Отвернись. В плену у зверя

Кира РАЙТ

Отвернись. В плену у зверя

ПРОЛОГ

Он

Я смотрел на девушку, спящую на моей… ну постелью это сложно было назвать, скорее – подстилке, и недоумевал. Она была раздета (это в такой-то морозец) и прижималась ко мне под собственным пуховиком (я её что ли укрывал ночью?). Память возвращалась медленно. С каждым новым воспоминанием делая меня всё злее.

Уж не знаю, кто она, и как нашла меня, но что дело тут не чисто, ясно сразу. Понять бы только, кто её подослал. И как она всё провернула. Ну реально. Одна бы не смогла. А кто отпустил её в лапы к спятившему оборотню… Даже мы так не поступали со своими шестерками.

В это время девчонка зашевелилась и открыла глаза, такие знакомые и в то же время чужие. После небольшого диалога, приложилась головой о бревно и вырубилась.

Охренеть. Мне теперь что с ней делать? Пока соображал, смогу ли недалеко припрятать её хладный трупик или она ещё придёт в себя, лавиной накрыли другие воспоминания.

Не мои.

Но моими глазами и моим внутренним голосом. И вот тогда я завис от того, в какой заднице оказался…

Дорогие читатели, приветствую Вас на страницах этой долгожданной истории. Повествование здесь ведется от лица двоих главных героев, но начнется с воспоминаний событий, произошедших в первой книге. Надолго они не затянутся. Желаю Вам приятного чтения♡

Глава 1

Темнота.

Абсолютная тишина.

И пустота.

Ничего нет. Никого. И ни хрена не помню.

Черт.

Опускаю взгляд ниже. Руки. Странно. Должно быть что-то другое. Лапы? Наверное. Не руки. Руки – это же людское. А я… Я вообще человек? Кто я?

Не знаю.

Вокруг бревна, дверь, земляной пол. Наверное, мое жилище. Сколько я тут? Почему? Ничего не понятно.

Открываю деревянную дверь. Вокруг лес. Вроде знакомый. Голова раскалывается. Тянет куда-то вглубь. Зачем?

Стоп.

Веду носом по воздуху. Откуда-то издали доносится слабый запах. Как вкусно. Внутри от него всё на дыбы встает. Особенно, когда чувствую в этом сбивающем с ног от удовольствия аромате, страх. Не должно так быть.

С места перехожу на бег. Ноги крепкие – хорошо. Мои ли? Не знаю. Чувство, будто очнулся от длительной спячки. Не в себе. Но сейчас, кажется, понимаю, что именно меня пробудило.

Уже за километр чувствую, что запах самки. Вкусной. И точно моей. Не понимаю, откуда это знание. Но я уверен. Моей самке страшно. Надо защитить. И пометить. Она ничья – так не положено. Так не должно быть. Вдруг её ещё кто почует и захочет.

И я летел к ней. Как к единственному смыслу. Как к якорю, который позволял не сойти с ума от полной амнезии. Рядом моя самка – и это уже повод не ковыряться в себе, а предпринимать действия.

Когда был уже близко, заметил девичью фигурку в каких-то тряпках. Ну для меня она точно маловата. Самка должна быть добротной, сильной, выносливой, чтобы выносить потомство и выдержать нашу страстную натуру. Нашу? Опять горячий обруч на голове сжимается.

Потом вспомню, неважно.

Эта не такая, какой представлялась мне, пока бежал. И боится. Не известно, что её так напугало, но я должен защитить. Она, наверное, болеет, поэтому хилая.

Ну ничего. Я что-то придумаю. Откормлю. Вылечу.

К моему удивлению, девчонка (молоденькая, странно, что на неё вообще сработали инстинкты, мне же нужна самка для потомства, а этой бы погулять, подрасти, раздобреть. Но поздно. Я выбрал) кинулась от меня прочь.

От недоумения я даже обернулся назад. Вдруг не почуял, кто её так напугал, за спиной. Нет – нюх не подвел, никого. Она от меня что ль так рванула?

Ускорился, пытаясь догнать. Подумал бы, что играется со мной, заводит. Самки любят заставить побегать. Только ужас на лице не подделать. Меня испугалась, глупая.

Не сообразила, что ли? Сейчас объясню. Из горла вырвался рык, и оно запершило, будто издавало этот звук впервые. Так. С этим тоже потом разберемся.

