Ветер перемен

– Погоди, ты хочешь сказать, что Нором Четвертый не был твоим господином?

– Да.

– Понятно. А почему ты признала своим господином меня?

– В вас-с-с кровь гос-с-сподина. – Эфа растерянно посмотрела на герцога, не зная, как ему объяснить очевидные для нее вещи. Но, к ее облегчению, господин не стал расспрашивать, а понимающе кивнул и больше к этой теме не возвращался. Завтрак они окончили в молчании, и Эфа, не дожидаясь распоряжения герцога, снова устроилась в кладовке, и ее господин закрыл дверь на замок.

Она почти не обратила внимания на шум, поднятый слугами, убирающими остатки завтрака, обдумывая новый для нее вариант возможности самовольно заговорить со своим господином и указать ему на его недосмотр. Это было непривычно, но, поскольку герцог отдал приказ, она обязана повиноваться. Эфа, к собственному удивлению, ощутила, что ей нравится решать головоломку, которую представляет для нее новый господин.

Линир ворочался на узкой койке, не в силах уснуть. Его беспокоила сложившаяся ситуация, и он никак не мог понять, почему Рейт так доверяет бывшему императорскому телохранителю. По его глубокому убеждению, человек, предавший один раз, вполне мог предать и во второй. Внезапно Линира посетила мысль, от которой он резко сел на кровати и крепко выругался. Рейт вполне может не успеть подать сигнал тревоги, если на него нападет это существо, а судя по тому, что он, не один раз перепроверив показания, так и не обнаружил в каюте герцога постороннего, компьютер просто не видит бывшего императорского телохранителя! Великий Саан, а если уже… Линир выбрался из кровати и принялся торопливо одеваться. Пусть Рейт потом посмеется над ним и назовет параноиком, но он ни за что не простит себе, если из-за его попустительства с другом что-нибудь случится! Застегивая на ходу мундир, Линир выскочил из каюты и почти бегом направился на пост контроля безопасности, проклиная про себя размеры корабля и невозможность нестись сломя голову. Ему совсем не хотелось, чтобы дежурный оператор, увидев на мониторе своего начальника бегущим по коридору, поднял тревогу. Беспокойство в его душе смешалось со злостью на доверчивость Рейта, и, когда он приложил руку к сенсорному замку на двери поста контроля, настроение у него было хуже некуда.

Оператор, увидев начальника, торопливо подскочил с места и доложил:

– Все спокойно, командир. Его светлость спит. – Линир кивнул и, стараясь сохранять внешнее хладнокровие, шагнул мимо подчиненного к мониторам слежения. На первый взгляд все было нормально. Но Линир привык не доверять всецело автоматике. Он прекрасно знал, как можно обмануть компьютер и заставить видеть то, чего нет. К тому же программа не всегда могла отличить беспокойно спящего человека от человека, который, например, задыхается, до тех пор, пока не начинало отказывать сердце. Стоп, а это еще что?! Линир похолодел, рассмотрев на мониторе, фиксирующем все подключения к компьютеру и системе жизнеобеспечения, запись о том, что за прошедшие сутки их использовали, причем использовали один раз в отсутствие герцога, а второй раз, когда автоматика фиксировала, что человек спит! Непослушными губами он отдал приказ оператору занять свое место и выскочил за дверь. Если только… Великий Саан! Линир заставил себя успокоиться. Он прекрасно понимал, что, если поднимет тревогу без веских на то оснований, Рейт будет очень недоволен, но и ждать утра тоже не собирался. Решение пришло спонтанно, и Линир даже улыбнулся, настолько простым оно было. Он пойдет в каюту герцога и сам все проверит, не ставя в известность подчиненных. Если все в порядке – никто ничего не узнает.

Линир быстрым шагом направился к каюте друга, не догадываясь, какую ошибку совершает сейчас под влиянием эмоций.

