Повязанный кровью

– Лебеда! – крикнул Анджей. – Живо тащи сюда веревку!

– И темно там. Не видать ни черта. – Арчи тоже не горел желанием спускаться в провал.

– Это как раз не проблема. – Командир порылся в сумке и достал серебристую бутылочку с горлышком в ладонь длиной. Вот оно как! Магический светильник. Вернее, алхимический. Хоть и из тех, что подешевле, но все же стоит кучу золота. Никак, Браги наследство.

Все, приплыли. Теперь не отвертишься. Откажешься выполнять приказ – скинут в пролом без всякой веревки и хорошо, если перед этим нож под ребра не загонят. Или все-таки вниз спустят с веревкой, но только с веревкой уже на шее.

Да уж, ситуация. Придется лезть. Интересно, глубоко там? Не хотелось бы искупаться – и так не просох еще. Да и мало ли кто на глубине скрываться может.

Веревку, длины которой с лихвой хватило, чтобы достать до воды, закрепили в пять минут. Арчи поплевал на ладони, дернул пару раз ее за конец, проверяя узлы, неразборчиво пробормотал себе под нос то ли ругательство, то ли короткую молитву и перекинул ноги через край пролома. Я присел рядом с ним.

– Ну, с Богом! – Здоровяк глубоко вздохнул, обхватил ногами веревку и, сжимая в одной руке молот, заскользил вниз.

Я не решился повторять его трюк и спустился, зажав нож в зубах. Когда мои ноги коснулись залитого водой пола, Арчи уже успел отойти пару шагов в глубь подвала и теперь напряженно вглядывался во тьму.

– Ноги не переломай, тут обломки какие-то под водой, – прошептал он мне.

Что значит какие-то? Лестницы это обломки, понятно дело.

Сжимая в правой руке меч, а в левой нож, я последовал за ним. Ну и воняет здесь! Потемневшие от влаги каменные стены покрывал какой-то белесый грибок. Создавалось впечатление, что он немного светится. Или это мне только кажется?

Мы медленно побрели вглубь подземелья, где к моему удивлению, уровень воды понизился и теперь даже не доходил до середины щиколотки. Темно было – хоть глаз выколи: проникавшего сверху света едва хватало, чтобы кое-как разогнать мрак. Я бросил взгляд назад, но сумел различить лишь смутное пятно пролома в потолке. Ну и где светильник? Я-то вижу в темноте очень неплохо, но еще пара шагов во тьму и мне не удастся даже Арчи различить. У него самого кошачьи глаза, что ли?

Заскрипела кожа – это Арчи достал из-за пояса светильник, выдернул зубами пробку и выплюнул в воду. Бутылочка засветилась мягким серебристым сиянием, на стенах подвала и ровной глади воды заметались оранжевые отблески. Подземелье оказался гораздо меньше по размерам, чем помещение наверху. До дальней стены оставалось пройти еще шагов десять, не больше.

И никаких проходов. Нет, через подвал не выбраться. И что, ждать, пока гоблинам надоест снаружи торчать? С другой стороны, никаких голодных тварей здесь не наблюдается. И то хлеб.

– Ну что, возвращаемся? – осторожно нащупывая носками сапог дно, подошел я к Арчи.

– Обожди.

Обожди? Неужели ему охота здесь мерзнуть? Да и от запаха плесени потом не избавиться. Какого рожна он тут забыл? Но, проследив за взглядом здоровяка, я увидел, что именно привлекло его внимание – там, где каменные плиты пола выступали из воды, в сиянии светильника блеснула сталь.

Арчи засунул молот в петлю и осторожно наклонился. Когда он выпрямился, отблески светильника вспыхнули на извилистом лезвии фламберга. Клинок чуть ли не в четыре локтя длиной оказался без малейших следов ржавчины. Ничего себе! Не знаю, каково качество ковки, но, по моему мнению, это весьма неплохая замена потерянному двуручнику.

– Здесь что, кто-то был недавно? – спросил я, убирая оружие в ножны и внимательно осматривая пол.

А ну, как и мне улыбнется удача? Если оставили такой меч, то и еще что-нибудь ценное заваляться могло. Так, а это что за хлам? Нет, ничего интересного – ржавый шлем, череп с раскрошившимися желтыми зубами, рассыпавшаяся на отдельные звенья кольчужная рукавица, позеленевшая от сырости медная пряжка ремня, панцирь с торчащими из него обломками костей… И никакого намека на кошель. Видно, не судьба.

