Рыцари рейха

Без толку кружили битый час, пока не отыскали, наконец, следы беглецов. Свежие отпечатки подкованных конских копыт… Лошадей – с полдюжины. Все-таки не один был Бенедикт! Ждали все-таки монаха в условленном месте верные люди и быстрые кони.

Двинули по следу. Вышли к единственной тропке в этих лесах. А узкая стежка вела к…

Стоп! Арийская башня! Уж не в ней ли кроется разгадка таинственного похищения? Только вот на кой сдалась Бенедикту эта башня? Зачем католическому монаху с чужой женой бежать к языческой святыне древних ариев? Ладно, по крайней мере, в бессмысленных блужданиях появилась хоть какая-то цель.

– К балвохвальской башне! – приказал Бурцев.

И опустил забрало-личину. Что-то подсказывало: будет жарко.

Коней пустили в галоп. Если дело, действительно, в ней, в этой треклятой башне, то – спасибо Александру Ярославичу – охрана там поставлена не зря. Добрая охрана, надежная… Сторожа-дружинники уже должны были скрутить святого отца и задержать спутницу Бенедикта. Опытные воины Миши Новгородца – лучшего друга Гаврилы Алексича всегда стражу несут справно. Это вам не пара беспечных юнцов-отроков. Да и сам Миша – парень не промах. Смышлен и силен наш Миша. И все-же…

– Дмитрий, – Бурцев повернулся к знаменосцу. – Возьми двух человек и скачи вперед. Сгоняешь к балвохвальской башне в дозор. Разведаешь, что, да как. И поосторожней в дороге. От латинянина этого чего угодно ожидать можно.

Дозорные вернулись через полчаса. Ошарашенные, взволнованные. «Беда!» – сразу понял Бурцев.

– Что там, Дмитрий?

– Миша убит. Ребята его – тоже.

– Что?!

Новгородец протянул руку:

– Вот, взгляни…

Ох, ни фига ж себе! Маленькая стрелянная гильза лежала на огромной ладони русича. Девять миллиметров – калибр «ПМ». Или «МП»… «МП-40» – «шмайсеровский» калибр!

Час от часу не легче! Бурцев взял гильзу. Да, вне всякого сомнения, «шмайсеровская». Точно такую же, только в золотой оправе, носила Аделаида. Сувенирчик то был взгужевежевский. Подвесочка, побрякушка, безделушка… Но это… Ё-пэ-рэ-сэ-тэ! Это-то что такое?

Бурцев прикрыл глаза, пережидая буханье в груди и шум в ушах. Опять?! Неужели, опять цайткоманда? Но ведь у Бенедикта в котомке никакого оружия не было – сам проверял! Да, у Бенедикта не было. А у поджидавших его сообщников?

– Возле балвохвальских развалин такого добра много набросано, – как сквозь вату, доносился до Бурцева голос Дмитрия. – Невидимые стрелы летали там, Василь. Я осмотрел тела погибших и…

Он не слушал своего сотника.

Бум! Бум! Бум! – громыхало в груди. Бред! Бред! Бред! – билось в мозгу. Ну не может этого быть! Никак не может! Цайткоманда СС уничтожена два года назад. Вся уничтожена. Единственный уцелевший эсэсовец – кульмский сержант-шарфюрер должен был либо сойти с ума на проклятой мельнице, либо сдохнуть на тевтонской виселице.

Что ж, выходит, иногда, мля, они возвращаются! Выходит, что-то он все же упустил. Выходит, достал не всех хронодиверсантов фон Берберга. А вдруг это новая цайт-диверсия? Новая цайт-команда? Не-воз-мож-но! Невозможно такое! Без малой башни перехода, без заклинания-якоря… Или все же возможно? Вопросы, вопросы… Одни лишь вопросы – и не единого ответа. Сам виноват, успокоился, блин, за два года, оброс жирком на княжьих харчах, потерял нюх на опасность. Кретин! Хватать нужно было сразу подозрительного монаха и устраивать допрос с пристрастием, а не приглашать в свой дом, не оставлять наедине с Аделаидой.