Эфа безучастно смотрела перед собой, прислушиваясь к тихому дыханию своего господина, и обдумывала, каким образом ей выяснить, чем угрожает Линир герцогу. Выходило, что до приземления любые ее действия могут поставить жизнь господина под угрозу. Пока начальник Службы безопасности оберегает сюзерена, рассчитывая достичь с его помощью определенной цели. Но если он поймет, что его замыслы раскрыты, он станет непредсказуем. Этого нельзя было допустить.

Тихий щелчок разблокированного замка заставил ее насторожиться. В следующее мгновение она беззвучно скользнула к двери и, безошибочно найдя место, где с внешней стороны находилась защелка, прижала к скользкой поверхности коготь указательного пальца и осторожно надавила. Материал двери поддался легко, и Эфа, подцепив когтем защелку, бесшумно отодвинула ее. Она не собиралась будить своего господина по такому ничтожному поводу. К тому же обоняние подсказало ей, что незваным проник в каюту и теперь крадется вдоль стены, стараясь не шуметь, Линир. А с ним она собиралась обстоятельно поговорить, прежде чем уничтожить. Необходимо было узнать, чем Линир опасен для ее господина, и может ли эта опасность угрожать герцогу и после смерти вассала.

Дверь открылась без скрипа, Эфа тенью метнулась к человеку, замершему у кровати ее господина. Он даже не успел вскрикнуть, когда когтистая рука перехватила его горло, задушив крик в зародыше. Одним движением оторвав человека от пола, Эфа метнулась назад в кладовку. Вся борьба заняла меньше секунды. Компьютер не успел провести повторную проверку ситуации и по инструкции списал все на сбой в программе, не поднимая тревоги. Линир отчаянно трепыхался, пытаясь вырваться из железной хватки обманчиво хрупкого бывшего императорского телохранителя, и нещадно ругался про себя. Эфа спокойно прикрыла за собой дверь и тихо прорычала прямо в расширенные от ужаса глаза Линира:

– Ес-с-сли ты закричишь или еще как-нибудь попытаешься поднять тревогу – я тебя убью. Ты меня понял? – Линир закивал, про себя молясь о том, чтобы ему хоть на мгновение позволили заговорить и подать сигнал об угрозе герцогу. Эфа, словно поняв его намерения, усмехнулась. В темноте блеснули клыки, и в следующую секунду острая боль пронзила шею Линира, оставляя после себя странное онемение. Человек выгнулся в последней попытке вырваться и беспомощно обмяк. Девушка довольно зарычала и тихо прошептала:

– Ты не с-с-сможешь двигаться еще пару час-с-сов, а говорить будешь едва с-с-слышно. Точнее, с-с-слышно для меня, люди и даже компьютер тебя не ус-с-слышат. А теперь отвечай: зачем ты проник в покои моего гос-с-сподина и чем ты ему угрожаешь?

Линир попытался ответить, но язык ему не повиновался. Его охватила паника. Эфа усмехнулась:

– Ты не бойс-с-ся, человек, говори. – Линир попробовал еще раз и едва слышно выдохнул:

– Я ничем не угрожаю Рейту, он мой друг.

– Лжешь! – Эфа не повысила голоса, но от ее тона человек покрылся холодным потом. – А ложь с-с-следует наказывать. Еще раз: чем ты его шантажируешь?

– Ничем! – В голосе Линира слышалось отчаяние. В следующее мгновение боль скрутила его так, что только паралич помешал ему заорать благим матом. Эфа не бросала слов на ветер.

– Я не могу определить по твоему поведению, лжешь ты или нет – мой яд меняет запах и приглушает другие физиологичес-с-ские реакции организма, но я неплохо изучила людей, поэтому обмануть меня тебе вряд ли удас-с-стс-с-ся. Я повторяю с-с-свой вопрос-с-с и желаю получить на него правдивый ответ, иначе тебе будет очень больно.

Линир безнадежно застонал и, едва шевеля губами, выдавил:

– Я друг Рейта. Я беспокоился, что ты можешь причинить ему вред, и пришел проверить, все ли в порядке. – Он уже понял, что совершил страшную ошибку, придя в каюту герцога, никого не предупредив, и теперь вряд ли избежит смерти. Линир уже был готов молиться Саану, чтобы все скорее закончилось.

