Виктор Тихонов творец «Красной машины». КГБ играет в хоккей

– 1:0, – последовал ответ. – Петя Воробьев такую «бабочку» москвичам забил – закачаешься.

Пока хозяин дома радовался первому голу своих кумиров, Звягиньш осмотрелся в комнате. Она была в творческом беспорядке: на диване кипой лежали заграничные пластинки, а на столе возвышалась стопка таких же иноязычных журналов. Взяв один из них в руки, инспектор прочитал на обложке название: «Playboy». Обнаженные девицы на каждой странице без стеснения демонстрировали свои пышные и аппетитные формы.

– Это мне по подписке приходит, – отвлекаясь от телевизора, произнес хозяин дома.

– А пластинки фирма «Мелодия» рассылает, – усмехнулся инспектор.

– Товарищ Звягиньш, мы же с вами давно знаем друг друга и всегда находили общий язык, – ставя недопитую банку на стол, сказал мужчина. – Я помогаю вам, вы – мне. Это называется заграничным словом «бартер».

– Согласен, Густав, – кивнул головой инспектор. – Я за этим, собственно, и пришел – за бартером. Вот ты сейчас смотришь хоккей и шумно болеешь за наших ребят. И не знаешь, что всего лишь час с небольшим назад у их тренера умыкнули «дипломат» с ценными бумагами. Представляешь, каково ему сейчас – и за игрой следить, и о потерянных документах думать.

– Это ты про Тихонова, что ли?

– Про него самого.

– Где же его обчистили?

– Представь себе, на твоей территории – прямо во Дворце спорта, в «Черном баре».

– Вот жулье! – картинно всплеснул руками Густав.

– Не то слово, – согласился инспектор. – Но ты мне объясни, Густав, что это за люди, которые тренера рижского «Динамо» в лицо не знают? Разве такое возможно?

– Возможно, товарищ Звягиньш. Вы не представляете, какая молодежь нынче пошла – беспросветная. Они не хоккеем интересуются, а голыми бабами, – и Густав сделал жест в сторону стола, где лежали порнографические журналы.

– Значит, плохо мы воспитываем нашу молодежь, – резюмировал инспектор.

– Я вас понял, – приложив ладонь к груди, произнес Густав. – Приметы этого жулика у вас имеются?

– Молодой парень, в кожаном пиджаке, волосы кучерявые, как у американской коммунистки Анджелы Дэвис. И еще: официант говорит, что он курит сигареты «Кент».

– Дальше можете не продолжать, – жестом остановил плавную речь инспектора Густав. – Можете передать товарищу Тихонову, что его «дипломат» уже найден.

– К концу игры управишься? – поинтересовался инспектор.

– Обижаете, начальник. Сейчас в игре как раз перерыв наступил, вот им и воспользуюсь. Уж больно матч досмотреть хочется.

– Тогда не буду тебе мешать, – и инспектор, пожав на прощание руку Густаву, направился к выходу.

Однако, проходя мимо дивана, он остановился и спросил:

– Новый «Иглз» есть?

– «Отель «Калифорния»? – уточнил Густав. – Вон он лежит сбоку.

Инспектор взял в руки диск и спросил:

– Я возьму послушать?

– Можете слушать до старости – мы не жадные. А Тихонову передайте, что мы, деловые люди, его очень ценим и уважаем.

Когда матч закончился и Тихонов вместе с командой шел в раздевалку, у дверей его поджидал инспектор Звягиньш с «дипломатом» в руке.

– Неужели нашли? – воскликнул тренер.

– Рижская милиция даром хлеб не ест, – расплываясь в улыбке, ответил инспектор.

– Огромное вам спасибо, – поблагодарил сыщика Тихонов, принимая у него «дипломат».

– Вы посмотрите, все ли на месте, – посоветовал инспектор.

Тихонов при нем открыл портфель и в течение минуты перебирал в нем бумаги. Наконец, поднял голову и сообщил:

– Все на месте, кроме денег.

– Много было?

– Двести рублей с копейками.

– Вот гады – хоть в чем-то, но обманут.

– Бог с ними, с деньгами, – махнул рукой Тихонов. – Главное документы целы, пропуска. А деньги мы заработаем.

