Хлопок одной ладонью

Просто я убедил себя, что СПВ, дубликатор, Великая сеть, параллельные миры, Ловушки, выходы в астрал с помощью дзен-буддистских заклинаний – не более чем проявление непознанных законов природы. Именно, как писал, кажется, Энгельс, «нет непознаваемого, есть только непознанное».

Меня еще отец, успевший пожить в царское время, при Гражданской и нэпе, лично прошедший четыре войны, включая двухлетние бои с басмачами в Средней Азии, Халхин-Гол, Финскую и половину Отечественной, учил, что если воспринимать происходящее вокруг слишком уж всерьез, «задумываться», как он говорил, непременно пропадешь.

Отчего так да почему, справедливо ли, что выдергивают тебя из теплого дома, грузят в теплушки и везут на другой конец страны, чтобы стрелять и махать шашкой и чтобы в тебя стреляли неизвестно кто и зачем, – вопросы из разряда дурацких. Соображай, как сделать порученное дело и не попасть под вражескую пулю или пристальный взгляд начальника Особого отдела, устроиться, не поступаясь честью и не делая подлостей, в предлагаемых обстоятельствах наилучшим образом, – вот и хватит с тебя.

В силу юношеского максимализма «шестидесятника последнего призыва» я одно время удивлялся и даже возмущался временами такой позицией, но хорошо, что вовремя понял правоту отца. Помню, как в наших послевоенных дворах прошедшие войну мужики то пили по-черному, не умея иным способом снять хронический стресс от пережитого, то (кто поумнее и потоньше организован) просто старались не вспоминать, а если уж вспоминали, то на всю катушку негатива, тем более что в хрущевские времена такой взгляд на минувшую войну гласно или негласно, но поощрялся. Отсюда и симоновские, баклановские, быковские книги, и соответствующие фильмы вроде «Живых и мертвых», «Последних залпов», «Третьей ракеты», «Тишины» и т. п.

Дмитрий же Кириллович предпочитал вспоминать из войны только забавные эпизоды, да еще любил рассказывать о всяких невероятных с точки зрения теории вероятности, но неизменно благоприятных для него случаях и встречах. Вроде как с младшим братом на перроне в Волоколамске в сорок первом году, или со старшим в ресторане города Сухуми в сорок третьем. Оба раза эти встречи спасали его от неминуемой смерти.

Я, как всегда, несколько отвлекся. Но чем и хороши мои «записки», что я тут никому и ничем не обязан как в смысле стиля, так и содержания. В самом же кратком изводе суть такова – «есть то, что есть, а остальное – ложь». А жизнь – только краткий миг между прошлым и будущим. На этом и завяжем с психологией и телеологией.

Вернулись мы, значит, в свой мир совершенно так, как возвращаются люди из многолетнего одиночного заключения в тюрьме, как японские солдаты, отловленные в джунглях Тиниана через двадцать лет после капитуляции «божественного Микадо», как экипаж «Таймыра».

И увидели его незамутненными, горящими от любопытства глазами.

Если бы нам хотелось в нем просто продолжить прерванную в незапамятные времена жизнь – ничего нет проще. И жизнь эта могла бы быть приятной. По меркам аборигенов, конечно. В смысле – пятнадцать комнат в центре Москвы, неограниченные средства и полная свобода. По Марксу – «от всего». Но – «для чего»? Жрать, пить, любить самых красивых на свете женщин можно где угодно, и в той же Югороссии или мире Ростокина можно даже с большим интересом.

А в своей Москве, от которой ты отстал на двадцать лет?

Видишь, старик, я только что доказал себе и тебе, что иного смысла, как продолжать идти по когда-то начатому пути, у нас с тобой просто нет. Пусть нам кто-то скажет, да тот же Сашка, когда ему вдруг захочется вспомнить основную профессию, что сверхценная идея – первый признак шизофрении. И что от этого изменится? Были на этом свете Амундсен, капитан Скотт, капитан Чичестер (Колумба, Кортеса и прочих не берем, у них слишком явно превалировала корысть), люди, которые смыслом жизни сделали стремление к невозможному. Да и в нынешней России, я читал, имеется свой такой же, некий Федор Конюхов, который совершенно «от нечего делать», как генерал из преферансных анекдотов, покорил в одиночку оба полюса, все высочайшие вершины и вдобавок пересек, в одиночку же, все океаны всеми мыслимыми способами, разве только вплавь еще не додумался.

