Скользкий

Немного поразмыслив над всем этим, я решил не забивать себе голову всякой ерундой. Главное – жив и здоров. Все остальное можно по ходу дела прояснить.

Я вскочил с кровати, прошлепал по холодному полу к столу и зажег фонарь. Пора собираться, а то как бы на встречу с Яном не опоздать. Сделав пару глотков воды из железной кружки, еще раз осмотрел правое предплечье. Красавец! Хоть сейчас снимай кожу и сдавай в музей татуировки. Интересно, это все что-то значит или Жан, земля ему пухом, ничего без лишнего выпендрежа сделать не мог? Бог с ним, меня черные узоры не раздражали, а одной особой приметой больше, одной меньше…

В треснутое зеркало посмотрел один раз и больше уже в ту сторону не поворачивался. Не из-за суеверия, просто очень уж зрелище неприглядное. Надо срочно отъедаться, а то вылитый кощей. Еще и синяки под глазами, будто год не спал. Жуть.

Не одеваясь, достал закинутый под кровать пластиковый пакет и начал выкладывать на стол вещи, которые запихал туда Гадес. Куртка кожаная, джинсы, две рубашки, семейные трусы, рваные носки и два валенка, один из которых с вырванной пяткой. Не густо. Но зато больше не надо ломать голову, что бы надеть: фуфайка, зимние штаны и шапка буквально расползались по швам. Да и жарко в них. Не сезон.

Быстро одевшись, я кое-как запихал оставшиеся вещи в мешок, подхватил свернутую фуфайку под мышку, взял со стола фонарь и, отодвинув засов, вышел из комнаты.

Смена Марата давно закончилась, а на его месте сидел плохо знакомый мне двоюродный брат Тимура – Рустам. Этот автомобильному журналу предпочел рассыпавшийся на отдельные страницы сборник анекдотов.

– Номер какой? – открыл общую тетрадь Рустам.

– Третий, – кинул я ключ на стол.

Парень молча повернул тетрадь ко мне и ткнул пальцем в причитающуюся к уплате сумму. Так же молча я отсчитал деньги и положил монеты на стол. Вот и ополовинился мой золотой запас. Обдираловка, блин…

– Заходи еще. – Убрав тетрадь, Рустам вновь поднял обтрепанную книжку.

– Обязательно, – усмехнулся я и кивнул на висевшие на стене часы. – Правильно идут?

– Никто пока не жаловался, – не отрываясь от анекдотов, ответил Рустам.

Ну, если никто не жаловался, то сейчас половина двенадцатого. Пора на встречу с Яном идти. Пока до площади Павших дойду, как раз время и подойдет.

Я вышел на улицу и сразу же избавился от старой одежды: вышвырнул мешок и фуфайку в закопченный мусорный бак, от которого несло гарью.

Выстроившиеся напротив бани у прочерченной на дороге черты мальчишки по очереди кидали палки в мятую консервную банку. Между мишенью и линией, к которой подходили игроки, было проведено еще штук пять отметин. Все ясно, в «банку» играют. Видно, что игра только началась: даже галящего пока нет.

За углом зачихал мотор, и пацаны отскочили на обочину от вывернувшего на дорогу уазика. От удивления я чуть не опоздал отскочить от летевшей из-под колес грязи. Проезжая, автомобиль смял консервную банку, ребятня возмущенно загалдела, а самый наглый даже швырнул в уазик камень. Хоть он и промазал, но машина остановилась, и пацаны, побросав палки, бросились врассыпную. Сидевший на заднем сиденье дружинник распахнул дверь и погрозил им кулаком.

Ну и дела! Откуда бензинчик? Неужели нам Город оказывать начал гуманитарную помощь горючкой? С чего бы это? Раньше бензин они даже за большие деньги продавать отказывались. Стратегический запас и все такое… Надо будет у Яна Карловича поинтересоваться.

Немало озадаченный, я вышел на Красный проспект и сразу же вляпался в наваленную какой-то конягой кучу. Что ж, все же эти четвероногие пожиратели овса и соломы никуда не делись.

Солнце уже ощутимо пригревало, но холодный ветер и идущая от земли сырость не давали расслабиться и забыть, что сейчас лишь урезанный эрзац лета – короткая передышка между безумно длинными и еще более безумно холодными месяцами осенне-зимне-весеннего сезона. Впрочем, холод пока особенно не беспокоил. Я приятно удивился, обнаружив, что резкие порывы студеного ветра больше не продувают меня до костей. Это замечательно, вот только не уверен – последствия это стылой лихоманки или побочный эффект лечения от нее.