11 февраля 1977 года, пятница, Москва, метро «Ленинский проспект», салон-парикмахерская

Анжела Белова приехала на работу во второй половине дня – в салон-парикмахерскую недалеко от метро «Ленинский проспект». На входе ее догнала подруга Светлана Негода, которая тоже приехала на работу в ту же смену. В руке она держала модный полиэтиленовый пакет, купленный ею в прошлом году на выставке в Сокольниках в честь 200-летия США. Взяв Анжелу под локоть, Светлана прошептала ей на ухо:

– Анжелка, привет, тебе «АББА» не нужна – первый их диск в Союзе?

И прежде чем Анжела успела что-либо ответить, подруга раскрыла перед ней пакет и вытянула из него на свет краешек пластинки популярного шведского квартета.

– Позавчера в ГУМе купила. Знаешь, какая давка была – жуть!

– И сколько ты за него хочешь? – поинтересовалась Анжела.

– Червонец. Деньги дозарезу нужны – Жорик «Фарца» стильный батник предлагает, а последний срок до завтра. Представляешь, моя мечта – приталенный, перламутровые кнопки, два накладных кармана, рукава с манжетом.

Видя, что подруга задумалась, Светлана сообщила:

– Имей в виду, я тебе, как лучшей подруге, первой предложила. Такие диски на дороге не валяются – его наши девчонки с руками оторвут.

– Ну, хорошо, уговорила – жалко твои руки, чем ты людей стричь будешь? – улыбнулась Анжела и потянулась в сумочку за кошельком. – Только уговор: отдашь мне диск с пакетом, а завтра я тебе его верну.

– Можешь его себе оставить, у меня еще два дома таких же лежат – новенькие, – забирая деньги, произнесла Светлана.

Когда Анжела переоделась в симпатичный розовый халат и вышла к своему рабочему месту у окна, у кресла ее уже поджидал хороший знакомый – 17-летний учащийся ПТУ Федор. Он жил в Орехово-Борисово, но специально раз в полтора месяца приезжал в этот салон, чтобы сделать себе модную стрижку «Молодежная» за 3 рубля 40 копеек при средней цене за стрижку в обычной парикмахерской 40 копеек. Федор был фанатом московского «Спартака» и даже сюда, в салон, приезжал в красно-белом вязаном шарфике – фанатском атрибуте, ставшим модным среди спартаковских болельщиков буквально год назад. Сей шарфик ему сшила его любимая девушка.

Помыв под ручным душем голову парня, Анжела укутала ее в полотенце и начала тщательно обтирать. И только после этого взялась за ножницы. Ловко орудуя ими, она внезапно спросила у своего клиента:

– Федор, а когда заканчивается чемпионат страны по хоккею?

Удивленный таким вопросом, парень поднял глаза вверх – чтобы понять, что он не ослышался. И только встретившись глазами с девушкой – а в них читался немой вопрос – он ответил:

– Еще месяц будут играть – до 19 марта.

– Это, значит, сколько игр еще осталось?

– Восемь или девять туров.

– Ах, это так называется? И все игры будут в Москве?

– С чего это, если команды из разных городов? – удивился Федор. – Половина в Москве, половина на выезде.

– А ЦСКА когда в Москве будет играть в ближайшее время?

– Завтра вечером. Но билетов в кассах уже нет – все расхватали. Игра-то важная – против румынской команды «Стяуа».

– Разве румыны в нашем чемпионате участвуют?

Прежде чем ответить, Федор рассмеялся. После чего ответил:

– Сразу видно, что в хоккее вы человек темный. Игра международная – в рамках турнира Дружественных армий.

– А Борис Александров будет в ней участвовать?

– По идее должен. Его ведь дисквалифицировали в союзном чемпионате, а не в международных турнирах.

– И как можно попасть на эту игру?

– А вам это надо? – Федор снова смерил девушку взглядом снизу вверх. – Вы, вроде, никогда раньше хоккеем не увлекались.

– А теперь вот увлеклась. Так как попасть?

– Купить билет у спекулянтов.

– И сколько это стоит?

– Один билет – червонец.

– Что же вы так помешались на этих червонцах! – всплеснула Анжела руками, в одной из которых были ножницы.

– За меньшее билеты на такие матчи не продаются, да еще накануне игры.

– А ты можешь мне такой билет достать?

– Без проблем, у меня дружок этим занимается. Но в долг он не дает – деньги нужны сразу.

Ножницы, которыми Анжела ловко орудовала в волосах у парня, замерли в воздухе. Подумав немного, девушка попросила Федора подождать и ушла на другую сторону зала – туда, где трудилась Светлана Негода.

– Светка, забирай диск назад и возвращай мой червонец, – объявила подруге Анжела.