Ну вот и мы такие же. Только наш путь осеняет как бы великая идея – спасение как минимум нескольких особо нам нравящихся Реальностей, а там, может быть, и всего нынешнего мироустройства. Цель не хуже прочих.

Одним словом, вернулись мы в свою (увы, увы, далеко уже не свою) Москву и, никому особенно не мешая и не вмешиваясь в установившийся миропорядок, только по мере сил используя не нами созданные условия, начали в ней обустраиваться. И опять же не для того, чтобы спокойно и полноценно жить (мы этого давно не умеем), а создавая плацдарм для броска в самое что ни на есть вражеское логово, недра пресловутой Ловушки Сознания.

Это рискованно, необычно, но ведь и невероятно интересно!

…Завершать решение «квартирного вопроса» мне пришлось уже без Шульгина.

Зато теперь мне помогали две великолепные специалистки. Ирина хоть и отошла демонстративно от дел (вроде валькирии Брунгильды[33]), променяв всемогущество и бессмертие на простое женское счастье, но нужные навыки сохранила. Для Сильвии же вообще никаких проблем не существовало. За пару сотен лет она натренировалась так, что адаптация к нынешней московской жизни заняла едва ли больше суток.

Обе дамы на подсознательном уровне умели работать с автоматикой квартиры не намного хуже, чем я, обученный Антоном. Раньше просто не было случая в этом убедиться. (Вообще-то изначально умели, наверное, лучше, но насчет «вставок» форзейля они знать не могли.)

У Сильвии роль «Столешников» исполнял дом в Бельгравия, и она, как известно, перебрасывала оттуда Шульгина на свою запасную базу в Андах, в Ниневию ХIV века до Р.Х., в тридцать восьмой год, и даже на Валгаллу была оттуда дорога. С собой она принесла тот самый пресловутый «шар», необходимый инструмент каждого аггрианского резидента, умелое обращение с которым превращает его в этакую информационную «Лампу Аладдина», позволяющую добывать из мирового информационного поля (или ноосферы) практически любые сведения и вообще делать много интересных и полезных вещей.

Даже Ирина имела, по-советски выражаясь, допуск то ли пятой, то ли четвертой степени, а Сильвия чуть не с девятнадцатого века имела первый. Самое смешное, в порядке компенсации злорадно подумал я, это ей в борьбе с нами не помогло. Она все равно всегда отставала на ход или два. Правда, тут надо учитывать, что техническая мощь поддерживавшего нас Антона была все же повыше. Как у американцев во Вторую мировую в сравнении с японцами.

Для удобства предстоящей деятельности в Москве Сильвия решила, что оставаться англичанкой ей будет правильнее, чем играть россиянку, хотя бы и самого высокого статуса. Тем более выяснилось – в нынешней России выдать себя за кого-то высокопоставленного очень и очень трудно. Ничуть не проще, чем в бывшем СССР. По-настоящему богатые и влиятельные люди частного бизнеса занесены в списки Форбса, дамы, причастные к миру высокой политики, тоже постоянно на виду, в тусовках все знают друг друга, совершенно как «люди света» в царской России.

Максимум, на что можно рассчитывать, – изобразить из себя жену провинциального, никому не известного бизнесмена. Да и то, если привлечешь хоть чуть-чуть внимания «сильных мира сего» или прессы – немедленно «пробьют» по всем компьютерным базам, милицейским, налоговым и прочим, и тут же уличат, представься ты хоть школьной учительницей из Мухосранска.

Тяжелые времена.

А вот если не рисоваться слишком навязчиво в соответствующих посольствах, британской, канадской или новозеландской леди, проживающей то в Индии, то на Лазурном берегу, назваться вполне можно. Благо опыт у нее в этом деле был богатый, и собственную (той самой знаменитой леди Спенсер, память о которой отнюдь не стерлась еще из светских хроник) внучку или правнучку изобразить ей не составляло никакого труда.

Поэтому, присоединив «шар» к специальному, отнюдь не по человеческой технологии сделанному принтеру, она легко изготовила безупречного качества британский паспорт, на две трети заполненный разнообразными визами, штампами бог знает скольких погранпунктов и иммиграционных служб. Сашке б чуть пораньше к ней обратиться…

Ирина предпочла остаться Седовой, дамой без специальной легенды, предположим, профессиональной содержанкой, в данный момент – вольного художника господина Новикова, зарабатывающего на жизнь по заграницам, то – шансонье в русских кабаках, то – консультантом на всевозможных киностудиях, а то и маклером средней руки, организующим продажи и перепродажи чего и где придется, от списанных белорусских танков в Анголу на запчасти до контрафактных DVD, МП-3 и 4 фильмов землякам в Парагвае.