Рейт проснулся среди ночи от какого-то странного ощущения. Он открыл глаза и прислушался, но в каюте было тихо, только едва слышно шипели датчики системы безопасности, обследуя помещение. Герцог закрыл глаза, но сон не приходил, что-то по-прежнему его беспокоило. В следующий миг он напрягся, и его рука потянулась к кинжалу, который он всегда хранил под подушкой. Едва слышно, на грани восприятия, раздался полный боли стон. Глаза Рейта привыкли к темноте, и он бесшумно поднялся с кровати, пытаясь определить, откуда прозвучал стон. Герцог не спешил поднимать тревогу, возможно, ему это показалось, или что-то случилось с Эфой. Последняя мысль заставила его выругаться. Он вспомнил, сколько она съела после длительной голодовки, и испугался, что ей могло стать плохо. Эта сумасшедшая вполне может не сказать о том, что ей плохо, и молча страдать, считая, что ему до этого нет никакого дела. Рейт стремительно рванулся к двери кладовки, распахнул ее, ожидая увидеть Эфу, корчащуюся от боли, и замер, потрясенный открывшейся ему картиной. В темноте он не смог разобрать деталей, но то, что в каморке находятся двое – он не сомневался. Что, Саан побери, происходит? Герцог растерянно скомандовал:

– Свет!

Каюту залил яркий свет, и Рейт грязно выругался. На защитной пленке, обтягивающей ванну, безвольно лежал Линир, его лицо было совершенно спокойным, но в глазах застыли боль и ужас, а над ним склонилась бесстрастная, как всегда, Эфа. Она, без сомнения, услышала Рейта и теперь спокойно смотрела на него.

– Что ты с ним сделала? – Герцог был на грани срыва от ярости.

– Он проник в ваши покои и лжет, утверждая, что не хотел причинить вам вред.

– Эфа, что ты с ним сделала? Почему он не двигается?

– Укус-с-сила.

– Что?!! Ты его убила!!! – Рейт задохнулся от ужаса и бросился к другу. Эфа посторонилась, пропуская его, и бесстрастно произнесла:

– Я с-с-сама решаю, будет ли яд убивать или прос-с-сто парализует.

– Ты хочешь сказать, что он будет жить? – В голосе герцога прозвучало сомнение.

– Да. Он придет в с-с-себя через два час-с-са.

– Почему ты напала на него?

– Он проник в каюту, и его поведение с-с-свидетельс-с-ствовало о том, что он не хочет, чтобы вы об этом знали.

– А что сказал он сам?

– Он утверждает, что он ваш друг и проверял, вс-с-се ли с-с-с вами в порядке.

– Он действительно мой друг. – Рейт осторожно прикоснулся ко лбу парализованного Линира и улыбнулся. – Мой лучший друг. Эфа, поверь, он не хотел мне ничего плохого. Ему дозволено заходить в мою каюту в любое время. Ты понимаешь меня?

Эфа задумчиво прикрыла глаза, анализируя новую информацию, и тихо зарычала, досадуя на свою глупость. Действительно, ее прежний господин тоже позволял своим фавориткам некоторые вольности.

– Мне перенес-с-сти его на вашу кровать?

– Да, если сможешь. – Эфа подхватила Линира на руки и без малейшего напряжения протиснулась мимо герцога к кровати.

Рейт шел за ней следом, поражаясь силе такого хрупкого на вид существа и тихо радуясь, что успел вовремя. Нужно будет завтра же утром перечислить ей всех, кто находится на корабле, и объяснить круг их обязанностей во избежание подобных сюрпризов. У Рейта совершенно не было уверенности в том, что в следующий раз все тоже закончится только потрепанными нервами и временным параличом. Заниматься похоронами своих вассалов, по мнению Эфы, ведущих себя не так, как полагается, ему почему-то не хотелось. А если учесть то, что правила поведения для слуг при дворе и у него в герцогстве разительно отличаются…

Между тем Эфа аккуратно положила Линира на кровать и отступила в сторону. Он подошел к другу и осторожно проверил у него пульс. Сердце билось ровно и сильно. Рейт улыбнулся с облегчением и тихо спросил:

– Ты все поняла?