Глава 15

– Василь, мертвых надо бы отвезти в Псков, да схоронить. – Дмитрий тронул его за плечо. – А то давно уж они там лежат.

– Давно? – Бурцев удивленно глянул на сотника.

– Сутки, а то и поболее.

Ясно… Все становилось ясно, как Божий день. Бенедикт не пробивался сегодня с боем к башне ариев. Он явился из нее. Вышел раньше, как выходили из донжона Взгужевежи штурмовики фон Берберга. Вышел, ударил в спину Мишиным ратникам, перебил охрану. После – осмотрелся, обнюхался и лишь тогда отправился в Псков. Дальше – все просто: Аделаиду в охапку – и бегом обратно к магической платц-башне. Примчался, пробормотал заклинание перехода – и ищи-свищи теперь ветра в поле.

– Там, у башни никого нет? Живых, я имею в виду?

– Мы никого не видели, Василь. Да и не смотрели особо. Откуда там живые? Нашли вот трупы, да кусочки от невидимых стрел – и сразу к тебе.

Конечно. Никого в древних развалинах и не будет! Бенедикт – не дурак дожидаться погони. Бенедикт вообще не дурак. Дурак не смог бы невесть где раздобыть крест Болеслава Стыдливого и провести Аделаиду вокруг пальца. Впрочем, крест – это уже не важно. Важно – куда святой отец направился по незримым тропам арийских магов? Куда увел Аделаиду?

«Ушли! Ушли! Ушли!» – пульсировало в мозгу. Безвозвратно ушли…

Или не безвозвратно?

Васек, возьми себя в руки! До полнолуния еще далеко, и будь даже у Бенедикта малая шлюссель-башня, ему не переправить Аделаиду в будущее. А магического ключа-башенки у Бенедикта нет. Не может быть! Все магические ключи уничтожены. Заклинание-«якорь»? Тоже сомнительно… Ставить «якорь» в двадцатом столетии должен переправленный туда человек из тринадцатого. Слишком сложно… И, опять-таки, без шлюссель-башни тут не обойтись.

Но тогда… Тогда, выходит, обратного цайт-прыжка не было! Была телепортация. Перемещение в пространстве, но не во времени!

А раз так… Бурцев вдохнул глубоко и сильно. Раз так, то он отыщет Агделайду Краковскую хоть на краю света…

– Сыма Цзян, ты еще помнишь арийские заклинания?

– Моя ихняя никогда не забывайся!

– Хорошо! Сможешь провести нас через арийскую башню дорогой Бенедикта?

Сейчас не до запретов князя Александра! Сейчас только древняя балвохвальская магия позволит им настигнуть беглецов. Последнее перемещение от башни к башне в пределах одних временных границ оставляет четкий след, которым можно воспользоваться – это Бурцев прекрасно усвоил еще в Дерпте. А мудрец из Поднебесной Сыма Цзян знал, как идти по магическим межбашенным следам.

– Пройти туда, куда прошла монаха и твой жена, можна, – закивал китаец, – но только если в башня не выставляйся колдовская защита.

Точно! Бурцев скрежетнул зубами. Он совсем забыл! Если Бенедикту известно, как блокировать магический портал – защита, наверняка, стоит. Ладно, проверить это можно только одним способом.

– Дмитрий! Гонца в Псков, – приказал Бурцев. – Доложить обо всем Гавриле. Пусть усилят караулы, пусть известят князя Александра. И… и на нас пусть пока не рассчитывают. Мы ищем Аделаиду. Все.

Гонец ускакал через полминуты. Что ж, можно считать, долг воеводы исполнен, псковский гарнизон предупрежден. Пора…

– За мной! – рявкнул Бурцев.

И всадил шпоры в конские бока.