Никому, конечно, в подробностях о своей жизни и деятельности я рассказывать не собирался, да никого это всерьез и не интересовало. Просто, если придется где-то к слову, такая вот легенда. Подтвержденная многочисленными визами в загранпаспорте и разнообразными визитными карточками. А на случай непредвиденных, не слишком глубоких проверок на официальном уровне Сильвия внесла нужную информацию в пограничные и таможенные компьютеры Шереметьева и двух десятков заграничных аэропортов.

Честно сказать, все эти тонкости казались мне совершенно излишними, несколько месяцев, год вполне можно прожить, вообще никак себя не позиционируя. Паспорт есть, московская прописка есть – и ладно. Но бывшая аггрианка считала, что все, что делаешь, следует делать тщательно.

– Думаешь, почему я двести лет на Земле продержалась и ни разу у меня с властями недоразумений не возникало? А Ирину твою мы восемнадцатилетней девчонкой в советскую Москву внедрили, и никакие ваши строгости и сверхбдительность не сработали. Так-то вот, Андрей Дмитриевич. Кстати, что там с покупкой квартиры? Есть новости?

– Занимаемся. Риелтор жалуется, как я и опасался, что клиенты упертые попались. Как же – пять комнат в самом центре и дом уж больно хорош. В нашей, как я говорил, бензозаправщик обретается, а в соседней – банкир из какого-то «промстройтрыньбрыньбанка».

Действительно, банков с дурацкими названиями в Москве развелось столько, что мне принципиально не хотелось ломать язык, их выговаривая.

– И?

– На предложение ответил лаконично. Денег, мол, у него достаточно, чтобы купить себе любую квартиру в любом месте, и раз он взял именно эту, значит, она его полностью устраивает. Посему впредь просит не беспокоить, а то…

– Конечно, можно бы и плюнуть, ограничиться заправщиком, – примирительно сказала Ирина, и по-своему она была права.

– Вот еще, – фыркнула Сильвия. – Не говоря о том, что я вообще не люблю каких угодно соседей, так этот ведет себя слишком высокомерно. Не по чину. Таких надо учить, коротко и убедительно. И потом, представь, мы будем то и дело приходить, уходить… Ты, я, Андрей, Александр, еще кто-то из наших приедет, просто нужные люди с визитами. А эти – за всем наблюдать?

– А консьерж, он-то все равно…

– Тем более. Такая, как у нас, «шведская семья» в одной квартире выглядит подозрительно. С легендой плохо стыкуется. А если визитеры зачастят, вообще могут пришить нам содержание «Дома свиданий». Опять разборки начнутся, взятки раздавать придется, в любом случае неприятно засветимся. А так – мы с Алексеем жильцы одной квартиры, вы с Ириной – другой. У вас свои гости, у нас свои. Давать ему регулярно на чай, и больше он вашими делами не интересуется. А лучше вообще своего человека оформить. Так что я сегодня к вечеру загляну к господину, как его? А, Прокофьев, загляну и побеседую. А ты, Андрей, к бензиновому барону?

– Давайте лучше я схожу, давно интересной работой не занималась, соскучилась, – предложила Ирина.

Я высказал сомнение, что шантаж – такое уж интересное занятие.

– Ну какой же это шантаж, Андрей? Это – оперативная необходимость. Помнишь формулировку из Кодекса: «Действия, совершенные в состоянии крайней необходимости, могут носить формальные признаки преступления, но не являются таковым». И вообще, мы к нынешней юриспруденции не имеем никакого отношения.

Спорить тут было не с чем. Мне просто давным-давно не приходилось видеть Ирину «в деле», так давно, что уже плохо представлялось, что эта вполне домашняя женщина еще способна на решительные акции, более подходящие местной «братве», как ее показывают в телесериалах.

И я решил не возражать, а просто посмотреть, как это будет выглядеть на практике. Ну и Ирке на пользу, а то уж слишком она заскучала последнее время.

…Выбрав момент, когда на лестничной площадке и вообще в подъезде не было никого, Ирина вышла из квартиры, затворила дверь и тут же вновь повернулась к ней, нажала кнопку звонка.