К площади Павших я подгреб как раз вовремя: часы, вмонтированные в фасад выходившего на площадь здания, только-только закончили отбивать полдень. Если, конечно, этот хриплый стук можно назвать боем – часы не так давно восстановили, но до ударного механизма руки не дошли. Обогнув памятник, я подошел к принадлежащему Яну складу и постучал в дверь. Выглянувший в зарешеченное окно охранник внимательно меня осмотрел, задернул занавеску и минуту спустя отпер дверь.

Наряженный в длинное пальто, которое почти подметало доски пола, с кожаной кепкой в руке, Ян Карлович ходил между рядами заставленных коробами стеллажей.

– Ревизия, – объяснил он и, проведя меня в отгороженную от основного помещения хлипкой дощатой стеной клетушку, попросил сидевшего там кладовщика: – А принеси-ка нам, Семеныч, чаю. И печенья какого-нибудь.

Оставив дверь открытой, Семеныч вышел, а Ян развалился на придвинутом к стене продавленном диване. Осмотревшись, я вытащил из-под стола выкрашенную желтой краской деревянную табуретку и уселся на нее.

– Спасибо, – поблагодарил вдруг меня торговец.

– Да не за что, – сообразив, о чем речь, пожал я плечами и почти не покривил душой. Действительно – не за что. Просто старый должок вернул. – Все нормально? Никто не приходил?

– Все в лучшем виде. – Ян Карлович достал из прислоненного к дивану черного пластикового пакета короткую, слегка изогнутую саблю в потертых ножнах и протянул мне. – Денег не предлагаю, а саблю ты возьми. Вообще-то я ее для тебя давно отложил, но все как-то повода не было.

– Ой, да не стоило… – для проформы помялся я, но саблю взял и сразу же обнажил клинок. По всему лезвию, которое начинало немного изгибаться лишь в последней трети, с обеих сторон шел дол. Заточка полуторная: по всей внешней стороне и примерно на четверть по внутренней. – Не стоило…

– Еще как стоило, – рассмеялся Ян и пригрозил мне пальцем. – Я в этих делах разбираюсь поскольку-постольку, разве что только цену сразу назову, но мне сказали, вещица весьма хороша. Ну, ты Толю Полозова знаешь, даже не представляю, что он оценит на «отлично». Эскалибур? Вряд ли…

– Так какие у вас, Ян Карлович, проблемы? – остановил я заговаривавшего мне зубы торговца и продел кожаные ремешки ножен в ремень джинсов.

– Проблемы? Ну, от двух ты меня избавил… А знаешь, ты оказался прав – дрова тогда действительно не подорожали. – Ян Карлович дождался, пока кладовщик поставит поднос на рассохшуюся столешницу, и только когда тот вышел, вернулся к первоначальной теме разговора. – Остается еще одна – но до него так просто не добраться.

– Лешего наймите, – предложил я.

– Не стоит чужих в это дело впутывать. Да и Леший, ходят слухи, в последнее время слишком расценки задрал, – не принял совета торговец.

– А что у вас с Гиоргадзе за разногласия? – решил уточнить я.

– Разногласия? Никаких разногласий, – криво усмехнулся Ян. – Просто он решил взять под контроль все финансовые потоки союза. И это у него неплохо получилось… До того доходит, что я вынужден отчитываться перед ним по своим сделкам.

– Дела…

– Не то слово. Я не знаю, в какую игру решил сыграть Жорик и что он поставил на кон, – разгорячился торговец, – но он явно поставил не на ту лошадь. Цех в Городской совет проталкивать! Подумать только!

– Круто он. У него с головой все в порядке? – поразился я. – За такое запросто шкуру спустят.

– В том-то и дело, что с головой у него полный порядок. – Ян налил себе чаю и передал заварочник мне. – Братство очень уж заметно свои позиции сдало. Другого такого шанса у Цеха может и не быть.

– А что с Братством? – подул я на кружку с горячим чаем.

– В Туманный оно перебирается. Продали все что можно, у кого смогли денег заняли и переезжают. Теперь только район Пентагона, по сути, и контролируют. Вот и получилось – и там еще не обустроились, и здесь уже… – торговец замолчал, вытащил из чашки ложку и положил ее на блюдечко. – Учебку свою они китайцам продали. Цех тогда просто взбесился, им Триада в Форте не нужна.

– Получается, Братство из совета скоро выпрут? – прикинул я. Подранков у нас харчат – только хруст стоит.

