Призрак, осыпанный снегом

– Ты думаешь, он сможет это прочесть? – обескуражила вопросом Инга.

– Пусть хотя бы взглянет на картинки. Может хоть что-то шевельнётся в его сознании…

      Они досидели до глубокой ночи и последнее, что помнил Кирилл, как он начал проваливаться в сон.

      Проснувшись утром, он поднялся с кровати, прошёлся по дому. На столе он увидел записку от Инги: «Вечером приеду». Парень накинул куртку, вышел на улицу. Приминая снег, он отправился на поиски тетради – место оказалось пустым. Его идея сработала – Призрак утащил тетрадь, теперь остаётся ждать, как он поступит с ней дальше. Может план был абсурдным, а может и правильным – в скором времени это выяснится.

      Кирилл убрал линолеум, затем снова спустился в подвал, чтобы просмотреть другие записи и поискать что-нибудь интересное. Но к его удивлению, Инга заперла дверь на ключ – проникнуть туда не было возможности.

      Вечером она не приехала. Юноша всю ночь не сомкнул глаз, предполагая, что с ней могло что-нибудь случиться по его вине и волновался вплоть до следующего вечера, пока не увидел в окно, как Инга вылезает из машины. Она вошла в кухню и сразу заметила, что Кирилл сидит за столом, изображая недовольство.

– При всём желании не смогла вчера… – начала она оправдываться, не дав ему высказаться. – У меня машина сломалась.

      Парень подвинул к ней знакомую тетрадь, лежащую на столе.

– На! Почитай!

      Инга застыла на месте.

– Где ты её взял? – Она будто боялась к ней прикасаться.

– Нашёл на пороге. Здесь целая исповедь.

Кирилл пролистал до нужного места и развернул перед ней. В самом конце, где заканчивались рисунки, начинался текст. Он был написан куском угля, крупно и неаккуратно.

      Инга ушла в чтение письма, адресованного именно ей. По щекам катились слёзы. Она неторопливо переворачивала страницы одну за другой и продолжала читать:

      «Мой самый близкий человек! Дорогая моя, милая Ингочка!

Если бы ты знала, как я тоскую по тебе. Я обошёлся с тобой несправедливо, отведя роль прислуги для выжившего из ума учёного. Если бы меня спросили, чего я сейчас хочу больше всего, так только того, чтобы быть с тобою рядом. Вернуться и посвятить свою жизнь тебе, а не этой сомнительной работе, которая лишила меня самого ценного. Я всего лишь хотел открыть для людей иные миры, сделать нашу жизнь разнообразнее и интереснее, но и представить себе не мог, что тот мир окажется миром адского существования. Когда я смог в него спуститься я не узнал своих рук, я парил по коридору, держась за каменные стены, а подо мной кипела огненная лава. Страшные существа ползали по стенам и не замечали друг друга.

      То был билет в один конец. Я никогда уже не стану прежним, и ты должна прервать связь между человеческим миром и этим адом. Не допусти, чтобы мои исследования стали добычей опасных людей. Тебе придётся всё уничтожить. Во втором от дома сарае ты найдёшь скважину, заваленную досками. Это выход, который надо закрыть раз и навсегда, но не камнями, а изменить его энергетическое поле – в этом тебе помогут кристаллы обычного сахара. Засыпь туда целый мешок, после чего сожги все записи. Сделай всё, как я прошу. Реши сама в какой день ты это проделаешь, главное, в два часа ночи.

Что касается твоего гостя, то он может спокойно возвращаться домой. Предвижу вопрос: откуда такая уверенность? Не спрашивай. Но знай – больше ему ничто не угрожает.

      Прощай! Постарайся начать новую жизнь.

Вечно твой Владислав».

      Инга отложила тетрадь в сторону и уставилась в окно. Они сидели молча – каждый был погружён в свои мысли. Первым нарушил молчание Кирилл:

– Может съездить за сахаром?

      Она оторвалась от окна.

– Не надо, у меня есть.

– И когда мы это проделаем?

– Я приеду завтра с мешком.

      Кирилл широко раскрыл глаза, привстал.

– Завтра? А почему не сегодня? В прошлый раз ты тоже…

– Я же тебе объяснила – у меня была поломка, – перебила Инга.

– Ладно. Извини.

Парень взял посуду, подошёл к тумбочке, на которой стоял таз с водой и начал нервно мыть кружки.