Одета она была по погоде, в свою старую «униформу», черное кожаное пальто, высокие сапоги, широкополую шляпу, трехцветный шарфик на шее. Несколько несовременно, но при здешнем либеральном отношении к моде вполне приемлемо.

Ее довольно долго рассматривали на внутреннем телеэкране – камеры слежения тут были укреплены над каждой дверью, – очевидно, удивляясь, почему не сработал домофон из подъезда. Но потом решили, что незнакомка опасности не представляет, хрупкая красивая женщина, причем – одна, и открыли.

– Вы к кому? – не слишком дружелюбно спросила хозяйка, дама лет сорока, одетая явно не для приема гостей.

– К Михаилу Михайловичу. Я из фирмы «Консенсус», по поводу обмена квартиры… Вот, – Ирина протянула визитку, явно смущаясь. Видно было, что работает она недавно и еще не успела приобрести профессиональную бесцеремонность и напор.

– А почему не позвонили заранее?

– Ой, вы извините, конечно, просто я была в этом же доме, по другому делу, и вспомнила, что к вам у меня тоже есть поручение. Ну и вот…

– Ладно, заходите, раздевайтесь. Михаил, иди сюда…

Ирина осматривалась. Действительно, квартира приведена в порядок, но совершенно на любительском уровне. Паркет старый, хоть и заново отциклеванный, обои на стенах так себе, и мебель, насколько видно в открытую дверь гостиной, явно не испанской коллекции.

Хозяйка провела ее в кухню. Указала на мягкий уголок возле стола, но сама садиться не стала.

– Я, собственно, не понимаю, зачем вы пришли? Муж говорил, что он с вашей фирмой переговоры прекратил. Условия нас не устраивают, что же еще?

Тут появился и сам хозяин, мужчина не бандитского, но и не слишком интеллектуального вида. Так, если по советским меркам, что-то вроде завотделом райкома партии или даже райисполкома. Но быть им в прошлом он не мог по причине возраста, тогда он еще в институте должен был учиться, а то и в техникуме. Жены своей он был несколько помоложе.

– Здравствуйте, – скользнул глазами по лицу Ирины, по гораздо выше колена открытой ноге в черных колготках. Да и голени, обтянутые тонкой лайкой голенищ, выглядели, на мужской взгляд, крайне соблазнительно. Хозяин внутренне напрягся, жена это немедленно почувствовала и поджала губы.

«Да, – подумала Ирина, – в нынешнем амплуа и при данном раскладе настоящей риелторше следует застегивать папочку и прощаться без лишних слов. Эта мегера от чего хочешь откажется, чтобы меня поскорее выпроводить и пресечь любые контакты в будущем».

А хозяин, наоборот, присел так, чтобы привлекательные конечности гостьи оставались в поле зрения под выгодным для обозрения углом.

– Нет, ну действительно, я же с вашим старшим говорил, совсем нас не устраивает. – Он оглянулся на жену, чтобы она подтвердила, что все обстоит именно так. – А ты, Маня, кофейку, может? Будете кофе, девушка?..

– Меня Алла зовут, можно без отчества, кофе – с удовольствием, погода на улице прямо ужасная, лучше бы уж морозы скорее. И можно я закурю? – она увидела на столе пепельницу с несколькими окурками, причем, судя по помаде, курила хозяйка.

Ирине показалось, что та отчетливо скрипнула зубами, хотя это, наверное, паркетная плитка под чьей-то ногой сыграла. Но все же ткнула пальцем кнопку электрочайника, не сводя глаз с мужа и гостьи, словно считала, что, лишенный присмотра, он тут же перейдет к каким-то предосудительным действиям или хотя бы начнет делать девушке тайные знаки.

Ирина поменяла ноги местами, вытащила из портсигара длинную тонкую сигарету. Радушно протянула драгоценную и явно неуместную в руках девушки на побегушках вещь хозяевам.

– Спасибо, у нас свои, – ответил Михаил, но портсигар глазами оценил и даже взвесил. Вот тут, наверное, в его грудь впервые закралось сомнение и даже тревога. Выжил и даже несколько процвел в бурные девяностые, значит, на такие сигналы чутье должен иметь волчье.

А вот хозяйка этого знака не просекла.

– Мы, девушка, ясно сказали – равноценная квартира в пределах Садового, плюс пятьсот тонн баксов наличными. И это последнее слово. Не можете – говорить не о чем.