– Попытаются обязательно, но не уверен, что выйдет. Братья тоже не лыком шиты: гарнизон в Форте они оставили – будь здоров. А Пентагон при таком раскладе штурмовать вряд ли кто осмелится.

– Только Дружина… Хотя нет, не пойдут они на это, – согласился я. Пентагон – перестроенный в крепость девятиэтажный жилой дом, стены которого образовывали квадрат – ни Лиге, ни тем более Цеху штурмом не взять. У Дружины при поддержке Гимназии шансы есть, но слишком много крови – своей крови, не братьев – пролить придется.

– Дружине с Городом проблем хватает, Воеводе лишний геморрой ни к чему.

– Кстати о птичках. Нам что, Город бензин поставлять начал? – вспомнил я про уазик.

– Начал, – усмехнулся Ян.

– И как его раскрутили?

– Что Лудино рейнджеры заняли, знаешь?

Я кивнул.

– А зачем?

– Без понятия, – пожав плечами, искренне ответил я. А действительно, зачем? Никаких выгод от этого они не имели. Наоборот, теперь получалось, что это не мы прикрываем их от снежных людей, а наоборот – они нас. И пусть тот участок границы с Севером не самый напряженный, но зачем им Лудино, – совершенно непонятно.

– Они там у границы с Туманным нефть нашли. – Ян отпил чай, поставил чашку на подлокотник дивана и продолжил: – Заводик нефтеперегонный втихаря смонтировали…

– И наши его до сих пор не отбили? – удивился я. Да за такой лакомый кусок Воевода кого угодно порвет.

– Там все заминировано, и к тому же у нас ни специалистов, ни оборудования нет. – Ян Карлович дождался, пока я допью чай, и поднялся с дивана. – Город на Границе группировку усилил, это тоже аргумент. Странная ситуация сложилась: бензин есть, а вывозить его возможности нет – все дороги мы перекрыли. Город хоть войска к Границе и подтянул, силой прорывать блокаду не решился. Пришлось договариваться. Теперь с каждых трех вывезенных в Город литров бензина один нам идет.

– Неужели у Города подземные хранилища опустели, если они на такую авантюру решились? – Вслед за Яном я вышел в основное помещение склада.

– Думаю, они через Туманный отгрузку наладить собирались. Но туда Братство влезть успело, а с ними почему-то договориться не получилось.

– Пожалуй. Или в цене не сошлись, или Дружина Братству более… доходчиво ситуацию разъяснила.

– Кстати, Лед, я тут пообщался насчет тебя с одними людьми… – Ян Карлович взял с полки первый попавшийся блок сигарет, вскрыл, пересчитал пачки и поставил обратно. – Они хотели бы с тобой встретиться и поговорить.

– По поводу? – насторожился я, обратив внимание на едва заметную заминку торговца.

– Думаю, они собираются предложить тебе работу, – не отвел взгляда Ян Карлович.

– И что за люди? – Не то чтобы мне позарез требовалась работа, но, если предложат что-то стоящее, почему нет. В Патруль возвращаться глупо – Гельман насчет Северной промзоны не шутил.

– «Несущие свет», – огорошил меня Ян. – У них молельный дом недалеко от «Серебряной подковы».

– Я знаю, где у них молельный дом, – немного резковато ответил я. Связываться с сектантами? С какого перепугу? Ох, что-то Ян в последнее время темнит. Как бы сам себя не перехитрил.

– Ты считаешь, я стал бы вести дела с несерьезными людьми? – торговец прекрасно понял причину моей резкости.

– Нет, – пришлось признать мне.

– Вот видишь. Ты сходи, сходи… Лишним не будет. Мало ли что про кого говорят. – Торговец сунул мне двухсотграммовый пакетик сока. – Защитная окраска, она разная бывает. Так?

– Хорошо, обязательно зайду. – Мы вышли на улицу, и куривший на крылечке кладовщик, как ошпаренный, заскочил в дверь. – А что о Крисе говорят?

– А что говорят? – так пристально, словно хотел взглядом просверлить во мне дыру, посмотрел Ян Карлович. – Пропал он, уже с полгода как в воду канул. И не один, а с половиной работников. Помощника его… Помнишь Артура? Мертвым в «Берлоге» нашли. Еще несколько человек из-за города привезли. Застреленных…

– А сам? – задумался я. Куда Крис подевался?

– Говорю: пропал. Постой, ты к этому какое-то отношение имеешь?