Снова мчали по лесу – пригнувшись, во весь опор, не жалея лошадей и собственных глаз. Ветви хлестали по шеломам и кольчугам. Упругие мохнатые хвойные лапы норовили сбросить с седла. Высокий кустарник цеплялся за ноги всадников и конские попоны. А копыта взметали грязь и первую опавшую листву едва ли не до самых верхушек сосен-великанов. Зато к древним развалинам поспели меньше, чем за четверть часа.

Первыми на открытую поляну влетел воевода со знаменосным отрядом из шести человек. Ворвались тесной гурьбой, натянули поводья, оглядываясь, дожидаясь остальных.

Тишина. Заповедная затаенная тишь заброшенного колдовского места…

Огромные, замшелые, обросшие чахлым кустарником и неказистыми кривыми елочками, глыбы громоздились на обширной лесной проплешине. В центре – гигантский круг-мегалит. То самое, пропитанное арийской магией основание башни. Вокруг – бесформенное каменное месиво. А под камнями – тела в боевых бронях. Десять дружинников. Одиннадцатый – Миша. Узнать бойцов сейчас можно было лишь по доспехам: лица и незащищенные железом части тела уже погрызены зверьем. Кое-где под металлом белеет голая кость.

Судя по пробитым кольчугам, щитам и шеломам, в каждого дружинника вошло по нескольку пуль. Больше всего досталось Мише – его буквально изрешетили автоматными очередями.

Можно вообразить, какая тут была пальба. Развалины арийской башни извергли целый отряд, и отряд немалый. В грязи под копытами поблескивали щедрые россыпи гильз. Ну словно специально напоказ вывалены. Как приманка. Напоказ?! Приманка?!

Додумать тревожную мысль Бурцев не успел. Обманчивая тишина взорвалась. Да как! Грохотом по ушам. Знакомым лаем ручного «MG-42» и стрекотом «шмайсеров». Пулемет ударил с открытого пригорка – справа. Автоматчики били из леса – слева. И из-за разбросанных глыб тоже били…

Отставшая дружина Бурцева попала под прицельный перекрестный огонь. Стрелки из засады грамотно отсекали от командного авангарда отряд сопровождения. Отсекали и безжалостно уничтожали.

Длилось это недолго. Старая гвардия полегла в считанные секунды. Все четыре десятка. С лошадьми. Полудюжина уцелевших под знаменем и бунчуком всадников, во главе с псковским воеводой, вертелась на месте, пытаясь сладить с перепуганными конями. Отступать назад – по трупам и пристрелянной тропе – теперь поздно, неразумно… Оставалось одно – прорываться вперед, к развалинам арийской башни. Развалины звали, манили и…

– За камни! – приказал Бурцев.

Нагромождение циклопических плит было здесь единственным надежным укрытием. И единственным шансом на спасение. Или хотя бы на отсрочку неминуемой гибели.

Они погнали. Они рвались меж двух огней – пулеметным и автоматным. Но и их тесную группку уже поймали в прицелы. Пули взметнули фонтанчики грязи под копытами. Выщербили замшелые глыбы. Рухнул на полном скаку конь Освальда. Покатился через голову раненого жеребца Збыслав. Ловко спрыгнул с падающей лошади Бурангул.

«Понизу бьют – по коням, – догадался Бурцев. – Живьем хотят взять!». Правильно догадался: и под ним седло вдруг нырнуло вниз. Земля же, наоборот, поднялась, встала на дыбы, ударила с маху. А рядом уже падали с подстреленных лошадей дядька Адам и Сыма Цзян.

Глава 16

Стрельба стихла. Неожиданно – как и началась. В грязи бились и ворочались конские туши и человеческие тела. Кони хрипели, молотили воздух перебитыми ногами. Люди откатывались в сторону.

– Не расползаться! – прикрикнул Бурцев. – Все ко мне!