«Фу, как вульгарно. Она что, на Черкизовском рынке торгует? А почему бы и нет?» – анкету жены хозяина Ирина за ненадобностью не изучала.

Хозяйка залила растворимый кофе кипятком, почти бросила на стол чашки, села на углу стола, тоже закурила, по-прежнему держа в поле зрения и мужа целиком, и ноги Ирины. Как-то они ее слишком волновали. Не лесбиянка ли? А что, обликом на активную похожа.

– Вас-то как зовут? – спросила Ирина. – А то неудобно.

– Мария Михайловна…

Ирина едва-едва сдержала усмешку, а хозяева и бровью не повели, давно привыкли, наверное. Не хватает еще маленькому Мишутке из недр квартиры появиться.

– Вы, Мария Михайловна, – сказала Ирина, сделав деликатный глоточек, – наверное, мою визитку невнимательно прочитали. Фирма «Консенсус» – не риелторская. Она, как следует из названия, помогает хозяйствующим субъектам к взаимному удовольствию разрешать возникающие проблемы, которые со стороны часто выглядят нерешаемыми. В данном случае такая проблема возникла у нашего клиента. Он просто ну очень хочет приобрести именно вашу квартиру, вы же выдвигаете вздорные возражения и неразумные претензии…

Голос ее стал жестким, едва ли не угрожающим. Так старший начальник говорит с нерадивым подчиненным, по какой-то причине желая оставаться до поры спокойным и вежливым.

– Цена, вам предложенная, и так, в общем, превышает пределы разумного. Новая пятикомнатная квартира с отделкой, в хорошем районе и доме стоит намного больше, чем ваше старье…

– Если старье, зачем же она вам так нужна? – решила перейти в наступление хозяйка, а муж ее все больше и больше задумывался. Наконец встал, достал из подвесного шкафчика бутылку виски, налил женщинам по хрустальной рюмке, себе – половину фужера. От сурового взгляда жены отмахнулся.

Интересная семья, две трети общения – на невербальном уровне.

– Мне – совершенно незачем. А клиенту? Не мое дело. Короче, мне поручено передать последнее предложение. Квартира той же площади, если хотите – в новом доме на Сивцевом Вражке, это уж центрее некуда, и пятьдесят тысяч долларов на переезд и обустройство на новом месте. В противном случае…

– Что – в противном? Ты что, пугать нас пришла?! Да ты знаешь, что я с тобой… У меня и префект вот здесь, и начальник милиции… Да я сейчас прямо позвоню…

– Сиди, Маша, – ровным, но слегка подсевшим голосом сказал хозяин, допивая виски. – Что – в противном случае? – повторил он слова жены, но с другой интонацией. – Вы – от кого?

– Я же сказала – фирма «Консенсус», – протянула еще одну визитку. – Вот наши телефоны. Адрес, правда, юридический, реально вы там вряд ли кого-то застанете, люди в разъездах. Но это совсем не существенно. Лучше посмотрите сюда, – она протянула несколько листов распечаток.

– Это ваши балансы для налоговой. Это – реальное положение дел. Это – списки «черных» поставщиков. Вот – ваша «крыша». Кому, когда и сколько. В случае неприятностей прикрывать вас не станет никто, потому что ничьи больше интересы не затрагиваются. Просто вашей конторой станет руководить кто-то другой, остальное же останется, как было. Дополнительные вопросы есть?

Их, разумеется, не было и быть не могло. Михаилу Михайловичу оставалось благодарить Бога, что неведомый покупатель оказался благородным человеком. Другой бы сразу начал решать свою проблему с предъявленных бумаг, не затрудняя себя благополучием партнера. Но, кажется, капитализм в России все же постепенно становился цивилизованным.

– Так что вот вам задаток, Михаил Михайлович и Мария Михайловна, – Ирина положила на стол заклеенную пачку стодолларовых. – А завтра с утра к вам подъедет человек, отвезет дом показать, квартиру из предложенных сами выберете, ну и начнете бумаги оформлять. Умеючи – это быстро. До свидания, приятно было познакомиться. Если возникнут проблемы по вашему бизнесу – обращайтесь, поможем так же быстро и эффективно…

Сильвия со своим клиентом беседовала, может быть, не столь мягко и деликатно, но в том же ключе. Банкир был мужчина куда более уверенный в себе и упорный, но и компромат Сильвия нашла посерьезнее. Там речь шла уже и о судьбе целой банковской цепочки, о Каймановых островах, Кипре, и вся перспектива сводилась к срокам, длинным, как лагерные бараки. И не только самому Прокофьеву, но и еще немалому числу людей, которые непременно будут поставлены в известность, кто их подставил. Они, может, и отмажутся, но влетит это им в такую копеечку, что весь подъезд дешевле купить.