Светлана, которая в этот момент ополаскивала душем голову клиента, от неожиданности так надавила рукой на шею мужчины, что он ойкнул.

– Ой, простите пожалуйста! – тут же извинилась Светлана и повернулась к Анжеле: – Ты что такое говоришь, подруга?

– Я говорю, что червонец мне верни.

– Зачем это он тебе вдруг понадобился?

– На хоккей завтра пойду.

Лицо Светланы вытянулось, а рот непроизвольно приоткрылся.

– Да, да, на хоккей, – повторила Анжела. – А билет туда как раз червонец стоит. Вот я и прошу забрать диск и вернуть мне деньги.

– Хорошенькое дело, разве подруги так поступают – сначала покупают, а через полчаса деньги назад требуют. Я же тебе говорила, зачем мне деньги нужны.

– Ты еще говорила, что этот диск у тебя наши девчонки с руками оторвут.

– Мало ли что я говорила. Может, я придумала.

– То есть, ты хочешь, чтобы я тебе твой диск пристроила? Хорошо. Мужчина, – обратилась Анжела к клиенту, которого обслуживала Светлана, – вам первый в СССР диск группы «АББА» не нужен? Только что вышел. С их знаменитым шлягером «Ай ду, ай ду, ай ду». Помните? – и Анжела запела: «I love you, I do, I do, I do, I do, I do».

Мужчина, с головы которого капала вода, удивленно уставился на поющую парикмахершу. А та продолжала:

– Я не шучу – продается диск и в придачу к нему полиэтиленовый пакет «200 лет США». И все это добро за червонец.

– Это же спекуляция, – зашевелил, наконец, губами мужчина.

– Ничего подобного. Диск стоит два рубля пятнадцать копеек, а семь восемьдесят пять накидываются за то, что мою подругу за него чуть в очереди не разорвали. Вы знаете, какая в ГУМе давка была за ними? Ну, берете или мне других покупателей поискать?

– Подождите, – встрепенулся мужчина, увидев, как Анжела собирается отойти. – Я согласен. Жена по «АББЕ» с ума сходит, а у нее на следующей неделе день рождения.

– Видела, подруга, как это делается? – торжествующе произнесла Анжела и раскрыла ладонь:

– Гони назад червонец.

11 февраля 1977 года, пятница, возле киностудии «Мосфильм»

Прилетев в Москву во второй половине дня, Александров не стал сообщать об этом руководству ЦСКА и решил остаток дня провести в компании своего друга – актера Алексея Шлемова. Он познакомился с ним три года назад во время съемок художественной ленты «Жребий» киностудии имени Горького. Фильм был посвящен хоккею, поэтому некоторые его эпизоды снимали во дворце ЦСКА и на его базе в Архангельском. Александров тогда только пришел в армейский клуб, был новичком, но со Шлемовым они сошлись достаточно быстро, поскольку оба относились к тому типу людей, которых французы называют «инфант террибль» («ужасный ребенок»). Шлемов учился во ВГИКе, но был изгнан после четвертого курса за пьяную драку. Однако спустя год, благодаря протекции своей матери, которая работала на «Мосфильма» помощником режиссера, сумел восстановиться в институте и получил-таки диплом. В «Жребии» он играл небольшую роль хоккеиста, поскольку в детстве занимался в хоккейной секции при ЖЭКе и хорошо стоял на коньках. Так что кое-какие навыки в этом виде спорта у него были, что и предопределило его попадание в эту картину.

Прямо из аэропорта Александров позвонил другу домой, но того там не оказалось. Соседка по коммуналке сообщила хоккеисту, что Шлемов находится на съемках, которые ведутся на киностудии «Мосфильм». Тогда Александров набрал номер телефона съемочной группы. И спустя несколько минут уже разговаривал с приятелем. Тот, узнав о приезде хоккеиста, закричал в трубку:

– Поздравляю тебя, папочка!

– Ты что несешь – пьяный что ли? – спросил Александров.

– Ты тоже скоро будешь пьяный – у тебя дочь сегодня родилась!

И только тут до хоккеиста дошло, о чем идет речь. После того, как его жена ушла от него жить к родителям, она была на девятом месяце беременности. И вот-вот должна была родить. Но за всеми треволнениями, свалившимися на него в эти дни, Александров попросту забыл о будущих родах. Тем более, что заботу о них взяли на себя родители его жены.

– Ну, если я сегодня стал отцом, то по этому случаю точно надо выпить, – живо откликнулся на эту новость Александров. – Через час жду тебя у выхода с «Мосфильма» – поедем гулять в ресторан аэровокзала.

