Бейкер-стрит, 221

Люси вновь обосновалась у себя наверху, заперев дверь.

Вернувшийся со службы Кристофер сидел внизу, мрачно и неохотно отвечая на новые вопросы Кеннеди, тоже вернувшегося со своей экскурсии по памятным местам штата Мэн.

Я уныло и бесцельно слонялась по дому, ожидая, когда из больницы подвезут результаты анализов. Обследование Люси там провели по всем возможным параметрам и критериям, которые я могла только вспомнить, и времени это заняло немало… Лабораторный анализ карамели-тестера – им я занялась лично – ничего познавательного не принес. В качестве реагента использовалась неизвестное мне вещество, масс-спектрометр лишь приблизительно позволил судить о его составе; большие погрешности давала перемешанная с реагентом леденцовая масса…

Около семи вечера заскочил Артур Харкер – по-семейному, без предварительного звонка. И получил от ворот поворот: мистер и миссис Рокстон никого не принимают. Надеюсь, с ролью новой прислуги я справилась неплохо – прежнюю Кристофер рассчитал немедленно по обнаружении посиневшего леденца… Разочарованный Артур удалился.

А спустя еще полчаса заявился гость, которого пришлось-таки принять, – детектив Райзман. Оказался он мужчиной среднего роста и худощавого сложения, со щегольскими рыжими усиками.

– Что на этот раз? – более чем неприязненно спросил его Рокстон.

Беседовали они наедине. Я, добросовестно исполняя роль прислуги, провела детектива в гостиную и удалилась в соседнюю комнату, где уже находился Кеннеди. Благодаря несложному техническому устройству, звукоулавливающая часть которого осталась в гостиной, и двум парам наушников мы прекрасно слышали весь разговор.

Как выяснилось из слов детектива, совершено новое преступление. На этот раз именно преступление, которое, без сомнения, всколыхнет весь штат – хотя пока что информация о нем в прессу не передавалась. Найдена двенадцатилетняя девочка с перегрызенным горлом. Заключение экспертов о следах укусов пока не готово, есть подозрения на бродячую – а то и на вполне домашнюю – собаку. Но… Словом, детектив Райзман, очень хочет поговорить с миссис Рокстон. Потому что неподалеку от места находки трупа ночью снова видели «феррари». Цвет свидетель в темноте не разглядел. Вполне возможно, что красный…

Голос Рокстона прозвучал так, словно рот его обладателя был набит раскаленными добела железными шариками, – обжигающими язык и нёбо дикой болью, и заставляющими при этом говорить невнятно:

– Моя жена больна… Очень больна… Она ни с кем не может увидеться… Я запрещаю вам…

Повисла долгая пауза… Потом детектив сказал:

– При всем моем уважении, мистер Рокстон… Но окружной прокурор тоже наверняка заинтересуется этим «феррари», то и дело появляющимся на горизонте. Заинтересуется и выпишет бумажку, позволяющую побеседовать с вашей супругой вне зависимости от ваших разрешений или запрещений.

Скрипнул стул. Раздался звук шагов. Детектив направился к выходу, не прощаясь.

Через несколько минут Кристофер мертвым голосом говорил нам:

– Полиция знает всё… Всё… Днем я позвонил шефу полиции, Голтуотеру, – он весьма дружен с моим отцом. Хотел узнать о тех трех девочках, о пропавших… И… и… Он ничего не сказал мне… Ничего… Лишь успокаивал: работаем, найдем, разберемся… Примерно так говорят с раковыми больными – не подозревающими, что у них рак… Они всё знают про Люси… Может быть, не имеют пока доказательств – но знают…

Он замолчал – надолго. Потом сказал:

– Я не переживу ее ареста и суда… Вся семья не переживет… Миссис Рокстон не может оказаться за решеткой с такими чудовищными обвинениями – чем бы ни закончился процесс… Выбора нет. Я звоню Артуру. Пусть вызывает охотников… Пусть забирают…

