Церковь и её влияние на государство и личность

Очутившись в такой обстановке, Лжедмитрий серьезно переменился, уверовав в свое божественное предназначение. Это быстро проявилось в забвении тех обещаний, кои он обильно раздавал полякам в Кракове. Изменившийся настрой нового самодержца сполна ощутили иезуиты.

Марина Мнишек была провозглашена патриархом Игнатием благоверной царицей. Она целовала иконы на своем бракосочетании, но не перестала принадлежать к латинской вере.

В середине мая 1606 года Шуйские, Милославские, Голицыны, Куракины и другие инициировали бунт низов, недовольных польско-украинским своеволием. В результате Лжедмитрий был убит, после чего начался погром приезжих, в ходе которого оказались растерзанными около тысячи человек. Пострадали даже те из местных, кто в угоду самозванцу носил польскую одежду.

Не затягивая, провели венчание на царство нового царя Василия Шуйского, предварительно отправив в монастырь патриарха Игнатия, само присутствие которого раздражало людей.

В течение года страна имела четвертого самодержца (Бориса Годунова, его сына Федора, самозванца и теперь Шуйского), пережила два цареубийства, так что надеяться на общее согласие не приходилось. Не помогла и транспортировка из Углича тела погибшего в 1691 году царевича Дмитрия, чтобы покончить с этой опасной легендой.

Инокиня Марфа (мать царевича Дмитрия) – молила простить ей грех признания самозванца, совершенный под угрозами физической расправы. После погрома последовали и непростые объяснения с польскими послами по поводу растерзанных в ходе погрома поляков.

Но Шуйский оказался плохим царем. Появление нового самозванца являлось делом времени. Следующая самозванческая инициатива стала также плодом интриг польско-украинских кругов и части расколовшейся «пятой колонны». Авторство принадлежало близкому к Лжедмитрию I Григорию Шаховскому, удаленному на воеводство в приукраинский Путивль, и другому опальному – воеводе Андрею Телятевскому. Они объявили о спасении истинного государя, в роли которого поначалу выступил некий Михаил Молчанов, обитавший в Литве и в том же Путивле.

Ключевую роль в его войсках играло запорожское и приднепровское казачество, промышлявшее разбоями. Причем казачьи отряды были организованы по польским образцам. В рядах «крестьянской армии» находились и многочисленные люди, ранее служившие Романовым. После опалы в 1601 году Годунов распустил их слуг, холопов, запретив принимать последних на службу. Многие ушли в украинскую сторону.

Впоследствии это сильно смущало патриарха Филарета-Романова, приказавшего при подготовке «Нового летописца» с нужной версией Смуты удалить данный факт из текста. И это было совсем не лишнее, учитывая те зверства, грабежи, погромы церквей, которые чинили на своем пути «восставшие». Они открыто заявляли: «идем и примем Москву и потребим живущих в ней и обладаем ею».

Григорий Шаховской энергично рассылал указы с призывами «соединяться с Украиной», прикладывал к ним государственную печать, которую прихватил в Кремле при свержении Лжедмитрия I. Любопытно, что новый самозванец не присутствовал в своей армии, где от его имени орудовали Болотников и другие военные начальники.

Осенью 1606 года войска второго самозванца подошли к столице и начали ее осаду. Новый патриарх Гермоген – бывший Казанский митрополит, сменивший ненавистного Игнатия, – обратился к стране, предавая анафеме мятежников. В его грамотах они характеризовались весьма определенно: «собрались украинских городов воры – казаки, боярские холопы и мужики и побрали себе в головы таких же воров».

Они были разбиты Шуйским, в том числе и потому, что не смогли предъявить москвичам живого, в очередной раз чудесно спасенного, царя, которого они требовали им показать. А нападавшим предъявить в этом качестве было некого. Тогда подыскали конкретного претендента, и с октября 1607 года разнеслась весть: в Московию идет сам «царь».

Личность Лжедмитрия II ещё более загадочна, чем личность Лжедмитрия I. Различные документы и различные авторы называют разные имена. Существует версия, что Лжедмитрий II был крещённым евреем из города Шклова. А другие, как например Р.Г.Скрынников, утверждали, что он еврей не крещёный.

В окружении новоявленного царя главную роль играли поляк Ружинский и казак из Тернополя Заруцкий, взявшие на себя организацию войска. Обосновался новый царь в подмосковном Тушино, в связи с чем его и прозвали Тушинским вором.

Тем временем в Тушино начали концентрироваться представители боярства. «К Лжедмитрию перебежали, – как отмечает А.В.Пыжиков, – Д. Трубецкой, Д. Черкасский, Сицкие, Салтыковы, а возглавил эту компанию возведенный второй раз в ранг патриарха Лжедмитрием II Филарет-Романов (первый раз Филарет стал патриархом на несколько дней при Шуйском). Последний объединил вокруг себя мятежную аристократию и образовал нечто подобное Боярской думе» (А.В.Пыжиков. «Славянский разлом», ООО «Концептуал», 2019, с. 91). Предав царя Шуйского и превратившись в сподвижника второго самозванца, Филарет-Романов стал вершить в резиденции псевдоцаря богослужения и рассылать по России свои грамоты о признании власти Лжедмитрия II. Под этими грамотами стояла подпись: «Великий Господин, преосвященный Филарет, митрополит ростовский и ярославский, наречённый патриарх московский и всея Руси!»

Как отнесся к возвышению Филарета при Тушинском воре патриарх Гермоген? Последний, казалось бы, должен был сразу же проклясть Филарета как изменника и самозванца: ведь в одной церкви двух патриархов быть не может!.. Тот же Гермоген, сурово укорявший в феврале 1609 г. тушинцев за измену царю, «всей земле» и богу, поминал Филарета в качестве примера «мучеников Господних», которые де «взяты в плен… не своею волею, но нуждою».

Вот что писал об этой запутанной истории дореволюционный историк Платонов: «В среде тушинской знати первое место принадлежало Филарету Романову… Вор признал его патриархом, и с тех пор Филарет пребывал в Тушине, по одним известиям, как пленник, а по другим – как добровольный обыватель Тушина и глава того духовенства, которое признавало «царя Димитрия Ивановича». Официальное жизнеописание Филарета, составленное по поводу его поставления в патриархи в 1619 году, вообще умалчивало о тушинском периоде его жизни. Грамоты же московского патриарха Гермогена, писанные в 1609 году, упоминая о Филарете, называли его не изменником, а «пленником»… для московского правительства было бы совершенно невозможно отозваться о Филарете иначе, как о пленнике Вора. Короче, глава клана Романовых был не каким-то великим патриотом и мучеником за веру, а крупнейшим предателем и двурушником из перебежавших в стан Лжедмитрия II политических проституток времён Смуты: можно сказать, этакой Мариной Мнишек в рясе!.. (Е.ОЛЕША. Церковь и царизм в смутное время. Филарет-Романов и Лжедмитрий II: «сладкая парочка» времён русской Смуты).

В элитах предательство становилось обыденностью. Многие знатные семьи уговаривались между собой, кому оставаться в Москве, кто едет в Тушино, чтобы пользоваться выгодами той и другой стороны. Правительственная власть таяла на глазах, а страна погрузилась в хаос». Шуйский с ситуацией сам справиться не мог и обратился за помощью к шведскому королю, чем дал повод Сигизмунду III для открытой интервенции.

И поляки ввели на территорию России войска. Осенью 1609 года 12-тысячная польская армия при поддержке 10 тысяч украинских казаков (подданных Польши) осадила Смоленск, который продержался полтора года. Но при помощи предателя поляки его все-таки взяли.

Тем временем к Москве подступило два войска: Жолкевского и Лжедмитрия II из Калуги. Поляки предложили возвести на московский престол сына Сигизмунда – Владислава. Тушинские бояре во главе с Филаретом, по мнению А.В.Пыжикова (А.В.Пыжиков. «Славянский разлом», ООО «Концептуал», 2019, с. 93), чтобы покончить с неуправляемым хаосом и избавиться от Шуйского, согласились с признанием сына короля Сигизмунда III на московское царство.