Его конягу сшибли у каменного развала, неподалеку от основания арийской башни перехода. Укрытие вполне годилось для круговой обороны. Было бы только чем обороняться.

Бурцев судорожно развязывал седельную сумку со «шмайсером». Сыма Цзян тоже не сплоховал – срезал свою, шустрой змейкой юркнул под глыбы. Что ж, два ствола – это уже кое-что.

Остальные тоже были в сборе. Сломанный стяг и бесполезный бунчук лежали на истоптанной земле, но оружия своего никто не бросил. Привалились спинами к древним каменным плитам Освальд и Дмитрий с обнаженными мечами. Збыслав нервно позвякивал цепью кистеня-мачуги. Дядька Адам и Бурангул тянули из колчанов первые стрелы.

Конечно, теперь их отсюда не выпустят. Но и так просто не возьмут. «Эх, жаль, тесно сидим», – сокрушено подумал Бурцев. Одной гранаты хватит, чтобы нашпиговать осколками всех до единого. Но гранаты в их сторону пока не летели. Стрельба тоже не возобновлялась. Слышно было лишь жалобное ржание раненных лошадей.

– Эй! Полковник Исаев! Ты-ты, который воевода Василий…

Голос – наглый, громкий – прозвучал из-за соседнего завала. Кричали по-русски. Не по-древнерусски даже, а именно по-русски – на языке, знакомом Бурцеву с детства. Правда, с отчетливым немецким акцентом.

– С тобой говорит оберштурмфюрер СС Вильгельм Майер. Твоя жена у нас. Если хочешь увидеть ее целой и невредимой – выходи. Дружков твоих не тронем. Нам нужен только ты. Даю на раздумье три минуты. Решай – время пошло!

Вот так, значит, да? Про полковника Исаева этим ребяткам известно. А Аделаида в их игре – всего лишь первый малый приз. И одновременно – приманка. Настоящая же охота ведется за ним. И что теперь? Выйти? Сдаться? Это проще всего. И глупее всего. И дело даже не в собственной судьбе. Выполни он сейчас требование гитлеровцев – и, считай будет подписан, смертный приговор соратникам, напряженно взирающим на него. Обещаниям фашиков – грош цена. «Небесному воинству» невыгодно оставлять свидетелей своего возвращения.

– Чего хотят? – нахмурился Дмитрий. Русичу из тринадцатого века понять язык двадцатого столетия непросто.

– Хотят, чтоб я сдался.

– Не делай этого, Василь! Слышь, не верь им, не выходи!

Освальд тоже качал головой. И Бурангул. Мнения остальных можно не спрашивать – Збыслав, дядька Адам и Сыма Цзян молчаливо и деловито готовились к бою.

– Пол-ков-ник, первая минута прошла-а! – проорали из-за камней. – Осталось две-е!

Горластый гад… Бурцев мучительно соображал. Выходить? Не выходить? Если выйти, ценность сведений, которыми располагает Аделаида о своем муже, а значит, и ценность жизни самой княжны в глазах фашиков сразу снизится. Основным источником информации станет он. А его супруга превратится в предмет манипулирования, в рычаг воздействия на источник. О том, как этот рычаг используют, о том, что сделают эсэсовские палачи с Аделаидкой, не хотелось даже думать.

– Две минуты вышло! – объявил невидимый оберштурмфюрер. – У тебя осталось шестьдесят секунд, полковник. Подумай об Агделайде! Подумай о своих людях, которым суждено умереть из-за твоего упрямства.

Думал… Бурцев думал. И делал выводы. Во-первых, пока он на воле, Аделаиду не тронут – наоборот, будут беречь, как зеницу ока, как синицу в руке, на которую, глядишь, – и клюнет парящий в небесах журавль. Во-вторых, – пока он сидит здесь, за каменной баррикадой, среди верных соратников, сюда не залетит ни одна граната, ни одна пуля. Ценный источник информации будет живым щитом для остальных осажденных.