Девчонка неслась прямо к обрыву. Я не помнил, что бывал здесь раньше, но точно знал, что он там есть.

Дышал громко. Может это её так пугало? Думает, что я злюсь? Я не злюсь. У меня внизу уже всё колом стоит… Хочу её. Всю.

Черт, не успел. Сорвалась вниз, к самому краю. Вот тут я разозлился. На себя. Самку свою не уберег. Сломает себе ещё что-нибудь. Только этого не хватало.

Подхватил в последний момент и к себе покрепче прижал. Вдохнул глубоко, кажется, уже будто знакомый аромат.

Да. Моя. Сладкая.

Теперь не отпущу, чтоб не навредила себе, глупышка. Вот не повезло-то с самочкой, не самая умная попалась.

– Покажу тебе жилище, – говорю. Говорю? Или рычу? Как должно-то быть? Голова сейчас лопнет. А она вздрагивает. Черт. Не понимает, что ли, опять?

А ведь и я не понимаю её… Голос колокольчиками звонкими переливается, но слов не разобрать. Что-то не так… Ну ладно. Нам не обязательно знать язык друг друга. Так поймем. Я уверен.

И жилище ей понравится. Вот она обрадуется. Стены крепкие, крыша есть. От дождя укроет. Там даже соломы настелено.

Девчонка сжалась вся, подобралась, будто от хищника какого. Зачем она так? Не знаю, что могло во мне её так напугать. Я сильный, крепкий – и это гарантирует ей защиту. Бояться нечего. Может умом повредилась? В лесу-то, одна.

Перекинул её через плечо и понес. Хотел, конечно, её здесь взять. Но лучше сначала показать, какое счастье ей привалило. Ласковая будет.

Хочу, чтобы была ласковая со мной.

Хотя с самками особо церемонится не положено, не то что с себе равными, их мнение-то не всегда учитывается. Но я её беречь буду. Особенная девочка. Боевая, хоть и маленькая. Чую. А нюх меня не подводит.

Она болталась на моем плече (надеюсь, оценила, какое широкое? Самкам нравятся крупные самцы. Точно), и каждый раз как ручками своими упиралась в спину, у меня мурашки бежали и словно жаром обдавало. Хоть и не помню ничего, но уверен, что такого не испытывал.

В голове как объяснение довольное билось: «парррра». Моя значит. Вся моя. Судьбой предначертанная.

Она что-то захрипела. Не понял.

– Сейчас придем, – говорю. Рычу, то есть. Перехватил удобнее, чтоб не уронить, покрепче. Высоты может боится?

О, затихла. Наверное, поняла, что не уроню и успокоилась…

Хотя страх в запахе ещё чуял. Это странно.

Глава 2

Когда мы подошли к жилищу, я даже выдохнул. Ну сейчас она увидит, что на меня можно положиться, и успокоится. То, что нужно.

Войдя внутрь, спустил её на землю, но не рассчитал, что самка слабая, и она слегка, как мне показалось, ударилась о пол, не успев встать на ноги. Вот «повезло»-то, а. Ну что с ней такой никчемной делать… Была бы здоровая, гораздо проще…

Так, что это я. Ну слабенькая, да. Но какая вкусная. Аж слюна во рту собирается, как хочу её попробовать. Кожа, наверное, бархатная, волосы блестят, шелковые будто – я потрогал уже. Точно.

Девчонка озиралась по сторонам и почему-то хмурилась. Добротное же жилище. Сухо тут, ветра нет. Что ей не так?

Рыкнул слегка, чтоб пояснила недовольство. Но она только вздрогнула. Какая-то неправильная самка. Чего меня бояться-то?

Приблизился медленно, присел к ней поближе, принюхался. Если бы не запах страха, то, наверное, с ума бы сошел от счастья. Хоть и больная, но красивая. Глазищи вон какие, нос, рот, уши – всё на месте. А на шее жилка бьется… Призывно так…

Не выдержал, дотронулся, вроде легонько шею сжал, носом в неё уткнулся. Даааа….

Девчонка что-то сказала. Фик знает, что именно. Но это же и неважно. Главное, что мы рядом. Теперь ей ничего не угрожает, она в безопасности, рядом со мной. Жилище есть. Накормить накормлю, уверен, что охочусь отменно. Значит, можно потомство заводить…

Она что-то там шептала себе под нос. Я не понял. Да и вообще не вовремя. Нам сейчас явно не до разговоров.

