Отвернись. В плену у зверя

Иногда вдыхал её запах и носом по волосам водил. Очень хорошо. Мягкие, как шерсть новорожденного котенка. И кажется, она даже пахнет чем-то детским. Хоть и уже взрослая – я учуял.

Заметив на припухлой щечке особенно огромную слезинку, лизнул, успокаивая. А она ещё сильнее разревелась.

Я так и застыл, боясь больше шевелиться и трогать. Она теперь всегда так будет на ласку реагировать? Как бы мне её вылечить?

Девочка ещё дышала так тяжело и сердце колотилось, что я припадка боялся. Из-за того, что метки нет, я не так уж сильно её ощущаю и не могу повлиять никак…

За тяжелыми думами не сразу заметил, что самочка уже только всхлипывает мне в грудь, а голову так уютно мне на плечо устроила. Но заерзала на моих коленях, отчего у меня почти сразу и встал. Вот бы её…

А она мне говорит что-то своим голоском тоненьким, только чуть охрипла от рыданий. Ну это ничего. Пройдет. Это-то я понимаю. Пересадил, чтобы лицо было лучше видно. На губы смотрю – шевелятся.

Красиво.

Девчонка поморщилась. И на носике так мило складочки появились, что даже возбуждение схлынуло. Ну чисто – дитё. Захотелось заботиться о ней ещё больше.

По лицу видел, что что-то там думает себе. В глаза мне смотрит наконец прямо, взгляд не отводит – всегда бы так, а сама вся сжимается, ерзает, как будто… Нужду ей надо справить что ль?

Отпустил из своих лап загребущих и вскочил за ней, когда понял, что сейчас упадет. Ноги не держали, разъезжались как у новорождённого оленёнка. Держу её за плечи, чтоб не упала, смотрю. Думаю. Ещё и растяпа. Самка грациозной должна быть, как кошечка. Почему, мне такому сильному, досталось это милое недоразумение?

И тут я понял, что сейчас страха у неё ко мне почти нет. Ну вот. Поняла наконец, что бояться не надо. Хоть что-то. И разглядывает меня так с любопытством. Спину выпрямил, плечи распрямил – чтоб оценила, какой я широкий, большой, сильный, подбородок приподнял.

Малышка опять что-то прощебетала. Но не упиралась, не отталкивала, не пыталась убежать. Только смотрела снизу вверх доверчиво вроде.

Точно, ей же по нужде надо. Это, наверное, и говорит.

Боясь, что если не стану поддерживать, снова навернется, за руку взял и повел к выходу из жилища. На улице отпустил – здесь хоть под каждым кустом можно. Она отходила от меня медленно, осматриваясь. Ну да, вчера не успела же рассмотреть всё.

Но как только присела за раскидистый куст недалеко, я запереживал опять. Кто её знает, что с ней ещё может приключиться? Надо следить. В безопасности она только в жилище или со мной. А тут наступит ещё на насекомое, укусит её. Мне-то ничего от укусов и ноги загрубели. Но у неё и на ножках кожа нежная.

Вчера тряпки с ног у оврага остались, когда катилась. Может поискать их пойти?

Но стоило мне приблизиться, вскочила, глядит хмуро. Ну чего ей опять не по нраву? Вздыхает ещё так капризно. Вот какая, а. Говорит там что-то, а я смотрю во все глаза.

Грязная, в земле, в траве вся. Ещё кровь засохшая. Часть я зализал, конечно, но еще осталось. И не ела ничего с утра. К воде бы её отвести, напоить хотя бы, ну и умыть. Только не дойдет же, слабенькая.

Донесу.

Легко её поднял, к себе прижал и понес. Как хорошо-то о своей самочке заботиться. И сразу так неважно стало, кто я вообще, почему не помню ничего, и почему она странная. Главное вот – что прижимаю её, держу, теплую, мягкую, вкусно пахнущую. И она нет-нет, да и кидала на меня украдкой взгляды – разглядывает, значит нравлюсь. И ещё принюхивалась ко мне, но носик свой больше не морщила, значит ей тоже приятно кажется, что пахну. Это хорошо.

Когда мы пришли, девочка скинула с себя часть тряпок, и я растаял, с места не мог сдвинуться, всё на неё смотрел. Красивая какая. И главное –моя.