Я и сама была шокирована историей с загрызенной девочкой. Неужели Люси оказалась столь ловкой комедианткой? Впрочем, мне приходилось встречать дьявольски хитрых шизофреников, актерские способности которых могли бы принести им не один «Оскар» и «Глобус»…

– Звоните, – глухо сказал Кеннеди. – Другого выхода действительно нет… Но прошу – выждите час. Нам с доктором Блэкмор необходимо тоже приготовиться. Вот уж не думал, что доведется когда-либо увидеть казнь вампира…

– Не увидите, – сказал Рокстон. Голос его зазвучал куда тверже. – Никто вас зрителем не пустит. Разве что можете послушать с помощью этих ваших штучек…

14.

Наблюдать кульминационную сцену своими глазами мне, к сожалению, не довелось. Поэтому попробую изложить ее в третьем лице.

Итак:

Близилась полночь. В обширной гостиной Рокстонов царил полумрак – лишь десяток свечей, расставленных тут и там, освещали ее.

Стояла тишина, нарушаемая тиканьем старинных напольных часов. Шестеро собравшихся молчали. Четверо из них – в длинных, до пола, черных плащах с глухими капюшонами – сидели на старинных стульях, расставленных вдоль одной из стен. Пятый, одетый точно так же, – сидел рядом с обширным столом. Шестой – лежал на этом столе, неясные контуры тела скрывались под черным покрывалом.

На другом столе – меньшего размера, стоявшем в углу – были разложены принесенные братьями-охотниками орудия. Колья – длинные, раздвоенные, и короткие, гладко зачищенные. Фонари, аэрозольные баллончики. Стояла объемистая бутыль со святой водой.

Внезапно тело, накрытое черным покрывалом, задвигалось – все сильнее и сильнее. Покрывало сползло с одного конца, открыв взорам собравшихся женские ноги, обтянутые ажурными колготками. Грубая веревка, опутывающая щиколотки, резко контрастировала с этими ногами, на редкость стройными и привлекательными.

Человек, сидевший у стола, встал. Поправил покрывало. И – ударил ребром ладони шевелящуюся фигуру – в районе не то головы, не то шеи. Шевеление прекратилось.

Один из сидевшей у стены четверки обратился к нанесшему удар человеку. Голос был глухой, искаженный:

– Зачем ты призвал нас, брат Джун? Если тебе есть что сказать – говори.

Спрашивавший выделялся среди собратьев ростом и шириной плеч – возможно, поэтому он казался среди них главным.

– Мне есть что сказать, брат Трувер… – ответил Джун медленно. – Но мне очень тяжело говорить… И сначала я хочу спросить вас, братья… Приходилось ли вам сталкиваться с тем, что врагом оказывался близкий вам человек? Друг? Родственник? И если приходилось – то как поступали вы тогда?

Джун сделал два шага в сторону четверки. Простер руку в их сторону.

– Ответь ты, брат Трувер!

Трувер ответил, не размышляя:

– Приходилось, брат… Я встал на этот путь именно тогда, когда вампиром оказался мой родной брат… Узы родства были сильны, но кровь невинных взывала к мести сильнее. Я отдал его братии, скорбя и плача в душе. И сам принял участие в казни.

– Ты, брат Юстас?

– Ты опять ошибся, брат, – я Фоб. Но я отвечу тебе. Близкий друг – с которым мы делили горести и печали – оказался виновен в смерти семи человек. Он был казнен моей рукой.

– Ты, брат Юстас?

Речь Юстаса звучала проще, не так патетично и книжно, как у его собратьев. Но столь же глухо и невнятно:

– Ну как тебе сказать, брат Джун… Чего не было, того не было. Не приходилось никого из близких как-то… Но если бы довелось – думаю, смог бы. А куда денешься? Устав есть Устав – не исполнишь, и живо самого…

– Ты, брат Деймос?