Сильвия доложила все это с тем же очаровательным выражением лица, с каким обсуждала с вдовствующей королевой итоги вчерашней охоты на лис. И на русского банкира это произвело впечатление, сопоставимое с видом греющегося паяльника.

Так что даже о доплате наличными речь не зашла, сменялись, что называется, «баш на баш». И заодно договорились при необходимости «дружить домами».

И всего через две недели мы праздновали новоселье.

Квартира банкира была зеркальным отражением «основной», и после того, как между ними пробили дверь в капитальной, из «аршинного» камня стене, в распоряжении Братства оказалась обычная десятикомнатная, плюс базовая вневременная. Так хорошо не устраивался даже пресловутый Валентин Лихарев в сталинской Москве. Воланд, конечно, получше, но там – особый случай.

Кстати, Сильвия подтвердила, что тетрадь принадлежала несомненно Лихареву, потому что между техническими описаниями он, ну совершенно вроде меня, вставлял личные заметки. Кризис настиг его, как в свое время Ирину, и он решил прервать не только работу в сталинском аппарате, но и вообще карьеру координатора. Все ж таки наша Россия испускает некие флюиды, вредоносные для инопланетных агентов.

Изобретенный им аппарат (по словам Левашова, каменный век электроники. Да и неудивительно, у самого-то Олега уже компьютеры в распоряжении были и транзисторы в неограниченном количестве, а у Валентина только лампы) позволил ему сбежать из сферы досягаемости аггрианской поисковой техники, а все, чем забавлялся Вайсфельд и что привело к хроносдвигу в южном городе, побочный, причем весьма отсроченный эффект.

О своей дальнейшей судьбе он, естественно, ничего не написал, и пока что она оставалась загадкой. Впрочем, некоторые соображения Левашов высказал, и Сильвия его поддержала. Очень похоже, что сбежал он по оси Главной последовательности или одному из ее паразитных ответвлений. И сейчас существует тоже в качестве пресловутого «межзвездного скитальца».

Кто-то же появлялся на Столешниковом вплоть до визита туда Берестина, блокировав квартиру так, что Ирина не могла ей пользоваться, да и потом с ней не все было ладно. Шульгин, в свою очередь, предположил, а не живет ли в ней по-прежнему Валентин (в каком-то дополнительном измерении, а здесь как раз и проявляется в должности домового или привидения?).

В целом благожелательного, но со своими заморочками. Разобраться с загадкой при случае было бы интересно.

В квартире банкира поселилась Сильвия, в своем английском качестве, решив немедленно выписать сюда Берестина, своего русского бойфренда, который должен был изображать себя же, некогда довольно известного в Москве художника, сбежавшего на Запад в самом начале перестройки, а теперь решившего вернуться и заняться модным бизнесом галериста. Благо обеспечить свой салон молекулярными копиями бесследно исчезнувших в годы Гражданской войны (и спокойно пребывающих в нынешней Югороссии) картин они могли с Сильвией в любом количестве. Вот и еще один источник постоянного верного дохода, особенно если не зарываться и не выбрасывать массово на рынок слишком уж известные и запредельно дорогие полотна.

В «основной» расположились мы с Ириной, а «базу» теперь можно было в любой момент посещать изнутри, не затрудняясь манипуляциями с блок-универсалом на лестничной площадке.

Естественно, для собственного спокойствия пришлось умеренно подмазать «властей предержащих»: кое-кого в мэрии, окружной управе, ЖЭУ (чтобы не препятствовали перепланировке), участкового и начальника отделения милиции. Покороче познакомились с остальными жильцами подъезда, за свой счет взялись сделать его настоящий ремонт, чтобы все было как в царские времена – ковровые дорожки на лестницах, цветы на подоконниках, эстампы на стенах и приличная электроарматура. Почти бесполезного консьержа заменили на бравых ребят из охранного агентства «Цербер», которые стали дежурить по двое, сменяясь каждые двенадцать часов. При оружии.