Неожиданная догадка заставила его улыбнуться. Елки-палки, а ведь эсэсовцы не знают, кто из них кто! Возможно, отец Бенедикт и дал своим приспешникам словесный портрет псковского воеводы, возможно, монах и сам сейчас наблюдает за операцией. Да только пилигрим не видел «полковника Исаева» в боевой броне. Сейчас же под закрытыми шлемами, опущенными забралами, полумасками и застегнутой наглухо бармицей не шибко и различишь физиономий. Вон даже Бурангул с Сымой Цзяном зыркают узкими глазками из-под надвинутых по самые брови шишаков с меховой оторочкой, а стоячие стеганые воротники плотных, в металлических нашлепках боевых кафтанов закрывают азиатам всю нижнюю часть лица. Збыслав и дядька Адам тоже теперь носят дружинные шеломы со стрелками-наносниками и защитной кольчужной сеткой спереди. Освальд воюет в трофейном ведре-топхельме. Дмитрий смотрит через глазницы полумаски. Сам Бурцев носит шлем с личиной. А надежный, но простой доспех воеводы-полутысячника ничем не выделяется среди броней рядовых дружинников.

В общем, немудрено, что немцы не решились выбивать тесную группку под командным стягом и сигнальным бунчуком – побоялись ненароком уложить «Исаева». Не угадав, кто из передовой полудюжины является воеводой-полковником, гитлеровцы посекли очередями задние ряды дружины, да срезали лошадей авангарда. И теперь кусали локти: хотелось достать важного пленника, а никак.

– Время, полковник! Ты выходишь?!

Бурцев на слух засек позицию оберштурмфюрера. Метров тридцать пять до нее будет. Эсэсовский переговорщик сидел на одном месте – не переползал от камня к камню, не двигался. Что ж, если постараться, можно подкинуть Майеру «гостинец».

Бурцев отложил в сторону «шмайсер», вытащил из седельной сумки «М-24». Граната была не на боевом взводе. Предстояло отвинтить от цилиндрического корпуса ручку с воспламенителем и пороховым замедлителем, вставить внутрь капсюль-детонатор, снова прикрутить деревянную рукоять к железной «колотушке».

– Вы-хо-дишь?!

Нет, выходить нельзя, ни в коем случае нельзя. Но нужно потянуть время – продемонстрировать готовность выйти. Нужно выдвинуть условие – особое, изначально невыполнимое.

– Вильгельм Майер! – крикнул Бурцев. – Ты сказал, моя жена у тебя? Я хочу знать, что она жива! Покажи ее мне! Тогда поговорим!

Пауза. Молчание. Ага, кажется, он попал в точку. Отец Бенедикт, как и следовало ожидать, давно отправил отсюда Аделаиду по магическому порталу.

В наступивший тишине Бурцев подготовил гранату к бою. Сжал в правой руке. Левой – вытянул шнур с фарфоровым шариком на конце. Чека такая у фашиков…

Переговорщик вновь подал голос. С того самого места, где сидел раньше – вот и славно!

– Полковник, ты должен понимать, что в сложившейся ситуации условия ставим мы!

Майер еще пытался быть наглым и нахрапистым. Бурцев не уступал:

– Мне нужны гарантии, оберштурмфюрер! Без них я не выйду. И не пытайтесь меня обмануть. Я прошу немногого: покажите мне жену.

– Но…

– Никаких «но»! Теперь я даю время на размышление. Минуту!

От такой дерзости Майер снова заткнулся. Надолго. Да, все ясно: была бы здесь Аделаидка – уже показали бы. Ничем ведь не рискуют.

Минута прошла. Наверное…

– Эй, оберштурмфюрер?! – поторопил Бурцев.

Вильгельм Майер отозвался. Гонора у него заметно поубавилось:

– Я не могу сам решить этот вопрос, полковник. Мне нужно доложить начальству. Твоя жена находится сейчас в другом месте.