– Нет, что вы, – не колеблясь, соврал я. Ян не болтун, но некоторые вещи лучше не знать даже ему. – Да, а что там с Вениамином приключилось? С кем он меня перепутал?

– Он как раз уверен, что встретил в «Кишке» именно тебя. Ты из «Западного полюса» выходил. – Ян не стал продолжать расспросы и покачал головой. – Глаза, говорит, у тебя совершенно стеклянные были. И синие к тому же. Ты контактными линзами, часом, не пользовался?

– Нет у меня проблем со зрением, Бог миловал. А чего он так испугался-то?

– Да он и сам толком объяснить не может. Накатила, говорит, паника и все. Даже вздохнуть страшно. Чуть не обделался с перепугу.

– Не так уж сильно испугался, значит, раз не обделался, – рассмеялся я.

– Не обделался, потому что тоже страшно было.

– Ну вас, – махнул рукой я. – Забегу еще как-нибудь.

– Счастливо.

Я развернулся и зашагал к стоящему посреди площади памятнику – Обрубок на своем месте уже должен быть. Так кого же все-таки встретил Вениамин? Меня? Почему я ничего не помню? А если не меня, то кого? Неужели кто-то мою личину нацепил и по Форту шлялся? Стоп. А почему шлялся? Быть может, правильней – шляется? Найду гада – удавлю.

На площади Павших оказалось многолюдно. У выстроенных с одной ее стороны торговых палаток расхаживали покупатели, расхваливали товар продавцы, с коробками в руках от складов к ларькам бегали грузчики. Зазывалы пытались привлечь людей в магазины, кафе, игровые залы и прочие сомнительные заведения, расположенные в «Кишке». Торговый день в самом разгаре. И только несколько нанятых Торговым Союзом охранников, встав в кружок, о чем-то переговаривались, курили и делали вид, что приглядывают за порядком.

Обрубок оказался на своем обычном месте. Продававший ножи калека сидел на каталке перед расстеленной на асфальте клеенке с ножами и, что-то неразборчиво бубня себе под нос, раскачивался из стороны в сторону. Что это с ним? Зубы болят?

– Привет. – Я остановился рядом и, нахмурившись, начал разглядывать разложенные на клеенке ножи. Что за ерунда? Раньше понимающие люди ножи у Обрубка специально заказывали, а этим хламом даже картошку нормально почистить не получится. Хотя нет, вон неплохой стилет лежит и этот метательный нож ничего себе. Кинжалы утиль, зря только сталь перевели.

Да, с Обрубком явно что-то не то. Весь скукоженный какой-то. Нечесаный. Глаза красные, как у кролика, и только что не гноятся. Худые руки чуть ли не по локоть высовывались из рукавов обтрепанной и испачканной белыми пятнами «аляски».

– Скользкий! – с непонятной радостью в голосе выдохнул Обрубок и, потянувшись, ухватил меня за штанину джинсов. – За «Магистром» пришел?

– Да нет… Спасибо, что тогда помог, но больше не надо.

– Нет? Купи ножи, дешево отдам! Только для тебя со скидкой! – с каким-то лихорадочным страхом, что я развернусь и уйду, заканючил калека, продолжая сжимать мою штанину. – Купи, а…

– Ну, я посмотрю, – ничего не понимая, замялся я. Да что с ним такое? – Как-то лучше товар у тебя раньше был.

– Ножи – это не главное. – Обрубок огляделся по сторонам. – Как насчет дозы «счастья»?

– Чего?.. – сначала не понял я, а потом дошло: да он же на наркоту подсел! Доза «счастья». Вот оно как. – Не, наркотой не интересуюсь.

– Да ты постой, – всхлипнул Обрубок и свободной рукой вытер слезящиеся глаза. – Я тебе ж на пробу – почти даром. Попробуешь – сам поймешь. Это же счастье, Лед, счастье! Вот ты когда-нибудь счастлив был? Это оно и есть, и даже больше!

– Не интересует, – выдернул я штанину из его пальцев.

– А «радость»? Или «память»? Возьми «память», Лед… – запинаясь, зачастил калека. – Старые воспоминания снова как наяву! Снова сможешь вернуться в любой момент своей жизни! Любой! Понимаешь? Даже в тот, который уже не помнишь!

– Так, я беру этот нож и вон тот, – ткнул я пальцем сначала в один метательный нож, потом в другой. Не шибко-то они мне и нужны, но про некоторые обещания лучше не забывать. Не глядя вытащенная из кармана монета оказалась серебряной трехрублевкой. – Хватит?