– У меня было подозрение, брат, очень сильное подозрение, – что близкий мне человек стал вампиром. Тогда – несколько лет назад – оно не подтвердилось. Хотя и не опроверглось полностью. Тест дал неоднозначный результат. И она осталась жить…

– Мы ответили на твои вопросы, брат Джун, – произнес Трувер. – Пора и тебе раскрыть все карты.

– Хорошо. Но сначала последний вопрос. Здесь, перед нами, – человек, который мне близок и дорог. Которого мы казним после проверки святой водой – я уверен в ее результате. Ответьте мне, братья: могу ли я отдать его вам в руки, но сам не участвовать в казни?

После короткого молчания за всех ответил Деймос:

– Нет, брат. Иначе в твоем сердце – хочешь ты этого или нет – когда-то поселится ненависть к нам. Единственное, что мы можем сделать, – это избавить тебя от первого удара. Как в случае с первой казненной вампиршей, ты можешь нанести лишь завершающий удар, уже не смертельный. Но ритуал есть ритуал – каждый из нас должен приложить руку.

Джун медленно наклонил голову. Потом подошел к меньшему столу, взял с него емкость со святой водой.

– Я отдаю вампира в ваши руки, братья! Он был дорог мне, и нас связывали родственные узы – но наш святой долг главнее. Берите его и исполните, что должны. Я называю его имя. Это брат Деймос, в миру известный как Артур Харкер!!!

Последние слова брат Джун буквально проревел.

Такого, похоже, не ожидал никто. Трое братьев недоуменно переглядывались, словно надеялись что-то разглядеть друг у друга под прорезями капюшонов. Деймос вскочил, нетвердо сделал несколько шагов по комнате.

– Ты сошел с ума, брат! – нервно выкрикнул он. – Ты спятил! Откуда ты это взял??!!

– Я взял это из чашки кофе, которую ты не допил, брат! В ней был растолченный леденец!!!

Деймос метнулся к маленькому столу, вернулся обратно. Снова крикнул:

– Ты спятил!!! Это ошибка! В любых тестах случаются ошибки!

– Случаются, – не стал спорить Джун. – Но у нас есть способ проверить. – Он сорвал крышку с емкости. – Глотни-ка святой воды, брат!

И он сделал бутылью резкое движение в сторону Деймоса. Тот мгновенно отскочил, вжался в угол.

Остальные братья, похоже, не представляли, что делать. Нежданный экспромт поломал весь отрепетированный сценарий.

– Ты сбрендил, Крис!!! – визжал Артур-Деймос, враз позабыв о конспирации. – Я же пил святую воду! Пил!!! Совсем недавно, у тебя на глазах!!!

– Ты подменил стаканы, старый шулер. Глотни вот этой!

Он надвинулся на Деймоса и рявкнул (умудрившись сохранить при этом глухой и искаженный голос):

– Пей, или я волью ее тебе в глотку!

Но тут остальные охотники пришли, наконец, к какому-то решению. А может, то была личная инициатива брата Юстаса (настоящего, не того, который оказался Фобом). Как выяснилось, красиво говорить Юстас не умел, зато умел двигаться стремительно и бесшумно. Что и продемонстрировал: подскочил к столу, схватил кувалду и тут же обрушил ее на затылок Джуна…

Бах! – рявкнул выстрел, оглушительный в замкнутом помещении. Черное покрывало слетело на пол, как и обрывки фальшивой веревки. На большом столе вскочила на ноги молодая женщина ослепительной красоты – в коротенькой плиссированной юбке и белой блузке. Волосы ее в свете свечей отливали золотом. В каждой руке красавица держала по пистолету.

– Всем стоять!!! – крикнула она громко, но мелодично. – ФБР!!! Кто дернется – стреляю!

* * *

Как все уже догадались, это была я – доктор Элизабет Рейчел Блэкмор. Обожаю эффектно появляться на сцене. Про ФБР, правда, крикнула сгоряча, по привычке. Но ведь подействовало!