Так хотелось, чтобы она знала, что мне нравится. Что теперь в безопасности. Что я её беречь буду, ни на миг от себя не отпущу, чтобы не обидел никто… Но как ей сказать-то? Она меня не понимает, я – её.

Вздохнул.

Девочка – ну чисто русалочка в воде плескалась, плавала. А мне так страшно за неё было. Я по ходу плавать не умею… Смотрю на озеро и прям ужас накатывает. И даже что-то пожалел уже, что её туда пустил. Особенно когда она от берега стала удаляться.

– Куда ты, стой! – а сам же слышу, что рычу опять, и она снова боится… Что за ерунда происходит?

Стою возле самой воды, сморю, как она дальше отплывает и прям в голове всё гудит от страха за неё. Я бы в воду сам вот так ни за что не сунулся. А она не боится совсем. Но это же опасно!

Самочка же, кажется, ещё и поиграть со мной решила. Не понимает, что ли, что я за ней не смогу… Такое бессилие накатило. Почему я воды боюсь? Почему если дна не вижу под ней, то меня изнутри скручивает паника? Не знаю.

И тут с ней что-то произошло, неловко взмахнув руками, девочка окунулась в воду с головой. Я метался по берегу, не зная, что делать. Стоило коснуться воды, меня будто парализовывало. Но последний раз взметнув небольшую волну, она пошла ко дну. И я едва не сдох от страха.

Наплевав на собственные фобии (слово забавное, откуда я его знаю?), кинулся за ней. И руки вполне успешно начали загребать воду, будто плавал с рождения. Только паника не отпускала. Страшно было – жуть.

Но ещё страшнее, что не смогу её спасти, не успею.

Но я смог. И притащив на берег, укусил, разозлившись. Зря, но как-то же надо ей объяснить, раз она по нормальному не понимает. Зато самочка и правда стала послушной, больше не пыталась вредничать, болталась себе на моём плече, пока нёс её в наше жилище. И там что-то лепетала, извинялась наверно.

Но я так на неё разобиделся, что даже не стал ничего больше делать и говорить. Мало того, что от дичи отказалась опять, так ещё и уползла от меня в другой угол жилища.

А вот пусть делает, как хочет. Не нравлюсь я ей, ишь какая.

Другой бы на неё, больную, и не посмотрел бы. А я вот – привел, покормить хотел, грел, заботился… Да, вчера грубоват был, но ведь в паре и это нормально! А она – моя! Должна была понять. Радоваться. Она же… Сопит себе прямо на полу. Вот и пусть. Померзнет – может тогда поймёт…

Но только спать всё равно не мог. Всё прислушивался к ней. Переживал, что ей холодно там… Без меня… Надеялся, что одумается и придёт сама под мой горячий бок. Ну как она вообще без меня жила?

Поэтому услышав странный хрип, кинулся сразу же к ней. Подавилась что ль? А девочка пылала вся, горела, и пахнет от неё так, будто тяжело больна. Ещё не хватало! Неужели накупалась так? Вода вроде не холодная была… Да она же ещё мокрая вся!

Теперь поднял осторожно, прижал к себе, грел. И неожиданно вторая волна паники накрыла за день. По сравнению со страхом воды – ужас от возможной потери меня просто сковывал… Я же жить без неё не смогу. Она же – всё для меня…

Странная неправильная самочка…

Глава 5

Вот просто охренеть.

Меня-человека сейчас наяву трясло от страха смерти девчонки, которую я тогда знал один день. Вспоминая то, что как очумелый сайгак, прикрывая пальцем дыру в старой кружке носился ей за водой, свирепел. А в моих собственных мозгах мой же внутренний голос продолжал называть её по-идиотски «самочкой», «сладкой» и прочими приторными прозвищами.

Меня практически выворачивало.

Воспоминания, как он, то есть я, грел болеющую «девочку» отозвались тяжестью в паху. А ещё меня потянуло к ней. Словно магнитом. Захотелось сделать с ней то же, что делал в картинках из памяти…

Удержаться было непросто, но вовсе не от ложного благородства из-за её бессознательного состояния. Совсем нет. Если я когда-то и решу спать с ней, то уж совершенно точно не как привязанный свихнувшийся оборотень. О нет.

Если она или те, кто её подослал, решили поиграть со мной, то я сделаю так, что они все будут умолять меня вернуть девчонку невредимой. Если она, конечно, им нужна.

А пока по всему выходило, что нет.