– Ты заходил во второй сарай? – женщина направила разговор в другое русло.

– Да!

– Там есть эта скважина?

– Есть. Я даже покричал в неё.

– И тебе кто-нибудь ответил?

      Кирилл прервал своё мытьё.

– У тебя такой юмор, да?

      Инга встала и начала собираться.

– Извини, я вся на нервах. Ты-ы… если хочешь, возвращайся домой.

– Выгоняешь?

– Я и сама могла бы справиться. Ты не хочешь домой?

      Кирилл закончил убирать со стола.

– Я не могу допустить, чтобы женщина одна волокла по темноте здоровенный мешок.

– Ладно! Тогда до завтра! – Разговор был исчерпан, и она уехала домой.

      Кириллу предстояло провести в этом доме ещё одну ночь. Перед сном он снова изучил послание несчастного узника непознанного мира, и ему стало не по себе. Он попытался представить: что же это за мир? А может быть такое, что другие люди, которые пропали при странных обстоятельствах, тоже оказались в нём? Стоило ему об этом подумать, как вдруг он услышал, что скрипнула дверь сарая.

      Парень прильнул к стеклу. Свет из дома отражался от снега, освещая весь двор. Дверь второго сарая, которую он закрыл особенно тщательно и подпёр, была приоткрыта. Снова раздался скрип, после чего дверь захлопнулась. Дрожь пробежала по всему телу. Есть ли кто-то внутри, или ему только кажется? Не давала покоя скважина, оставленная в открытом виде.

      Дверь распахнулась снова, и Кирилл вздрогнул от неожиданности. В глубине дверного проёма чернела тьма и не было видно никаких движений. Парень кинулся выключать свет – в освещённом окне он стоял, как на витрине. Подхватив кочергу, Кирилл вернулся к окну, застыл в наблюдательной позиции. Дверь по-прежнему была открытой. Он стал всматриваться в темноту и ему удалось разглядеть, что в глубине сарая белеет лицо. Зрение парня сфокусировалось именно на этом месте – он начал угадывать очертания обычного человека. Так, как сейчас, Кирилла никогда не трясло со страху, у него напряглись все мускулы в ожидании неизвестного, а на лице проступили капли холодного пота.

      Силуэт человека подался вперёд, к выходу. Кирилл узнал главного из бандитской тройки. Его глаза были закрыты, руки и ноги свободно свисали. Он не шёл, он плыл по воздуху – мёртвый или без сознания. Следом за ним выплыли ещё два обмякших тела, головы их болтались, руки свисали вдоль туловищ. Они передвигались на высоте одного метра над землёй друг за другом, как по конвейеру в химчистке. Все трое прошествовали по воздуху через двор и повернули влево, в сторону огорода – этот «караван», постепенно удаляясь, исчез на фоне дубового леса.

      Завороженный Кирилл ещё долго смотрел им вслед с отвисшей челюстью, а когда опомнился, первое, что стукнуло в голову – это желание «рвать отсюда когти». Он бросился собирать вещи, быстро оделся в своё, нашёл чистый клочок бумаги и написал на нём только одну фразу: «Я уехал домой». Листок он положил на видном месте, поставил сумку у выхода, быстро обулся и начал одевать пальто, но остановился…

Кирилл подумал о том, что цел до сих пор только благодаря Инге и Призраку, а теперь он бежит, как крыса с корабля. Так он и остался стоять в одном рукаве.

      Сняв пальто, Кирилл швырнул его с силой на пол, разулся и лёг на кровать с включенным светом, сложив руки на груди.

      Ночью ему приснился сон: будто бы он ходит по пустому коридору заброшенного огромного строения, по обеим сторонам которого расположены ряды маленьких окон без рам и стёкол. За каждым окном светится человеческая душа – Кирилл заглядывает в окно, тем самым проникая в глубины чьей-то души. Перед ним за доли секунды проносится чья-то жизнь – он видит её от рождения и до самого конца. Так он блуждает по коридорам, погружаясь в чужие судьбы, страдания или радостные переживания, и каждая жизнь пролетает одна за другой через мысли того, кто заглянул. В самом конце коридора перед ним предстаёт силуэт, который смирно сидит, обнимая свои колени длинными кривыми пальцами. Кирилл подходит всё ближе и ближе, и видит, как скрюченная фигура Призрака протягивает к нему свои дистрофические руки.