15.

Немая сцена, к сожалению, не получилась.

Испортил ее брат Юстас, с воем ползающий по полу. Совсем не умел терпеть боль этот охотничек – моя пуля лишь чиркнула его по мякоти бедра, не задев ни кости, ни жизненно важных артерий.

Ему вторил Деймос, он же Артур Харкер. Выл и корчился на полу. Кувалда подстреленного мною Юстаса все-таки слегка задела капюшон и плечо Джуна. Часть святой воды выплеснулась – и, очевидно, кое-что угодило в прорези капюшона Деймоса. Теперь тот визжал, катался по полу и пытался разодрать ногтями не то плотную черную ткань, не то собственное лицо под ней. По гостиной волнами расходилось «адское зловоние» – правда, не столь сильное, как расписывал Кристофер.

– Помучайся, подонок, помучайся, – сказал Джун без всякой жалости. – Будешь знать, как поливать кислотой живых людей…

Он аккуратно поставил бутыль на стол, вновь притер крышку. Потом стянул капюшон, сорвал с нижней части лица плотно прилегающую повязку. И обратился к Фобу и Труверу, издающим какие-то невнятные звуки:

– Позвольте представиться, господа. Частный детектив Макс Кеннеди. Можно просто Кеннеди.

И повернулся ко мне:

– Элис, дай мне, пожалуйста, пистолет. В компании этих молодых людей без него я чувствую себя неуютно.

Пока я бросала пистолет, а Кеннеди его ловил, молодой человек по прозвищу Фоб доказал, что сбрасывать его со счетов действительно рановато. Рука его метнулась под плащ. Надо думать, всерьез обыскивали охотники на предмет спрятанного оружия лишь Джуна.

Бах! Бах! – две пули из моего «Зиг-Зауэра» пробили черный капюшон, не задев его обитателя.

– Ну давай, сынок! – ласково сказала я Фобу. – Доставай свою пукалку! Устроим дуэль по-техасски!!! И, клянусь шляпой Клинта Иствуда, твое брюхо станет неразрешимой загадкой для хирургов! Придется им сплавить тебя патологоанатомам!

– Хватит, Элис! – поморщился Кеннеди. И громко возвестил: – Да будет свет!

До чего все-таки он склонен к плагиату…

Свет вспыхнул. Одновременно на сцене появилось множество новых действующих лиц. Люди в полицейской форме, и люди в сером камуфляже – без знаков различия, но с оружием, и люди в белых халатах, и люди с видеокамерами… Где-то на заднем плане маячил совершенно обалдевший Кристофер Дж. Т. Рокстон – без оружия и видеокамеры, но с моими туфлями в руках. Я сделала ему знак, чтобы подошел поближе. Стоять босиком перед честной компанией не хотелось…

– Отлично сработано, мистер Голтуотер! – сказал Кеннеди. – Я так опасался, что вы не выдержите и ворветесь раньше времени… Съемка прошла успешно?

– Вполне, – подтвердил шеф полиции Кервуда. – С нескольких точек. Присяжные обалдеют от этого готического ужастика.

– Подождите снимать с них капюшоны! – остановил Кеннеди людей в форме. – Через несколько минут! По одному и под камерами!

16.

– А теперь, – Кеннеди посмотрел на запястье и поднял руку, – внимание!

Разноголосый гомон смолк. Старинные напольные часы начали отбивать время.

– Полночь! – провозгласил Кеннеди. – На любом приличном маскараде – время снимать все и всяческие маски! Камеры – на меня!

Он быстро приблизился к Деймосу (тот уже перестал выть и тихонько поскуливал) и сорвал капюшон. Сдернул закрывавшую рот повязку.