Тряпка на её теле мешала мне нюхать. А ещё попробовать хотел. Порвал вообще легко и с удовольствием, тягуче лизнул шею, успокаивая. А то она зашуганная какая-то. Не дело. Глупая, не понимает, что теперь всё хорошо.

Чужих запахов я на ней не чувствовал, значит, не обидел никто. Единственное, что не давало мне покоя – её страх. Который усиливался. Хотя по идее, она же должна чувствовать себя в полной безопасности со мной. Сломанная какая-то, неправильная.

Но от этого мне только сильнее хотелось ей понравится. Оберегать её, такую недалекую и всю такую вот не такую. Как бы выяснить, почему она ко мне не тянется? Думает, может, что я ей не подхожу, что недостаточно для неё хорош?

Словно подтверждая мои невеселые мысли, самочка от меня начала уползать задом по земле. Аж зарычал зло. Чего она? Сейчас я ей докажу, что неправа.

Рванул вторую тряпку на ней, обнюхивая и давясь слюной. Дышал громко, даже самому непривычно. Но как же меня от неё плющило. Черт.

Особенно, когда дошел до низа живота. Там пахло невероятно вкусно.

Девчонка почему-то начала изворачиваться в моих лапах, упираться, взвизгивать. Да что она меня боится?! Я сдерживался, как мог, хотя когда она отстранялась, аж дым из ушей едва не шёл. Ну не дело это.

Самка должна быть ласковой, сама шею подставлять. А эта… Но пометить её сейчас, напуганную, неправильно. Подожду. Я ж не зверь какой…

И тут девчонка, пытаясь оттолкнуть меня (хотя я и сам уже хотел отстраниться немного, дать ей привыкнуть что ли, что она моя теперь), коснулась моей груди. Словно раскаленное железо приложила. Я взвыл от боли, а дальше….

Помню отрывками. Вроде и я, а вроде и не я. Нет. Точно не я. Я бы никогда не стал брать её так. Хотел так – да. Но не стал бы. Она же от страха воет.

Но остановить эти руки не мог, кусал и, чувствуя на языке вкус её крови, зверел ещё больше. От возбуждения сводило всё.

Но я бы не стал.

Хотел остановиться, только где-то в глубине души, получал извращенное удовольствие от того, что не мог. От того, что делал… Но не от её реакции. Вот если бы она сама…

И будто это не мои руки рвали на ней тряпки. Будто не мои зубы раз за разом впивались в её нежную кожу. За волосы оттягивал её голову назад, открывая доступ к шее. Это было охрененно, если бы я не видел её ужас и следы своих когтей и зубов…

Словно в моем теле был ещё какой-то другой зверь, который не жалея самку, исполнял все мои тайные желания с ней. Не отвлекаясь на её эмоции. Но так же нельзя!

Черт.

Когда она перестала сопротивляться, обмякнув в руках, я, да и он, мы оба восприняли это как признание её принадлежности и покорности. Пусть она и боится меня пока, но очень скоро всё изменится.

Девочка чуть дрожала – ей холодно? Я согрею…

Какая же вкусная. Сожрал бы. Но тогда её не станет. А она теперь – мой воздух. Моя жизнь. Мой смысл.

Я приподнял её, уже послушную, и чуть двинул на себя, пристраиваясь у входа в такое желанное тело. Хотел бы быть мягче, но то сумасшествие, что мною владело, ещё не отпустило. Поэтому вошел резче, чем планировал. Она вскрикнула, хоть и была немного влажной – тело откликалось на выбравшего её самца, всё правильно, чем возбудила внутреннего монстра ещё сильнее.

И я уже не мог сдерживаться, раз за разом насаживая её на свою твердую плоть. Как же в ней хорошо. Тепло и туго. Мог бы – растянул эти минуты навечно. На пару мгновений даже забыл, что своими резкими движениями причиняю ей боль – слишком хрупкая мне попалась. Но сопротивляться наваждению сейчас не мог совсем.

И снова, я хотел бы кончить на неё, чтобы она вся пахла мною, и не так быстро. Но чудовище, которое сейчас управляло моим телом, не сдержалось, снова исполняя мои тайные желания – завести потомство.