      В эту секунду юноша вскочил с кровати, спустив ноги на холодный пол. В реальные оконные проёмы пробивались яркие лучи февральского солнца. Было десять часов утра. Кирилл погасил горевшую до сих пор лампочку и начал новый день пребывания в деревенском отеле.

      Перед тем, как ехать в Студёные Выселки, Инга весь день лежала на диване лицом к стене в состоянии депрессии. Она почти ничего не ела, не могла себя заставить встать и заняться делами. Все мысли были только о Владе. Она лежала и вспоминала, как они вместе проводили время в путешествиях, их многочисленные экскурсии, где Влад часто бывал её индивидуальным гидом.

      Незадолго до выезда к Кириллу она понуро сидела у дома на скамейке и смотрела на приготовленный двадцатикилограммовый мешок. На нём крупными буквами было написано: «Сахар». Но Инга знала, что это мешок с песком, верх у которого был завязан белым синтетическим шнуром, какие продаются в хозяйственных магазинах. Инга застегнула оставшиеся кнопки пуховика и поволокла песок к машине.

      Тем временем Кирилл то и дело поглядывал на старый будильник, тикающий в серванте. До запланированного ритуала оставалось четыре часа, когда за окнами мелькнули отблески фар. Парень выскочил на улицу и увидел, как Инга открывает багажник. Он подбежал, ухватил за конец мешка, стал рьяно за него тянуть.

– Осторожно! – вскрикнула Инга.

Она закрыла машину, затем поплелась вслед за Кириллом вокруг дома. Тот опёр мешок о стену сарая, приговаривая:

– Пусть пока постоит. А раньше двух часов никак нельзя? – Юноша был нетерпелив.

      Женщина молча, не торопясь, проследовала в дом. Зайдя следом за ней, Кирилл увидел, как она стоит и читает его записку. Он выдернул листок из её рук, скомкал его и бросил в печь.

– Хотел свалить? Что же помешало?

– Да, хотел свалить! – Кирилл снова распсиховался. – А ты бы не хотела, если бы мимо тебя проплыли три трупа?

– Чего?

– Те трое! Выплыли из сарая, как одежда на вешалках, и поплыли туда… – Он размашисто махнул рукой. – В голубые дали…

      Инга подошла к окну, пытаясь представить произошедшее.

– Ты хочешь сказать, что люди просто летели по воздуху?

– Да! Просто! Летели! По воздуху!

– Куда?

      Кирилл вылупил удивлённые глаза.

– А я знаю?!

      Инга обеими руками оперлась о подоконник и устремила взгляд в полумрак.

Юноша не унимался:

– А может погуляют и вернутся обратно? Как раз к двум часам… Столпимся в сарае всей толпой с этим мешком…

      Она отошла от окна с серьёзным видом и прошлась по дому, засунув руки в карманы жилета. Затем повернулась и задала вопрос:

– У тебя есть документы этой троицы?

– А как же! Права!

– Дай я на них посмотрю.

– Вот, смотри… – Парень торопливо начал вытаскивать документы из кармана пальто. – Только я тебе их не отдам!

– Я только посмотрю. – Инга сфотографировала их на камеру телефона.

– Хочешь навести о нём справки? Хорошая мысль!

Он убрал документы в сумку, после чего присел возле печи, чтобы покопаться в ней кочергой.

      Всё оставшееся время они пили кофе. Кирилл снова попытался расспросить об экспериментах Влада, но Инга сразу отмахнулась от этой темы. Парню показалось, что она слишком стойко себя ведёт, понимая, что пребыванию Влада в этом мире скоро придёт конец. Она посматривала на часы, как будто поторапливала время.

      В час пятьдесят девять Кирилл молча встал и начал одеваться. Оба направились в сарай, прихватив мешок, стоявший во дворе.

– Посвети. – Он протянул Инге фонарь, который накануне принёс из Тойоты, а сам упорно начал развязывать верёвку.

      Женщина стала щёлкать выключателем, но фонарь почему-то перестал гореть. Она постучала им по ладони, потом стала пытаться раскрутить отсек с батарейками.

– Хрен с ним! – отмахнулся парень. – Лучше придержи мешок за низ!

      Они стояли в темноте и молча слушали, как песок сыпется внутрь трубы. Кирилл дотряс остатки, отшвырнул пустой мешок в угол, затем машинально перекрестился.