– Не думаю – кожа на рукояти совсем сгнила. Ты только посмотри! Лезвие будто в воде и не лежало. Гномья работа.

– Гномы и двуручник? Ни разу не слышал.

– На севере – да. А в Анклаве, если хорошо заплатишь, они тебе и церковный колокол отольют. Только кому он такой нужен? Ладно, давай выбираться отсюда – светильник уже гаснет.

Я развернулся вслед за Арчи и со всего размаха налетел на панцирь, который от сильного пинка даже перевернулся. Несмотря на меркнущий свет, мне сразу бросилась в глаза черная рукоять всаженного в бок клинка.

Короткий широкий нож без труда выскользнул из доспехов и как ни странно, ни его рукоять, ни лезвие ничуть не пострадали от долгого нахождения в воде. Я сунул нож за голенище сапога и побежал к Арчи, который уже начал карабкаться по веревке наверх.

Выбравшись из подвала, я первым делом уселся греться у разведенного Шутником костра и, не дожидаясь приглашения, снял с вертела лягушачью лапку. Пахло неплохо, и на вкус было тоже очень даже ничего. Или это мне с голодухи кажется? Как бы то ни было – голод отступил. Надеюсь, желудок и дальше будет относиться к столь странному угощению благосклонно.

Закончив отчитываться перед Дубравой, Арчи вернулся к костру и тоже получил от Шутника лягушачью ножку. Расправившись за пару укусов с мясом, здоровяк вытер руки и начал внимательно разглядывать найденный в подвале меч. Свободные от дежурства дружинники тут же собрались вокруг и принялись обсуждать непривычную форму клинка.

– Ну и что там воняет? – полюбопытствовал Шутник, которого фламберг нисколько не заинтересовал.

– Да, похоже, эта плесень и воняет. – Я попытался вытереть о стену заляпанный рукав камзола, но только еще больше размазал блеклое пятно плесени.

Потом вспомнил о найденном ноже и вытащил его из-за голенища. Странный клинок. Режущие кромки и острие матово-серебристые, а ближе к середине начинали попадаться прожилки черного металла, похожего на тот, из которого изготовлена рукоять. Стараясь получше рассмотреть свою находку, я подошел к одной из бойниц и внезапно сильно раскалившийся металл обжег ладонь. Выроненный клинок тихо зашипел на сыром полу.

– Ни хрена себе! – затряс я рукой.

Подошедший Янек накрыл нож краем плаща, поднял и отошел в тень.

– Фу-у, – разочарованно протянул он и скорчил гримасу. – А я-то думал…

– Чего это с ним? – поинтересовался я, забирая клинок.

– Да просто какой-то недоучка металл загубил. Сплав до ума не довел или просто поторопился. Видишь: лезвие светлое – это гномово серебро. Что за черная ерунда, не скажу, но это из-за нее нож на свету нагревается, можешь не сомневаться. Вытащишь на солнце – запросто без руки останешься.

Странный ножичек. Ничего, хорошему оружию и ночью применение найдется. Клинок, завернутый в лоскут ткани, отправился в потайной карман камзола. Благо, размеры позволяли.

– Как думаешь, мы надолго здесь застряли? – поинтересовался я у Змейки, проверяя, не давит ли рукоять ножа под ребра.

– Да вроде нет. Анджей с Лехом что-то придумали, – мотнул кудрявой головой Янек в сторону костра и, закатав шаровары, принялся рассматривать здоровенный кровоподтек под левой коленкой.

Что они там могли придумать? Вон как Зарницу лихорадка трясет. Он и ходит-то еле-еле. Или мы без него прорываться будем? А уходить отсюда, кровь из носа, до заката надо. Эти выродки зеленые в темноте видят куда лучше нашего брата, как стемнеет – сразу на штурм пойдут.

– Хэй, слушайте сюда. – Опершись одной рукой о стену, Зарница поднялся на ноги, на его бледном лице выступили крупные капли пота. – Я с вами уйти не смогу, не угнаться мне за вами. Один пойду. Пока от гоблинов драпать буду, глядишь, и вам оторваться удастся.

– После того как выйдет Зарница, прорываемся к северному берегу. Ты, Лех, не тяни и сразу уходи на глубину… – Дубрава начал распределять обязанности, но я его уже не слушал. Не оторваться Леху от гоблинов, с прокушенной-то ногой. И сам пропадет, и нам не поможет. Хотя, если…

– Янек, слушай, у тебя еще чертов корень есть?

– Есть, но он размок весь.

– Это ничего. Сможешь его растереть, как для бесова зелья надо?