Александров повесил трубку и отправился на стоянку такси. И уже спустя час вышагивал по тротуару у входа на киностудию, глядя в лица людей, которые в этот вечерний час выходили из здания «Мосфильма» и торопились домой, к своим семьям. Внутрь киностудии Борис решил не заходить, опасаясь встретить там своего тестя – знаменитого киноактера, народного артиста СССР Николая Апанасовича Кучкова. Он с самого начала был против того, чтобы Александров вошел в его семью – стал мужем его приемной дочери Эльмиры, с которой хоккеист познакомился благодаря все тому же Лешке Шлемову. Но поскольку дочь Кучкова забеременела от Бориса, делать было нечего и актер, скрепя сердце, дал свое «добро» на свадьбу. Гуляли ее в ресторане гостиницы «Украина» всего-то полгода назад, но за это время Александров так и не смог стать родным человеком для семейства Кучковых. Особенно именитого актера возмущала гусарская слава хоккеиста, которая тянулась за ним даже после того, как он женился. У Кучкова, который сам был заядлым хоккейным болельщиком и болел за ненавистный любому армейцу «Спартак», везде были свои люди, которые, видимо, и докладывали ему о «художествах» его молодого зятя. Поэтому, когда они в последний раз случайно встретились на том же «Мосфильме», Кучков высказал зятю все, что у него в душе накипело. Помня о том разговоре, Александров и решил не дразнить гусей и на территорию киностудии не заходить, предпочтя дожидаться друга на улице.

Вышагивая по тротуару, он обратил внимание на роскошный «Мерседес» 450 спортивного типа, который стоял чуть в стороне от входа на киностудию, на стоянке. Точно такого же «железного коня» хоккеист видел год назад в Инсбруке, когда участвовал в зимней Олимпиаде. Тот «Мерседес» принадлежал одному из тренеров шведской сборной. Кому принадлежал мосфильмовский «Мерседес» Александров не знал, но предположил – либо какому-нибудь крутому режиссеру, либо гостю, который заехал по каким-то делам на киностудию. «Хорошо живут киношники, – подумал про себя Александров, и тут же добавил: – Впрочем, нашему брату-хоккеисту тоже грех жаловаться. Вон у меня, например, «Жигуленок», о котором большинство советских граждан могут только мечтать. По заграницам иногда мотаюсь, где дефицитными шмотками периодически отовариваюсь. Да и на зарплату не жалуюсь – по полтысячи в месяц выходит. И на сберкнижке уже лежит шестьдесят тысяч! А ведь всего лишь три года назад я и мечтать об этом не мог».

Ретроспекция. Ноябрь 1973 года, Финляндия

Это была первая зарубежная поездка Александрова в капиталистическую страну, а выехал он туда в составе молодежной сборной СССР. К тому моменту он уже почти три месяца играл в ЦСКА, но в регулярном чемпионате почти не участвовал. Тот начался в сентябре, но Александрова не спешили ставить на игры – приглядывались. Хотя в августе, в играх на приз газеты «Советский спорт», молодой хоккеист дебютировал-таки в ЦСКА, выйдя на лед в игре против молодежной сборной Польши 19 августа. Армейцы тогда выиграли 15:2 и Александров отметился забитым голом – первым в составе ЦСКА. А вот первую шайбу в регулярном чемпионате СССР он забил столичным динамовцам, сумев обмануть самого Валерия Васильева – игрока сборной СССР. Но эта шайба не стала поводом к тому, чтобы Тарасов стал больше доверять дебютанту. Впрочем, тренер армейцев не церемонился и с более именитыми своими игроками. Так, у армейцев тогда играло три звена и Тарасов, ради эксперимента, разрушил тройку Михайлов – Петров – Харламов, переведя последнего в третье звено, к Викулову и Жлуктову, а место Валерия в первой тройке занял Владимир Попов. Именно в ходе этого эксперимента Александрову, полировавшему место на скамейке запасных, и посчастливилось выйти на свою очередную официальную игру. Это случилось 29 октября 1973 года, когда ЦСКА занимал 2-ю строчку в турнирной таблице, отставая от лидера, «Крыльев Советов», на три очка. В тот знаменательный для Александрова день армейцы играли в Москве с одноклубниками из Ленинграда, и Борис несколько раз выходил на лед, заменяя Харламова. Голами и голевыми передачами он не отметился, зато заработал… две минуты штрафа за задержку соперника. К счастью, ленинградцы не сумели реализовать свое большинство. И проиграли москвичам с разгромным счетом 2:8.