– Хватит, – вздрогнул Обрубок и зажал монету в кулаке. По морщинистым щекам покатились слезинки. – Хватит, хватит…

Не выдержав, я отошел от постамента, расстегнул куртку и сунул приглянувшиеся ножи в нашитые на подклад петли.

И куда податься?

Что за вопрос? Перекусить время уже самое подходящее. И что здесь поблизости из приличных заведений есть? Ближайшее, пожалуй, «Западный полюс». А мне так и так туда завернуть надо: постараюсь узнать, что там делал мой двойник – или все же я сам? – и пообедаю заодно.

– Эй! Дай закурить!

Задумавшись, я не заметил, как ко мне подвалил кутавшийся в обтрепанную ветровку заморыш. Еще пять оборванцев, самому старшему из которых от силы можно было дать лет восемнадцать, сейчас делано-непринужденно перешучивались у ближайшего выхода с площади. Ага, а заморыша, значит, занозиться отправили? Скорее всего. Щеглы недоделанные.

Я сунул руки в карманы:

– Нету.

– Не понял – че так грубо? – малолетка подступил ко мне вплотную. – Ты чё хамишь, дядя? Налысо подстригся, все можно, что ли?

Блин, давно в такие ситуации не попадал, уже и не помню, как их разруливать. Зарезать этого недоноска или просто пару ребер поломать? Вот что значит выпасть из жизни на шесть месяцев. Уже на улицах узнавать перестали. Хотя это и не удивительно: когда посмотрелся в зеркало, сам себя сначала не узнал. И раньше упитанным не был, а тут вообще вылитый узник концлагеря. Со стороны доходяга доходягой. На такого дунь – упадет. Но это малолетних бандитов нисколько не оправдывает. Это их проблемы, а никак не наоборот.

Я провел ладонью по гладкой коже головы – а волосы, вообще-то, отрастут когда-нибудь? – улыбнулся и, ухватив оборванца за воротник куртки, рванул на себя. Мой лоб врезался пацану в переносицу, он обмяк, но для надежности я добавил коленом между ног. Лишним не будет. Зажав руками отбитый пах, парнишка упал на колени.

Приятели-малолетки, на ходу доставая из карманов рваных курток ножи и короткие стальные цепочки, резко двинулись ко мне. Ну-ну… Еще раз улыбнувшись, я вытащил из ножен саблю и шагнул им навстречу. Прогуливавшиеся по площади зеваки бросились врассыпную. Но охрану никто звать не стал. Странно. Придется разбираться самому, все равно далеко не убегу – догонят. Что ж, ребята хотят проблем, ребята их получат. Если обдолбанные или совсем отмороженные, то сейчас будет очень весело. Бить надо наповал – собьют с ног, подняться уже не дадут. Блин, опять попадалово какое-то. Ох, чую, серьезные у меня проблемы с кармой…

Пацаны оказались вменяемыми. А может, у кого-то просто не выдержали нервы, или главарь решил, что овчинка выделки не стоит. Как бы то ни было, они, попрятав железки по карманам, рассосались в разных направлениях. Делают вид, что охранников испугались? Можно подумать, тем до них дело есть – как курили, так и курят. И за что деньги получают? Распустились…

Я убрал саблю в ножны и, не обращая внимания на стонущего на земле бедолагу, пошел к спуску в «Кишку». Нечего судьбу искушать. Проверить в деле подарок Яна поводов будет еще даже слишком много.

В «Кишке» на первый взгляд ничего не изменилось. Все те же игровые автоматы, мерцавшее на стенах граффити, ряды хлипких лавчонок, в которых при желании можно приобрести все что угодно – только бы толщина кошелька соответствовала полету воображения. А вот народу сегодня меньше, чем обычно. Все понятно: на улице тепло, это в мороз здесь не протолкнуться. Хотя и сейчас людей хватает. Людей разных… Слонявшихся без дела, пытавшихся что-то отыскать, впаривавших первым и вторым нужные и ненужные товары и, само собой, присматривавших, как бы чего стянуть у зазевавшихся первых, вторых и третьих. Всё как всегда. Шум, крики, всполохи рекламных огней, ни на мгновенье не смолкавший гомон толпы, запах готовящейся еды, табачный дым, перегар и перебивавшая все вонь потных тел. В разных углах подземного комплекса играли сразу несколько музыкантов, а иллюзионисты, хироманты и простые гадалки встречались на каждом шагу. Непривычному человеку ничего не стоило заблудиться в этой неразберихе и свернуть куда-нибудь не туда. А это совсем не так безопасно, как могло показаться на первый взгляд – вовсе не все, кто спускался в «Кишку», поднимались из нее обратно.