– Всё! Пошли отсюда! – сказал он.

Юноша хотел быстрее покинуть это место, он на полном серьёзе пытался представить, как трио сюда возвращается в том же порядке. Кирилл заходил в дом с чувством выполненного долга, но Инга выглядела вялой.

– Я очень устала. Поехали по домам?

Она подошла к мусорному ведру и начала завязывать пакет.

      Парень снял фуфайку, одел на толстовку свою лёгкую куртку, в которой приехал из города в ноябре и взял в руки пальто.

– А бумаги в подвале… Что с ними делать? – вдруг спросил он. Видимо вообразил, будто Инга сейчас откроет дверь в лабораторию, и они вместе начнут в них копаться, чтобы уничтожить.

– Я завтра приеду и сожгу всё в печи.

– Опять это «завтра»!

– Ключей нет. Они остались у меня дома.

– А зачем ты его заперла?

– Чтобы никто не читал. Это опасно.

      Кирилл наклонил голову вперёд, взглянул исподлобья.

– Опасно для кого?

– Для людей всего мира! И так уже далеко зашло…

      Ему казалось, что она говорит какими-то головоломками. Он сделал продолжительный выдох и начал одевать пальто поверх куртки.

– Ладно, надеюсь ты завтра справишься.

Парень перекинул сумку через плечо, замялся перед дверью, уставился в пол. Очевидно подбирал слова прощания. Наконец повернулся к ней.

– Я-я-я… хотел бы сказать тебе слова благодарности… – Инга прервала сборы, свесив в руках мешок с мусором, и направила на Кирилла всё внимание. – Ты очень многое для меня сделала… в трудную минуту… – Он провёл рукой по своей голове, словно гребнем, чем взбудоражил волосы. – Эта случайная встреча спасла мне жизнь.

– Кирилл, я не сделала ничего особенного… – В ней заговорила скромность, но тут она забеспокоилась. – Я только надеюсь, что всё произошедшее здесь останется в тайне.

– Да, конечно, можешь не сомневаться! – Кирилл усмехнулся. – Расскажешь кому такое…

      Они вышли на улицу, оставляя позади тёмное и одинокое пристанище.

– Ты из розеток всё выдернул?

– Холодильник не выдернул – там продукты, пропадут ведь…

– Ладно, я завтра разберусь.

      Кирилл закинул сумку на заднее сиденье трофейного авто.

– Тогда я поехал?

Он обратил внимание, что из-под сумки выскочила тетрадь с посланием от Влада, которую парень прихватил незаметно от Инги. Кирилл быстро захлопнул дверцу с тонированным стеклом, пока та её не заметила.

      Юноша сел за руль, пару минут погрел двигатель и начал выезжать на дорогу. Инга трогательно помахала ему рукой, Кирилл махнул ей в ответ. Проехав несколько метров, он оглянулся на дом в последний раз: Инга так и стояла у калитки с мешком в руках и смотрела ему вслед.

      Улица замерла в ночном полумраке. Лишь на другом конце села горели фонарные столбы, и хором лаяли собаки на все проезжающие машины. Кирилл прибавил скорость, когда ехал уже по возвышенной дороге мимо белых полей и склоняющихся от ветра посадок. Февральский снег успел просесть, загрязниться остатками прошлогодней листвы и хвои. На дороге заледенело грязное месиво, оно превратилось в ребристые застывшие ухабы.

      «Что-то было не так… – беспрерывно крутилось в голове Кирилла. – Не так… А что не так? Что показалось странным? Не знаю, не могу понять…»

Мимо мелькали чёрные оголившиеся деревья. Он ехал не по той замудрёной дороге, по которой его привезла Инга, а мимо посёлка с магазином, где он закупал продукты – совсем недалеко был выезд на трассу.

      «А я так и не узнал, где она живёт, и телефон забыл спросить. Совсем отвык от этих телефонов. Чёрт! Мог бы потом позвонить и поинтересоваться: всё ли получилось? Может вернуться?»

Но машина уверенно покидала эти места, оставляя позади воспоминания о старом пустующем доме. Вся эта чертовщина оставалась позади.