– Смогу, а зачем тебе?

– Ты делай, потом объясню. – Я направился к Дубраве, на ходу вспарывая подклад камзола и доставая зашитый туда мешочек пыльцы фей.[10] Замотанный в просмоленную ткань порошок не промок и вполне годился для приготовления нужной мне смеси. Чертов корень, вообще-то, у меня тоже был, но зачем тратить свои запасы, если есть возможность прошерстить чужие?

– Анджей, я для Леха одно зелье укрепляющее могу приготовить.

– Какое еще зелье? – уставился на меня Дубрава. – Зачем?

– Нога болеть перестанет, двигаться быстрее будет. Шансов до глубины добраться всяко прибавится.

– И долго, Кейн, твое зелье действует? – Зарница закончил проверять пропитавшуюся кровью повязку и, опершись о стену, выпрямился.

– Минут десять.

– Не, с вами уйти не смогу, – переглянулся с командиром Лех. – Ладно, северянин, готовь свою отраву. Нога ноет – сил нет. Может, хоть полегчает.

– Янек, иди сюда. – Я забрал растертый в ложке корень и начал осторожно смешивать его с пыльцой фей.

– Чего бодяжишь? – принюхался с интересом следивший за моими действиями Язва.

– Чертов корень и пыльцу фей. – Отвечать не хотелось жутко, но деваться было некуда. Слышал кто про пыльцу фей, нет? А если слышал, то все ли?

– А! Перхоть эльфов, знаю, пробовал, – с видом знатока кивнул Язва. – Ведьмина паутина получше будет.

– На вкус и цвет… – Вскоре зелье было готово, и я с облегчением протянул ложку Зарнице. – Не глотай, пальцем в десны вотри. Подействует не сразу, немного подождать придется.

– Живо все сюда! Язва и Арчи впереди, потом я и Семен. Кейн и Влас замыкающими. – Анджей начал отдавать распоряжения, и мы выстроились по обе стороны проема в стене. – Ну, как, Лех, готов? Тогда пошли!

Зарница выскочил наружу первым. Переставшая на время болеть раненая нога не помешала ему уклониться от брошенных гоблинами дротиков и вырваться из кольца слишком поздно кинувшихся наперерез караульных. Через пару мгновений он уже достиг берега острова и, поднимая высокие брызги, скрылся из виду. Что ж будем надеяться на зелье…

Выждав некоторое время, мы тоже выскочили из руин. И вот тут-то и выяснилось, что далеко не все гоблины бросились в погоню за Лехом. Притаившиеся за углом болотные выродки сразу же осыпали нас градом дротиков, и выскочившим первыми дружинникам пришлось вновь укрыться в доме. Серьезных ранений, к счастью, ни у кого не оказалось, только Лебеде бритвенно-острым обсидиановым лезвием отсекло половину уха, и теперь он безуспешно пытался, заматывая рану обрывком рубахи, остановить хлеставшую из раны кровь.

– Ну и что делать будем? – уставившийся на лезвие своего копья Язва старательно старался не смотреть на Дубраву.

– Сейчас отдыхать будем. – Анджей вздохнул и продолжил: – Зеленые раньше ночи не полезут. Будем надеяться, Зарница кого-нибудь приведет.

Да, ситуация. Самим нам не прорваться. Там этих тварей дюжины четыре наберется. Черных лягушек не видно, но это утешение слабое: нас и без них дротиками утыкают, что твоего ежика. И ведь не сблизиться с гоблинами быстро по такой трясине-то…

Надеждам Анджея сбыться не довелось. Не прошло и получаса, как снаружи раздались издевательские завывания, и в дверной проем влетела жутко изуродованная голова Леха. Глаза, губы и язык были вырезаны, череп раскроен. Лично мне с рвотными позывами удалось справиться с трудом. Да и остальные пригорюнились.

Первым опомнился Арчи:

– Не убежал, значит. Что ж, пойду хоть голову похороню.

Я только покачал головой, удивляясь его выдержке. Все здоровяку нипочем. Может, от ограниченности умственной, а может, он и не такое видывал.

– А мозги-то они зачем вытащили? – Вот Янеку удержать в себе скудный завтрак не удалось.

– Жрать будут. – Пригнувшись, Шутник осторожно выглянул из бойницы. – Вон и костер запалили.

Действительно – группа зеленых недомерков уже суетилась вокруг костра, разведенного шагах в ста от приютивших нас развалин. Дозоры, тем не менее, они выставить не забыли: поочередно наблюдатели отбегали к костру, но на это место тут же направлялся кто-нибудь другой. Так что о повторении попытки прорыва пока не могло быть и речи.