– Познакомьтесь: Артур Харкер, он же брат Деймос, он же Красавчик Арти – в Неваде он куда больше известен именно под этим прозвищем. Боюсь, в тюрьме ему дадут другое: Уродец Арти. Соляная кислота не слишком подходящая замена лосьону для лица.

Артуру защелкнули наручники и вывели из гостиной. Сквозь раскрытую дверь было видно, как над его лицом захлопотали люди в белых халатах. Но если я хоть что-то понимаю в химических ожогах, Красавчиком ему действительно больше не бывать.

Кеннеди продолжал шоу:

– Номер второй нашей осенней коллекции – брат Юстас! Большой любитель бить кувалдой по затылкам! К сожалению, его настоящее имя осталось для меня загадкой… Может, кто-то из присутствующих мне поможет? – Второй капюшон отлетел в сторону.

Пресловутым «кем-то» оказался наш клиент мистер Рокстон.

– Фреди!!! – возопил он. – Ты что здесь… Это же мой собственный шофер, господа!!!

Юстас-Фреди не стал просвещать работодателя, что он здесь делает. Прохромал за дверь, прямиком в лапы белых халатов. Кровь из раны на его бедре почти не текла.

– Номер третий – брат Фоб! – продолжал изгаляться Кеннеди. Фоб сидел под прицелом аж трех автоматических винтовок – его попытка затеять со мной техасскую дуэль не осталась без внимания.

– У меня есть догадки, – продолжал Кеннеди, – как его называли в детстве папа с мамой, но оставим зрителям интригу! Алле-гоп!!!

И он сдернул капюшон вместе с повязкой.

На этот раз не смог сдержать чувств шеф полиции.

– Райзман! Ах ты…………., сучий………… тебя в…… твоей матушки……. старого……… негра!!!

Так вот прямо и сказал, хотите верьте, хотите нет. Не из аристократов, сразу видно.

Детектива Райзмана – очевидно, теперь уже бывшего детектива – увели.

– А теперь жемчужина нашей коллекции!!! Брат Трувер!!! Музыка, туш!!!

Я уже догадалась, кто скрывается под этой маской. И, честно говоря, мне было его немного жалко. Им единственным из всей стаи двигали не только корысть, подлость и зависть…

Брат Трувер встал, выпрямился и сам снял капюшон.

– Пошел ты на…, – сказал он Кеннеди. – Комедиант чертов!

И Ник Андервуд подставил запястья под браслеты наручников.

17.

Разбор полетов состоялся спустя полтора часа в узком кругу.

Присутствовали: частный детектив Кеннеди, доктор Блэкмор, мистер Рокстон, шеф полиции Голтуотер и лейтенант полиции из Нью-Хемпшира по фамилии Лестрид – невысокий и невзрачный человек, чем-то напоминающий живущего впроголодь бульдога.

– Как я понимаю, – задумчиво говорил шеф полиции, – эту рыбу придется жарить вам, Лестрид. Мне, по большому счету, нечего предъявить нашей милой компании…

– Как? – удивился Кристофер. – А пропавшие девушки? А вчерашняя, растерзанная?

– Не было девушек – в смысле, никуда не исчезали. И никто никого не растерзывал. Подлец Райзман просто пугал вас – подверстывая даты и время якобы «исчезновений» и «растерзаний» к отлучкам вашей жены… А мне, наоборот, наплел: мистер Рокстон поехал умом на вампирских книжонках, везде ему чудятся упыри и их жертвы… Так что единственная козырная карта в рукаве у Лестрида.

– Именно, – радостно оскалился бульдогообразный лейтенант. – Хоть Кусачая Мэг и была полоумной и агрессивной нищенкой, но убивать ее не стоило… Присяжные обольются слезами, слушая как пятеро молодых и здоровых ублюдков обливали кислотой и пронзали колом бедную старую больную женщину. Это, я думаю, пожизнен…

– Четверо ублюдков!!! – завопил Рокстон, перебив лейтенанта. – Не пятеро!!! Четверо!!! Разве вы не слышали, что сказал этот мерзавец Арт?! Мой удар ничего не значил!!!