Но чёрт! Как я-то мог так вляпаться?! С чего я вообще решил, что она может быть моей парой? Зачем пометил? Зачем кормил?

Если бы повел себя нормально, так долго она бы не продержалась. Смоталась бы по-быстрому, даже не задумываясь. Заблудилась она, ага. Пусть заливает кому-то другому. А как глазками своими стреляла. Как на такую дешёвую манипуляцию можно было повестись вообще? Как, я спрашиваю?!

Тупое животное! Вот кем я был. Стелился перед ней как тряпка. Исполнял её прихоти. Лишь несколько раз указал на её место, но видимо, недостаточно хорошо, раз девчонка посмела вернуться. И завершить начатое. И всё же не до конца.

Внутри зудело из-за того, что тело хотело обернуться, принять прежнюю форму, старалось вытеснить мой разум. Значит, они в чём-то просчитались. Значит, что-то не сработало так, как планировали.

Неужели кто-то, зная меня прежнего, решил, что из-за этой безотказной девки я стану что-то менять? Пойду против семьи? Просто потому, что подложили мне под бок дешёвую куклу?

Усилием воли прекратил воспоминания и стенания зверя по своей самке. Он хотел вывалить на меня всё разом, хотел, чтобы я чувствовал к ней то же, что и он. Но кроме инстинкта размножения, у меня, в отличие от некоторых, была масса других проблем и вопросов. И управлять моими действиями мог не только член, но и мозг.

Во всяком случае, теперь.

И всё же, попробую выведать у неё, что она знает, пока не выложу все карты на стол.

Ноги сами понесли на улицу, где у самой двери в эту хибару я взял пару кусков льда. Ну что ж, ушлая самочка, поиграем. И посмотрим, кто кого.

Глава 6

Она

В рывками возвращающемся сознании вспыхивали и потухали образы нашей совместной ночи и утреннего пробуждения. Мне приснилось?

Теплая рука, без звериных когтей, опустилась на мой лоб. Приоткрыла сначала один глаз, а потом и другой.

На меня смотрел вполне человеческими глазами мой зверь, мой мужчина. Но я боялась заговорить первой. То ли от того, что не знала, как вести себя с ним-разумным, то ли от страха, что он всё ещё прежний, а тот голос мне просто причудился.

Наблюдая за моими внутренними метаниями, одновременно прикладывая к моей голове лед, он сказал:

– Сейчас уж точно поздно меня бояться, – я вздрогнула. Привыкнуть к его голосу пока не получалось.

– Ты говоришь?

– С сегодняшнего дня – да.

Я помолчала. Что мне спросить у него? Столько вопросов было в моей голове раньше и вот, когда он может всё рассказать, не осталось ни одного. Но видимо у него вопросы были:

– Почему ты вернулась ко мне?

Я пожала плечами.

– Боялась, что ты здесь замерзнешь или еще что-то случится, – ну не говорить же ему, в самом деле, что скучала. Или говорить?

– Боялась, что монстр замерзнет в лесу? – он скептически выгнул бровь. – Я думал, ты должна этого желать.

– Я не хотела тебе плохого.

– Правда? – в голосе послышалась издевка. – После всего, что я сделал с тобой?

– Разве что поначалу, – я смутилась, хотя решительно не понимала, как ОН может меня отчитывать. Попыталась встать, но мужчина твердым движением удержал. Если его глаза и изменились, и вернулась речь, то звериная сила не исчезла.

– Ты извращенка?

В ответ я промолчала. Что тут скажешь. Судя по всему, выходило именно так.

– Полежи ещё, ты хорошо приложилась. Шарахаться от меня нужно было раньше, ты не могла не понимать, на что идёшь.

Да что такое-то, снова упрек. И что я должна была понимать?

– Ну извини, за полгода привыкла как-то к тебе безмолвному, – я нахмурилась, а он как-то странно усмехнулся:

– Ты забавная.

– Ты тоже, – вложила в голос всю иронию, на которую была способна. Не так я себе представляла наш первый разговор, если он когда-то состоится…

– Наконец-то нормальная реакция, злость, – отметил он, продолжая менять один кусок начавшего таять льда на другой.

А я опять молчала.

– Не спросишь ничего?

– Ничего не расскажешь? – я и правда злилась, а он пожал плечами.

– Даже не знаю, с чего начать.

– Ты помнишь… всё? – я, кажется, немного покраснела и внутренне сжалась. Неужели всё, что было в начале, он делал осознанно, намеренно?

– Не всё, но тебя помню, – он помрачнел, – наверное ждёшь извинений? За то, что причинил боль. Не отдавал себе отчет тогда, почувствовал подходящую самку, вот и сорвало крышу. Но и тебе стоило прежде подумать…

Половину пропустила мимо ушей.

– Самку? – выдавила я.

– И что? – отмахнулся он. – Кажется, тебе лучше, – бросив кусок льда в металлический ковш, вышел на улицу. Прямо в футболке.

Но очень скоро вернулся, слегка поежившись:

– Теперь прохладно, раньше бы не замерз.

Мужчина накинул куртку, которую я принесла, и включил тепловую пушку. Так странно, ещё вчера он казался близким, чуть ли не родным. А сегодня, даже с человеческой речью, кажется совершенно посторонним мужчиной.

– Как тебя зовут? – я наблюдала за ним и не знала, как правильно вести себя теперь. Он посмотрел так пристально, зло, что по спине мурашки побежали.

– То есть тебя это интересует? Не кто я? Не почему я всё это сделал с тобой? Не то, что сделаю дальше, – тут он выдержал паузу, а я сглотнула, никак не могла расслабиться с ним таким, – а всего лишь мое имя? Или может просто всё остальное ты уже знаешь?

Я продолжала молчать, тихо прикидывая, смогу ли сбежать, если он отвлечется. Не знаю, с чего взяла, что понравилась зверю, но человеку явно не по душе.

– Ты пришла одна в лес, притащив всю эту хрень. Трахалась с животным… На что ты надеялась? Неужели в городе настолько плохо, что припёрлась сюда? Не боясь, что тебя заебет, а потом сожрет психически неадекватный мужик? Или ты тоже не в себе, раз решилась рискнуть? Да, наверное, это и есть ответ…

Тишина в землянке становилась неуютной и угрожающей.

– Не думала о том, что я не захочу, чтобы ты растрепала обо мне кому-то и закопаю тебя прямо здесь, а предварительно загрызу?

Красивые ледяные глаза смотрели пристально, едва ли не с ненавистью, а я не знала, что ответить на эту отповедь.

– И из всех возможных вопросов ты задала этот… Какие же вы, люди, все неизмеримо тупые, – мужчина вздохнул. – Ты могла бы придумать легенду поизящнее.

Я опустила глаза в пол, не желая видеть его ярость, чувствуя себя полной идиоткой. Он же всё равно не ответил и моего имени не спросил. Подходящая самка? Вот кем я была? Мне казалось иначе… И что он собирается «делать со мной дальше»? То, что описал?

По идее, он был прав во всём. Я ничего о нём не знала. И шла сюда, потому что… Да не знаю я, почему сюда шла! От этой мысли хотелось плакать.

Нет, я не считала, что монстр полюбил меня, не строила себе на этот счет иллюзий. Но он так смотрел, что я могла рассчитывать хотя бы на привязанность… По большей части, я здесь действительно ради себя, а не ради него.

Это я привыкла. Это я скучала. Это я боялась дальше жить, не видя его больше.

Похоже на набивший оскомину стокгольмский синдром, будь он не ладен. Кто-то может справляться с ним? Наверное. Будь монстр монстром до конца, я бы возможно не привязалась.

Но воспоминания о его тепле не давали мне покоя в привычной раньше, и такой ненужной теперь жизни.

Мужчина же продолжал меня отчитывать, говоря о том, что вместо того, чтобы строить свою жизнь, я таскаюсь хвостом за психом в лесу. Что он обязательно узнает, «как я это сделала» и тогда «мало мне не покажется». И каждый раз давил на то, что я ненормальная. Периодически запугивая.

Однако никаких действий не предпринимал.

Пока.

В голове зрел вполне себе логичный план. Основанный на том, какие перспективы мне расписывал ставший вдруг таким разговорчивым хозяин моей прежней тюрьмы. Видимо, замолкать и переставать меня оскорблять он не планировал – оно и понятно, молчал столько времени. Накопилось.

Я поднялась с лежанки, прикрываясь чем придется, и начала судорожно натягивать одежду, вздрагивая от каждого взгляда. Если ещё вчера его глаза обжигали страстью, то сейчас в них было столько неприязни, что я в ней буквально захлебывалась.

Зверь будто презирал меня за то, что я жила… С ним же! Или сейчас уже был не он?

Это не укладывалось в моей голове. Он и говорил о себе и о нём в единственном числе, но при этом словно разделял две личности. Что меня пугало ещё больше.

Отметила краем сознания, что мои брюки были в относительном порядке, пара глубоких царапин не в счет, поэтому с голой пятой точкой в лесу я не останусь. Утеплилась пуховиком. Взяла свой рюкзак с земли, и, не глядя на него, попросила:

– Мне нужно в туалет, не ходи за мной. Пожалуйста.

Мужчина хмыкнул и безразлично мотнул головой, а я, как только прикрыла дверь, кинулась прочь из этой землянки, от этого непонятного человека.

Бежала до тех пор, пока окончательно не сбилось дыхание.

Не знаю, как могла привязаться к зверю. Но человек меня почему-то пугал гораздо больше. Сейчас даже не сомневалась, что в беде он не останется. Если что – найдет дорогу сюда и сам придумает логичное объяснение.

Вот как человек может быть злее зверя? Если раньше в его глазах хоть иногда мелькала нежность, то сегодня утром… Я даже описать это словами не могу. Было очень похоже, что он меня ненавидел? Но за что?!

Подумаю об это потом, не сейчас.

Сейчас главное – убежать как можно дальше от него, спрятаться. И никогда – никогда больше не возвращаться в этот лес. Забыть все как страшный сон. Я смогу. Теперь, когда уверена, что он в порядке.

Не знаю, сколько прошло времени. Сердце колотилось в горле. Ноги были ватными. И впереди уже виднелась деревня, когда я услышала шаги сзади…

Глава 7

Я резко обернулась и вскрикнула, увидев его. На нём больше не было куртки, из приоткрытого рта шёл пар. За губами мне снова чудились клыки. Страх сковал ноги. Я не успею убежать. Я ничего не успею! Паника захлестывала.

Он сейчас сделает то, что говорил. Зачем я вернулась?! Чем я думала? Он был прав! Прав! Я же не понимаю его, не знаю. Почему решила, что он другой со мной? Почему подумала, что он привязан ко мне? Вдруг это вообще были лишь мои галлюцинации? Защитная реакция психики. А на самом деле всё иначе, и сейчас он пришел, чтобы снова надо мной издеваться. Делать что-то ужасное…

И когда огромная лапища с когтями потянулась к моему лицу, смалодушничав, я закрыла глаза. Не хочу видеть, как он станет меня… Горячая ладонь легла на мою щёку и нежно погладила её большим пальцем. Как раньше…

От неожиданности распахнула глаза и встретилась с грустным взглядом пронзительно-голубых глаз, только с кошачьим зрачком. Он медленно приблизился и, чуть прижав меня к себе, осторожно поцеловал.

Когда его губы коснулись моих, будто амнезией накрыло. Плевать на то, что было утром. Не ответить на поцелуй невозможно. Хотя где-то в глубине сознания нервно билась мысль, а не отвлекает ли он меня, чтобы свернуть шею.

Но видимо не в этот раз.

Его рука надавила на моё горло, но почти сразу, будто он пересилил себя, с усилием разжалась. И мы снова стояли друг напротив друга, глядя в глаза.

– Что происходит? – прошептала я, не смея говорить громко, боясь разрушить нашу восстановленную идиллию. Зверь мотнул головой, как человек недавно, а в его глазах отразилась боль. Будто борется с чем-то. Но коротко рыкнув, он вдруг легонько толкнул меня от себя в сторону деревни.

– Хочешь, чтобы я ушла? – догадалась буквально на уровне подсознания. Он медленно кивнул.

– Почему?

Зверь стукнул себя кулаком в грудь. И это был не просто жест. Выглядело так, что будь его воля, он бы продолжил себя бить. Будто ему ненавистен он сам. Словно каждую секунду он сражается с чем-то в себе. С чем-то страшным… Может с человеком, которого мы неосторожно разбудили?

Раньше его прогрессирующая разумность мне нравилась. Так легче было общаться и оправдывать себя, что я живу не с животным, а всё же со странным, но человеком. Иногда задумывалась над тем, может ли он на самом деле начать общаться, вести себя как обычный мужчина. Ведь тогда я могла бы упросить его вернуться в город… Вместе…

Теперь же желания оставаться наедине с тем, с кем я проснулась сегодня не было вовсе. Получается, его разумная человеческая часть настроена ко мне исключительно враждебно. И неважно, каковы причины. Важно то, что помешает ему-человеку, и правда, избавиться от меня, если засомневается, что я буду молчать?

– Дело в тебе, да? В том, что ты можешь быть другим?

Он… спасает меня от себя же? Так значит, бежал за мной, чтобы догнать и попрощаться? Или чтобы поймать и вернуть, но в последний момент передумал? Сколько же снова вопросов в голове.

– Мы же можем что-то придумать, как-то справиться с этим. Мы же…

Его лицо исказила гримаса боли, а из губ вырвался рык.

– Я уйду, если ты так хочешь, но как же ты…

Он хмурился и, конечно, молчал. Сейчас. Но в какой-то момент мне показалось, что в нём снова становится больше человеческого, чем привычного мне. И испугавшись угрозы, я всё же приняла решение бежать. Пока отпускает. Как бы не была привязана к нему, но жить мне хотелось.

Не удержавшись, подскочила ближе, и оставив ему на прощанье короткий поцелуй, бросилась в противоположную от леса сторону.

Часть меня хотела остаться. Безумно. Желала этого так сильно, как ничего раньше. Но вторая твердила, что шутки кончились. Приручить зверя мне удалось. Вроде. А вот человеком он меня ненавидит. Ну во всяком случае, ведет себя именно так.

Времени разбираться, как это возможно не было. Но разве я могла найти рациональное объяснение? Бывает ли психическое расстройство или шизофрения у оборотней?

Если я сформулирую и задам кому-то свой вопрос именно так, боюсь, что лечить будут меня.

И я бежала, не оглядываясь. Понимая, что стоит обернуться, и уже не смогу уйти. Даже из-за страха. Метка на шее пылала, звала обратно. Но мой зверь отпустил меня, значит, он правда считает, что там мне быть опасно. Рядом с ним…

За проведенное время вместе, я привыкла доверять ему больше, чем себе. И раз он решил так, то и теперь следует подчиниться. И не возвращаться больше…

А вот это было сложно.

Когда, спотыкаясь о сугробы, я неслась к деревне по оставленной вчера лыжне, и на мгновение не сомневалась, что это следует делать. А вот теперь, когда позади оставляла не злющего огромного мужика, а своего родного… оборотня, душа была не на месте. Стоящих идей, как я выдержу жизнь без него, не было. Может потому, что бежала как сумасшедшая к остановке общественного транспорта, врезаясь в людей, одинаково страшась того, что он вновь догонит, или не станет этого делать?

Когда влетела в закрывающуюся дверь автобуса, выдохнула. И наконец решилась оглянуться. Его не было. Или я не заметила. Но отчего-то думалось, что будь он где-то рядом, я бы почувствовала. И вот второй раз по пути в свой дом, я лила слёзы. Особенно вспоминая нашу вчерашнюю встречу.

Казалось бы, мы нашли друг друга. Приняли. И были почти счастливы. Что произошло, что он так изменился? И пусть, что стал человеком (надежда на это таилась где-то в глубине моих мыслей раньше), но почему этот человек так отнёсся ко мне?

Было вполне осязаемое ощущение, что у оборотня хорошее такое, добротное раздвоение личности. И самое главное, вопреки здравому смыслу, чудовище мне нравилось больше, чем расколдованный непонятно как «принц».

Интересно, есть ли способ «заколдовать» его обратно…

Глава 8

Он

Прежде я даже не знал, что это возможно. Нет, конечно, что люди ставят над нами эксперименты по разделению с нашей звериной сущностью – ни для кого не секрет, но чтобы было вот так– новость. К тому же в данном случае, люди-то как раз и не при чём… Но с этим я разберусь, когда вернусь обратно. К своим.

Только как это сделать, если в моём теле два сознания и, как выяснилось, на равных правах. Всегда, во все времена, зверь оборотня подчинялся человеку в нём, считал его если не хозяином, то партнером, доверял больше, чем себе.

И со своим снежным барсом мы душа в душу прожили с младенчества. Я даже не замечал, что у него свое сознание – общие мысли, общие чувства. Да всё общее! И тут – на тебе.

Хорошо, на несколько месяцев, а может и лет, я пока не знаю, меня вычеркнули из существования собственного тела. И понятно, что он принимал решения исходя из своих звериных повадок и остаточного опыта нашей совместной жизни, если это уместно так назвать. Но что после моего возвращения, он начнет качать права…