Эфа склонила голову и так же тихо ответила:

– Он ваш фаворит, ему многое дозволено.

И скрылась в кладовке, прежде чем Рейт успел прийти в себя от изумления. Он бросил взгляд на Линира: тот смотрел на него круглыми от потрясения глазами. В следующую секунду герцог взмолился, чтобы компьютер не среагировал на их беготню и не включил программу записи. Хорошо хоть, в обычном режиме ни визуального наблюдении, ни прослушивания разговоров не ведется. Иначе он до конца жизни не отмоется, и Линир тоже. Вот уж наградил Саан слугой. Так и врагов не нужно!

Рейт открыл глаза и тихо усмехнулся про себя – на часах было шесть утра. Дожил, уже и сон потерял. Линир беспокойно спал на своей половине кровати прямо поверх одеяла, в одежде. Бедолага отключился практически сразу, после того как Эфа отправилась в кладовку, и явно не собирался просыпаться в такую рань. Рейт тихо встал, стараясь не разбудить его, подошел к бару и потянул на себя дверцу из натурального дерева. В зеркальной глубине застыли бутылки с напитками на любой вкус. Рейт, не глядя, достал очередную бутылку с вином и вытащил зубами пробку. Видел бы его сейчас отцовский преподаватель этикета! Старика наверняка бы хватил удар. Но что делать, если, несмотря на сумасшедшее количество всевозможных приспособлений, открывать бутылку зубами все-таки удобнее?

Рейт покачал головой. Напиваться с утра, конечно, плохая примета, но иногда по-другому просто не получается. Хотя, если все останется по-прежнему, он точно сопьется. Рейт глянул на себя в зеркало и усмехнулся: хорош красавчик! Всклоченные каштановые волосы, опухшие после сна предположительно карие глаза. Полное ощущение человека, медленно опускающегося на дно жизни. Герцог провел рукой по волосам, приводя их в приблизительный порядок, и поморщился. Пора приниматься за тренировки, а то так недолго и жиром зарасти. Последнее было сильным преувеличением – атлетическая фигура молодого человека могла бы принадлежать профессиональному спортсмену, но Рейту нравилось думать, что он, как истинный аристократ, предается лени и излишествам.

Он налил в невесомый хрустальный бокал вина и рухнул в кресло, которое слуги всегда предусмотрительно ставили возле бара на тот случай, если герцог переусердствует с вином и не сможет добраться до кровати. С Рейтом такого еще ни разу не случалось, а вот его отец в свое время не раз засыпал в кресле. Вино было, как всегда, великолепным, и утренняя меланхолия постепенно отступала. Нужно было разбудить Линира и отправить его к себе в каюту, но двигаться было лень. Поэтому Рейт продолжал сидеть в кресле в нижнем белье и прихлебывать вино, глядя в никуда. Его жизнь постепенно превращалась в какую-то сумасшедшую гонку на выживание, и он не видел способа это остановить. Иногда ему хотелось все бросить и просто куда-нибудь сбежать. И останавливал его только долг перед людьми, которые когда-то доверили ему свои жизни.

Эфа бесшумно появилась из своего закутка. Рейт поднял на девушку глаза, удивленный тем, что она проявила такую самостоятельность. А в следующий момент чуть не закричал от испуга, смешанного со злостью. Еще совсем недавно покорное тихое существо внезапно выдернуло его из кресла и, без труда подавив сопротивление растерянного герцога, потащило его в душ.

Когда Рейт оказался на холодном мраморе ванной комнаты, он успел только порадоваться тому, что его не бросили прямо на него со всего размаха, и в следующий момент задохнулся, не в силах даже закричать. Эфа включила воду, и на него обрушились ледяные струи! Через несколько секунд, показавшихся ему часами, девушка вытащила его из воды и спокойно завернула в полотенце.