Некоторое время спустя до нас донесся запах жареной человечины, и меня снова замутило. Интересно, там на всех мяса хватит?

Я отошел подальше от двери, присел у стены и, задумавшись, сам не заметил, как задремал.

– Кейн! Иди сюда! – вырвал меня из полудремы голос Дубравы.

– Что случилось?

– Смотри!

Вид у командира был на редкость озадаченный. С чего бы это? Выглянув в бойницу, я сразу понял причину его удивления: вокруг костра вповалку валялись гоблины и лишь иногда скрюченные тела людоедов дергали короткие судороги. И что самое важное – всех часовых постигла та же участь.

– Не похоже, что они притворяются. Не додуматься им до такого. – Анджей нахмурился. – Не знаешь, что с ними приключилось?

– Может, съели чего-нибудь не то? – ляпнул я и тут же об этом пожалел.

– Выходим! Быстро! – не получив вразумительного ответа, Дубрава перестал обращать на меня внимание и, на ходу надевая шлем, бегом бросился к двери. – Живей, пока новая стая не появилась. До заката надо успеть до дороги на Геладжио добраться.

Дружинники похватали оружие, в момент проверили снаряжение и бросились наружу. Нет, точно не ловушка: покрытые мелкой зеленоватой чешуей тела продолжали все так же неподвижно валяться на земле. Кожаные обноски и обсидиановое оружие не представляли никакой ценности, и мы не стали тратить время на поиск стоящих трофеев. Мне бы, конечно, новая обувка совсем не помешала, только вот гоблины все как один босые, а сшитые из листьев гигантских кувшинок болотоступы мой вес не выдержат.

– Слушай, Кейн, а это не из-за твоего зелья приключилось? Съели они беднягу Леха и потравились, – поинтересовался некоторое время спустя уже давненько с подозрением поглядывавший на меня Арчи.

– Не знаю, не знаю. Вот вампиры от чертова корня дохнут, это точно. Может, и гоблины тоже?

– С вампирами не все так просто. Там все на кровь завязано. А гоблины… Хотя… все, конечно, может быть. – Арчи о чем-то задумался и больше с расспросами не лез.

Я с облегчением вздохнул. Не рассказывать же, в самом деле, что ни один понимающий человек в здравом уме не смешает чертов корень с пыльцой фей. Только в крайнем случае. В самом крайнем.

Смесь выходила настолько мощной и ядовитой, что в Северных княжествах ее прозвали «Поцелуем тьмы». Принявшие это дьявольское зелье умирали не позднее, чем через полчаса, но за это время обычно успевали натворить столько дел, сколько не под силу и дюжине головорезов. И что самое паскудное – отрава настолько пропитывала их тела, что иногда даже травились люди, занимавшиеся подготовкой этих покойников к погребению.

На это, собственно, я и рассчитывал, но стоит ли откровенничать с Арчи? Вряд ли хоть кто-нибудь в дружине оценит мой поступок.

Нет, думаю, лучше держать язык за зубами. Так оно спокойней как-то…

Ярмарка

Выстиранная и просушенная одежда мягко шуршала и слегка отдавала полевыми травами. Как же, тень побери, приятно впервые за несколько дней, смыв болотную грязь, вновь почувствовать себя чистым!

Я ухмыльнулся, припомнив выражение лица содержателя постоялого двора, когда к нему завалилась орава грязных дружинников, от которых так и несло болотной вонью и гниющей тиной. К его чести, сориентировался он быстро и не упустил возможность неплохо заработать на приведении нас в божеский вид. Бадья с горячей водой, цирюльник, выстиранная и просушенная одежда – что еще надо измученным тяготами пути странникам для полного счастья? Разве что чем-нибудь набить живот, так за этим тоже дело не станет. И если за все это великолепие придется выложить немного монет, кто станет скупиться?

После того, как мы привели себя в порядок, а Дубрава договорился с хозяином о ночлеге и кормежке, дружинники, оставив оружие и пожитки под охраной весьма недовольного выпавшей ему ролью сторожа Янека, отправились поглазеть на ярмарку. Все правильно – когда еще такой случай подвернется?

Я тоже решил прогуляться, но вскоре незаметно отстал от заозерцев и, на всякий случай придерживая рукой кошель, внимательно осмотрел разбитые прямо на центральной площади села шатры. Честно говоря, меня больше интересовали не они, а снующие у лотков зеваки. Впрочем – зеваки как зеваки. Все как обычно: кто за покупками приехал, кто просто себя показать, на других посмотреть.

Спину словно уколол чей-то взгляд, и я резко развернулся на месте. Показалось, что ли? Должно быть. Внимания на меня никто не обращал, и я немного успокоился. Вот ведь как нервы расшалились! Надо бы чего для успокоения выпить.

Выскочивший из лавки лекаря Арчи, не заметив меня, исчез за соседним шатром. Что-то вид у него больно хмурый. Зубы разболелись? Да ну и тень с ним.

Ярмарочные суета и веселье легко прогнали подступившую было хандру. Прикрыв глаза, мне на мгновенье даже удалось ощутить беззаботный дух праздника. Не так ведь много лет минуло с тех пор, как и на нашу ярмарку собирался люд со всех окрестных деревень, а купцы – те и вовсе приезжали аж из северных марок Полесья и Худых герцогств.

– Пирожки! Горячие пирожки! Только что из печи! С капустой, мясом, ливером!

– Квас! Лучший на Западном побережье квас!

– Подходи, шевелись! Почти задарма отдаю!

– Точу ножи!

– Пряжа, ситец, лен!

– Держи!.. Держи его!..

– Посуда!

– Точу ножи!

– Пряжа, ситец, лен!

– Серебряную корону?! Окстись!

– Чудо чудное, диво дивное! Денег не жалей, подходи, не робей!

– Пиво, пиво!

– Раки, вареные раки! С укропчиком, пальчики оближете!

– Попытай счастья! Плати медяк, выиграй серебряк!

– Ах ты, подлец!

– Рыба, свежая рыба! Форель, щука, лещ! Только выловленные, специально к вашему столу!

– Яблоки! Яблоки спелые! Яблоки моченые! С бочки уступлю медную корону!

Крики и гомон толпы прогнали хрупкое очарование праздника, но настроение от этого не испортилось – прошлого не вернуть, зато можно изменить будущее. По крайней мере – попытаться.

Я немного постоял у дававших представление кукольников, потом поглазел на пару перекидывавшихся горящими факелами жонглеров и отшил привязавшегося хироманта. Попрошайки, те и сами, глядя на мой потертый камзол, держались поодаль и надоедать не решались.

Не забывая оборачиваться и посматривать по сторонам, я подошел к лотку со сладостями и оглядел выложенные на него лакомства. Засахаренные орехи, леденцы, печенье, сдоба и медовые пряники меня интересовали мало, но требовалось убедиться, что никто не встал на мою тень. Разумеется, умелого соглядатая так не выявить, но знакомых рож поблизости точно не видать.

Купив на медяк пару печеных яблок, я отправился дальше, стараясь не обкапаться сладким соком. И хоть наблюдатель решил бы, что мне просто интересно поглазеть по сторонам, теперь мое внимание приковал к себе серый шатер, весь изрисованный черными символами и надписями на никому не ведомых языках. Кое-что из написанного удалось разобрать, но, по большому счету, тайного смысла в чудных словах было не больше, чем в отпечатках куриных лап на птичьем дворе.

Оно и правильно – зачем выставлять на всеобщее обозрение тайны ремесла? Главное – произвести впечатление на простаков. Вот только, судя по черным потекам и старым полустершимся линиям, рисовали на шатре скорее всего обычным углем. А стало быть, дела у ярмарочного тайнознатца идут не лучшим образом. Мне, честно говоря, это только на руку – не думаю, что в таком положении он заломит слишком уж высокую плату.

– Заходи, и Риккардо Закатный откроет перед тобой тайны прошлого и секреты будущего! – поприветствовал меня закутанный в серую хламиду тайнознатец и провел рукой поверх стоявшего на раскладном столике хрустального шара. Внутри камня замелькали серебристые искорки.

– Нужны они мне, – буркнул себе под нос я и уселся на выставленный перед столиком складной стульчик.

А здесь ничего так – вполне логову колдуна обстановка соответствует. По стенам развешены зловещего вида амулеты, из-под потолка свисает чучело филина, а в пустых глазницах стоявшего на столике пожелтевшего черепа мигают желтые огоньки. Под потолком что-то зашуршало, тени по углам шатра сгустились и закружились, заглушая доносящиеся с улицы крики.