Поскольку игра у Александрова получилась невзрачной, больше его на игры чемпионата Тарасов не выпускал, «маринуя» на скамейке запасных и сдирая по десять шкур на тренировках. Совсем иная ситуация была в молодежной сборной, куда Бориса вызвали той же осенью ее тренеры Юрий Морозов и Евгений Майоров – там Александров выступал полноценно сначала в тройке с ленинградским армейцем Борисом Чучиным и Виктором Вахрушевым из «Крыльев Советов», а затем в одном звене со своими одноклубниками из ЦСКА Владимиром Гостюжевым и Виктором Жлуктовым. С ними он и отправился в Финляндию, где сборникам предстояло провести несколько товарищеских игр с молодежной сборной этой страны в городах Пори и Вааса. Это были матчи в преддверии молодежного чемпионата мира, который должен был состояться в январе 1974 года в Ленинграде. Все встречи в Финляндии закончились победой советских хоккеистов, причем Александров картины не испортил – забил несколько голов.

Но больше всего Бориса впечатлили не матчи (они дались советским хоккеистам легко и громили они хозяев со счетом 9:1 и 11:1), а сама атмосфера той поездки, во время которой он открыл для себя много нового. А началось все еще в аэропорту, когда в глаза Александрову (впрочем, как и его товарищам) бросилась следующая деталь. В то время как у хоккеистов были спортивные сумки, у администратора, врача и массажиста в руках были вместительные чемоданы, которые они несли так, будто они пустые. Заметив его удивленный взгляд, один из игроков – Виктор Хатулев из рижского «Динамо» – улыбнулся и сказал:

– Догадываешься, почему они у них пустые? Чтобы на обратном пути быть полными.

– А ты откуда знаешь? – поинтересовался Александров.

– У нас в «Динамо» такое тоже практикуется. Пару месяцев назад я точно такую же картину видел, когда мы ездили на игры в Швецию. Наши «старички» взяли с собой пустые чемоданы, а оттуда привезли доверху набитые бельем и сувенирами. Да еще и аппаратуру прихватили.

– Это на какие же шиши? – продолжал удивляться Александров.

– А ты думаешь что «старичкам» выдавали по 250 крон, как и нам, сопливым? У них помимо этих денег еще было припасено – тысяч по пять на рыло. Так что мотай на ус, Борька, пригодится в будущем.

В самолете, когда они летели в Финляндию, Александров и Хатулев сели рядом. И Борис сообщил своему собеседнику новость, которая его удивила:

– Я ведь должен был к вам в Ригу попасть – меня Тихонов еще в Усть-Каменогорске приметил. Но Фирсов перехватил.

– А ты, я вижу, жалеешь об этом?

– Да нет, в ЦСКА ведь все мечтают играть.

– А я вот не мечтаю. Как говорится, где родился, там и пригодился. А родился я в Риге.

– А с тренером у тебя какие отношения?

– Нормальные, – улыбнулся Хатулев. – Во всяком случае, пока. Знаешь, как о нем у нас говорят? «Тихонов захватил в Риге все, кроме телеграфа». Он любые двери ногой открывает. Постоянно возит команду за кордон по нескольку раз в год. Чтобы ребята не только там играли, но и шмотки привозили. У нас и так зарплата по 500 рублей на игрока, а вместе с такими поездками и вовсе по несколько тысяч получается. Чем не жизнь? К тому же Рига – это почти Европа. А ваша Москва – большая деревня. Никогда туда не хотел.

На вторые сутки пребывания в Финляндии всю команду собрали в одном из гостиничных номеров. Собрал Николай Иванович – сопровождающий из КГБ. Он был весьма краток:

– Сегодня вам выдадут причитающиеся за поездку деньги – 300 финских марок. Весьма приличная сумма, чтобы купить себе подарков. Но отоварить марки вы можете только в городских магазинах. В посольский лучше не заходить – себе дороже. Все понятно?

– Конечно, не первый год замужем, – сострил Хатулев.

Деньги выдавал администратор команды в своем номере, куда каждый из хоккеистов заходил по одному. Вручая причитающуюся сумму Александрову, администратор спросил:

– На что потратишь уже решил?

– Пока еще нет. Но думаю «вертушку» себе купить – диски слушать.

– А у тебя дома что – проигрывателя нет? – поинтересовался администратор.