– Что ты делаешь? – У Рейта от холода зуб на зуб не попадал. Он кутался в мягкую ткань, пытаясь согреться, и с подозрением косился на абсолютно невозмутимую Эфу. Ему даже не хотелось гадать, с чего вдруг пришло в голову этому непостижимому существу тащить его в душ. Он только надеялся, что, несмотря на все ее выходки, сумеет добраться до Оттори целым и невредимым. А Ниторог объяснит ему, почему это произошло.

– Мой прежний гос-с-сподин вс-с-сегда требовал, чтобы, ес-с-сли он утром не в с-с-сос-с-стоянии поднятьс-с-ся с-с-с кресс-с-сла и с-с-снова пьет, я приводила его в чувс-с-ство. И вам это тоже было необходимо.

Герцог захлопал глазами, обдумывая новую информацию. Судя по всему, Эфа пришла к выводу, что его требуется срочно вывести из того состояния, в котором он находился. С чего бы это?

– Чем такое состояние могло мне угрожать? – В голосе Рейта звучало неподдельное любопытство.

– С-с-самоубийс-с-ством.

– Постой, ты что же, защищаешь меня не только от внешней угрозы, но и от самого себя?

– Когда мне не приказывают иного.

Рейт несколько секунд непонимающе смотрел на нее, а затем расхохотался так, что поскользнулся на мокром мраморе, и только крепкая рука Эфы не дала ему грохнуться во весь рост. Поистине сумасшедшая идея, кому бы она ни принадлежала. Великий Саан, человек, который обучал бывшего императорского телохранителя, явно был безумцем. Выходит, прежде чем покончить с собой, нужно приказать своему телохранителю не мешать ему… лишать себя жизни!

Эфа невозмутимо последовала за ним, ничем не выдав, что ее задел его смех. Рейт вытер полотенцем мокрые волосы, поежился от нескольких ледяных капель, успевших скатиться между лопаток, и завернулся в теплый халат из дорогого бархата. Вот теперь жизнь уже не казалась ему злой шуткой Саана. Впрочем, он никогда не умел долго пребывать в меланхолии и искренне поражался способности некоторых аристократов не выходить из такого состояния неделями.

Линир, оказывается, уже проснулся и тихо сидел на кровати, молча наблюдая за происходящим. Рейт, видя растерянность друга, задумчиво заметил:

– Ты знаешь, этот Сааном проклятый компьютер опять никак не прореагировал на угрозу моей священной особе. Может быть, его кто-нибудь умудрился перепрограммировать?

– Вряд ли. – Линир не понял шутки и ответил на вопрос на полном серьезе. – Скорее всего, дело в том, что он не видит Эфу, и, таким образом, все происходящее воспринимает как сбой в программе, если, конечно, человек голосом не подтверждает угрозу.

– Да, я знаю. – Рейт покачал головой. – Нам всем сильно повезло, что Эфа не собирается устроить на корабле небольшую бойню, иначе в космосе появилась бы еще одна легенда. «Мертвый скиталец». По-моему, звучит…

– Ваша светлость! – Линир смертельно побледнел. – Даже в шутку не предлагайте ей подобного!

– Не волнуйся, Эфа прекрасно понимает, что это все не всерьез. Не правда ли, Эфа? – Рейт глянул на девушку, бесстрастно слушавшую их диалог.

– Да. – Эфа осторожно поправила платок, закрывающий ее лицо, и безучастно добавила: – Я знаю, что такое шутка, и даже с-с-сама иногда шутила, но мои шутки люди не понимают, а почему-то умирают, вмес-с-сто того чтобы с-с-смеятьс-с-ся.

Рейт с Линиром ошарашенно уставились на нее, не веря своим ушам. Существо, которое они привыкли считать чем-то вроде биологического робота, пыталось шутить, неуклюже, но все-таки… Герцог покачал головой и тихо сказал:

– Поистине велика Вселенная, и все, что только может существовать по замыслу Саана, в ней существует.

