря ведь ты можешь в мельчайших деталях описать любимую кошку или игрушку, но с трудом пса или паука, напугавшего тебя. Лишь сам факт и общие черты. Так и с боязнью темноты. Возможно, и в твоём детстве был подобный эпизод.

Я вновь напряглась:

– Нет, не было. Но я точно помню, что не ложилась спать без своей кошки Ириски. Она иногда даже сама приходила ко мне. А правда, что кошки охранники потусторонних врат?

Феликс рассмеялся:

– Пожалуй, это единственная достоверная информация из всего, что говорят в фильмах. Чувствовать подобные явления могут любые животные, кроме птиц и пресмыкающихся – у них уж очень низкий порог чувствительности. Выходит, Ириска была твоим охранником. Если ты и впрямь ничего не видела, возможно, темнота ассоциируется у тебя с неизвестностью, и ты боишься того и другого.

Мне было очень интересно слушать рассуждения Феликса и стыдно за свои страхи. Он это почувствовал:

– Рита, страхов не нужно стыдиться, их нужно принимать, только так их можно победить. Они – часть тебя.

Меня передернуло, вспомнив о том противном, холодном страхе полёта. Феликс прав, мне пора перестать бояться глупостей.

Меня одолели воспоминания о моей Ириске. У неё был противоречивый характер: она могла напугать практически любого пса, постояв за себя, но в то же время заботливо мурлыкала, лёжа у меня на руках или рядом, в постели. С ней я не боялась оставаться одна, она была словно моим талисманом. С Феликсом я чувствую практически то же самое. С ним будущее становится менее пугающим, и темнота, со своей мистикой уходит на второй план, возможно, потому, что он является частью этой мистики. Значит, я нашла свой талисман.

– Почему Ириска? – спросил Феликс.

– У меня день рождения летом. Мама говорила, что когда мне исполнилось три года, в нашем садике зацвел ирис. В этот же день я притащила домой котенка. Над именем долго не думали – назвали созвучно цветку. Я росла вместе с Ириской, которую очень любила, но когда мне исполнилось десять – она пропала. Я тогда сильно плакала.

Казалось бы, ерунда, но Феликс, почему-то, задумался.

Его лицо в эти моменты было как-то по-особенному привлекательно. Можно было бесконечно любоваться им… Я тряхнула головой.

– Ну, что ж, я рассказал тебе о себе, – бодрым тоном заговорил Феликс, – теперь очередь за тобой. – Смотрел он на меня с неподдельным интересом.

Эх, жаль его разочаровывать. Сейчас получу приз в номинации «Самая неинтересная жизнь».

Я пожала плечами:

– Да что рассказывать? Родилась, воспитывалась строгими родителями, друзей не завела, плохо перенесла стресс из-за экзаменов и поступила в университет, можно сказать, наугад выбрав факультет. И вот я здесь.

Феликс слушал меня и улыбался:

– Хороший рассказ. Коротко и ясно.

– Ладно, мне и в самом деле пора идти, – поднимаясь, неожиданно для себя, произнесла я. Мозг просто отключался, не хватало ещё тут глупостей натворить.

– Я провожу, – промурлыкал Феликс.

Мы дошли до двери, и я обернулась к нему:

– Ещё раз спасибо за вечер, я рада, что нам удалось поговорить.

– И я рад.

– До завтра, – я не знала, как с ним попрощаться, и просто ободряюще хлопнула его по плечу, он тут же поймал мою руку и потянул меня к себе. Феликс поцеловал меня в щёку и подбородок, не касаясь моих губ.

Со сбившимся дыханием и сердечным ритмом я прошла в открытую им дверь. Феликс не закрывал её и смотрел мне в след, пока я не вошла в свой номер.

Да, ну и вечер! Когда я вошла в спальню, Ира похрапывала в свойственной только ей манере. Безобидной она только казалась – завтра меня ожидало утро расспросов. Я укрылась одеялом, утопая в мягкой подушке, тут же отключилась.

Глава 9

Снов я не видела, лишь знакомый, леденящий кровь голос Игната: «Скоро, совсем скоро.» Я проснулась с тяжёлой головой, хотя это мало меня удивило. Боль постепенно нарастала, и смотреться в зеркало совершенно не хотелось. Меня знобило, и чувствовала я себя совершенно разбитой.

За окном ещё даже не показалось зарево. Я села в постели, массируя виски. Ира начала потягиваться:

– Надо же, пришла позже, а проснулась раньше. Ты как, Рит?

– Да ничего, как обычно. Спи, ещё рано.

– Ну, теперь я вряд ли усну…

Стук в дверь. Я не успела оглянуться, как Ира уже сопела, отвернувшись от меня на другой бок. Простонав, я спустилась с постели и поплелась открывать дверь. На пороге стоял Феликс в светло-бежевой рубашке и джинсах.

– Доброе утро? – Прокряхтела я, держась одной рукой за голову.

– Видимо не совсем доброе, – он прошел, закрыв за собой дверь, и приложил ладонь к моему лбу, – что он говорил?

Боль отступила.

– Ничего нового: скоро, совсем скоро…сразу видно фантазии ноль.

Феликс убрал с моего лица спутанные пряди волос и легонько щелкнул меня по носу:

– Поднимай Иру, мы все ждём вас внизу. Позавтракаем в самолете.

Феликс вышел. Я направилась в спальню, как услышала хлопнувшую дверь в ванную. Ира забаррикадировалась в ней. Я тщательно расчесала волосы, выудила несколько вещей из сумки, ожидая своей очереди умыться.

Наконец, приняв душ и почистив зубы, я снова почувствовала себя человеком. Пока мы с Ирой переодевались, наш разговор принял такое русло:

– Ну? Как дела с Феликсом? Ты выяснила, что хотела?

– Да, вроде бы, всё отлично…

– Ты, конечно, прости меня, но я его вчера просканировала.

Я бросила на Иру гневный взгляд: