Боевая единица

Несколько групп в данный момент совершали дальние кроссы и марш-броски, с ними было хуже всего – слишком далеко от входов. Помочь им было невозможно, оставалось надеяться, что они все же успеют добраться до спасительных подземелий, прежде чем с небес на них обрушится смерть.

Особую проблему представляли шесть крупных отрядов спецназовцев и бойцов-дружинников, скрывающихся в северном секторе Главного Полигона в ожидании часа «Ч». Они так его и не дождались, даже хуже – дождались вовсе не того, к чему готовились все эти дни. Тренировки по боевому взаимодействию не помогут отразить воздушный удар, а входов в подземелье в том районе попросту не было. Если повезет, то часть успеет спастись, воспользовавшись несколькими единицами автотранспорта. Вертолеты к ним посылать не стали– они занимались эвакуацией трех групп воспитанниц, находившихся дальше всех. Это было правильно – настоятельница должна прежде всего заботиться о своих девочках, а уж потом обо всех остальных.

Но не все девочки в данный момент находились на территории монастырского комплекса – и они также требовали заботы. Неизвестно, чем все сегодня закончится, но в любом случае противник знает о местных порядках и без особого труда найдет воспитанниц, отпущенных на побывку к родителям. Этому необходимо воспрепятствовать.

В голове настоятельницы промелькнул калейдоскоп десятков вариантов, но в итоге она пришла к выводу, что в этой ситуации доверять нельзя никому. Вся надежда только на людей. неразрывно связанных с Монастырем. Разговаривать об этом с остальными заговорщиками неразумно – наверняка у них только что также появились неожиданные проблемы. Начерно выстроив примитивный план, Мюллер бросилась к компьютеру, на ходу набирая номер телефона.

В этот момент стекла зазвенели серьезнее, едва не вылетев от второго, более близкого разрыва. Щелкнуло реле аварийного источника питания – настоятельница поняла, что электростанция Монастыря уничтожена. Это ее не особо смутило – ведь компьютер будет работать еще десятки минут, а ей для передачи сообщения понадобится не больше пяти. Телефон вежливо сообщил, что абонент находится вне зоны доступа, но и это не выбило суровую женщину из колеи. Оставив трубку в покое, она опустила ладони на клавиатуру, заработала с рекордной скоростью, не обращая внимания на грамматические ошибки – время поджимало. Ей придется отправить через Интернет не только письмо, но и SMS-сообщение. Как только абонент войдет в зону действия ретранслятора сотовой связи или включит телефон, то получит ее послание. Остается надеяться, что все сработает без проблем.

– «Шестой», я «Десятый», воздушная цель движется в южном направлении, покинула объект до начала операции.

– Что за цель?

– Вертолет, идет на эшелоне тысяча семьсот метров. Ждем ваших указаний.

– Перехватить.

– Он в зоне обогатительного завода, подобные действия в этом районе не рекомендуются, там слишком опасный цикл производства, малейшая авария чревата радиоактивным загрязнением местности.

– Понятно. Сопроводите вертолет до выхода из опасной зоны завода, затем перехватите.

– Вас понял.

Расчет зенитной батареи укрывался в крепком бункере. Уничтожение электростанции на его функционировании никак не отразилось – на этот случай здесь был предусмотрен аварийный источник питания. Операторы заметили вторую ракету, но слишком поздно – она успела совершить свое черное дело, оставив Монастырь без электричества. Оставалось дожидаться появления новых, более уязвимых целей.

И они дождались.

– Есть цель! Расстояние двадцать два, высота четыреста, скорость семьсот, идет прямо на нас.

– Работаем!

– Не могу!

– Что за черт?!

– Система опознавания… Блокирован запуск ракет.

Приближающийся самолет нес на борту целый комплекс аппаратуры, в том числе и небольшой блок, именуемый по-разному. Входя в диалоговый режим с аналогичными системами зенитных комплексов, он на простейший электронный вопрос «Ты кто такой?» отвечал лаконично – «Свой». После этого оружие попросту отказывалось стрелять. Коды системы «свой-чужой» являлись одним из самых охраняемых секретов любого государства и сейчас сыграли с зенитчиками Монастыря нехорошую шутку – цель была не враждебной, самой что ни на есть своей, но обстоятельства складывались таким образом, что сегодня не все свои являются своими.

Однако Нельма не зря в свое время служила вместе с Чапаем. Точно неизвестно, заразны ли психические заболевания, но то, что часть его паранойи перешла к ней, сомнений не вызывало. Зенитчики растерялись лишь на несколько мгновений, после чего хладнокровно отключили систему опознавания. С обычной техникой Ордена проделать подобный фокус невозможно, но настоятельница в свое время позаботилась внести некоторые изменения в электронику – сегодня эта предусмотрительность себя окупила.

Ракета пошла к цели.

Для нападавших залпы зенитных комплексов стали неприятной неожиданностью – в их планы это не входило. Согласно им штурмовики за считаные минуты должны были подавить несколько устаревших артиллерийских установок, способных вести огонь по воздушным целям, после чего Монастырь можно было брать голыми руками. Самолеты шли к целям, не скрываясь, на максимальной скорости, без хитроумных маневров. предназначенных для обмана системы ПВО.

Теперь за это придется платить.

Штурмовик успел выпустить две ракеты, наведя их по излучению РЛС зенитного комплекса, после чего поставил помехи и попытался увернуться от атаки с земли, но неудачно – взрыв произошел слишком близко, поражающие элементы исхлестали его правую плоскость, фюзеляж и кабину. Пилот погиб на месте, открыв список жертв нападающей стороны. Неуправляемая машина, не откликаясь на запросы по радиосвязи, вошла в пике и, рухнув на дачный поселок, пропала с экранов радаров.

Зенитчики недолго торжествовали по случаю своей победы– обе ракеты, пущенные с погибшего самолета, угодили в решетчатую антенну локатора, разбросав ее обломки на сотни метров. Расчет, укрытый в бункере, не пострадал, но батарея ослепла, и продолжать бой не могла. В брешь монастырских позиций устремились новые самолеты – у противника их хватало.

Лина любила летать. Все равно на чем – только бы сидеть в кресле пилота, сжимать штурвал и чувствовать, как могучая машина подчиняется малейшим движениям рук. В монастырской жизни немного приятных моментов – девушка очень ими дорожила. Одиночный полет давал ей ни с чем не сравнимое чувство личной свободы и всемогущества. Ее нисколько не стесняла необходимость постоянного контроля за управлением, скорее, наоборот. Лина обладала редкой для женщин способностью находить общий язык с любой техникой. Однажды ей даже удалось посадить огромный пассажирский самолет, хотя она управляла им впервые и даже несмотря на то, что он был поврежден.

Но если быть откровенной до конца, то вертолеты создавали для нее наибольшую трудность. Хотя эти машины слушались Лину охотно, но сложные маневры давались ей с трудом, на пределе возможностей. Впрочем, в Монастыре не старались сделать из девушек асов. Хороших пилотов в Ордене и так хватает – воспитанницы не должны переводить свой уникальный талант на работу, с которой может справиться обычный летчик.

Но сегодня умение находить общий язык с техникой Лине изменило – вертолет раскапризничался не на шутку. Через несколько минут после взлета неожиданно обнулился индикатор уровня топлива и лишь на краткие мгновения выдавал реальные показания. Странным образом почти непрерывно дрожал горизонт, будто входя в резонанс с двигателем, что действовало на психику крайне раздражающе. То и дело шутила радиосвязь – взрываясь разноголосицей гражданских станций или обрывками радиотелефонных переговоров, что на этой частоте было невероятно. Лина все более склонялась к мысли, что вертолету нужен капитальный ремонт, а не модификация бортового вооружения.

По идее, капризы топливного индикатора необходимо считать летным происшествием, о чем следует доложить диспетчеру. Его реакцию предвидеть нетрудно – он потребует совершить посадку на ближайшем аэродроме или даже неподготовленной площадке. Но Лина знала точно – топлива в баках с лихвой хватит на весь путь, кроме того, хотя нули выглядели неприятно, сигнальный светодиод тревожного уровня не включился. Прерывать полет из-за подобной мелочи девушка не хотела. Она уважала инструкции и при необходимости могла выполнять их до последней буквы, но только не в такой ситуации. Настоятельница приказала доставить вертолет на завод, и Лина его доставит.

Хуже всего, что девушка не могла точно определить время. На свои капризничающие часы надежды мало, а бортовые показывали полную ерунду, очевидно, их настройка сбилась, а она это не проконтролировала перед взлетом. Мелкое, но досадное упущение. Двадцать первый век, ты сидишь за штурвалом грозной боевой машины, способной уничтожить сотни людей и единиц техники, но при этом, как и в доисторическую эпоху, вынуждена узнавать время по солнцу.

Не выдержав, Лина достала телефон, включила без колебаний. Его сигналы теоретически могли создать помехи навигационной системе, но с этим она как-нибудь смирится – здесь не заблудишься. А вот с часами лететь гораздо надежнее, точно зная, сколько остается до цели. Но дождаться окончания процесса загрузки экрана ей не дали.

Наушники зашипели, реагируя на несущую частоту мощного передатчика монастырского узла связи. Взволнованный женский голос поспешно произнес:

– Ветрова Алина, говорит Зельдина, вы меня слышите?

Лина удивилась столь странному обращению начальницы монастырского узла связи, но молчать не стала:

– Так точно, слышу вас хорошо.

– Ветрова, немедленно садитесь, сейчас…

В наушниках послышался треск, после чего грубый мужской голос, чуть шепелявя, произнес:

– Не… Стас… шесть зубов, прикидываешь?! Шесть зубов! Ну не пиндос ли он? По одному уже не вставить, только мост. А может, все же получится? Ты как…

Вновь затрещало, после чего вновь появился голос Зельдиной:

– …указаний. Как поняли?

– Вас не поняла! – честно ответила Лина, стараясь не давать лишнюю нагрузку на ларингофоны. – Сильные помехи, повторите!

– Ветрова! – чуть не крикнула женщина. – Немедленно уходи, тебя могут сбить! Поняла?! Немедленно! Бросай вертолет! Это приказ настоятельницы!

Удивленная Лина все еще ничего не понимала и поспешила уточнить:

– Вас не поняла! Пожалуйста, повторите!

В ответ раздался столь могучий треск, что девушка непроизвольно поморщилась. Несколько раз повторив запрос и не получив ответа, она переключилась на запасную частоту, но и там толку не было. Лина не знала, что нападающие наконец задействовали систему глушения радиопередач, сделав это с немалым опозданием из-за несогласованности действий различных подразделений.

Девушка оказалась перед дилеммой: с одной стороны, оставался приказ настоятельницы на перегон вертолета; с другой – начальница узла связи, заявившая, что действует по указанию той же настоятельницы, приказала садиться. Причем подтверждения не было, да и корреспондент ничем не засвидетельствовала, что она Зельдина. Лина плохо знала ее голос, к тому же при таких помехах его очень трудно опознать.

Особенно девушку насторожила угроза перехвата. Вооружение вертолета было частично снято, то, что осталось, не имело боеприпасов – он висел на высоте почти два километра, представляя собой великолепную мишень. На редкость беспомощное состояние. Но если не считать этого, во всем остальном он оставался все той же боевой машиной. Его РЛС не давала кругового обзора, так что Лине пришлось поработать, совершив серию разворотов. После третьего на экране возникла цель.

Девушка сразу поняла, что это не вертолет – слишком велики скорость и высота. Радиус действия ее радара был невелик – цель ушла через полминуты, но анализ траектории выявил ее дугообразный характер; создавалось впечатление, что неустановленная высокоскоростная цель описывала круги возле вертолета. С такой огромной разницей скоростей проделывать подобное нетрудно. Гражданская машина на такое не способна.

Лина поняла, что вокруг нее кружит истребитель.

За окном бешено затарахтела малокалиберная зенитная пушка, заглушив своим стрекотом рев пикирующего штурмовика. В следующий миг ракетный залп накрыл монастырские ворота, сторожку и примыкающую часть парадного плаца. Стекла внесло внутрь, настоятельница инстинктивно втянула голову в плечи, но все обошлось – хрупкие осколки задели только спинку стула. Вновь взглянув на монитор, она поняла, что пора уходить. Нет, компьютер все еще работал, но загрузка страницы оборвалась – на экране красовалось сообщение об отсутствии подключения. Возможно, взрывы повредили кабель или нападающие всерьез взялись за систему связи. Это уже неважно – большую часть задуманного она закончила, хотя, к сожалению, не все, теперь пора позаботиться о собственной безопасности. Жизнь настоятельницы слишком ценна – не стоит множить свои ошибки, подвергая ее лишнему риску.