Москва оказалась НЕСмоленском и быстро сдалась. «Шуйский, чья персона вызывала уже всеобщее раздражение, был не в состоянии дать отпор. В этой обстановке пятой колонне не составило большого труда низложить деморализованного царя (особенно, после поражения русских войск при селе Клушине 24.06.1610 – спр. от авт.). 17 июля его «свели» из дворца и постригли в монахи, заточив в Чудов монастырь. Власть… перешла, к так называемой, Семибоярщине… Одновременно к Москве подошло уже 25-тысячное польское войско, выглядевшее предпочтительнее полубандитских формирований Лжедмитрия II, который вскоре погиб под Калугой (А.В.Пыжиков. «Славянский разлом», ООО «Концептуал», 2019, с. 93–94). Осенью 1610 г. в Москву вступил польский гарнизон под командованием Александра Гонсевского (5–7 тыс. чел.).

Вместе с тем разношерстные сторонники Лжедмитрия II не желали мириться с возникшей реальностью и стремились вернуть себе тушинское раздолье. Так родилось псевдоправославное первое как бы ополчение, выступившее против польско-боярской власти, в ходе которого потерпело поражение.

Совсем иным было второе истинно народное намного более сильное ополчение. «С началом весны 1612 г. в нем ключевую роль стал играть князь Дмитрий Пожарский… Его популярность среди населения была чрезвычайно высока… Здесь с большим почетом встретили икону Казанской Божией матери – ту самую, над которой насмехалась тушинская публика. Духовную власть представлял бывший Ростовский митрополит Кирилл, смещенный с кафедры Лжедмитрием I, чтобы усадить туда Филарета, которого в ополчении никто ни митрополитом, ни патриархом не считал (А.В.Пыжиков. «Славянский разлом», ООО «Концептуал», 2019, с. 96).

Кстати, в своем интервью корреспонденту ИТАР-ТАСС Елене Дорофеевой в 2012-м году накануне празднования 400-летия праздника Дня народного Единства патриарх Кирилл сказал: «Именно по благословению священномученика патриарха Гермогена было сформировано народное ополчение, которое освободило Москву. И памятник святому Патриарху должен был появиться (уже появился – спр. авт.) у Кремля тогда же, когда и памятник Минину и Пожарскому… Его подвиг стоит в одном ряду с подвигами таких выдающихся личностей, как святые благоверные князья Александр Невский и Димитрий Донской, генерал-фельдмаршал Кутузов и маршал Жуков». И ни слова не сказал о своем тезке – митрополите Ростовском Кирилле.

Патриарх Гермоген представлен в истории как героическая фигура периода смуты. «После захвата Москвы он оказался в руках врагов, проявив в этой ситуации несгибаемую волю и твердый характер. Они силой отрекли его от патриаршего сана и посадили под арест в Чудов монастырь. Когда он находился в темнице неоднократно звучали требования поляков, чтобы Гермоген отдал приказ ополченцам прекратить попытки взятия города, но все их увещевания оказались безуспешными. Вместо этого, он обратился с последним посланием к патриотам страны, благословив их на борьбу против оккупантов… Но непосредственного участия в отличие от митрополита Кирилла во втором ополчении не принимал. Патриарх Гермоген умер мученической смертью 17 (27) февраля 1612 года… В феврале 1613 года на престол был избран русский царь Михаил Федорович Романов (1613–1645), чего очень хотел Гермоген (подч. авт.)» (//history.wikireading.ru / 208752).

Вряд ли этот патриарх не мог не знать, что на самом деле представляют собой отец и сын Романовы – Филарет и Михаил. Судя по всему, у митрополита Кирилла, непосредственно участвовавшего в ополчении Пожарского и Минина, к этой «сладкой парочке» было иное отношение, не отвечающее официальной позиции по этому вопросу современной РПЦ, поэтому его и не вспоминают.

Поляков изгнали из Москвы. В феврале 1613 года состоялся сомнительный Земский собор, избравший Михаила Романова на царский престол. Хотя, по идее, самым достойным претендентом на царский трон являлся князь Пожарский – национальный герой и потомок Рюрика (Василия Андреевича Пожарского – основателя рода Пожарских, бывшего выходцем из Стародубских князей, которые являлись потомками великого князя Владимирского Всеволода Юрьевича по прозвищу «Большое гнездо», сына основателя Москвы Юрия Долгорукого (https://cyrillitsa.ru/history/76833-dmitriy-pozharskiy-kakogo-on-byl-prois.html).

Обычно утверждают, что князь Пожарский сам отказался. Маститые историки вроде С.М.Соловьева уверяют: тот сам отказался, сославшись на свою неподготовленность к такому делу. Но А.В.Пыжиков выражает по этому поводу сомнение: «Вероятно, нам предлагают поверить, что шестнадцатилетний юноша оказался гораздо более подготовленным. Уход в тень Пожарского произошел не по доброй воле, а через оказанное на него давление». И далее этот ученый высказывает мнение: Бывшие «тушинцы» фактически обеспечили избрание Михаила, поэтому фраза, что романовская династия вылетела из украинско-польского лагеря Тушинского вора, наиболее точно отражает ту реальность» (А.В.Пыжиков. «Славянский разлом», ООО «Концептуал», 2019, с. 97–98).

Смута и польское нашествие показали, что значительная часть (размеры которой теперь определить невозможно) боярско-церковной элиты действовала в своих, корыстных, а не национальных интересах. По мнению А.В.Пыжикова, высказанному им в одной из своих лекций, избрание Михаила Романова на царство обеспечила поддержка ему боярско-церковной элиты (а также тушинцев-отщепенцев), которая скомпрометировала себя сотрудничеством с Лжедмитриями и польскими оккупантами. Высокородные и святейшие коллаборационисты, зная о запачканности таким сотрудничеством отца (Филарета) и сына (Михаила) Романовых, считали, что когда те придут к верховной власти в стране, не станут выявлять предателей из их числа и предавать суду за измену. А, например, Пожарский, зарекомендовавший себя настоящим патриотом России в период смуты и польской оккупации, при воцарении такой суд над ними мог учинить. Расчет в целом оказался правильным.

Из-за отсутствия патриарха обряд венчания на царство Михаила Романова (этого «тушинского птенца») в июле 1613 года совершил митрополит Казанский Ефрем.

14 июня 1619 года после вызволения из польского «плена» в Москву прибыл Филарет. 24 июня его интронизацию по чину поставления первого Московского патриарха совершил бывший в Москве Иерусалимский патриарх Феофан III. Так он в третий раз стал патриархом. Таким образом, Филарет (в миру Федор Романов), признавший за царей двух Лжедмитриев, предавший царя Шуйского и сотрудничавший с поляками, оказался отцом нового царя – своего сына Михаила.

Будучи родителем государя, Филарет до конца жизни официально был его соправителем. Использовал титул «Великий государь». Фактически он, а не царь Михаил, руководил московской политикой. Неспроста историки называют его русским Ришелье. 20.05.1625 г. Филарет на правах государя издал царский указ, по которому патриарх получал право судить и ведать духовное и крестьянское население патриаршей области во всяких делах, кроме татьбы (воровства) и разбоя. Таким образом, при Филарете патриаршая область окончательно сложилась как государство в государстве. (https://ru.wikipedia.org/wiki/). Церковь, благодаря патриарху, вернула себе власть и взяла реванш у Ивана Грозного за его «стоглавие», но не забыла и не простила ему притеснения церкви. Поэтому он и стал навеки «кровавым» и якобы установившим в России крепостное право.

А дальше, внуком Филарета – царем Алексеем была осуществлена НИКОНИАНСКАЯ РЕФОРМА РЕЛИГИИ И ЦЕРКВИ.

Но прежде, чем рассматривать дальнейшее функционирование православной церкви в России, следует, по мнению автора, коротко коснуться вопроса христианского влияния в целом за прошедшие столетия на развитие Европы. Это позволит лучше понять и последующие действия Российской православной церкви.

Христианское мракобесие в Европе и начало Возрождения

Римская церковь провозглашала существовавший феодальный строй в Европе универсальным и божественным, оправдывала социальные и этнические противоречия, эксплуатацию трудящихся слоев населения. С понтификата Григория VII начинается период быстрого возвышения папства, роста его могущества и, по существу, становления папской монархии, опиравшейся на жесткую церковную иерархию и собственную материальную базу. Папская курия располагала большими финансовыми возможностями, чем многие государи Европы. Изо всех католических стран в Рим стекались доходы от земельных владений церкви, от церковной десятины, самых разнообразных церковных сборов, в том числе от налогов с отдельных епископств (//studfile.net / preview / 5787362 / page:43/).

В XII в. римская церковь создает настоящую теократическую монархию с мощной общеевропейской финансовой базой, судебной системой, разветвленной бюрократией, как в Риме, так и на местах, изощренной дипломатией.

Зенита своего могущества папство достигло в XIII в. при Иннокентии III (1198–1216). Убеждение в том, что «как луна заимствует свой свет от солнца, так королевская власть получает блеск от папства», он претворял в жизнь, используя отлучение от церкви, интердикт и низложение монархов. При Иннокентии III три государя, германский, французский и английский, были отлучены от церкви, а на их страны был наложен интердикт.

Начиная с конца XIII века началось расшатывание папской власти, которое в той или иной мере протекало до середины XV века. Долгое противостояние папы и Базельского собора (1431–1449) закончилось в 1449 г. поражением сторонников реформ. Булла 1460 г. запретила апеллировать к вселенскому собору, восстановив тем самым единовластие папы.

Соборное движение, не достигнув главных целей, тем не менее, способствовало усилению автономии церквей ряда стран (Франция, Англия, Чехия). Победа папства была эфемерной. Не допустив реформирования церкви сверху, своевременного приспособления ее к сильно изменившимся условиям, оно, само того не замечая, шло навстречу куда более серьезной, чем соборы, опасности – массовому антипапскому движению, Реформации.

Проводником папской политики, ее опорой, помимо духовенства, пребывавшего в миру, было монашество. На территории Западной Европы первые монастыри появились в IV в. в Италии, Галлии, Испании. Существование обители должно было обеспечиваться трудом ее членов. Однако вскоре монастыри превратились в феодальные владения с зависимыми крестьянами, обрабатывавшими их земли.

В обязанности монахов входили чтение и переписка книг, обучение детей. Появившиеся в последующие годы монашеские ордена занимались также выявлением инакомыслия (ереси) среди верующих и организацией их преследования. Для борьбы с ересями католическая церковь создала инквизицию. Еще на заре своей истории церковь считала допустимым насилие в деле утверждения и очищения веры. К бескомпромиссной борьбе с еретиками призывал Августин, апеллировавший не только к церкви, но и к государству. Император Феодосий Великий еще в 382 г. впервые учредил институт разыскания (лат. – inquisitio, отсюда и «инквизиция») врагов церкви и религии.

Особый размах инквизиция приобрела в позднем средневековье с его печально знаменитой «охотой на ведьм». Этот институт достиг своего апогея в 1478 году, когда король Фердинанд и королева Изабелла с санкции папы Сикста IV учредили испанскую инквизицию. С 1483 года её трибунал возглавил Томас Торквемада, который стал одним из авторов знаменитого кодекса. Конгрегация священной канцелярии была учреждена в 1542 году, заменив собой «Великую римскую инквизицию», папа Павел III подчинил ей все локальные инквизиции и дал право действовать во всем мире, а в 1617 году ей были переданы также функции упразднённой конгрегации индекса. Священная конгрегация превратилась в высшую богословскую инстанцию, заключения которой по вопросам веры и канонических действий, были обязательны для всей католической церкви. (Автором по этой проблеме использовались материалы из следующих источников: https://scisne.net/a-430;https://magic-forum.club/; https://studwood.ru/525049/religiovedenie/borba inkvizitsii kulturoy naukoy и др.)

В 1163 году Римский Папа Александр III издал буллу о запрете изучения «физики или законов природы». Спустя столетие Папа Бонифаций VIII запретил анатомирование трупов и химические опыты. Тех, кто игнорировал распоряжение Папы, лишали свободы и сжигали на кострах. И подобное положение сохранилось буквально по всем направлениям научной мысли вплоть до окончательного упразднения Святой инквизиции в XIX веке.

В 1327 году за мнение о том, что земля круглая инквизицией был сожжён на костре итальянский астроном Чекко д'Асколи.

В 1553 году на костер был отправлен великий испанский мыслитель и врач Мигель Сервет. Его вина заключалась лишь в том, что он посмел выдвинуть идею о существовании малого круга кровообращения и предугадал его физиологический смысл.

В 1600 году в Риме по приговору инквизиции за пропаганду гелиоцентрической теории Коперника был сожжён на костре знаменитый итальянский философ, астроном, математик и поэт Джордано Бруно.