Я отвлекаться и глазеть по сторонам не стал, а сразу через узкий темный проход, на стенах которого оранжевыми язычками пламени колебалась рекламная надпись: «Алхимия – это стиль жизни», вышел в другое помещение и оказался неподалеку от входа в «Западный полюс».

В этом заведении постоянно крутились разные странные личности, а за каждым вторым столиком собирались компании из непризнанных гениев и людей с паранормальными способностями. «Западный полюс» служил своеобразным отстойником для тех, кто смог выжить в этом очень уж негостеприимном мире, но так и не приноровился существовать с ним в одном ритме. Нет, это не место сбора неудачников, скорее клуб для людей немного не от мира сего.

Из распахнувшейся двери навстречу мне вывалился человек с улыбкой выигравшего миллион счастливчика и едва не растоптал разложенные прямо на полу карты. Картежники – два молодых парня, старик и женщина лет сорока – даже не посмотрели в его сторону. Карты под их пристальными взглядами постоянно перемещались, причем исключительно рубашками вверх. Неужели игроков вышибли даже из терпимого к самым разным чудачествам «Западного полюса»? Да, эти кадры точно не станут отвлекаться от игры на такие мелочи, как заказ выпивки или оплата счета.

Я открыл дверь с глазком в виде вертикального зрачка гигантской рептилии и вошел внутрь. Повернутые под самыми разными углами алхимичесие светильники и немного изогнутые поверхности пола и стен создавали зрительную иллюзию искривленного пространства. Картину дополняли чередующиеся темные и жемчужные волны на стенах и крупные зеленые звезды на черном полу. Алюминиевые ножки большинства столов и стульев были перекручены и выгнуты, но со столешницами никто экспериментировать не решился. В дальней стене темнела широкая ниша. Стоящая на установленном в ней помосте ударная установка и микрофон казались зависшими в воздухе.

Для этого времени посетителей было немного: заняты оказались четыре ближних к сцене стола, еще один у самого входа, да за барной стойкой сидели три человека. Посмотрев на часы, один из них замерцал и растворился в воздухе.

С ума сойти! Я обогнул стоявшую прямо посреди зала дверь, которая никуда не вела, уклонился от проплывшего в мою сторону мерцавшего зеленым сиянием облачка и, подойдя к барной стойке, уселся на высокий стул. Нет, конечно, можно было подсесть за стол к Стасу Калиннику, только он вряд ли обрадуется моему появлению. Я и сам не шибко стремился афишировать некоторые свои сомнительные знакомства. А уж репутация у собеседников Калинника была сомнительней некуда. Если сам Стас занимался розыском всего, за что его клиенты были готовы выложить золото, и с законом проблем не имел, то внимательно слушавшие его парни были совсем другого поля ягоды.

Высокий и сутулый, с серьезно прореженными залысиной темными волосами, Филипп Городовский мог похвастаться громадным носом с горбинкой, вечно сонными черными глазами и умением в очень сжатые сроки выбить из кого угодно сколь угодно сомнительный долг. Лишь бы шли комиссионные. А худощавый коротышка Борис Яровой и вовсе, по слухам, занимался организацией заказных убийств. В определенных кругах говорили об этом многие, и поскольку вопросов у Дружины не возникало, крыша у Ярового должна быть просто железобетонная.

Отложив в сторону предложенное барменом меню, я с интересом уставился на выпиравшую из стойки хрустальную сферу, изнутри подсвеченную менявшей свой цвет с синего на зеленый лампочкой. В сфере плавали совсем уж крошечные рыбешки, блестевшие в подсветке серебряными чешуйками.

– Что есть перекусить? – Похоже, мне удалось озадачить бармена, уже приготовившегося записывать заказ в блокнотик с отрывными листочками.

– Из готовых блюд могу порекомендовать фирменную отбивную из северного свина, маринованные лапки ледяных саламандр и рагу «Сердце вьюги».

– А что-нибудь более… традиционное? А то я в последний раз у вас так покушал, что еле до дому добежал. – Портить желудок всякой экзотической дрянью желания не было. – Ну, макароны там по-флотски, картошечка жареная…

– С этим сложно, – никак не отреагировав на мое провокационное замечание, пожал плечами бармен и сунул огрызок карандаша за правое ухо. – Сами понимаете, специфика заведения…