– А ес-с-сли вдруг окажется, что чего-то нет, прис-с-смотрис-с-сь внимательнее, может быть, ты этого прос-с-сто не видишь.

Рейт вздрогнул:

– Ты читала великого Нитара Рола?

– Да.

Линир тихо рассмеялся, качая головой.

– Поразительно, как внешность бывает обманчива. Вот уж никогда бы не поверил в то, что телохранителям Императора дают классическое высшее образование! – Рейт довольно усмехнулся. – Зато теперь у меня появился еще один собеседник. Ладно. Шутки в сторону. Линир, иди отдыхай, я на этот день даю тебе выходной. Эфа, марш в кладовку – вот-вот придут слуги убирать каюту. Когда принесут завтрак, я тебя позову. – Он не успел еще договорить, а дверь кладовки уже бесшумно закрылась за скрывшейся в своем убежище девушкой. Линир пожал плечами и покинул каюту друга, забористо ругаясь про себя. Уж лучше бы Рейт его высмеял, чем это сочувствие. Теперь он прекрасно понимал, что ночью вел себя, как последний кретин, и отдавал себе отчет в том, что, если об этом узнает его учитель, полного курса переподготовки ему не избежать.

Рейт после ухода Линира задумался. Иногда ему казалось, что он гораздо старше своих тридцати шести лет. Наверное, ответственность здорово старит, недаром его дед в сто пятьдесят выглядел стовосьмидесятилетним. И отец умер рано. «Хватит! – одернул себя герцог. – Старит не ответственность, а необходимость постоянно бегать по кругу, решая одни и те же проблемы, которые возвращаются с завидным постоянством, как только покажется, что наконец-то от них избавился. Кстати, об ответственности… Не пора ли выбраться из этой каюты, а то так недолго от безделья спятить». Рейт подошел к встроенному в стене шкафу и решительно распахнул дверцу. Не глядя, схватил первый попавшийся комбинезон из бронеткани и принялся быстро одеваться. После завтрака предстояло много дел.

ГЛАВА 3

Эфа стояла в отсеке стыковки и насмешливо смотрела на перешептывающихся слуг. Сегодня она первый раз вышла из каюты герцога, и удивлению их не было предела. И не только удивлению. Эфа ощущала страх этих людей, страх перед ней, и потому улыбалась. Добыча должна испытывать ужас перед охотником – это правильно. Рейт находился в двух шагах от нее, погруженный в свои мысли, и не обращал на окружающих никакого внимания. Эфа оскалилась под платком, закрывающим ее лицо, кто-то из слуг явно был на грани истерики. С чего бы это? Оставалось надеяться, что катера придут без задержек. На границе флаеры до сих пор считались глупой роскошью. Катера были гораздо практичнее, надежнее и, Эфа усмехнулась, дешевле, что тоже немаловажно. За последние дни она узнала много нового и еще большему научилась. С удивлением обнаружила, что такая ситуация ей нравится, и пришла к выводу, что теперь все будет по-другому. Да, она узнала много нового, но вот инстинкты остались прежними, и эти инстинкты в один голос кричали о том, что человек не может до такой степени испугаться ее, если только… Эфа прислушалась и в мерном рокоте генераторов причальных лучей уловила едва слышный диссонанс. Неужели диверсия? Нет. Не диверсия. Эфа выпрямилась. Просто причальные лучи корабля не рассчитаны на такую массу, а в компьютере все-таки оказался вирус. Она повернулась к Линиру и отрывисто бросила:

– Боевая тревога! Абордаж!

Человек вздрогнул, но в следующую же секунду пришел в себя и коротко приказал:

– Подтверждаю! Готовность номер один!