В конце V века папа Геласий опубликовал декрет, в котором были приведены патристические сочинения, которые принимает церковь, и список сочинений, признаваемых еретическими. Последующие папы список запрещенных книг постоянно пополняли. В список, составленный инквизицией, впоследствии был включен даже «Дон Кихот» Мигеля Сервантеса. В разное время сжигали, или попадали под запрет книги таких великих авторов, как Виктор Гюго, Вольтер, Данте, Петрарка. Запрещенными авторами были признаны Гейне, старший и младший Дюма, Бальзак, Жорж Санд, Густав Флобер, книги, которых составляют в мировую сокровищницу литературы. В «черном списке» был даже Лев Толстой с книгой «Римский католицизм в России» (1864 г.) с занесенной в 1866 г. довольно редкой для того времени аттестацией: «opus praedamnatum», которую употребляли для отъявленных еретиков.

Наказание еретиков сожжением на костре было введено в светское законодательство многих стран в XII–XIII вв. Для оправдания этого обычно ссылались на «божественные» законы. Так получила «теоретическое» обоснование длившаяся несколько веков церковная программа «заботы о спасении душ».

Другим источником религиозной нетерпимости в христианстве стала доктрина «спасения верой», исходя из которой долг христианина – обращать неверующих на путь спасения. Если проповедь и убеждение оказываются недейственными, если неверующие упорствуют в неприятии учения церкви, то тем самым они создают соблазн для других и угрожают их спасению: отсюда проистекает потребность удалить их из общества верующих – отлучением, наказанием или сожжением на костре.

Святая инквизиция (Inquisitio baereticae pravitatis) или святой трибунал (sanctum officium) – это был первый в мировой истории государственно-церковный орган искоренения инакомыслия. Количество преследованных, искалеченных, отверженных, лишенных имущества и доброго имени исчислялось миллионами, в их числе – участники народных еретических движений, руководители восстаний, герои патриотической борьбы, философы и естествоиспытатели, гуманисты и просветители, противники папства и феодальных порядков, народные знахари и ведуны. Католическая церковь не терпела конкурентов и инакомыслящих. На протяжении столетий костры инквизиции неизменно пылали там, где пробивались ростки нового, передового, нетрадиционного, свободного от догм и табу.

С историей средневековой инквизиции можно познакомиться по переведенной на многие европейские языки «Критической истории» Хуана-Антонио Льоренте и по двухтомнику американского историка Генри Чарльза Ли «История инквизиции в средние века» (1888), а также дополняющей его монографии С.Г.Лозинского, изданных на русском Брокгаузом и Ефроном в 1911–1914 г.г. Эти книги на многие годы заставили замолчать многих апологетов инквизиции. Ведь инквизиция в зародыше душила ростки всего нового и живого, тормозя социальное и духовное развитие человеческого общества.

Имя Бернардо Гуи, автора книги «Руководство инквизитора» (начало XIV века) ужасало всю Европу. Основатель ордена Доминик де Гусман за фанатическую преданность папскому престолу и заслуги ордена в расправе с еретиками (1234) был возведен в ранг святых…

В монастыре Санто-Доминго Кориканча в Перу гиды обращают внимание туристов на статую Сант Яго, организовавшего массовые убийства индейцев за отказ принять христианскую веру. Этот серийный убийца также объявлен католической церковью святым за борьбу с «неверными»…

Доносительство поощрялось светскими и церковными властями. В церквях пастве оглашался специальный «эдикт предательства», согласно которому все верующие должны были произносить вслед за инквизитором следующую клятву: «Клянусь перед Богом, святой Марией, крестом и знаменем и святым евангелием, что буду поддерживать, защищать и помогать святой католической вере и святой инквизиции (каково словосочетание!?), ее руководителям и министрам, разоблачая и сообщая обо всех и любых еретиках, их пособниках, защитниках и укрывателях, и тех, кто мешает и препятствует работе упомянутого святого трибунала (!), и что не окажу им помощи и поддержки и не укрою их. Более того, как только о них узнаю, сразу же сообщу и заявлю о них господам инквизиторам, в противном случае да спросит с меня господь Бог как с сознательного клятвопреступника».