Поднявшись, Нельма мгновенно скинула пиджак, распахнула стенной шкаф, подхватила с дверной вешалки пулене-пробиваемый жилет, накинула на себя привычным жестом, сняла с крючка кобуру с пистолетом, ловко нацепила на ремень. Достав с верхней полки длинный фанерный ящик, примостила его на стол, не обращая внимания на сбитые при этом телефоны. Откинув крышку, вытащила «Тайфун», неосознанным, автоматическим движением утопила кнопку включения, краем глаза зафиксировала сдвоенное зеленое подмигивание контрольного светодиода. Вставляя кассету, услышала, как на крыше вновь заработала зенитная пушка. Настоятельница поспешно повесила оружие на плечо, уже потянулась было к подсумку, уложенному на дне ящика, но взять его не успела: штурмовик, попав под обстрел, в отместку сбросил бомбу.

Стены административного здания были возведены сто тридцать девять лет назад. Строить в те времена умели, но всему есть предел – и авиабомба стояла несколько выше него. Пробив плоскую крышу, она, почти не снизив скорости, пронеслась сквозь два межэтажных перекрытия, ударила в пол первого этажа и, не сумев преодолеть эту преграду, взорвалась.

Настоятельница услышала протяжный трескучий удар, вызванный бомбой, преодолевавшей все препятствия на своем последнем пути. Исполинский грохот взрыва прошел мимо сознания, оставив за собой только острую боль в ушах. Пол под ногами с треском разошелся, накренился. Нельма и так хотела выбираться на первый этаж, но ей и в голову не могло прийти, что она достигнет его настолько коротким путем. Потолки в Монастыре были высокими, ей пришлось пролететь около трех метров. Не успев толком сгруппироваться, она крепко приложилась о массивный письменный стол, разбив при этом бровь. Ей повезло – еще пара сантиметров, и удар пришелся бы об угол компьютерного монитора.

Чихая и кашляя от едкого дыма, настоятельница подхватила соскользнувший с плеча «Тайфун» и бросилась в коридор. Ей даже не пришлось раскрывать дверь – она уже была раскрыта, а если говорить точнее – попросту вышиблена. Почти полностью опустив веки для защиты глаз от мелкой трухи, сыпавшейся сверху, Нельма поспешила к выходу. Здание трещало, где-то что-то с грохотом падало, оседали сокрушенные перекрытия, вызывая исполинские вздохи выдавливаемого воздуха. Зенитка на крыше молчала, но зато временами начинало работать более серьезное орудие – Монастырь продолжал защищаться.

Настоятельница не знала, что им здорово повезло. Нападавшие действовали быстро, их план, несмотря на простоту, зиял многочисленными прорехами. Штурмовики подавили стационарные ракетные батареи ПВО, способные уничтожать высотные цели на огромных дистанциях, однако эти самые цели запаздывали. Тяжелые бомбардировщики, оснащенные крупнокалиберными авиабомбами, были еще слишком далеко, тем самым продлевая жизнь наземным сооружениям – штурмовая авиация израсходовала большую часть боеприпасов на сражение с зенитными расчетами.

Выскочив на улицу, Нельма с наслаждением вдохнула полной грудью. Кисловатый воздух, пропитанный дымом от взрывчатки, показался ей нектаром, что было недалеко от истины – в сравнении с пылегазовой смесью, которой пришлось дышать в здании. Бросив взгляд на монастырские постройки, она поняла, что пока все не так уж плохо – за них еще не взялись всерьез, хотя разрушений хватало. Окна зияли темнотой пустых рам, угол одной из казарм для младших был снесен фугаской, двухметровая воронка дымилась аккуратно посреди плаца, рядом с ней поспешно выруливала самоходная зенитная установка. Настоятельница на миг почувствовала гордость за себя: это была ее личная идея – держать подобное оружие для защиты Монастыря. Орден равнодушно относился к противовоздушной обороне и, насколько ей было известно, таких машин больше не было ни у кого, если не считать полковые зенитные дивизионы российской армии. Теперь эта предусмотрительность себя окупила.