Что ж, лишь бы не в другом времени. Бурцев вырвал фарфоровую бусину из деревянной рукояти «М-24».

– Девчонка жива, уверяю тебя, полковник…

Бурцев выждал немного: замедлитель в немецких гранатах времен Второй мировой тлеет слишком медленно. А бросать надо так, чтобы враг не успел вышвырнуть «гостиниц» со своей позиции.

– Мы готовы доказать это, но нам потребуется время.

Время! Чуть привстав, он швырнул гранату на голос. Нырнул обратно – за камни. Взрыв. Вскрик.

Одним оберштурмфюрером стало меньше…

Ага, не ожидали?! В щель меж замшелыми глыбами видно было, как заметались по развалинам встревоженные фигуры в желто-коричневой форме, касках того же песочного цвета и ботинках с короткими крагами. Странный прикид… Вообще-то похожее обмундирование во время Второй мировой носили солдаты Вермахта из Африканского корпуса и эсэсовцы, воевавшие в Италии, на Балканах и на Юге России. Блин, откуда ж явились эти фашики?!

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Прим: тамплиеры именовались рыцарями Храма или храмовниками, поскольку долгое время резиденцией этого рыцарско-монашеского ордена являлся Храм Соломона в Иерусалиме. Иоаннитов же называли госпитальерами из-за основанных ими в Святой Земле «госпиталей» – странноприимных домов, в которых «гость»-паломник всегда мог рассчитывать на кров, защиту и медицинскую помощь

2

Прим: светлая ткань, крепившаяся поверх шлема для защиты от солнца. Намёты европейские рыцари начали использовать в Святой Земле по примеру сарацинов

3

Прим: арабский головной убор

4

Прим: клич и одновременно название тамплиерского знамени

5

Прим: «За веру!» (лат.)

6

Прим: «Бог желает!» (лат.) – традиционный клич крестоносцев в Святой Земле

7

Прим: о реальном эмире Илмуддине Санжаре известно, что гораздо позже описываемых событий он выступал против султана Бейбарса

8

Прим: согласно некоторым источникам, настоящий Жан I д'Ибелен скончался в собственной постели в 1236 году

9

Прим: На самом деле Арман де Перигор погиб в битве с мусульманами при Газе (Ла-Форби) 17 октября 1244 г. По другой версии Великий магистр тамплиеров попал в плен, но сарацины отказались освободить его за выкуп.

10

Прим: реальный Гийом де Шатонеф являлся магистром ордена иоаннитов-госпитальеров в период с 1242—1258 гг.

11

Прим: Бог с нами! (нем.) – боевой клич Тевтонского ордена

12

Прим: обеспеченный новгородский «средний класс», финансировавший торговые экспедиции и получавший долю от прибыли

13

Прим: небольшие общинные земли

14

Прим: зависимые от бояр

15

Прим: расплачивающиеся половиной урожая за право пользования чужой землей

16

Прим: крестьяне-пахари

17

Прим: рыболовы

18

Прим: купеческое общество «Ивановского ста», созданное при новгородском князе Всеволоде-Гаврииле в 1135 году, собиралось у храма Иоанна Предтечи

19

Прим: Согласно одной из легенд, упомянутой в летописях, идол Перуна, сверженный в Волхов, даже специально оставил для этого новгородцам свою палицу: «…и вринувша его в Волхов. Он же, пловя скозь великий мост, верже палицю свою, рече: на семь мя поминают новгородскыя дети»…

20

Прим: Великие ворота Пскова появились в конце двенадцатого века, во время внесения в Кром мощей псковского князя Всеволода-Гавриила, причисленного к лику святых в 1193 году – 55 лет спустя после его смерти. Согласно легенде, рака со святыми мощами не вошла в Смердьи ворота, и псковичам потребовались другие ворота. Кроме того, в летописях упоминается некий богомолец, которому во сне явился Всеволод, повелевающий прорубить в городе новые ворота.