– Есть, «Электроника-Б».

– Вот ее и слушай. А здесь у тебя денег не хватит на хорошую вертушку. А вот на куртку или джинсы – вполне. Но ты не горюй – это же первая твоя поездка. Потом, когда заматереешь, будут у тебя и проигрыватели и магнитофоны с транзисторами.

Когда чуть позже Александров рассказал об этом разговоре Хатулеву, тот заметил:

– Администратор дело говорит – на 300 марок особенно не разгуляешься. Сам-то он тысяч пять с собой привез и уже половину чемодана набил. Да еще магнитофон купил – «Панасоник». Я сам видел – тычет в магазине пальцем в аппарат: дескать, заверните. Значит, сегодня будем музыку слушать – аппаратуру ведь опробовать надо, вдруг бракованная.

Так и вышло – вечером сразу из нескольких номеров доносилась музыка: счастливые покупатели импортной аппаратуры проверяли ее на качество. Однако массажисту не повезло. Он нарушил приказ, данный контрразведчиком Николаем Ивановичем – ничего не покупать в посольском магазине. У массажиста остались деньги и он, когда команда приехала в Хельсинки, чтобы оттуда затем вылететь в Москву, «отоварился» в посольском магазине почти на тысячу финских марок. В итоге в Шереметьево его «повязали» – заставили писать объяснительную. А потом сделали невыездным – перестали выпускать за границу за то, что нарушил приказ, исходящий из уст сотрудника КГБ.

Из той поездки Александров привез себе модную финскую куртку на меху, джинсы, пару батников, а также диск новой шведской поп-группы, которую ему посоветовала купить продавщица в магазине грампластинок, расположенном рядом с портом в Пори. Название у группы было странное – оно состояло из четырех заглавных букв, две из которых повторялись – «АББА». Спустя полгода после поездки Александрова в Финляндию имя этого квартета услышал весь мир – они победили на конкурсе «Евровидения». И диск Александрова сразу взлетел в цене.

11 февраля 1977 года, пятница, возле киностудии «Мосфильм»

Вспоминая перипетии той поездки, Александров медленно прохаживался мимо «Мерседеса» и гадал, кто выйдет первым: его приятель Лешка Шлемов или хозяин этой крутой тачки. Судьбе было угодно, чтобы выпал второй вариант.

Спустя пять минут, когда хоккеист снова поравнялся с «Мерседесом», он заметил возле него мужчину в расстегнутой импортной дубленке и с гитарой, спрятанной в футляр. Бросив музыкальный инструмент на заднее сиденье автомобиля, мужчина достал из кармана пачку сигарет и закурил. В следующий миг он повернулся лицом к Александрову и тот узнал в нем самого… Владимира Высоцкого.

– Владимир Семенович! – вырвался из уст хоккеиста радостный возглас.

Высоцкий пристально взглянул на человека, который его окликнул и… его лицо расплылось в широкой улыбке:

– Борис, каким судьбами?

Дело в том, что год назад бард выступал с концертом перед игроками ЦСКА, начав свое выступление с песни «Профессионалы», посвятив ее победе армейцев в Суперсерии-75/76, где весь мир впервые широко узнал имя Бориса Александрова. Он тогда в дебютном матче серии против «Нью-Йорк Рейнджерс» забил первый гол армейцев, а всего на его счету в четырех встречах было три гола и одна голевая передача. Именно тогда он и познакомился с Высоцким.

– Друга жду – актера Лешу Шлемова, – ответил хоккеист, пожимая руку музыканту.

– А я песни показывал к фильму, – сообщил Высоцкий.

– К какому? – поинтересовался Александров.

– Режиссер Вайншток собирается снимать очередной вестерн по-советски, на этот раз по Брету Гарту, и попросил сделать несколько песен. Я написал целых шесть. Но, думаю, получится как и раньше – оставят только полторы.

– Может, все-таки все возьмут?

– Все еще ни разу не брали, – засмеялся Высоцкий. – А были случаи, когда вообще все выкидывали. Вон, например, Сашка Митта обе мои песни из фильма выбросил. Он сейчас в кинотеатрах идет – «Арап Петра Великого» называется. Не видел?

– Пока нет, не до этого, – развел руками Александров.

– Ах, да, у тебя же неприятности, – лицо барда стало серьезным. – Читал в «Советском спорте». И знаешь что скажу? Забей на всех! Меня в свое время тоже в газетах песочили по самое не хочу. Но я сдюжил. И ты должен. Подожди-ка…