– Слышали и записали, – успокоил Голтуотер. – Лейтенант просто оговорился. Конечно же, четверо ублюдков…

– Но вы к предварительному слушанию все же обзаведитесь хорошим адвокатом, – посоветовал Лестрид. Очевидно, в Нью-Хемпшире клан Рокстонов был известен меньше, чем в Мэне.

– Обзаведусь, обзаведусь… – сказал Кристофер со снисходительно-барственным выражением. Казалось, еще чуть-чуть – и он покровительственно похлопает лейтенанта по щеке.

Я прикусила губу. И подумала: все-таки мы работали не только ради этого надутого индюка. Ради бедной девочки тоже…

– И все же, Кеннеди, не могли бы вы объяснить нам подноготную этой дикой истории? – спросил Голтуотер. – Как могли собраться вместе эти четверо? Ради чего они все затеяли? Как вы столь быстро – едва успев приехать – сумели раскрутить клубок?

– Честно говоря, первые подозрения – вполне потом подтвердившиеся – мелькнули у меня еще до отъезда из Провиденса. Ключевой сценой в рассказе нашего клиента была казнь псевдо-вампирши. А ключевой деталью в сцене – проверка с помощью «святой воды». Именно она окончательно убедила мистера Рокстона, а вот меня сразу заставила насторожиться. Все остальное – ерунда. Любой спящий и внезапно разбуженный человек будет стараться прикрыться и уклониться от бьющего в лицо света. Да и направленная в лицо струя чесночного аэрозоля ни у кого не вызовет положительных эмоций. Но вот «святая вода»… Мы с доктором Блэкмор порой сами ставим невинные химические опыты; и едва я открыл сейф после ухода нашего клиента, – тут-то меня и осенило… (Я незаметно улыбнулась, вспомнив, каким именно образом его осенило.) Инсценировка охотников, конечно, была рассчитана лишь на мистера Рокстона. Люди его общественного положения редко сводят счеты с удачливой соперницей или изменившей подругой, плеснув ей в лицо кислоту. Довольно легко было вычислить, какую. Концентрированную соляную, аш-хлор. Прочие сильные кислоты весьма отличаются от воды по внешнему виду – они либо не бесцветные, либо слишком вязкие и плотные… И действие соляной кислоты на кожу именно таково, как было описано, – сильнейшее жжение, поначалу без видимого глазу ожога, и весьма характерный резкий запах. То, что мистер Рокстон назвал «адским зловонием»…

– Подождите, – встрял вице-электрик. – А как же леденцы?

– Про леденцы все объяснит доктор Блэкмор – когда до них дойдет черед. Итак, механика преступления стала ясна. Из рассказа клиента всплыл и главный подозреваемый – Артур Харкер. Первоначальная версия была проста. Я считал, что вам, мистер Рокстон, предстояло стать объектом банального шантажа. Характерная деталь – гладкий кол, да еще покрытый неким смазывающим веществом. Идеальная поверхность, чтобы оставить отпечатки пальцев.

– Но ведь… они тоже… – невнятно попытался спорить с профессионалом наивный клиент.

– Мистер Голтуотер, вы обнаружили на подушечках пальцев этой четверки защитную пленку? – спросил Кеннеди у шефа полиции. Тот кивнул. – Вот видите. На коле оставались лишь ваши отпечатки. И мне тогда казалось, что очень скоро у вас тем или иным способом потребуют денег. А эпизод с леденцом и вашей женой, думал я, – досадная случайность, не входившая в планы Артура. Неясно было только, зачем он вообще вручил вам ту коробку с карамелью… Но всё оказалось не так просто. Мистер Харкер не желал вытягивать из вас понемногу. Тем более что с богатым и влиятельным человеком такая игра весьма опасна. Он решил получить много и сразу – всё состояние Люси.