Вместе с Ингой…

Глава 2 Тайны прошлого

      Город замер, погрузившись в глубокий сон. Жёлтым светом мигали светофоры, улицы были пусты – без единого пешехода. Серые дома, грязные дороги и горы утрамбованного лопатами спецтехники февральского снега. Изредка встречались забрызганные одинокие легковушки, с рёвом проносившиеся по улице, и опять всё стихало.

      Кирилл подыскивал место, где бы он мог оставить внедорожник, чтобы избавиться от него, а заодно от вещей и документов. Только от денег избавляться он не собирался. Он считал это компенсацией за потерянное рабочее место и вынужденный трёхмесячный отпуск, проведённый в экстремальных условиях.

      Заехав в мрачный безлюдный двор, расположенный по соседству с металлическими гаражами, Кирилл заглушил двигатель, протёр влажными салфетками для автостёкол всё, чего он касался, как это делали герои фильмов, а потом накинул капюшон от толстовки, вытянув его из-под ворота и отправился в сторону своего района задворками. Пешком до дома идти было не близко, но Кирилла это не волновало: городской воздух пьянил по-своему, в нём стоял запах жизни.

      В одном из тёмных дворов парень переобулся в свои туфли и снял пальто. Он сложил чужие вещи в заранее приготовленные чёрные мешки и разбросал их по мусорным контейнерам. Оставшееся расстояние он прошёл по освещённым улицам вдоль рядов из бутиков с неоновыми вывесками.

      Поднявшись по лестнице на четвёртый этаж, Кирилл остановился у своей квартиры, прислушался, достал из кармана ключи и открыл дверь. Не успел он за собой её запереть, как в прихожей появилась напуганная мать в одной ночной рубашке. Она начала плакать и обнимать сына, что в дальнейшем переросло в истерику. Парню пришлось искать в ящике с лекарствами успокоительное.

      Женщина глотнула холодной воды и начала приходить в себя. Они рассказывали друг другу о том, что произошло за это время и не заметили, как на улице стало светать. Екатерина Алексеевна опомнилась, что ей давно пора на работу. Не желая снова расставаться с сыном, она начала придумывать – по какой причине могла бы на сегодня отпроситься, и в результате решила обрадовать начальство самой важной причиной, что у неё вернулся сын. Но Кирилл убедил её этого не делать.

– Ма, я не из армии вернулся. Я скрывался.

– Ну и что? Ты не виноват!

– Давай не будем посвящать твоё начальство, кто виноват, кто нет. Пусть сегодня будет обычный день. Я приму душ и завалюсь спать. Как будто ничего не произошло, и я никуда не пропадал.

– А ведь после того, как убили вашего директора никто не вышел на работу, все побоялись, – продолжала рассказывать мать. – Следователь ходил, всё выспрашивал, а я ему так и сказала, что ты боишься за свою жизнь. А когда и этого застрелили… – Она говорила о том самом Подзорове, от которого Кирилл прятался в Студёных Выселках. После его убийства до Кирилла никому уже не было дела, каждый тащил себе всё, что мог, и «Империя Подзорова» начала разваливаться.

– Когда, ты говоришь, его грохнули?

      Екатерина Алексеевна назвала дату, парень сопоставил и понял, что это произошло именно в тот день и в то время, когда он «познакомил» тех троих подзоровских ребят с Призраком, поэтому их до сих пор никто не разыскивал в Студёных Выселках. Куда они отправились мог знать только их мёртвый хозяин.

      Мать с опозданием побежала на работу, а Кирилл вырубился так и не посетив душ. Это было завершение опасного периода, после которого начались размеренные трудовые будни.

      Друзья Кириллу помогли устроиться на новую работу, он вошёл в привычное русло. Несмотря на это, старый дом постоянно снился по ночам, не давали покоя вещи, от которых он избавился, поэтому примерно раз в неделю он проезжал на своей машине мимо того двора, где бросил чужой автомобиль, описывая круги по району. Но внедорожник по-прежнему маячил на том же месте, а месяца через два внезапно исчез, оставив после себя сухой прямоугольник среди мокрого асфальта.

      Так же Кирилл подолгу зависал в интернете в поисках информации о без вести пропавших, только никого, хотя бы отдалённо похожего на Владислава, среди них не оказалось.

      Он перечитал множество версий об оборотнях и нечистой силе, но ни одна из них не имела научного подтверждения. Кириллу хотелось кричать на каждом углу: «Я видел своими глазами!» И всё же разум не позволял ему рассказывать даже близким людям. Для матери и друзей он просто «тупо отсиделся в пустующем доме».

      Только по прошествии семи месяцев дело приняло новый оборот, когда во дворе стояло сухое бабье лето, мягко светило осеннее солнце, а дворники сметали с тротуара опавшую листву. В один из таких дней Кирилл снова вспомнил о случившемся с ним в той деревне и достал из ящика стола злополучную тетрадь. Он уже не в первый раз рассматривал графические изображения, которые не давали целостности всей картины – это были всего лишь рисунки. Информация о перемещении из одного мира в другой оставалась у Инги.

Кирилл десятки раз перечитывал последнее письмо от Влада и глядя на единственное фото пытался представить его в новой жизни. Внимательное изучение этой фотографии привело молодого человека к оцепенению.

Парень встал из-за стола, походил по квартире, умылся холодной водой и снова взялся за изучение своих находок. Нет, он не ошибся – на обороте фотографии, на которой пара сидела за столиком уличного кафе, была подпись. Поначалу юноша не придал ей особого значения:

«Владиславу в память о прекрасном вечере от Инги».

В ней не было ничего особенного, но только письмо от монстра и подпись на фото были написаны одной и той же рукой.

      Почему он раньше этого не заметил? То, что Влад сам себе подписал фотографию было маловероятно. И чем дольше Кирилл изучал каждую букву, тем больше убеждался, что это один и тот же почерк. Теперь стало ясно, что было странным в поведении Инги – она же и написала это письмо. Причём так убедительно описала в нём про переживания и любовь к самой себе…

      «Вот сука! – подумал Кирилл, предполагая, что пока он спал, она могла сходить за тетрадью, нацарапать этот текст, а потом незаметно её подбросить на видное место. – Сахар, пишет, засыпь… Купился, как последний дебил! Сыпал в трубу этот сахар, чуть ли не заклинания приговаривал, а она стояла за спиной и угорала со смеху. Машина, говорит, у неё сломалась… В этот день она тайком приехала и подбросила, а потом ей было лень приезжать второй раз подряд, вот и придумала про поломку. И как я мог поверить, что это чудовище могло чего-то написать своими кривыми пальцами…»

      Весь вечер Кирилл пытался собрать всё воедино. То, что Влад не писал писем из адского мира, было понятно и реалистично. Тогда кто такой Призрак? «Я должен это узнать, – крутилось в голове у Кирилла, – хотя зачем мне в это лезть? Как-будто у меня своих дел мало… Даже если монстр по-прежнему сидит на старом месте, всё равно он от меня далеко. Вот поселит Ингочка нового жильца, пусть он и разбирается».

      В это время в соседней комнате мать Кирилла делала уроки с сыном своей сестры. Она что-то пыталась втолковать своему племяннику, чрезмерно упитанному Данилке, до которого всё доходило с большим трудом. Кирилл прислушался к их разговору.

– Теперь ты понял, чем отличаются альтруист и эгоист? – спрашивала Екатерина Алексеевна.

– А они бывают у зверей?

– С философской точки зрения их можно найти и среди животных. Вот кто по-твоему кукушка: альтруист или эгоист?

– Альтруист.

– Дань! Ну какая кукушка – альтруист? Скорее она – эгоист. Разве ты не слышал, как она подбрасывает яйца в чужие гнёзда?

– А зачем?

– Ну чтобы её птенцов воспитывали другие родители.

– Поня-ятно… А что такое «тщедушный»? – Мальчик с толстыми щеками еле выговорил это слово.

– Дань! Тщедушный, значит – слабый, вялый.

      Кирилл остановился перед зеркалом в прихожей, постоял, пристально изучая своё отражение и вполголоса произнёс:

– Я – тще-душ-ный эго-ист!

      После бессонной ночи, сопровождающейся переворачиваниями с бока на бок, парень принял решение: на выходных съездить в Студёные Выселки.

      В субботнее утро Екатерина Алексеевна, недоумевая, наблюдала, как её сын носится по квартире и собирает вещи. Он сложил в сумку термос, бутерброды, а заодно приготовил палатку и спальный мешок.

– Не понимаю, на какую рыбалку ты собираешься? Ни разу за тридцать лет не видела, чтоб ты рыбачил!

– А теперь начал!

      Мать ухмыльнулась и перекинула полотенце через плечо.

– И где же удочки?

– У друзей возьму.