Зенитчики сбили самолет прямо на глазах настоятельницы – как по заказу. Башня чуть развернулась, две спаренные пушки не заработали – запели. Скорострельность немногим не дотягивала до сотни выстрелов в секунду, при этом отдельные выстрелы попросту не различались, сливаясь в один душераздирающий, воющий треск. Штурмовик буквально вывалился из-за крыши учебного корпуса, на ходу рассыпаясь обломками и, вспыхнув огненным шаром, завалился на искалеченное крыло, уйдя за пределы видимости куда-то в сторону пожарного пруда. Спустя мгновение под ногами дрогнула земля, следом, с естественным опозданием, донесся грохот взрыва.

Самоходка опустила орудия, настоятельнице на миг показалось, что машина ведет себя будто живая – ее поведение на удивление напоминало действия собаки, принюхивающейся к запаху, принесенному ветром. Наваждение рассеял неожиданный запуск ракеты, скрывшейся из глаз в одну секунду. С крыльца административного корпуса было невозможно разглядеть – кого она там атакует. Впрочем, радиус действия зенитной установки был немаленьким, не исключено, что до цели несколько километров, радар в этом случае действует гораздо эффективнее человеческих глаз.

Заметив, что в сторону Клетки поодиночке и мелкими группами направляются сотрудницы и воспитанницы, настоятельница поспешила туда же. В подземелья можно спуститься и через административный корпус, но бродить по полуразрушенному зданию было опасно, да и неизвестно, в каком состоянии вход – бомба разорвалась где-то рядом с ним. На полпути вновь заработали скорострельные пушки – но Нельма даже не оглянулась. Она понимала, что зенитчицы неминуемо погибнут – боевая машина притягивала на себя все внимание нападавших. Но при этом она отвлекала авиацию от других занятий, давая возможность спастись опоздавшим.

Из-за угла показалась группа младших. Подростки мчались от самого стрельбища, вид у них был, мягко говоря, не очень. Тяжелая амуниция, автоматы и быстрый бег вымотали всех – даже инструктор дышала как загнанная лошадь. Настоятельница притормозила, продолжив путь обычным шагом – не пристало воспитанницам видеть свою суровую руководительницу драпающей от каких-то несчастных бомб. Да и на спуске не стоит создавать излишнюю толкучку – лестница очень крутая, с частыми, но узкими ступеньками – на ней и в обычные дни не раз ломали ноги, а уж сейчас можно перекалечить полгруппы.

Девочки достигли арки, венчающей лестницу, и в этот момент мир превратился в ад. Даже многоопытная настоятельница не успела ничего понять – все произошло слишком быстро. В бой вступила вторая волна штурмовиков, принеся с собой полные боекомплекты – под их крыльями замерли гроздья специализированных бетонобойных бомб, доставленных с армейских складов. Это адское оружие, сброшенное с низких высот, било без предупреждающего завывания. Снабженные собственными реактивными ускорителями, они в один миг развивали огромную скорость, позволявшую преодолевать перекрытия железобетонных зданий или достигать уязвимой начинки хорошо защищенных бункеров. Первый же самолет сбросил весь свой груз в направлении задымленного плаца, откуда продолжала огрызаться зенитная самоходка.

Взрывная волна смела настоятельницу как пушинку, отшвырнув на клумбу, зеленеющую в десятке шагов. Оглохшая и ослепшая, она приподнялась на четвереньки, потрясла головой, пытаясь унять фейерверк ослепительных искр, мельтешащий перед глазами. Уши будто набило ватой, откуда-то издалека, приглушенно, доносились величественные раскаты, напоминающие звуки органа, время от времени их разбавлял визг циркулярной пилы и еле слышный быстрый шепот.

С трудом сфокусировав взгляд, настоятельница сплюнула ком травы, загадочным образом попавший ей в рот, нехотя развернулась. Рядом с ней на коленях стояли две младшие, они настойчиво тянули ее куда-то в сторону, но двенадцатилетним девочкам не так просто совладать с тяжелым телом бывшей воительницы. Обе они при этом плакали навзрыд, но Нельма их почти не слышала – ее серьезно оглушило.