Получив разрядку, я расслабился, и мои руки отпустили её, а самочка вновь ударилась о пол. Теперь, когда она точно моя, я мог бы и уйти поохотиться. Она уже мне принадлежит. Даже без метки. Надо принести ей пищу. Только…

Девочка была такая жалкая на этом земляном полу, что-то шептала, жмурилась, прикусывала губки. И мне вдруг захотелось ещё побыть с ней. Убедиться, что всё в порядке.

Чуть приподняв её безвольную тушку, перетянул к себе на колени и начал обнюхивать. Внутренний монстр требовал пометить сейчас же. И даже заставил склониться над её шеей и коснуться клыками той самой жилки, что так сильно билась.

Я уже готов был укусить, когда она закрыла глаза и обмякла. А вместе с тем от неё повеяло безысходностью…

Глава 3

А ещё я учуял кровь. Много крови. Для неё.

Поняв, что самочка всё еще продолжает опасаться – и теперь причины у неё были из-за моего поведения, которое обескуражило даже меня, я пересилил наконец наваждение. И, конечно, спрятал зубы.

Только лизнул её. Не удержался. Жаль, что без метки не чувствую её почти. Как будто она не рядом, а где-то за тысячи километров.

Но то, что она боится, было ясно и без того. Девчонка дрожала как щенок под дождем, зажималась, стараясь прикрыть грудь.

– Зачем, глупая? Ты же вся моя теперь.

Она не понимала меня. А я не понимал, откуда изначально взялся этот страх. Да нежным не был, наверное, не прям приятно, но чтоб вот так на меня смотреть… Разглядывал её, силясь разгадать феномен неправильной самки. Не выходило.

Снова не удержавшись, прижал её тельце к себе, глубоко вдохнул. Какая же вкусная девочка. И уже пахнет мной. Я молодец. Теперь на неё самец послабее и не посмотрит. А я очень сильный.

– Моя, – успокаивал я её, когда почувствовал, что самочку трясёт.

Так, а вот это вообще ненормально. Она малышка совсем, нужно скорее проверить, не причинил ли ей вреда, пока был не в себе.

Осторожно ощупывал тело, стараясь не задевать когтями. И параллельно зализывал ранки на коже от своих же зубов. Вот долбоёб! Разве так можно с такой странной самочкой. С другой, что приняла бы сразу и была бы покрепче – можно, а с этой надо иначе же…

Нельзя обижать. Моя.

Когда трогал её грудь, едва снова не утратил самоконтроль. И вдруг, раздвинув стройные ножки, опять почуял кровь. Оттуда. А она болезненно вскрикнула.

Медленно, боясь заметить непоправимое, я обнюхал её живот, а потом и сокровенное местечко между ножек. Паника охватила все мое существо, и разум, и тело. Я порвал её! Свою нежную самочку. Знал же, что она не крепкая. Аккуратно нужно было брать. Накинулся как дикарь…

Опустив её на пол, склонился ниже, извиняясь и собираясь залечить. Малышка дернулась, пытаясь отползти. Не тут-то было. Зачем? Лечить же буду.

Ухватив её бедра ладонями, развел их в стороны и принялся зализывать. Тщательно. Дурея от вкуса и самого приятного запаха на свете. А сам пристально наблюдал за её личиком, надеясь, что оценит заботу. Лапу положил прямо на животик, чтобы не уползала. Мелькнула мысль – что откормить бы её.

Всё оказалось не так страшно, и повреждения были не сильные. Я точно знал. Чувствовал. Только когда закончил, отстраниться сил найти смог не сразу. Прежде сделав ещё несколько размашистых движений языком, чтобы сделать приятно нам обоим. Моя же.

– Чего выделываться, – ухмыльнулся.

Теперь, когда её здоровью ничего не угрожало, отнес девчонку на солому. И снова не удалось положить осторожно. Снова забыл, что она неправильная, хрупкая. Ударилась.

И так жаль её, болезную, стало. Прямо сердце сжалось внутри. Но что я мог сделать? Если даже не понимаю, что с ней не так.

Отрезвила мысль, что ей силы нужны. Нужно поохотиться и накормить.

Да.

Только когда я вернулся, она уже спала. Съел дичь сам. Ей завтра свежего принесу. Пусть отдыхает, бедолага. Испугалась в лесу. Меня ещё не понимает. Натерпелась.

Постоял, полюбовался на неё мирно-спящую, спокойную. Свою. От радости шальной аж прыгать хотелось. И рычать во всю глотку.

Но вместо этого лишь тихо прилег рядом с ней. Хотелось быть как можно ближе. Вдыхать её аромат. Чувствовать тепло. К тому же сейчас она совсем не боится. Ну почти. Скромная, пугливая самочка мне попалась. Но всё равно буду беречь.

Моя.

Глава 4

Лежа рядом с самочкой, пытался понять, кто я, где я и что происходит. Не выходило. Часть воспоминаний, при том большая, словно стёрта начисто. Вообще ни в чем не уверен. И не помню ничего.

Знаю одно – из забытия меня вытащила именно эта хрупкая девочка. И она же – моя судьба. Вся моя жизнь с ней связана. Разгадать бы – почему. Только это вопрос второстепенный. И не особо важный.

Что делать, благодаря ей, и так знал. Обживать жилище, кормить её, заботиться, ну и регулярно… Хотелось бы ещё чтоб не боялась.

Только подумал, как она задрожала и открыла глаза. Я в темноте видел отлично. А вот сломанная самочка, похоже, нет. Терла веки ладошками. Потянулась и чуть приподнялась. Холодно ей что ли, раз дрожит?

Схватил и к себе прижал, чтоб согреть. Я горячий. Со мной не замерзнет. Гордился собой, что могу позаботиться. Только это тоже странно, что она мерзнет. Ну что поделать – больная.

Она начала дергаться в сторону от меня.

– Раз мерзнешь, погрейся, куда?

Сообразила, наконец, что ли? Умолкла. Замерла. Вот и правильно. Что от меня отодвигаться-то. Наоборот бы…

И вот наконец она расслабилась, даже чуть прижалась. Когда её попка вжалась в мой пах, пришлось прикладывать массу усилий, чтобы не повторить свои фантазии наяву. И так слюной её уже почти залил.

Но у неё даже запах изменился, страх почти пропал. Это хорошо. Нельзя пугать больше. Не буду. Так приятно её в руках держать. Сразу мысли глупые об отсутствии памяти не лезут. Вообще все мысли в паху. И вся воля направлена на то, чтобы себя сдерживать.

Она закрыла глазки и засопела снова. Уже не дрожит, и теплая вся. Вот. То-то же. А сначала уползала… И мне хотелось снова растянуть это время до утра, чтоб подольше с ней вот так полежать.

Хорошо.

Задремал совсем немного. Всё налюбоваться не мог. И жалел.

Проснулся с первыми лучами солнца. А рядом – это чудо. Чуть не взвизгнул от счастья. Нюхал её, трогал осторожно, чтоб не будить, прикусывал совсем немножко, аж слюна капала. Приятно, ммм…

И так обидно стало, что она, проснувшись, притворилась, что дальше спит.

Опять не нравится ей что-то? Я же с лаской. Глупая самка.

Чтобы не сорвать на ней свое раздражение, подорвался в лес. На охоту. Покормить надо. Может голодная – от этого и злая?

Далеко не пойду. Быстро надо. Да и кабана она не съест. Ей бы что поменьше, помягче, вкуснее. Ну и вдруг испугается опять одна-то.

Времени на то, чтобы отловить длинноухого и прикончить ушло совсем ничего. Но я не торопился сильно. Пусть осмотрится, обживется, осознает, как ей повезло. А я приду с пищей. Порадую.

Смотрю, а она в дверь высунулась. Встречает. Хорошая девочка.

Но тут же внутрь забежала обратно, спряталась. Поиграть хочет? Бодрым шагом шел к жилищу. Даже не подозревал о том, что у нас дальше выйдет.

А как вошел, застыл сначала от неожиданности. В угол забилась и зверем на меня смотрит. И снова запах страха. Да что с ней не так-то?!

Кинул ей добычу. Пусть увидит, какой я. Поймёт.

Но она и этого не оценила. И судя по недоумевающему взгляду, который от дичи переводила на меня и обратно, и не понимала, что к чему. Оглядывалась вокруг зачем-то, будто искала что. Да что тут можно искать. Она, да я.

И заяц.

– Ешь, бестолковая, – подвинул тушку к ней ближе.

Она, будто готовясь к чему-то страшному, глубоко вдохнула и что-то там прощебетала. Голос – ну чисто ручеек свежий переливается, лучше иволги в лесу. Слушал бы и слушал. Ни хрена не понятно, но очень приятно.

А она глаза опускает, не смотрит на меня. Обидное что ль что-то сказала, раз так испугалась? Сжалась вон опять. Ох, натерплюсь я с ней.

Присел поближе. Может неудобно есть ей? Кожу содрал и сам попробовал. Острые зубы привычно рвали свежее вкусное мясо. Ну нормально. Что ей не так? Или она, что, не понимает, что это есть надо? Дичь ни разу не видела? Да ну. Невозможно.

В её глазах отразился ужас. И направлен он был на меня. Снова боится. Вздохнул устало. М-да, дела. А она ещё и отодвинулась от меня.

– Ты совсем что ль?

Рыкнул на неё, убрав руки от лица (вообще не понял, чего закрывается) и, оторвав сочное бедро, протянул к её рту. Отодвигается, что за напасть? В зубы ей попытался мясо засунуть. Ну не разжёвывать же самому. А её затошнило…

Сижу, смотрю. Офигеваю.

Это, блин, чем мне теперь её кормить? Пыльцой? От мяса вон рвёт. Нормально.

А пока я выстраивал сложный мыслительный процесс, она забилась в угол и давай рыдать в голос. И столько эмоций разом накатило, что меня самого чуть не вывернуло. У меня столько сразу не бывает. Точно.

И чего там только не было.

Страх, боль, отчаяние, безысходность, злость. Я только успевал фильтровать и вспоминать названия и ощущения. Весьма непривычно. И главное – ни единой положительной эмоции.

Ни благодарности за завтрак, ни радости, что наконец самец её выбрал, да еще какой.

Бросает на меня взгляды испуганные, а в глазах слезищи размером с моей кулак, чесс слово. Может у нее другой на примете был, а пометить не успел? Но свежих запахов-то на неё нет. Не из-за зайца она же ревет так. Вряд ли и что жилище не понравилось. И главное-то не спросишь ведь.

Пока пытался сообразить, чего ей может быть не так, она начала головой о стену биться. Уууу. Ещё мне не хватало. И так не шибко умная.

Подхватил её – как пушинку – усадил к себе на колени, сжал не сильно, но чтоб не вырвалась. Так безопаснее. А то сама себя покалечит, как мне с ней потом дальше. Она только повизгивала и пыталась оттолкнуть. И хоть меня это жутко бесило (по всем законам, моя теперь, не должна сопротивляться, всё. Надо было все же метку еще поставить для верности), я сдерживался.

Как мог.

И вознаграждением мне стало, когда она, перестав ерзать, прислонилась прямо к груди, лбом. У меня аж по всему телу мурашки.

Ну и что что ревет. Поплачет – успокоится. Эмоциональная, чувствительная. Но зато не отталкивает, прижимается. Губками иногда касается моего плеча. Случайно. А может и специально, чего уж.

Пока она такая послушная, старался рассмотреть, прочувствовать получше. Нам теперь век вместе коротать. Пометить её еще надо для порядка. Ну с этим успеется. Это бы лучше во время близости, чтоб горячая была, не так больно.

А то кусни я ее сейчас, реветь сильнее будет. Ещё немного прижал к себе. Нет, не буду, конечно.

Она, всхлипывая, вырубилась, кажется. И дышит так жалобно, скулит. Меня боится. Из-за вчерашнего что ль? Эдак меня переклинило. Теперь вот прощения ждать. Не даст же больше.

А силой брать тоже не охота. Охота, чтоб сама… Эх. Сам вздохнул. И так жалко её стало, аж внутренности свело, в горле комок. Маленькая, больная, ещё и глупая. И не понимаем мы друг друга. Мне даже помочь ей никак.

Ну что ещё ей может быть нужно? Всю голову сломал. Я не помнил прежнюю жизнь, но точно знал, что самка должна быть другой, да и вести себя иначе.

А она очухалась, и снова давай реветь. Ууу. Ладно. Подождем. Надоест же ей рано или поздно в самом деле. Вот тогда и посмотрим, что с ней дальше делать.

Может я ей показался слишком большим и напугал ещё? А ещё может боится, что раз она неправильная, то откажусь от неё или покалечу и прогоню? Так как ей объяснить-то, что не обижу? Пусть хоть какая. Никому не отдам. Наверно, думает, что не достойна счастья такого, вот и переживает.

Каждая её слезинка в моё сердце втыкалась сухой веткой, как в подушечки лап острые сучки в лесу. Но я просто сидел и ждал. Не оставлять же самочку одну, когда ей плохо. Мы теперь связаны. Вместе будем.