Гвардейцы привычно, не рассуждая, захлопнули шлемы скафандров, одновременно выхватывая мечи. И тут Эфа едва не зарычала от ярости – излучение блокировки по-прежнему не позволяло использовать на корабле оружие в лучевом режиме! А катер уже пристыковался, и внешний шлюз был открыт снаружи. О чем, Саан побери, думают операторы на корабельном мостике? Если только вирус не заблокировал ручное управление… Девушка стремительно метнулась к герцогу, который тоже уже успел загерметизировать свой скафандр и теперь стоял с обнаженным мечом, пристально глядя на внутренний шлюз. Герцог даже не успел вскрикнуть, когда мощный бросок сбил его с ног и толкнул в гущу его телохранителей. Гвардейцы не растерялись – миг, и герцога закрыла плотная стена облаченных в боевые скафандры тел. Эфу уже не интересовало то, что происходит за ее спиной. Внутренний шлюз медленно открылся, но не основной, через который катер мог без проблем проникнуть в стыковочный отсек корабля, а аварийный, предназначенный для людей. Внутрь ворвались люди в скафандрах с затемненными лицевыми щитками и… Эфа прорычала изобретательное ругательство. У нападающих было пулевое оружие. Архаизм, который давно не применялся в Империи, но которым вполне можно было пробить броню легких боевых скафандров и пользоваться даже при излучении блокировки! Проклятье! Уж лучше бы разгерметизация! Но раздумывать было поздно. Оставался единственный способ предотвратить бойню, и Эфа им воспользовалась.

Одним невероятным прыжком она преодолела расстояние, отделяющее ее от нападающих, и крест-накрест рубанула мечом не столько для того, чтобы убить, а затем, чтобы отогнать, смешать строй. И ей это удалось. Увидев возле самого своего лица лезвие меча, несколько нападавших попятилось, и этого оказалось достаточно, чтобы Эфа вломилась в гущу противников. Она была слишком близко от них, они не могли использовать огнестрельное оружие без риска перестрелять своих, а для ее меча места вполне хватало… Кровь плеснула широкой полосой, залив стоящих рядом с теми, кто, хрипя, опускался на пол с перерезанным горлом. Кто-то попытался достать ее ножом. Безуспешно. Эфа без труда увернулась от клинка и, не глядя, рубанула кинжалом. Он был не приспособлен для таких ударов, но ее сила сделала свое дело, и несчастный с воем свалился под ноги остальным, зажимая кровоточащую культю. Где, Саан побери, гвардейцы? Эфа коротким ударом обезглавила еще одного нападавшего и оглянулась на людей, прикрывающих герцога. В следующую секунду она едва не пропустила удар. Люди стояли неподвижно, словно манекены. Какого?..

А затем ей стало не до того. Хлестнула автоматная очередь, и телохранители задергались под пулями, но по-прежнему остались стоять, словно были не в силах сдвинуться с места. Эфа рванулась вперед. Теперь она могла рассчитывать только на себя. Что ж, не впервой! Когти вонзились в чью-то спину, и прочная броня скафандра разошлась, как гнилая тряпка. Носок сапога со всего размаха врезался в прозрачную пластину шлема, и голова человека безвольно мотнулась назад. Еще один. Руку обожгла боль! Быстрее! Кулак врезается в солнечное сплетение, и кого-то отбрасывает на несколько метров. Перехватить автомат. Проклятье, опять задели! Выстрелы слились в непрерывный треск, и пятеро противников повалились на пол, заливая его кровью. Почему так тяжело держать оружие? Эфа оглянулась, переводя дыхание, и увидела, что последний из нападающих успел что-то бросить в сторону герцога, прежде чем сам потерял сознание от боли и потери крови. Никогда в жизни Эфа так не бегала. Мозг бесстрастно отсчитывал секунды до взрыва, а ноги уже посылали тело в прыжок. В невероятный даже для нее прыжок. Она успела – древняя осколочная граната, пойманная когтистыми пальцами, не сдетонировала. Пока. Эфа яростно оскалилась и плашмя упала на пол отсека, накрывая собой маленькую смертоносную штучку. Оставалось надеяться, что пол стыковочного отсека, приспособленный для того, чтобы выдерживать многотонный вес катеров, выдержит и взрыв этого устройства. Кто знает, какой взрывчаткой его начинили? В следующую секунду ее словно ударили бронированным кулаком, и Эфа потеряла сознание.