Еще раз встряхнув головой, настоятельница начала вставать, но тут вновь дрогнула земля и даже сквозь вату в ушах она расслышала противный хлюпающий звук, с которым осколок авиабомбы оторвал одной из девочек руку вместе с плечом. Перестав тянуть за собой женщину, она покосилась на кровавый фонтан, бьющий из кошмарной раны, удивленно охнула, с какой-то обидой бросила на Нельму короткий взгляд васильково-синих глаз и, тут же их закатив, упала.

Крик второй воспитанницы ощутимо резанул по ушам, и настоятельница поняла, что к ней частично вернулся слух, да и зрение стало функционировать получше. Встав, она подхватила уцелевшую воспитанницу, при этом отчетливо вспомнив, что эту рыженькую веснушчатую девочку зовут Галина Старкова. Это косвенно свидетельствовало, что память, а значит и мозг, функционируют относительно нормально. Оставалось надеяться, что обошлось без контузии.

– Старкова, прекрати орать! Бегом, нам надо уходить!

Подавившись криком, воспитанница умоляюще посмотрела в глаза настоятельнице:

– Таня… Она… она ранена. Ей… ей помочь надо.

– Не надо! – жестко заявила настоятельница. – Ей уже ничем не поможешь. И не вздумай спорить! Вперед!

Бросив взгляд в сторону входа, Нельма скрипнула зубами: спуститься в Клетку было невозможно, серия авиабомб превратила ее в груду битого кирпича и почти до основания разрушила ближайшую казарму. Повсюду валялись изломанные, разорванные тела младших воспитанниц, слишком близко находившихся к спуску в момент взрыва. Груда мяса, еще минуту назад бывшая жизнерадостной, крепкой девочкой, тоскливо подвывая, на одних руках ползла прочь от руин арки, волоча за собой раздробленные ноги, удерживающиеся на обрывках штанин. Даже не раздумывая, настоятельница выхватила пистолет, двумя выстрелами прекратила муки несчастной и только сейчас поняла, что лишилась «Тайфуна».

Искать его было некогда, схватив уцелевшую младшую за руку, она потащила ее в обратную сторону, через плац. Там, на другой его стороне, протягивалась пристройка пищеблока с огромными многоэтажными подвалами, являвшимися частью монастырского подземного комплекса. Из-за густого дыма трудно было определить, насколько велики тамошние разрушения, оставалось надеяться, что спуститься все же удастся. Иначе им долго не протянуть – взрывы грохотали чуть ли не ежесекундно, в промежутке между ними слышался треск рассыпающихся зданий.

Монастырь погибал.

В дыму показались очертания чего-то непонятного, напоминающего исковерканный бутон розы, горящий тусклым, чадящим пламенем. Вот только размеры этого «бутона» впечатляли. Пройдя еще несколько шагов, настоятельница поняла, что это остатки самоходки. Зенитчицы так и не успели израсходовать боезапас – бетонобойная бомба, легко сокрушив тонкую броню, разорвалась под машиной, инициировав детонацию оставшихся снарядов и ракет. Установку буквально вывернуло наизнанку, плац вокруг был разворочен, перепахан десятком воронок – штурмовик не пожалел смертоносного груза.

Обогнув стороной этот хаос, настоятельница, так и не выпустив руки воспитанницы, добралась до противоположной стороны плаца. Порыв ветра на несколько мгновений проделал обширную прореху в дыму, и она увидела, что в ту же сторону пробираются уцелевшие сотрудницы и воспитанницы. Но это было неважно, самое главное, что пристройка стояла целая и невредимая, гостеприимно темнея распахнутой дверью входа.

За ней, всего в десятке шагов, располагался вход на нижние уровни.

Лина ни на мгновение не поверила, что истребитель описывает круги просто так, из спортивного интереса – слишком уж невероятно подобное совпадение. Да и подсознательно она была готова к неприятностям – стоило ей покинуть монастырские стены, как террористы начинали захватывать самолеты, орды демонов устраивали таежное сражение, а доблестная авиация и до этого создавала девушке проблемы, непринужденно вываливая тонны бомб прямо на голову. Короткая статистика выходов девушки в Большой Мир недвусмысленно доказывала, что эти выходы (одна штука) крайне вредное явление как для нее самой, так и для окружающих.

Ну почему ей так не везет?