– Каким это образом?

– Унаследовать.

– Чушь… Наследник – я.

– Ошибаетесь. Убийца не может наследовать своей жертве – это объяснит вам любой начинающий адвокат. План был весьма изящен. Полностью задурив вам голову, подтолкнуть к убийству жены. И тут же, со всеми уликами, сдать в руки правосудия. Чем бы не закончился процесс – скорбящий брат вступил бы в права наследования.

– Зачем так сложно, Кеннеди? – спросил Лестрид. – Не проще ли было убить обоих самому? Или кого-то нанять?

– Очевидно, не проще. Харкер не так давно уже унаследовал весьма приличную сумму – после смерти родителей, в автомобиле которых вдруг отказали тормоза. Кстати, не мешает навести справки в Неваде. Не просыпался ли вдруг у Красавчика Арти интерес к ремонту автомобилей. Не заводил ли он знакомства среди автослесарей. Не закончил ли, часом, какие-нибудь курсы по авторемонту…

– Вы думаете?

– Не уверен. Но в любом случае, смерть еще одной супружеской пары, вновь обогатившая Артура, вызвала бы подозрения. Его план, что ни говори, был изящней.

– Зачем ему все это? – недоумевал Рокстон. – Ведь все у него шло хорошо, был принят в обществе, вот-вот бы сел в правление банка, мог жениться на девице нашего круга с хорошим приданым…

Ответ Кеннеди мне показался несколько натянутым:

– Ну-у-у… Надо думать, большую часть родительских денег он растранжирил. А кресло в правлении без пакета акций за душой – не слишком надежная перспектива; случись на любом собрании акционеров какое-то столкновение клановых интересов – и бедным родственником легко могли пожертвовать… Да и принимать кого-то в доме – это одно, а выдавать дочь за человека без особых средств и с подмоченной репутацией – совсем другое…

А я подумала: этому сорвиголове и авантюристу попросту не хватало свежего воздуха в вашем подернутом ряской болоте. Да, Артур был способен на многое: на любую подлость и низость, на предательство и убийство… Не мог лишь прокладывать путь наверх медленно, шаг за шагом, глубоко пряча интриги под маской благопристойности, годами улыбаясь своим лютым врагам на светских раутах…

– Но как он умудрился собрать столь разнородную банду? – спросил Голтуотер. – В чем был интерес всех этих людей? Лишь в деньгах?

– Не только. Имелись и другие мотивы. У Красавчика весьма силен талант организатора – можете почитать досье о его невадских подвигах. И хорошее чутье на людей. Он безошибочно выбрал исполнителей, питавших к вам ненависть, мистер Рокстон. Например, ваш шофер…

– Фреди?! – возопил Кристофер. – Но за что?! Нигде и никогда он не заработал бы столько, сколько платил ему я!

– Возможно. Но сравнивал он свои доходы не со средним шоферским заработком, отнюдь нет. Скажите, вам ведь случалось давать кому-либо чаевые у него на глазах – так же, как тому таксисту, не считая? Или посылать его зимой за роскошнейшим букетом для Люси – стоимостью этак в половину его месячного жалованья?

Кристофер молча кивнул.

– Ну вот. Потому он вас и ненавидел. По-моему, это и называется классовой ненавистью. Что же касается Райзмана… Вспомните его первый визит, пять дней назад. А именно – лицо полицейского показалось вам смутно знакомым. Вы напряглись и раскопали в памяти: именно этот человек год назад дважды штрафовал вас на дороге! На самом деле воспоминания были чуть глубже. Не верю, мистер Рокстон, что вы сможете, например, вспомнить лицо портье, – оформлявшего вам год назад номер в гостинице. Или лицо продавца в магазине, где вы покупали подарки к прошлому Рождеству… А тут вдруг всплыл из памяти какой-то полицейский… Попробуйте: представьте себе это лицо еще раз – более молодым и без усов…