– Чего желаете? – замогильным голосом поинтересовался Риккардо, стараясь соответствовать мрачно-торжественной обстановке, и прикоснулся к медальону со сверкавшим хрусталем зрачка серебряным глазом – эмблемой Дома Судьбы.[11] Безделушка была выполнена настолько бездарно, что не спутать ее с настоящей хватит ума и у самого распоследнего церковного стражника. На это, думаю, и расчет. – Отринуть покров со зловещих тайн древних мистиков? Или вас интересуют более приземленные материи? Сглаз и порчу может обнаружить любая гадалка, но только от хрустального шара не скроется ни одно даже самое темное проклятие.

– Мистика – это не совсем то, что мне нужно, – усмехнулся я. – Меня скорее интересует практическая сторона вашего дара…

– Порчу не навожу, – отрезал хозяин шатра, моментально оценив мою внешность. – Ведьминой паутиной и чертовым корнем не торгую.

– Послушайте, уважаемый, мне надо найти одного человека, – начал я и, успокаивая еще более встревожившегося тайнознатца, наверняка принявшего меня за шпика, добавил: – Вот для этого и понадобится ваше умение.

– Поисковые заклинания относятся к разряду самых сложных, – осторожно начал набивать себе цену Риккардо.

– Уверен, для столь знающего человека, как Риккардо Закатный, это просто ерунда, – не дал договорить ему я. – К тому же у меня есть волос.

– Волос?.. – задумался тайнознатец. – Это упрощает дело. А уж если вы располагаете золотым шлемом…

– Вы, вероятно, хотели сказать – медной короной… – очень мягко поправил ярмарочного шарлатана я.

– Я сказал то, что хотел сказать. – Риккардо вновь взмахнул рукой, и в шатре сразу же посветлело. – Это будет стоить золотой шлем и ни медяком меньше.

– Это не серьезно. Я могу предложить шлем, но серебром.

– Да даже серебряной короны и той на уплату церковной пошлины не хватит!

– Думаю, стоит поискать другого специалиста в этой области, – начал приподниматься со стула я.

– Долго искать придется.

– Я не тороплюсь.

– Два щита золотом, – дал слабину колдун.

– Один, – тяжело вздохнув, я выложил на столик свой единственный золотой. Расставаться с монеткой, только утром полученной от Дубравы, которому удалось выгодно продать меч и доспехи Браги, было невыносимо жалко, но в Геладжио за это же самое заклинание с меня сдерут на пару золотых щитов больше. – Оплата только в случае успеха.

– До свидания, – демонстративно скрестил на груди руки тайнознатец. – Или плати или проваливай.

Я щелчком отправил монетку на другой край стола.

– Волос давай, – Риккардо скинул капюшон, оказавшись совсем молодым парнем, и решительно убрал на пол подставку с хрустальным шаром. Взамен достал потертое фарфоровое блюдо, украшенное по краю переплетающимся золотым и лазурным орнаментом. На узоре серебрились едва различимые смутно-знакомые руны.

Я подцепил завязанный на запястье длинный черный волос, аккуратно надорвал и протянул тайнознатцу. Осторожно приняв его, тот убрал закрывающий свечу череп и, вспыхнув, волос закружился в воздухе невесомым пеплом, который медленно опустился на блюдо. Риккардо достал из лежавшего на полу мешка маленькое зеленое яблоко, прочертил острием ножа у него на боку несколько символов и катнул по блюду. Словно удерживаемое невидимой тетивой, яблоко начало все быстрее кружиться по краю посудины, серебряные руны налились ослепительным сиянием, а белый фарфор почернел. В центре блюда проявилось отдаленно напоминавшее силуэт человека размытое изображение, но тут руны померкли, а яблоко слетело с тарелки и скатилось со стола на пол.

– И что? – поторопил я пытавшегося отдышаться колдуна.

– Тот, кого ты ищешь, мертв. – Риккардо поднял яблоко с пола, надкусил и, скривившись, выкинул в темный угол.

Мертв? И это все? Вот уж не думаю, что за такой ответ стоило платить золотом.

– Да ну? – подался я вперед.

– Мертв или защищен мощными чарами, – пошел на попятную тайнознатец, покосившись на мои сжавшиеся кулаки.

– И даже примерно нельзя определить, где… он находится?

– Нет. – На этот раз отрицательный ответ прозвучал куда более твердо.

Сплюнув на пол, я поднялся со стула, вышел из шатра и успокоился, лишь выпив подряд две кружки пива. Отпустило. И чего расстроился? Золото жалко? Тень с ним, легко пришло, легко ушло. Да и глупо было надеяться решить все свои проблемы одним махом. Ладно, пора возвращаться на постоялый двор, а то без меня все съедят.